Ad Astra

...Запах дезинфекции, яркий искусственный свет, попискивание медицинских аппаратов... В первое мгновение это оглушило — слишком напомнило сбывшийся кошмар. Паника упала и прихлопнула, будто тяжелая крышка прозрачного саркофага, в котором ее когда-то держали. Она конвульсивно дернулась. Первым порывом было вскочить, сорвать с себя сеть датчиков и капельниц, отнять у охранников оружие и устроить прощальный кровавый бал. Да только она слишком хорошо помнила, к чему приводят попытки неповиновения — особенно неудавшиеся. Нервные окончания снова ожгло фантомной болью, как хлыст, подстегивающий к действиям. Но ей пришлось заставить себя прикрыть ресницы и для начала незаметно изучить обстановку. Чем дольше она наблюдала, тем больше убеждалась, что это не церберовская лаборатория — слишком тесно здесь было. Представители разных рас лежали буквально вповалку — на кроватях, матрасах и просто на полу. Даже для научных образцов они выглядели чересчур неопрятно. Да и персонал смотрелся не лучше — помятым и измученным. Она удивленно моргнула — среди людей то и дело пробегали саларианцы и азари. Нет, она точно не у Призрака. Тогда где? В больнице? Что с ней случилось? И где Раса? Память вернулась единым скачком, словно варрен, бросающийся на добычу. Сбила с ног, стиснула зубастыми челюстями горло: Раса ее предала. А она сама потерпела сокрушительное и горькое поражение. Имел смысл лишь один вопрос — почему она до сих пор жива? К ее кровати быстрым шагом подлетела доктор-саларианка, сжимающая в трехпалой лапке планшет, небрежно ей кивнула: — Протеже Спектра. Вы очнулись, — и принялась споро водить над ней сканером. — Как ты меня назвала? — в теле, словно яркий горячий цветок, распустилась ярость, замутнила алым взгляд, забила душной пыльцой уши. Она заметалась в кровати, выдирая иглы капельниц: — Шепард? Это Шепард меня сюда приволокла?! Да пусть подавится своей добротой! — Прекратите, — она не слишком хорошо разбиралась в оттенках мимики саларианцев, но не распознать брезгливость было трудно. — Вы мешаете мне работать. Сердце грохотало, будто с горы стремительно скатывались несколько тяжелых камней. — Просто ответьте! — тембр ее голоса упал до рычания. — Это была она? Где она? Саларианка недовольно шевельнула тонким губами: — Спектр Шепард, да. Ее повреждения оказались менее тяжелыми из-за кибернетических модификаций, она уже выписана. Не интересовалась ее местоположением. Кстати, Спектр просила передать вам это, — она сунула руку в карман и положила рядом с ее подушкой магнитную карту. — Ключ от квартиры. Сказала, вы знаете, какой. Теперь я могу продолжить? Прерывание подачи лекарства мешает процессу выздоровления. — Да плевать я на это хотела, — она села и спустила ноги с кровати. — Я не просила ни спасать себя, ни лечить! — Чудесно, — отозвалась саларианка, опуская сканер. — У меня хватает пациентов и без вас. Мой профиль — травматология, а не психиатрия. Подпишете отказ от лечения? На вас уже потрачены ресурсы, которые могли бы спасти чьи-то жизни. Дальнейшее восстановление я считаю расточительством. Но Спектр надавила. Откажетесь — и моя совесть чиста. Молча кипя от гнева, она оттиснула подпись на протянутом планшете, прохромала к администратору и получила назад свое обмундирование. Ни омни-тула, ни оружия не было. Броня оказалась весьма потрепанной после стычки с Шепард и выглядела так, словно ей довелось пережить падение с большой высоты. В самом деле, довелось. «Ради чего?..» — услышала она свой голос, и ей снова захотелось взвыть диким безумным зверем от разочарования и горечи. Переодеваясь, она обратила внимание, что вмятины и сколы приходились только на переднюю часть брони. Задняя оказалась совершенно нетронутой. Но в сознании всплывали фрагменты воспоминаний: круговерть картинок, головокружительная смена мелькающих перед глазами предметов и удары. Удары наотмашь, всем телом, до напрочь выбитого из легких воздуха и черных пятен перед глазами. Она грохнулась на проезжающий кар, кубарем скатилась по наклонной стене какого-то синтепластового сооружения, протаранила собой не одно окно и напоследок выкатилась под ноги идущего элкора, который просто не успел остановиться... И то, что частично броня была неповреждена могло означать только одно — во время падения ее спину что-то защищало. Или кто-то. — Проклятая психопатка! Зачем ты это сделала? — опять зарычала она, отбросила треснувший и бесполезный теперь шлем и поковыляла к выходу из больницы. Этот вопрос сверлил мозг, пока она бродила по переполненным встревоженным народом улицам. Гнев понемногу утих, а голод и боль, напротив, разыгрались. Ей требовалось где-то отлежаться и все обдумать. Снять комнату? Но своего счета у нее никогда не было — все сделки проворачивала Раса. А их тайные укрытия сейчас накрыла СБЦ. Скрываться же в переполненных беженцами трущобах могло оказаться опасным — наверняка там нашлись бы падальщики, готовые добить раненного зверя, которым она сейчас себя ощущала. Ноги сами вывели ее к станции монорельса. Вряд ли в той квартире ждала засада. В конце концов, она очнулась в больнице, а не в тюрьме, и безопасники даже глазом не моргнули, когда она оттуда уходила. Должно быть, Шепард приложила руку и к этому. Какого черта?! Гордость орала, будто пыжак с прищемленным хвостом. Но голос любопытства и чего-то еще, прикрытого им, как биотическим щитом, оказался сильнее. Именно он и заставил ее сесть в вагон, идущий до Силверсан Стрип. Возможно, там найдутся какие-то ответы? Обиталище Шепард оказалось роскошным — пижонский рояль, дорогущий экран, настоящие деревья, стена с водопадом, кожаная мебель. «Это тоже могло бы стать моим», — мысль уколола, но не слишком больно. На одном из диванов валялся КПК, призывно мигающий сигналом сообщения. Она обшарила все комнаты, нашла панацелин и сделала себе укол, прежде чем взяла планшет в руки и нажала на воспроизведение. «Не знаю, придешь ты или нет...» — раздался в пустой квартире хрипловатый голос Шепард. Ее собственный голос. Она нажала на паузу, борясь с желанием грохнуть КПК о стену, — настолько раздражающими оказались неожиданные смущенные интонации на записи. А потом отправилась на кухню и разогрела себе упаковку с какой-то едой — холодильник был забит замороженными обедами под завязку. Утолив голод, вернулась в гостиную, плюхнулась в кресло и посмотрела на КПК, как на готового лопнуть кликсена. — Ладно, — проворчала она, наконец. — Я пришла за ответами, так? И снова коснулась кнопки. «... но решила все-таки оставить это здесь. Мне не дает покоя одна мысль. В последний раз, когда мы виделись, ты спросила: „Ради чего?“ У меня чертова тысяча ответов, но это мои ответы, и тебе бы они не подошли. Так что вот еще один — для начала, ради себя. Ты — это ты. Может, стоит попробовать быть собой? Знаешь, на всю катушку. И потом, для чего-то же ты собиралась присвоить „Нормандию“ и мою жизнь? Ты рисковала и была готова погибнуть ради какой-то цели. Так почему бы ради нее не пожить? А умереть мы обе успеем. Времена для этого подходящие, — Шепард мрачно хмыкнула, а потом продолжила: — Я закинула немного кредитов на чистый счет — найдешь его в этом КПК. Вернешь после победы над Жнецами. И вообще... Если хочешь нормально поговорить — дождись меня. Я слетаю по паре-тройке важных дел, а потом собираюсь устроить тут вечеринку. Можешь присоединиться. Шепард, отбой». Она все-таки влепила КПК в стену. А потом взяла с барной стойки бутылку с каким-то крепким алкоголем и отпила на треть прямо из горлышка. — Черт бы тебя побрал, — пробормотала она с тоской, сворачиваясь в клубок на диване. — Будь ты проклята, идиотка. Все, чего я хотела, — стать тобой. Она отсыпалась и отлеживалась три дня, опустошая барную полку и подчищая запасы полуфабрикатов. И ни о чем, ни о чем не думала. А потом поднялась с дивана, сплюнула под ноги на обрывки упаковки от обедов и поехала на вербовочный пункт Альянса. Назвалась первым пришедшим на ум именем и записалась в ополчение. Никто и не попытался проверить ее биографию. Уже через неделю она сидела в корабле, идущем в составе небольшого наемничьего флота на подмогу отчаянно сопротивляющейся Земле. У нее не было намерения выжить. Но судьба распорядилась по-другому. Она все-таки оказалась в числе тех, кто, глядя в небо, увидел ослепительную синюю волну, положившую конец войне, а потом разбирал завалы Лондона. Во время одной из вахт, когда она отдыхала, сидя на куске искореженного металла, рассеянно размазывая по лицу грязь и пот, до нее донесся пораженный оклик какого-то незнакомого лейтенанта, пришедшего вместе с бригадой сменщиков: — Коммандер Шепард? Это вы? Вы живы?! Она промедлила только одно мгновение, но это было самое долгое мгновение в ее короткой жизни. В голове пронеслось: «А иди ты к черту, Шепард! Я попробую». — Нет. Вы обознались, лейтенант.