Черный волк, белый лис

Проснувшись посреди ночи, я долго ворочался, пытаясь уснуть обратно. Произошедшее не давало мне покоя. Волк мертв, нечего больше бояться. Но отчего-то мне было страшно. Я сел на край кровати Алика. Мой маленький храбрец мирно сопел, накрыв голову одеялом и выставив наружу пятки. Весь в отца. Сон не приходил, так что я стал шататься по малознакомому коридору. Мой домик, залитый кровью, с поломанной мебелью, пока непригоден для жилья, так что я согласился остановиться у Джаршуна. Его преданность и чуткость поражали. Я словно узнал его заново. Приятное тепло расползалось в груди при мысли о нем. — Спи, волчонок черный мой, Помни, папочка с тобой, Ты свернись клубком у стенки, И прижми ко лбу коленки, Хвостик подожми… Я вздохнул, смотря на темные силуэты домов за окном. Глубокая ночь, безлунная. Навевает тоску. Я думал о Джаре. Ведь не одному мне тяжело, наверно. Эти годы он оберегал нас, доставал все, что было нужно, ведь я опять безработный. Но никогда не просил большего. Я даже стал сомневаться, остались ли у него ко мне те чувства. А вчера осознал, что глупо молча гадать. И решил, что пора уже нам сойтись. Если он согласится стать моим альфой снова. Я вздохнул. — Станешь ты большой и сильный, Станешь-станешь, мой любимый, Сможешь лапой ты убить, Все зубами прокусить… Я сам не заметил, как подошел к дверям спальни волка. Там было тихо. Не желая разбудить его, я быстро прошел вперед, в сторону кухни. Запах альфы приятно щекотал нос, вызывая забытое потягивание внизу живота. Похоже, тело решило все раньше, чем я привык к мысли о воссоединении. — Но запомни, мальчик мой, Ты — хороший, не плохой… Спи скорей, чтоб стать сильней, Чтобы папу защищать… — Не знал, что ты так хорошо поешь, лисенок, — прошептал подошедший сзади Джар. В слабом освещении он выглядел еще печальнее, чем обычно. — То-то Алик такой бойкий. — Он весь в тебя просто, — я подошел к альфе вплотную, но глаз не поднял. — Прости, я разбудил тебя. — Нет. То есть да, но я рад, что послушал твое пение, — он провел рукой мне по волосам, на душе сразу стало спокойнее. — Не можешь уснуть? — Можно поспать с тобой? — после короткой заминки волк кивнул. Я снова остановился у его спальни. Несмело шагнул внутрь. Типичная комната сильного пола: кровать, шкаф — ничего лишнего. Я хмыкнул. Подойти к ложу я не решался. Словно девственник. — Не бойся ты, я не укушу, — он легонько меня толкнул. Я лег. Повсюду его запах. Хорошо, что темно, и он не увидит, как я краснею. Но зато дурманящий страх пропал. — Хочешь чего-то? — кровать скрипнула под его весом. Желтые глаза уставились на меня. Он снова коснулся моих волос, продолжив ласково гладить лицо и шею. — Прости, я от твоего запаха просто с ума схожу. У тебя скоро течка? — Возможно, она все еще нерегулярная, — мы ненадолго замолчали. — Джар? — Да, лисенок? — Я хочу тебя. Быть с тобой. — Приятно слышать, — сильные руки прижали меня к себе. — Я уж думал, не дождусь. Я люблю тебя, Кьен. — Прости, что так долго, — я уткнулся носом в широкую грудь. — Я тоже тебя, ну, люблю. Не знаю, почему раньше не пришел… — Тихо, солнце, — его горячие губы накрыли мои и внутри все затрепетало. Кажется, мы оба волновались и порой даже не знали, что делать. Сколько лет назад у меня был секс, около пяти? И то, я и тогда не мог привыкнуть к подобному… — Ах! Джа-а-ар, — его рука легла на мой пах.

* * *

от лица черного волка — Да, лапочка? — его ладошку я положил себе на член. Представляет ли он, сколько раз я мечтал об этом? Заставить моего омегу течь подо мной. Хорошо, что у него еще не началась течка, я бы тогда не смог бы быть нежен. Поглаживая торчащую из-под пижамы игрушку лиса, я прикусил ему губу. Он застонал, призывно поворачиваясь ко мне спиной. — Мы никуда не торопимся, Кьен, — проурчал я, стаскивая с него одежду. Вся мокрая от его сока. — Какая же ты прелесть. Я стал покрывать поцелуями его упругие ягодицы и, раздвинув их, собрал языком вытекающую из попки смазку. Терпко-сладко, как всегда. Я сунул в него два пальца, растягивая розоватые стеночки. Похоже, придется быть очень терпеливым. Я зарычал… — Какой ты мокрый, — шептал я время от времени. В него уже легко входило четыре пальца, я вытащил их и облизал. — Ты готов? А то я умираю, как хочу тебя… — Давай, войди уже в меня, — дрожащим голосом проскулил он, переворачиваясь на спину и раскидывая передо мной ноги в стороны. Какой вид! Да я готов кончить только от созерцания этой картины. Медленно я вошел в него, чувствуя каждую складочку, каждое сокращение его мышц. Но продержался дольше Кьена, после нескольких движений он излился себе на живот, а ведь ни он, ни я не притронулись сейчас к его члену. После этого он заплакал. Трясущийся омежка так громко всхлипывал, что я испугался. — Малыш, все хорошо? — я лег рядом и стал гладить его по голове. Волосы растрепались и немного слиплись от пота. — У-у… Да-а… — промычал лис, хлюпая носом. — Просто… Было так нежно… и сильно… и я… — Ну, тише, лисенок, тише. Я с тобой. — И завтра тоже? — сонно пролепетал он. — И завтра, и всю оставшуюся жизнь. Спи, лап, — чмокнув его в лоб, я стал ласкать себя, чтобы кончить и тоже уснуть.