Ad Astra

Солнце рассыпало по снегу мириады алмазных искр. Лед под ногами сиял чистым прозрачным бриллиантом, отражая такое же ясное небо. Обычно Воелд укутывало толстое одеяло облаков — местное Хранилище не могло компенсировать изменение планетарной орбиты гравитационно, а потому расплавило замороженный углекислый газ в вечной мерзлоте. Так что, солнечные дни стали теперь редкостью. Разумеется, они не могли пропустить такое волшебство и укатили на «Кочевнике» вдвоем, подальше от форпостов. Сара поправила крепления на коньках, чихнула от солнечного зайчика, скакнувшего с серебристого лезвия прямиком ей в глаза, и все-таки затемнила щиток шлема. — Ты не замерзла, сердце мое? — с беспокойством спросил Джаал и быстро взглянул на аккумулятор ее костюма, словно опасался, что тот разрядился от экстремального холода. Но обогрев работал исправно, а холод, благодаря парниковому эффекту, давно перестал быть таким уж экстремальным. — Все в порядке! — с улыбкой заверила она его. — Мне даже жарко. Давай наперегонки до вон того распадка? Хотя катание на коньках было для Джаала в новинку, он всегда с легкостью ее обгонял. Сара быстро скользила по льду, глядя ему вслед, и любовалась его массивной, но такой гибкой фигурой. Все ангара отличались удивительной ловкостью и двигались, словно танцевали, а ее мужчина был среди них одним из лучших. Сара отчаянно им гордилась и старалась не отпускать от себя ни на день. Скотт как-то пошутил, что на самом деле она влюблена во всех ангара разом и отличает Джаала только по визору и синей накидке. Ей и вправду нравилась эта раса — и кошачьими пропорциями лиц, и яркой шелковистой кожей, и завораживающим сиянием глаз, и непосредственной детской эмоциональностью. Но братец, конечно же, ошибался. Она умела не только прекрасно различать ангара, но и неплохо разбираться в многообразии оттенков их мимики. Вот и сейчас она прочитала легкое самодовольство на лице Джаала, когда он достиг берега и развернулся к ней, приглашающе раскинув руки. Сара поднажала и вместо того, чтобы притормозить, с разгона на него запрыгнула, опрокинув спиной в сугроб. Джаал захохотал, вывернулся из-под нее и макнул головой в снег ее саму. Они радостно завозились, вопя и обкидывая друг друга снежками. Сара зачерпывала очередную пригоршню, когда ее рука задела под снегом что-то странное. Она склонилась, чтобы рассмотреть поближе, но снежок, брошенный Джаалом, залепил ей щиток шлема. — Погоди, я что-то нашла, — Сара рассмеялась, счищая с себя снег, а потом включила сканер. И замерла. Ее сердце быстро-быстро затрепетало от удивления и радости. Голографический луч показал ей настоящее чудо — тонкий и длинный стебель с небольшими свернутыми в спираль листочками. И не вмерзший в грунт несколько тысяч лет назад, а живой, тихо и упрямо пробирающийся наружу. — Джаал, иди сюда, скорее! — закричала она, подняла щиток шлема и начала аккуратно разгребать снег, чтобы поскорее выпустить росток под солнце. — Здесь подснежник! За ее плечом раздалось сдавленное восклицание. — Таавесан, — прошептал Джаал и опустился на колени рядом с ней. — Это таавесан. Волшебство рождения. Этот мир и вправду оживает, любовь моя. Он с величайшим благоговением, будто какой-то святыни, коснулся пальцем скрученного листика. В его глазах стояли слезы с трудом переносимого счастья, острого, словно боль. Сара взяла Джаала за руку и тесно прижалась к его боку, разделяя с ним это чувство. Пальцы словно пронзили мелкие иголочки — от его ладони в ее полились волны биоэлектричества, притягивающие и связывающие их крепче всяких слов. А потом над закованным в лед заливом разнесся протяжный звук. Это была песня йевара. Джаал рассмеялся сквозь слезы: — Слышишь, душа моя? Они пришли порадоваться вместе с нами. Сара оглянулась и разглядела, как метрах в десяти от берега подо льдом сверкнули синие биолюминесцентные огоньки на колоссальных вытянутых телах этих странных существ. Звук повторился. Только на этот раз она явственно расслышала, что пение сложилось в отчетливую фразу: «Паавоа!» «Добро пожаловать!» — пели йевара, приветствуя возвращающуюся жизнь.