Любимец Смерти

      Коридор возле кухни, Хогвартс. 28 апреля 1993 года.       Когда дверь на кухню закрылась, Гарри расслабился, повёл плечами и на пару секунд закрыл глаза, а затем, тяжело вздохнув, пошёл прочь. Его движения, и без того плавные, приобрели невероятную грацию, он будто бы плыл над поверхностью пола в неспешном танце, глубоко вдыхая сырой, немного затхлый воздух. Быстро дойдя до выхода из подземелий, он осмотрелся и отошёл к стене, сложив руки на груди. Его терпение было быстро вознаграждено.       Из самого тёмного, заброшенного коридора, окольными путями ведущего к гостиной Слизерина, послышалось шарканье и редкие сдавленные всхлипы, Гарри, впрочем, не обратил на них внимания. Даже когда к нему вышли двое: растрёпанный, заплаканный Сардонис и скрытый угольно-чёрным, струящимся балахоном незнакомец, держащий третьекурсника за горло, он лишь слегка скосил в их сторону глаза, не двигаясь с места. Увидев Поттера, Сардонис рванулся и попытался что-то сказать, но тут же замолчал — чёрная рука сжалась на его горле.       — Ну привет, — промурлыкал человек, довольно скалясь в тени капюшона, — уж ты-то не станешь от меня бегать?       Оттолкнувшись от стены, Гарри хрустнул шеей и шагнул в сторону мужчины, но почти сразу застыл на месте. Незнакомец согнул острый, словно кинжал, палец и небрежно чиркнул им по горлу заскулившего Сардониса. Несколько капель крови соскользнули по блестящей от пота коже мальчика и впитались в ворот мантии.       — Нет-нет, не здесь.       — Что, боишься не справиться? — Гарри склонил голову набок и отступил назад.       — Конечно, — издевательским тоном протянул человек, — тем более я так долго к этому готовился, поймал поросёночка, — коготь снова царапнул шею, — долго терпел. Было бы обидно упустить тебя.       — И куда же мы пойдём?       — Вперёд, только вперёд, — подняв Сардониса за шкирку, незнакомец плотно прижал его к себе, — и помни, я успею убить его до того, как ты коснёшься меня. Ты ведь добрый мальчик, Гарри, не так ли? Ты не дашь хрюшке умереть.       — Можешь быть уверен.       Гарри развернулся и пошёл наверх по лестнице, не оглядываясь на следующую следом за ним фигуру. Всё то время, что они разговаривали, он не удостоил её даже взгляда.       ***       Осмотревшись по сторонам, Гарри вздохнул и шагнул к врезанным в стену воротам. Украшенный резьбой металл был холодным и чистым. За прошедшие века влажность подземелий так и не смогла оставить на нём следов. Обычное железо истлело бы полностью, обратившись в мелкую ржавую пыль, но заколдованная сталь осталась блестящей и крепкой, такой же, как и при жизни её хозяина.       — Что, не терпится? — хихикнул незнакомец, встряхивая дрыгающего ногами Сардониса. Всю дорогу он ни на минуту не переставал говорить, насмехаясь, дразня, подначивая. Он явно пытался вывести Гарри из себя, но делал это наивно, почти по-детски. — Доставай флакон, свинка.       Когда третьекурсник вытащил из оттопыренного кармана толстопузый флакон и выдернул пробку, под сводами пещеры раздался высокий, холодный голос, шипящий что-то на незнакомом наречии. Гарри прислушался. Наверху, ещё перед тем, как они нырнули в катакомбы прямо из туалета для девочек, этот голос произнёс то же самое слово.       Золотые змеи, плотным кольцом окружающие проход, холодно сверкнули в темноте рубиновыми глазами и пришли в движение, их тела, прикасающиеся к металлу ворот и друг к другу, издавали сухой, временами похожий на шипение шелест. Не будь их танец таким чётким и строго выверенным, их даже можно было бы принять за живых существ. Когда последняя змея скользнула на своё место, а ворота, дрогнув, стали расходиться в стороны, громко скребя по окружающему их камню, Гарри резко дёрнул рукой. Клинок, вылетевший из его рукава, отлетел в сторону и незаметно упал на пол.       — Это голос Волдеморта? — спросил Гарри, входя в обширный зал, из стен которого через равные промежутки выступали статуи в форме змеиных голов, а у дальней стены стояла, утопая по щиколотку в тёмной неподвижной воде, огромная скульптура — старец в свободно ниспадающих одеждах. — Что он сказал?       — Не произноси Его имя! — в голосе незнакомца появились истеричные нотки. — Ты недостоин!       — А ты? — Бесшумно ступая по каменным плитам пола, Гарри прошёл в центр зала и обернулся. Дверь за спиной Сардониса закрылась. — Что делает тебя достойным?       — Он выбрал меня.       — Ты болен, Сардонис, — Гарри покачал головой и сжал кулаки.       На мгновение и укутанная в тёмный балахон фигура и мальчик в её руках застыли, на их лицах одновременно отразилось удивление, почти сразу, впрочем, сменившееся злорадством. Теперь, после недолгой заминки, они оба двигались как единое целое.       — Ты догадался, но поздно, — третьекурсник рассмеялся и развёл руки в стороны, на его пухлых губах играла торжествующая улыбка. Порождённая зельем часть шагнула вперёд и поглотила хозяина без остатка. — Господин предвидел это.       Гарри разочарованно покачал головой и выдохнул. Тонкие, как волоски, чёрные черточки в его глазах зашевелились и раздулись, разом заполняя всю радужку, яркая зелень пропала, уступив место глубокому, непроницаемому мраку. С его вдохом время вокруг привычно замедлилось, послушно притормозило свой бег. Почти остановилось. Свет потускнел и зал погрузился во мрак, а воздух из чего-то эфемерного и почти неощутимого превратился в густое, вязкое желе, каждый шаг через которое давался с трудом.       В этом холодном и мёртвом мире между секундами нельзя было дышать, ничто живое не смогло бы долго в нём существовать, а единственными источниками тепла и света стали крохотные язычки пламени, расцветающие там, где подошвы ботинок Гарри касались пола. Впрочем, они гасли так же быстро, как и появлялись, обращаясь застывшими во времени фигурками цветного льда, стоило только парню протолкнуть себя чуть дальше. Он шёл вперёд медленно и упорно, совсем не так, как это бывало во время драк с Малфоем, когда они скользили по поверхности, словно по льду.       Добравшись до Сардониса, Гарри примерился, а затем аккуратно и точно вонзил указательные пальцы в плечи возвышающейся над ним фигуры. Время возобновило свой ход.       Сардонис дёрнулся и попытался вырваться, но безрезультатно, его руки безвольно обвисли, а сквозь плотно сжатые зубы вырвался мучительный стон.       — Бесполезно.       — Хозяин! — в отчаянии прокричал Сардонис, запрокидывая голову, но ответом ему было только эхо.       — Его здесь нет, — голос Гарри шелестел осыпающейся с деревьев листвой, — именно поэтому я пришёл сюда. Чтобы не дать ему убить тебя.       — Ты ничего от меня не услышишь.       — Я узнаю всё, так или иначе, — в глазах Поттера не было ничего. Только чёрная, безразличная Пустота. — Мне достаточно просто сделать твою смерть мучительной.       — Неет, Поттер, — тело Сардониса била крупная дрожь, даже его фальшивая форма не выдерживала боли в раздробленных суставах и шла рябью, — я привёл тебя сюда не для того, чтобы убить лично. Мой хозяин, — парень гулко сглотнул, под глубоким капюшоном на мгновение проявилось его бледное, покрытое испариной лицо, — мой хозяин сказал, что мы должны умереть здесь вместе.       Сардонис счастливо улыбнулся и вздохнул, а вслед за ним вздохнул и весь зал. За спиной Гарри послышался мелодичный звон бьющегося стекла. Когда Поттер отшвырнул третьекурсника в сторону и обернулся, тот только рассмеялся, а затем все звуки потонули в протяжном, удовлетворённом шипении. Враг заговорил в очередной раз.       — Мы умрём здесь вместе, — пробормотал Сардонис, с трудом приподнимаясь и тут же опадая, как сломанная кукла.       Из открывшегося рта статуи на него смотрела пара ярких жёлтых глаз.       — Несчастный дурак, — Гарри поймал бессмысленный, пустой взгляд Сардониса и покачал головой. Отвернувшись от трупа, он расправил плечи и поднял голову — гигантская змея уже покинула своё убежище.       ***       Драко зашёл в зал и осмотрелся. Кружащаяся вокруг метель могла только угрожающе завывать и щипать его кожу, отгоняемая рвущимся наружу из парня жаром, обычно сдерживаемым, загнанным в клетку самоконтроля. Зато она с лихвой отыгрывалась на всём вокруг: стены и пол обрастали острыми ледяными иглами, потрескивая от перепада температур; вода замерзала, и поднимающиеся на её поверхности волны, пойманные в ловушку лютой стужей, застывали причудливыми, зеркальными изгибами; ветер ревел, закручиваясь смерчами и нося по залу тучи колючих льдинок.       Тело Сардониса, застывшее в неестественной позе, уже заиндевело, будто бы превратившись в странную ледяную скульптуру. Драко мазнул по нему взглядом и прошёл мимо, камни пола на его пути быстро высыхали, а воздух над ними начинал течь и дрожать. В дальнем конце зала у самого края бассейна лежало то, что осталось от огромного змея. Всего несколько минут назад он ещё метался в агонии, разбивая вдребезги украшающие зал статуи, теперь же промороженные насквозь куски его тела сплошняком усеивали пол. Он умер моментально, просто его примитивный, движимый инстинктами организм не смог понять этого, пустившись в безумный танец. Именно поэтому, когда неведомая сила вытянула из него всё тепло, он застыл практически в прыжке, а затем обрушился на землю, раскатываясь в стороны несколькими массивными глыбами.       Тот, кто сделал всё это, сейчас неподвижно стоял посередине зала. Поттер не был похож на человека. Сейчас это был кто-то высокий, тёмный и невообразимо худой, будто завёрнутый в тёмный саван скелет.       Подняв кроваво-красный, отполированный до зеркального блеска меч к лицу, Драко отгородился им от мрачной фигуры. Сейчас, в отражении на клинке, он видел только свои собственные, пылающие яростным огнём глаза.       ***       Когда их взгляды встретились, Гарри пошатнулся было, но всё-таки устоял, а затем шагнул навстречу древнему чудищу. В этот момент он словно вырос и усох одновременно. Та часть его, что была человеком, сжалась и исчезла, утопая в бескрайней, невообразимой Пустоте, рвущейся из него наружу. Сейчас он стал Смертью, хоть и не по своей воле. Его плоть исчезла, обнажая кости. Одежда истлела, превращаясь в саван. Теперь он взирал на мир пустыми глазницами голого черепа. Нельзя было встретить их взгляд и остаться в живых, василиск не смог.       ***       Это был не бой. Танец. Две фигуры скользили по залу на запредельной, разрывающей воздух скорости, то прижимаясь к полу, то взлетая к потолку. Одна из них — ярко светящаяся, с пылающей, точно полуденное солнце, короной белых волос — вела, мастерски увлекая за собой вторую. Они всё время держались рядом, но даже не пытались ударить или схватить друг друга, как бывало в обычных их драках. Сейчас, однако, ставки были много выше.       Гарри гнался за Малфоем, пытаясь заглянуть ему в глаза, стремясь заглянуть за медленно покрывающуюся инеем зеркальную поверхность меча. Всё, что он мог сейчас, всё, чего хотел — вырвать душу человека перед ним. Драко уводил Поттера за собой, отвлекал, ждал, когда же тот, наконец, придёт в себя, и, несмотря на всё усиливающийся натиск, оставался спокоен и собран. Его злость и ярость будто бы вырывались наружу с укутывающим его пламенем. Выходили из него и тут же занимали место в сердцах людей его окружающих.       Сейчас ни один из них не был вполне человеком, первый, получив мощнейший удар, потерял себя и отступил, потерял контроль, второй, напротив, этот контроль обрёл. Раздражение и злость, наверное, всё-таки смогли проложить дорогу к разуму Гарри, потому что он, впервые с того момента, как Драко вошёл в зал, размахнулся длинной костлявой рукой и ударил. Всё пошло так, как и должно было.       Малфой с лёгкостью уходил от размашистых, яростных взмахов, иногда отвечая на них точными резкими выпадами. Гарри распалялся всё сильнее, в его облике появлялись человеческие черты. Пламя вокруг Драко вспыхивало сильнее, и кости теряли свою белизну, а затем и вовсе уступали место плоти, огонь разгорался и высвечивал блеклые, подёрнутые дымкой глаза, утопленные в глубокой тени. С очередной волной жара лицо Поттера исказилось от злости. Он всё ещё выглядел, как сошедший с картин мрачный жнец, за ним следом тянулся шлейф снежинок, а трескучий мороз рисовал кружева на стенах и потолке, но с каждой секундой жизни в нём становилось всё больше.       Танец стал рваным и свирепым, превратился в драку, но Малфой не опустил меч, раскалённый докрасна с одной стороны и покрытый инеем с другой. Он держал его перед лицом даже тогда, когда Гарри обрушил на него град ударов кошмарной силы. Меч всё ещё отделял его от Смерти.       Холод становился всё слабее, теперь даже обычный человек мог бы вынести его. Покрытые трещинами камни, которых они мельком касались в своём стремительном беге, крошились и превращались в щебёнку, твёрдые, как сталь, осколки льда исходили белым дымком. Теплеющий воздух вновь мог вобрать в себя влагу, в нём появились первые робкие запахи — пыль, гнильца и кровь. Драко решился.       Он на мгновение закрыл глаза и, схватившись одной рукой за лезвие, со всей силы ударил рукоятью меча. Удар пришёл Гарри в скулу, но сперва тот этого даже не заметил. Драко не остановился, он бил, методично, упорно. Иногда промахиваясь, но не давая начавшему спотыкаться, залитому кровью Поттеру ни мгновения, чтобы ответить. Так продолжалось до тех пор, пока он не заметил, что в зале они больше не одни.       ***       Когда Снейп отвернулся в сторону и, перекрикивая ветер, попытался что-то сказать Макгонагалл, Гермиона что было сил ткнула его локтем под рёбра и рванулась прочь, сбрасывая с плеча руку профессора. У неё было всего несколько секунд, пока зельевар не разберётся в произошедшем, и она их не упустила. Пару десятков футов, отделяющих её от двери, она пробежала так быстро, как не бегала ещё никогда, а затем, не замедляясь, нырнула в прорезанное Драко отверстие.       Ветер сбил её с ног и потащил по полу. За его рёвом не было слышно ни стука катающихся кругом камней, ни её собственного крика, ничего. Её лицо и руки онемели, невольно брызнувшие из глаз слёзы застыли ледяной коркой на щеках, дыхание стало коротким и болезненным. Воздух был таким холодным, что его невозможно было вдохнуть, он резал, как нож.       Иногда над её головой с невообразимой скоростью проносилось нечто горячее, обдающее жаром, словно раскалённая печь. В такие моменты дышать становилось легче, но затем ветер налетал с новой силой, будто стремясь разорвать её на части, трепля и завывая, как голодный зверь, а холод наваливался сверху многотонной тушей, вдавливая в землю, заставляя стонать от страха и бессилия.       А потом всё затихло. Рёв ветра, стук катающихся кругом камней и льдинок, крики оставшихся за дверью людей. Ничего этого не было. Остались только громкие, звучные удары.       Гермиона пошевелилась и попыталась встать. Сперва у неё ничего не вышло, замёрзшее тело отказывалось подчиняться, но она не сдавалась, раз за разом приподнимаясь на негнущихся руках и падая на обледеневший пол с болезненным шипением. Наконец, она зло зарычала и, роняя горячие слёзы, рваным, ломаным движением выпрямилась, с трудом удерживая равновесие.       — Гарри, — Гермиона крикнула, но изо рта её вылетел только жалкий шёпот.       Поняв, что голос пропал, девочка скривилась и заозиралась по сторонам. Первым, что она увидела, был огромный обломок колонны, откатившийся к двери и наглухо перегородивший проход в зал, а затем она наконец заметила ребят. Гарри и Драко всё ещё двигались очень быстро, но теперь их хотя бы можно было увидеть. Они даже не дрались, они просто и незатейливо избивали друг друга, обмениваясь ударами такой силы, что во все стороны от них разлеталась мелкая кровавая пыль, оседающая на камнях жуткой багровой росой.       — Хватит, прекратите! — вновь прохрипела девочка и заковыляла к ним.       Теперь, когда она поднялась на ноги, стало понятно, что к земле её прижимала не только стужа. Промораживающий до костей, лютый холод, обдавал её волнами плотного, ощутимого кожей ужаса, от которого подкашивались ноги и тряслись поджилки, он вызывал в её памяти всё самое худшее, что она пережила в своей жизни, все те жуткие, отвратительные картины, которых было слишком уж много в последние два года. И чем ближе она подбиралась, тем чаще перед её взглядом мелькало то, чего она никогда не видела. Неясные, но пугающие образы, закручивающие тугим ледяным комком где-то под сердцем. А ещё был жар. Несущий ярость и невообразимый, ослепляющий гнев, настолько сильный, что хотелось выть и бросаться на стены.       И несмотря на всё это она пробиралась вперёд будто слепая — мелкими, короткими шажками, вытянув вперёд руки. Её взгляд был устремлён в никуда.       ***       Драко в очередной раз занёс руку для удара, но остановился. Поттер стоял перед ним, не шевеля ни единым мускулом, словно высеченная из камня скульптура. В изорванной одежде, покрытый кровью и пылью, он бережно поддерживал под руки обессиленно упавшую на него девочку. Холод исчез так резко, будто его и не было.       — Всё, хватит, — Гарри сплюнул кровь и поднял на руки бесчувственную, бледную до синевы Гермиону, — я здесь.       — Точно? — холодно спросил Драко. — Может мне стоит связать тебя и засунуть на недельку в кладовку?       — Это было бы очень мелочно с твоей стороны.       — Но справедливо, Поттер.       — Друзья так не поступают.       — Тебе это не помешало.       Гарри привычно пожал плечами, но Гермиона, почувствовав движение, застонала, и он замер.       — Слушай, Малфой, мы можем поболтать позже, — он кивнул головой на появившуюся рядом дверь, — сейчас не время и не место.       — Хорошо, — незримое пламя вокруг Драко полыхнуло в последний раз и затихло, — но потом ты ответишь на мои вопросы.       Дверь распахнулась, и парни один за другим шагнули в другое место.       ***       Выйдя на покатый, покрытый мягкой травой склон холма, Гарри уложил Гермиону на большой тёплый камень и, сев рядом с ней, начал спешно вышвыривать из карманов разбитое в мелкое крошево стекло. Лечебные зелья впитались в его одежду, окрасив её в странные, неестественно яркие цвета. Изрезав пальцы в кровь, но так и не найдя искомого, он вздохнул и положил ладонь на лоб девочки.       — Паршиво.       — Ответы, Поттер.       — Потом, — отмахнулся Гарри, — погрей тут воздух пока, ага.       С трудом поднявшись на ноги, он отошёл в сторону и исчез за ещё одной дверью. Драко вспыхнул было, распространяя вокруг себя волны жара, но затем медленно выдохнул и прикрыл глаза. Жар начал спадать.       — Всё будет хорошо, — Гарри выскочил обратно и, оскальзываясь на траве, подбежал к Гермионе, — теперь всё будет хорошо, — он сел рядом с ней на колени, приподнял голову девочки и нежно убрал беспорядочно рассыпавшиеся по её лицу каштановые волосы, — нужно только выпить.       Буквально оторвав горлышко у изящной серебряной фляги, он влил несколько глотков бесцветной жидкости между приоткрытых губ Гермионы и немного передвинулся, кладя её голову себе на колени. Девочка всё ещё была бледна, как мрамор, тёплый ветер, летящий с бескрайних, щедро согреваемых солнцем равнин, бессильно обтекал её, не в силах выгнать гнездящийся внутри холод. Она дышала коротко и поверхностно, едва заметно. Гарри тихо зарычал и до хруста стиснул кулаки, на его щеках заиграли желваки.       Несколько раз вздохнув и покосившись на подошедшего к нему сбоку Малфоя, он наклонился и положил свою израненную ладонь на щёку Гермионе, а та, словно почувствовав горячую, вязкую кровь на своей коже, глубоко вздохнула и дрожа попыталась свернуться клубком. Из Гарри на мгновение будто бы выдернули стержень, а затем он, засмеявшись, приподнял её и, притянув, обнял, не давая отстраниться.       — Мои ответы, Поттер.       — Ну спрашивай, — счастливо улыбаясь, ответил слизеринец.       — Что планирует твой дед.       Гарри снова рассмеялся, на этот раз устало.       — Господи, какой же ты всё-таки дебил, Драко, — осторожно, стараясь не потревожить слегка порозовевшую Гермиону, он утёр выступившие от смеха слёзы, — а что твой отец планирует, м? Не говорил он тебе?       — Не…       — О, выходит, не говорил? — Гарри хихикнул, его начала бить мелкая дрожь. — Только приказ дал, а зачем ему это нужно, почему ты вообще должен этим заниматься… Не важно это всё.       — Значит у него есть причины! — Шагнув вперёд, Драко навис над скалящимся Поттером, сжимая кулаки так, что те побелели.       Несколько минут они молчали, не моргая глядя друг на друга. Малфой не мог стоять спокойно, он всё время порывался то схватить Гарри, то отступить назад, грудь его тяжело вздымалась, а взгляд загнанно метался по лицу друга. Поттер же, напротив, постепенно успокаивался, теперь он просто улыбался, баюкая спящую Гермиону.       — Конечно есть, — слизеринец говорил тихим, хриплым голосом, — только не думаю, что мы с тобой можем их понять. Они же не люди.       — Ты не знаешь.       — Даже не догадываюсь.       Застонав, Драко сел на землю и схватился руками за голову, вырывая клочья светлых, припорошенных пылью волос.       — Почему ты ему так верен?       — Я ненавижу своего отца, — глухо произнёс Драко, — даже сильнее, чем Люциуса, но я не… Он вырастил меня, всё мне дал, — перед тем, как продолжить, парень не поднимая головы потёр глаза, — и не предавал.       — А мать?       — Я её не видел уже лет пять.       Драко молчал, собираясь с силами, а Гарри всё также обнимал Гермиону, не желая отпускать её ни на секунду. Через какое-то время, устроившись на камне поудобнее, он хрустнул шеей и, уставившись в тёмное небо, покачал головой.       — Я уже очень давно гадаю, чего же хочет дед. Он ведь с лёгкостью может убить Волдеморта, в любую секунду. Ему не надо выяснять, где он, как выглядит, насколько силён, какие союзники и козыри у него есть, для него этот тёмный лорд ничем не отличается от других людей. У Смерти нет слабостей и привязанностей, он неуязвим во всех смыслах, но всё же бездействует.       — И?       — Когда и если мы узнаем, что ему нужно, то поймём, зачем они сделали это с нами.       — Ты поймёшь, — Драко с силой потёр лицо и поднялся на ноги, — а мне даже задумываться не надо, я здесь из-за тебя.       — Уверен?       Малфой ничего не ответил. Рубанув воздух появившимся в его руке алым клинком, он неловко хлопнул на прощанье Поттера по плечу и исчез в быстро заросшем разрезе. Гарри вздохнул и погладил сонно моргающую Гермиону по голове.       — Я тебя чуть не убил, — печально сообщил он ошалело озирающейся девочке. Быстро вскочив на ноги, Гермиона ощупала себя, а затем, медленно подняв руки, потрогала лицо и облегчённо выдохнула. Промораживающий до костей арктический холод не оставил ни следа. Ни обморожений, ни потерявших чувствительность участков, даже кожа на лице, которую, как ей казалось недавно, можно было снять, словно фарфоровую маску, была здоровой и чистой. Всё то время, что она приходила в себя, Гарри стоял рядом и, закрыв глаза, дышал, медленно, размеренно, так, будто пытался вобрать в себя все запахи окружающего его мира. Терпкий запах мятой травы, пыльные дуновения степного ветра, сладкий аромат спящих цветов.       — Ч-что?       — Ругать буду позже, нам нужно вернуться в школу.       — Хорошо.       Гарри провёл рукой по траве, вздохнул, нехотя поднялся и открыл проход.       ***       — Ты ведёшь себя, как ребёнок, это не так уж и больно.       — Да тебе-то откуда знать?!       Налетев на массивный стол из чёрного мрамора, Сириус крутанулся вокруг своей оси, заполошно замахал руками и бодро попрыгал прочь, ловко лавируя между антикварными креслами, а Лили, размахивая изящным, невесомым на вид серебряным протезом, словно боевым топором, устремилась за ним. Когда ей почти удалось догнать его, он с отчаянным криком перемахнул через куртуазный диванчик и вцепился в его спинку, отпрыгивая в противоположную от женщины сторону, каждый раз, как она пыталась подойти к нему, впрочем, эта игра ей быстро надоела. Лили сердито сдула тут же упавшую обратно на лицо огненно-рыжую прядь и, тяжело дыша, ткнула в мужчину пальцем.       — Сириус! Прекрати немедленно!       — Ни за что, — упрямо отозвался Блэк, — я эту гадость на себя не нацеплю.       — Клянусь Богом, Сириус, — прошипела Лили, доставая из-за пазухи палочку, — я сейчас тебя чем-нибудь приложу, а вот чем — ты будешь выяснять уже сам.       Мужчина застыл на месте и подозрительно прищурился, а затем парой осторожных прыжков переместился к краю дивана и обиженно оттопырил нижнюю губу.       — Ты блефуешь.       — Рискни, — Лили грозно свела брови и вывела кончиком палочки жуткого вида руну, которая ещё пару секунд висела в воздухе, светясь тусклым, желтовато-зелёным светом. Когда Сириус, опасливо косясь в её сторону и несчастно вздыхая, таки уселся на диван, она ободряюще улыбнулась, — ты ведь именно для того меня и позвал, чтобы я помогла тебе его надеть.       — Я передумал, — проворчал Сириус, откидываясь на спинку и сверля недовольным взглядом потолок, — там наверняка ещё остались кусочки моего прапрадеда.       — Какая мерзость, — Лили заглянула внутрь протеза, будто бы сплетённого из стеблей плюща и, перевернув его, легонько постучала по поверхности. Вопреки ожиданиям Сириуса, вяленые кусочки его дедушки на пол так и не посыпались. — Нет, абсолютно ничего. Ладно, хватит, вытягивай ногу.       — Да что ж у вас за семейка такая, один покалечил, ты теперь эту дрянь ко мне пытаешься прицепить, — Сириус бурчал и жаловался на жизнь, но Лили не препятствовала, — ещё и кузина плешь проедает…       — Не гунди, — женщина незлобливо стукнула Блэка по коленке и приставила протез к культе.       Ощутив прикосновение холодного металла, Сириус зажмурился и вцепился пальцами в обивку дивана. Прошла минута, затем другая, но ничего так и не произошло. Приоткрыв один глаз, Сириус повернул голову и выжидающе уставился на задумчиво рассматривающую лист пергамента Лили.       — Что? — Рассеянно почесав голову палочкой, она ненадолго оторвалась от изучения пергамента и перехватила взгляд Блэка.       — Ты уже закончила?       — Нет, не совсем, — Лили снова почесала голову, а затем, радостно улыбнувшись, перевернула страницу вверх ногами, — о, вот теперь понятно, — снова посмотрев на мужчину, она тряхнула пергаментом и пояснила: — Неправильно держала.       — А может не надо?       — Ты что-то разволновался, — отмахнулась женщина, уже начиная делать первые пассы, — хочешь шоколадку?       — Давай без дамблдорства! — прикрикнул Сириус, неосознанно вздрагивая — серебряные отростки зашевелились и бережно обняли культю. — И не надо таких шуток, и так тошно.       — Извини, — Лили смущённо хихикнула, — но ты действительно слишком напряжён, а инструкции тут написаны, как для…       — Слабоумных?       — Детей. Я хотела сказать детей. Не слишком ли ты строг к своим предкам?       — Просто я с ними знаком, — мужчина фыркнул и покосился на слегка шевелящийся протез, — большинство из них с таким прибабахом, что даже кузина Белла отдыхает.       — Ты преувеличиваешь.       Вместо ответа, Сириус молча указал на висящий между двумя книжными шкафами портрет, изображающий чопорного мужчину с лошадиным лицом. Заметив внимание гостьи, он аристократично поковырял в носу оттопыренным мизинцем и испустил газы, а затем гордой походкой удалился за пределы картины. Лили в некотором ступоре ещё пару секунд смотрела на опустевшее полотно, а затем, тряхнув головой, обернулась к Блэку.       — Я всегда думала, что это уже ты повесил, — неопределенно помахав рукой, она продолжила колдовать, — что это постмодерн.       — Если бы. Это мой прапрадядя Фераваль.       — Почему у него лицо коня?       — Никто не знает, — Сириус задумчиво пожевал губами, — он даже по нашим семейным меркам был чокнутым. Так что… А, ладно, чего уж таить. Лучше уж с ним общаться, чем с кем-то ещё из родственничков, у него хотя бы чувство юмора есть.       — Кхм. Хорошо, — Лили замолчала и всмотрелась в пергамент, — давай-ка заканчивать.       — Давно пора, — мужчина довольно потянулся, после чего, будто бы о чём-то вспомнив, выпучил глаза и напрягся. — Стоп! — рявкнул он, пытаясь вскочить, но Лили помешала, уперев ему ладонь в грудь и толкнув обратно на диван. — Как же моя анимагическая форма?!       — Это как одежда, Бродяга, протез также исчезнет, когда ты перекинешься.       — Ты уверена? — Сириус подозрительно прищурился и дёрнул ногой. — Может лучше снимать его? Это что же, мне каждый раз над ним так колдовать?       — Нет, не думаю.       Лили заглянула в пергамент, задумчиво почесала кончик носа, поправила волосы и снова проверила написанное. Сириус всё это время вертелся на месте, медленно доходя до точки кипения и, когда женщина в очередной раз вздохнула и как-то странно отвела взгляд, не выдержал:       — Да что там такое?!       — Он не снимается.       — Что?! — Всё-таки вскочив на ноги, Блэк забегал по комнате, подволакивая пока что неработающий протез, который, впрочем, уже прицепился к культе и отваливаться не собирался. — Так я и знал, так и знал! Эта дрянь, наверное, уже начала меня жрать!       — Не драматизируй, — бегая следом за другом, она тщетно пыталась ткнуть палочкой в небольшой, тёмный паз на икре, — твои предки весьма успешно им пользовались.       — Господи Боже, Мерлин великий, — продолжал причитать Сириус, прыгая вокруг стола. Лили следовала за ним некоторое время, но затем, устало вздохнув, просто запустила тусклый красный луч заклятья в его поясницу. Ноги мужчины резко отключились, и он кулём свалился на пол. — О нет… — обречённо простонал он, — я чувствую это… Я не хочу!       — Сириус, — Лили склонилась над мужчиной и, вставив палочку в паз, удовлетворённо улыбнулась, когда резные серебряные пальцы дрогнули, — то что ты, при всей твоей отваге, когда дела касаются семьи, превращаешься в параноидального ипохондрика, меня поражает.       Подперев подбородок рукой, она ненадолго задумалась и изрекла:       — Если задуматься, это очень сильно напоминает анимагию, только вместо собаки ты превращаешься в…       — Плаксивую девочку, — мужчина вздохнул и перевернулся на спину, а затем сел, хмуро разглядывая свою новую ногу, — я это знаю, но поделать ничего не могу.       Лили поднялась и попыталась было помочь Сириусу, но тот лишь отмахнулся. Оттолкнувшись руками от земли, он выбросил себя вверх и приземлился на ноги, а затем прошёлся по комнате, кривясь и тихонько звеня протезом. Пару минут он сгибал и разгибал пальцы, вращал голенью, с силой топал пяткой, будто бы пытаясь найти в ноге какой-то изъян, а затем, явно недовольный тем, что ничего не сломалось и не отвалилось, сел на диван и достал из кармана пачку сигарет.       — Замечательно работает, — нехотя признал он, прикуривая, — почти как настоящая.       — Это хорошо! — Лили искренне улыбнулась, сверкнув яркими изумрудными глазами и, подсев к Блэку, тронула его за предплечье. — Если честно, я боялась, что ничего не получится.       Сириус курил, выпуская к потолку плотные кольца дыма и постепенно успокаивался. По крайней мере, когда мимо него с дребезжащим воем промчался хлопающий ушами Кричер, а сквозь потолок величаво просочился сияющий серебряным светом образ феникса, лицо его было почти что умиротворённым.       — Лили, неловко тебя беспокоить, — произнёс феникс голосом Дамблдора, — но дела в школе требуют твоего присутствия, камин в моём кабинете открыт.       — Дела.       Сириус затянулся в последний раз и, затушив сигарету, достал из-под кофейного столика сапоги.       ***       Дамблдор хмуро свёл брови и сцепил руки в замок перед лицом. Снейп не видел директора таким уже очень давно: мрачным, задумчивым, усталым и будто бы резко постаревшим.       — Ты ведь не убивал Сардониса?       Гарри покачал головой. Он тоже выглядел не лучшим образом. Измотанный, грязный и осунувшийся, в оборванной, годящейся теперь только на половые тряпки одежде, он таким предстал перед Снейпом вовсе впервые.       — Он посмотрел василиску в глаза. Причём точно зная, что делает.       — Ты не смог узнать, кто за ним стоял?       — Нет, — Гарри снова качнул головой, — Сардонис знал, зачем туда шёл, — парень вздохнул и, подперев голову рукой, потёр глаза, — он умирать шёл, причём так, чтобы я не смог из него ничего вытащить после.       — Значит Волдеморту известно, на что вы способны, Поттер, — Снейп пытался сохранять спокойствие, но голос его едва заметно подрагивал.       — С тех пор, как Сивый ушёл, это было только вопросом времени, — Дамблдор опустил руки на стол и выстучал пальцами нетерпеливую дробь, — ты следил за ним?       — Время от времени, но я так и не понял, как они держали связь.       — Плохо, — директор встал из-за стола, подошёл к открытому окну и замер, всматриваясь в темноту снаружи, — сегодня в школе умер ученик.       — Скорее всего мне всё равно пришлось бы убить его, — Гарри отвёл взгляд от Дамблдора и несколько раз сжал и разжал кулаки, — а так… Он ведь был болен, и смерть его, при любом другом исходе была бы куда хуже.       — Что вы имеете в виду?       — В последние дни от него несло мертвечиной, он начал гнить.       — Чудовищная решимость… — пробормотал Дамблдор, не отворачиваясь от окна. Тёплый весенний ветер подхватил его слова и унёс прочь, заполняя комнату тихим шорохом и иллюзорными шёпотками.       Тлеющие в камине угли, уже подёрнутые белой пеленой пепла, вздохнули и выстрелили вверх ярким снопом громко трещащих искр. Снейп напрягся, ожидая, что из огня сейчас шагнёт Лили, но этого так и не произошло.       — Как давно ты узнал, что это Сардонис нападал на других учеников?       — Именно узнал? Когда он попытался взять флакон, — Гарри пожал плечами и смерил взглядом фигуру директора, — а вот о том, что с ним что-то не так, я догадывался ещё с прошлого года.       — Так почему же вы не сообщили нам, Поттер? — процедил Снейп, меряя шагами комнату, — ваша глупая самонадеянность и жажда самоутверждения едва не привели к смертям ваших же товарищей.       — Он сообщал, — Дамблдор тяжело вздохнул, закрыл окно и снова занял место за столом, — но я, признаться, тогда отнёсся к этому несерьёзно, ведь следя за Гарри в поезде, он не делал ничего дурного, это было странно и только. Да и поверить в то, что тот, чья семья так сильно пострадала от действий Воландеморта, перейдёт на его сторону, я не захотел.       Снейп скрипнул зубами и отвернулся.       — Он за вами следил?       — Да. Его нельзя было увидеть, услышать или почуять, но, как объяснил директор, такое мог провернуть даже второкурсник, в конце концов, он мог заплатить какому-нибудь выпускнику, чтобы тот наложил на него нужные чары.       — И как же вы поняли, что это именно мистер Анойтосиди?       — Я облил его одним зельем, вы бы этого не учуяли, но запах у него резкий и стойкий, держится почти три месяца.       — Пометили, значит.       — Да. Ну, а потом было ещё множество подсказок, намёков и звоночков, которые мы все проигнорировали.       — Это были косвенные доказательства, Гарри, — будто бы оправдываясь произнёс Дамблдор, — они не могли доказать вину Сардониса и уж тем более вывести нас на Волдеморта.       Снейп поморщился. Уже второй раз за вечер имя Тёмного Лорда прозвучало в кабинете, неприятно резанув его слух. В отличие от остальных он уже давно не испытывал страха при его упоминании, только застарелую злобу и загнанную на задворки сознания ненависть, подстёгиваемую тем, что на глазах у всех остальных каждый раз приходилось изображать испуг. У Дамблдора же имя старого врага трепета не вызывало, и использовал он его при каждом удобном случае, отчасти для того, как подозревал зельевар, чтобы поддеть окружающих.       — Какая досада, что я узнаю об этом только сейчас, — Снейп пытался добавить яда в голос, но сейчас у него осталась только горечь, — очевидно, втягивать меня в идиотские игры для вас обоих было важнее.       — Это не так, Северус.       — Неужели? Может быть просветите меня, Альбус, почему вы, так доверяя мне на словах, на деле решили не ставить меня в известность.       — Это было моё решение, — жестко произнёс Дамблдор, линзы его очков-полумесяцев ярко сверкали, — я считал его верным тогда и считаю сейчас.       — Ясно.       Закутавшись в мантию и сгорбившись, Снейп вышел из кабинета на винтовую лестницу и, не закрывая за собой дверь, понёсся вниз. Как только он исчез, в камине вспыхнуло и распустилось ярким изумрудным цветком пламя. Гарри вздохнул и рассеянно почесал голову, из камина ему навстречу шагнула красивая рыжеволосая женщина.       ***       В любимом дворике Лей Ронга за зиму вырос целый сад, больше похожий на изящный, игрушечный парк. Усыпанные чистым жёлтым песком дорожки извивались среди крошечных, причудливо изогнутых деревьев, высаженных на небольших холмиках, покрытых разноцветным мхом и угловатыми гранитными обломками. На тонюсеньких веточках трепетали нежные, ярко-зелёные листья и розовели неожиданно крупные бутоны цветов. Воздух был заполнен гудением пчёл и приятным, едва заметным запахом пыльцы.       — Наверное, мне очень сильно хотелось, чтобы ты взрослел помедленнее, — сидящая на лавочке Лили опустила взгляд и огладила слегка смявшиеся брюки, — и я забыла, что на самом деле ты уже не ребёнок, — перед тем, как продолжить, она ненадолго задумалась, — я знаю, что ты не обо всём можешь мне рассказать, и твоя жизнь принадлежит только тебе, и заставить тебя делиться со мной такими вещами я всё равно не смогу, но постарайся понять, я просто волнуюсь за тебя. Мне важно понимать, что с тобой происходит.       Гарри ничего не ответил. С того момента, как они вошли во двор, он не произнёс ни слова, а только бродил между крошечных деревьев, то поправляя веточку, то отрывая лишний, выбивающийся из общей гармонии листок.       — В том воспоминании ты был страшен. Ты пугал, — женщина запнулась и потёрла глаза, её губы мелко дрожали, — ты бы действительно пытал… — она порывисто вздохнула и поднялась на ноги, — и убил того мальчика. Ты не был таким, я не понимаю…       Глубоко вздохнув и закрыв глаза, Лили развернулась и на негнущихся ногах ушла, оставив Гарри и Сириуса наедине. Несколько секунд после её ухода мужчина ничего не говорил, а затем, в последний раз затянувшись и затушив сигарету о подошву сапога, небрежным щелчком отправил её в полёт, испарив окурок заклятьем ещё до того, как тот коснулся земли.       — По-хорошему, с тобой об этом должен был говорить твой отец, но раз уж он околачивается не пойми где, его место, так уж и быть, займу я.       — Сомневаюсь, что ты сможешь сказать мне что-то новое.       — Да? Ну ты всё равно послушай, глядишь старая, побитая жизнью псина, — Сириус провёл пальцами по уродливым шрамам на лице и ухмыльнулся, — сможет научить тебя чему полезному, — в его пальцах будто по волшебству появилась очередная, уже тлеющая сигарета, — мы оба были на войне. Твоя мама и я. Мы знаем, каково это и чем порой приходится жертвовать, так что ты был в своём праве.       Гарри обернулся к крёстному и удивлённо вскинул бровь.       — Только это не значит, что намерения твои были праведными.       — Они и не были, — пожимая плечами ответил парень, — только вот другого выхода не было.       — Хм, — Сириус подошёл к крестнику и выпустил в воздух над его головой, — это не я такой, это жизнь такая, да? Я множество раз слышал эту фразу от всевозможных подонков и ублюдков, коих, к сожалению, на моём пути было даже слишком много, но никак не ожидал услышать её от тебя. Не перебивай, — жёстко произнёс он, рубанув воздух рукой, когда парень собрался было ему ответить, — ты, Гарри, сила. И это кружит тебе голову, ведь ты постоянно забываешь о том, что окружающие — это не бессловесные, ни на что не способные овцы, что они знают и могут то, что недоступно тебе. Ты мог сбежать оттуда, прихватив того недоумка, и вывалить его прямо в кабинет Дамблдора, а уж он со Снейпом на пару взболтал бы ему мозги и узнал всё, что нужно, но вместо этого ты выбрал наиболее грязный и мерзкий вариант, — Гарри дёрнулся, как будто его ударили, но, стиснув зубы, промолчал, Сириус, тем временем, продолжал: — Лили твоя мама, она всегда будет верить в то, что ты хороший и добрый. И я буду верить.       Сириус зажал сигарету в зубах и, ухмыльнувшись, похлопал Гарри по плечу, а затем пошёл следом за женщиной, уже у самого выхода со двора остановившись и посмотрев на крестника через плечо.       — Вопрос в том, действительно ли ты лучше той дряни, что тебя окружает. Можешь ли ты переломить обстоятельства или будешь прикрываться ими. Я был на войне и запачкался. Но и Дамблдор там был, оставшись при этом чистым. Он оказался достаточно силён, чтобы позволять своим врагам жить и не бояться удара в спину, когда они остаются позади.       — Не всегда это возможно.       — Да, — промолвил Сириус, задумчиво глядя в одному ему известные дали, — к сожалению.       ***       Пытаясь расчесать очередную спутавшуюся прядь, Дафна рванула расчёску, и Гермиона, дёрнувшись, сдавленно зашипела сквозь зубы от боли.       — Как думаешь, за нами скоро придут?       — Не знаю, — Дафна нахмурила бровки и отложила расчёску в сторону, — может о нас забыли?       — Если бы… — вздохнула Гермиона.       Макгонагалл притащила Дафну в свой кабинет с полного согласия разъярённого, как демон, Снейпа и оставила её в полном одиночестве без палочки и за закрытой на ключ дверью только для того, чтобы через некоторое время зашвырнуть внутрь кабинета ещё и Гермиону, неодобрительно поджать губы, покачать головой, а затем исчезнуть. С тех пор прошло полтора часа и то, что о них до сих пор не вспомнили, наводило на невесёлые мысли. Очевидно, обычными нотациями и порицанием дело не ограничится.       — Гермиона!       Голос Дафны пробился в её сознание далеко не сразу. Девочка так глубоко погрузилась в свои мысли, что даже не заметила появившегося в комнате Гарри — он стоял прямо перед ней у большого стрельчатого окна, скрестив руки на груди и неторопливо переводя взгляд с Гермионы на Дафну и обратно. После того, как они вернулись в школу, покинув тёплые, напоённые запахами весны холмы, парень так и не обмолвился с ней и словом. Вот и теперь он молчал. Причём так долго, что девочки начали нервно ёрзать и обеспокоенно переглядываться, затем шептаться, а потом и вовсе неловко вскакивать на ноги, пытаясь что-то сказать, но тут же садиться обратно.       — Гарри, ну прости, — выдавила, наконец, Гермиона, пока Дафна, отчаянно краснея, старательно отводила взгляд, — мы не думали…       — Это заметно, — слизеринец наклонил голову вбок и снова обвёл девочек взглядом, — книга была права, проклятье пола.       — Мы за тебя волновались! — вскинулась Дафна, она, в отличие от подруги, начинала сердиться.       — Ты, очевидно, считаешь, что вы поступили смело, но это не так. Вы шли вперёд, не осознавая риска, а это уже не храбрость, а глупость.       — А ты, значит, осознавал?! — прошипела блондинка. — Смельчак! Дурень!       — Я поговорю с тобой позже.       Сама по себе фраза была безобидной, но вот тон, которым она была сказана, заставил блондинку замолчать и наклонить голову, быстро отводя взгляд. Убедившись, что девочки замолчали и перебивать его не собираются, Гарри кивнул своим мыслям и продолжил, обращаясь к Гермионе:       — Ладно Дафна, она-то ещё может не понимать во что ввязывалась, но тебе я уже говорил, что можно и чего нельзя делать. Говорил ведь?       — Да, — хмуро ответила Гермиона.       — И что же я тебе говорил не делать?       — Не лезть.       — Верно, — Гарри оттолкнулся от стены и подошёл к подруге вплотную, сверху-вниз уставившись на её макушку, — надо сказать, что это было очень простое, однозначное указание и трактовать его как-то иначе очень трудно, но, по всей видимости, его необходимо повторить более развёрнуто.       — Не надо, — совсем тихо пробормотала Гермиона, не решаясь поднять голову и посмотреть на друга.       — Я считаю иначе, ведь в прошлый раз я был либо не понят, либо не услышан. За мной не надо лезть в пекло, это будет стоить вам жизни. Даже если очень-очень хочется. Вы мне не поможете, а, наоборот, принесёте лишние неприятности.       Дафна фыркнула.       — Ты не согласна? — холодно поинтересовался Гарри у блондинки, которая уже и сама была не рада своей дерзости. — Пожалуйста, продолжай поступать в том же духе, тогда станет окончательно понятно, что на людей, которым ты важна, тебе плевать.       Замолчав, Гарри вновь отошёл к окну и безразлично уставился наружу. Когда стало понятно, что никто не спешил возражать или качать права, он продолжил:       — Поняли, прониклись?       — Да, — Гермиона решилась заговорить первой, хотя голос её при этом и дрожал.       — Замечательно. А теперь ты будешь извиняться.       — Прости…       — Не передо мной, — отрезал Гарри. Девочка на мгновение задумалась, а затем резко побледнела, на лице её отразилась паника. Стена рядом со слизеринцем превратилась в дверь.       ***       Неторопливо переложив трубку в другой угол рта, Том сложил газету и положил её на стоящий перед креслом столик, после чего поднялся, разминая немного затекшие ноги. Комната была залита приглушённым, тёплым светом, на кухне звенела бокалами Хизер, синеватые блики от тихо бубнящего в углу телевизора беззвучно прыгали по стенам, оживляя погружающуюся в дрёму комнату. Ночь уже почти вступила в свои права, за окном, на улицах, освещённых тусклыми жёлтыми фонарями, не было видно ни души, а гостей чета Грейнджеров не ждала и поэтому деликатный стук, раздавшийся не пойми откуда, стал для мужчины неожиданностью.       — Это ты стучал? — Хизер высунулась с кухни и вопросительно посмотрела на мужа.       — Нет, — задумчиво ответил Том, оглядывая комнату, — это был не я.       — Добрый вечер.       Раздавшийся за его спиной хорошо знакомый, бархатистый голос едва не заставил мужчину подпрыгнуть.       — Гарри, — Том глубоко вздохнул и обернулся, — рад тебя…       Картина того, как рослый, невероятно крепкий парень с лёгкостью держит его дочь на весу одной рукой, точно нашкодившего котёнка, на мгновение привёл мужчину в замешательство. Причём то, что Гермиона даже не пытается возмущаться или вырываться, а только с виноватым видом отводит взгляд удивило его ещё сильнее. Ощутив, как приблизившаяся к нему Хизер коснулась его руки, он встряхнулся и холодно спросил:       — Что это значит?       — Она расскажет, — Гарри поставил девочку на пол и, скрестив руки на груди, сделал пару шагов в сторону и прислонился к стене, — а я, если что, добавлю.       — Милая? — Хизер подбежала к дочери и, обеспокоенно оглянувшись на мужа, обняла её за плечи. — Что-то случилось?       — Д-да, — Гермиона как-то обречённо посмотрела на друга, но тот остался неподвижен, не выразив своего отношения ни словом, ни жестом, — да, мам.       Девочка начала рассказывать, время от времени замолкая и морщась. Её не перебивали.       ***       Когда Гермиона закончила свой рассказ, Гарри уже исчез. Наверное, он ушёл после того, как она, переборов неловкость и стыд, стала говорить обо всём без утайки. Том и Хизер, узнавая о произошедших событиях, мрачнели всё сильнее, но вот когда она дошла до разноса, устроенного ей Гарри, немного повеселели.       — А! — Том махнул рукой и, поднявшись на ноги, принялся расхаживать по гостиной. — Мало он тебе по голове настучал.       — Пап!       — Он прав, милая, — строго произнесла Хизер, — ты и твоя подруга, вы обе поступили очень глупо.       — То есть Гарри вы ругать не будете?       — Если бы он здесь был, я б ему ж… — Том рефлекторно потянулся к ремню, но потом, одумавшись, просто одёрнул рубашку. — В общем, не сладко бы ему пришлось. Но, поскольку его тут нет, разговаривать мы будем с тобой.       Взгляд мужчины, тяжёлый и многообещающий, вдавил Гермиону в спинку кресла, близилось что-то, по сравнению с чем порка показалась бы приятным досугом.       ***       — Знаешь, вот от кого-кого, а от тебя я такого не ожидал.       Дафна не удостоила появившегося за её спиной Гарри даже взглядом, продолжив перелистывать прихваченный с полки учебник по трансфигурации.       — Типичное, оголтелое гриффиндорство.       На такое оскорбление блондинка уже не могла не отреагировать.       — Ты достаточно хорошо донёс до меня мысль, что помощь тебе не требуется, — ледяным тоном произнесла девочка, — в будущем я больше не совершу такой ошибки.       — Почему же, я рад, что вы с Гермионой волнуетесь за меня и хотите помочь, только вот делать это надо с умом.       — Отчитывать будешь свою Грейнджер, а мне это не требуется.       Гарри хмыкнул и, обойдя Дафну, бесцеремонно вытащил её из кресла и закинул себе на плечо. Девочка, сперва придя от такого в полное замешательство, очень скоро осознала своё положение и принялась со всей силы лупить парня по спине учебником, но теперь уже он игнорировал все её потуги. Впрочем, когда Поттер, покопавшись в карманах, достал оттуда неприметный ключик и открыл дверь кабинета, она поняла, что так достучаться до него не выйдет.       — Поттер, отпусти меня!       Реакции не последовало. Гарри вышел в коридор и, закрыв дверь, пошёл в сторону холла.       — Поттер, верни меня обратно! — Злости в голосе Дафны уже не было, теперь в нём сквозила растерянность. — Да куда ты вообще меня тащишь?       Гарри был безмолвен и непреклонен.       — Я могу идти сама! — воскликнула в отчаянии девочка, но тут же заозиралась по сторонам, будто бы испугавшись звука собственного голоса. — В конце-то концов, это ведь неприлично, вдруг нас кто-нибудь увидит.       — Обязательно увидят, — добил подругу Гарри и, встряхнув её для острастки, продолжил путь.       Парень шёл к одному ему известной цели легким, пружинистым шагом, а Дафна вертелась, лягалась, грозила и умоляла, пытаясь вырваться. Они успели пересечь весь этаж и выйти к лестницам, когда девочка сдалась. Бессильно обвиснув, она вздохнула и легонько похлопала Гарри по спине, привлекая внимание.       — Гарри, ну отпусти, пожалуйста.       — Что, неловко? — ехидно поинтересовался тот.       — Да.       — Вот и славно, — Гарри назидательно поднял руку с вытянутым указательным пальцем, — мне тоже было бы неловко, если бы вы там пострадали.       — И только? — Теперь ехидство прорезалось и в голосе Дафны, на губах её появилась улыбка.       — Очень неловко. А если бы вы там померли, то это вообще был бы ужас какой-то.       Дафна фыркнула и, упершись локтями в лопатку парня, подпёрла голову руками. Теперь, когда она прекратила попытки освободиться, у неё появилось время, чтобы осмотреться по сторонам, и увиденное не радовало. Со стен на них пялились многочисленные портреты, беззастенчиво утоляя своё любопытство, из ниш то и дело робко показывались домовики, застенчиво хлопая большими ушами, а на одном перекрёстке она даже заметила припозднившихся студентов, проводивших удивлённым взглядом странную парочку. Приличия были нарушены.       — Так куда мы идём? — немного нервно спросила девочка.       — М? — Гарри на секунду замолчал и, взлохматив голову, осмотрелся. — А ты ещё не догадалась? — Удовлетворённый увиденным, он кивнул. — Мы держим путь на встречу с твоим отцом.       Выйдя на лестничную площадку, Гарри посмотрел на ведущие вниз ступени, после чего пожал плечами и вскочил на перила. Дафна приподнялась и посмотрела назад, её руки невольно сжались, вцепляясь в одежду на спине друга.       — Только второй этаж, но так ведь всё равно быстрее, не так ли?       Задорно захохотав, Поттер спрыгнул вниз. Дафна оглушительно завизжала.