***
Самый быстрый путь пролегал по весьма оживленным местам. Не лучший маршрут для замысливших «как бы тайное» дело. Из плюсов — только возможность вблизи понаблюдать, как столица готовится отойти ко сну. Вот, насвистывая себе под нос какую-то незатейливую мелодию, тащит лестницу фонарщик. Пёстрой стайкой спешат от закрывшихся на ночь рыночных рядов звонкоголосые торговки, сменяется караул на площади Девяти Углов… С непривычки смотрятся дико, словно встреча выходцев из земного Средневековья с пришельцами из будущего. Потом замечаешь, что облаченные в футуристическую серебристо-синюю броню стражники держат в руках обыкновенные алебарды, а на ногах у них — истоптанные сапоги из акульей кожи. Да и сами доспехи явно видали лучшие времена. Несмотря на позднее время, я то и дело ловила на себе любопытные взгляды. Пришлось бороться с желанием натянуть капюшон до подбородка… Всё равно не поможет. Большинство жителей этого мира смуглы и темноволосы. Пару раз доводилось встречать рыжих, но на этом цветовое разнообразие исчерпывалось. На их фоне я во всех смыслах выгляжу белой вороной. Хотя, думается, в родной России за возвышающейся над толпой девицей-альбиносом в мужской одежде следили бы с не меньшим азартом. Перейдя площадь, мы свернули в неприметный проем между домами и немного проплутали по лабиринту улочек. Чем дальше мы заходили, тем разительней менялась архитектура. Викторианско-готические здания, украшенные витражными окнами и барельефами из шестеренок, постепенно сменились строгими и аскетичными строениями из грубо обработанного белого камня. Старые кварталы… Всё что осталось от города, ранее располагавшегося на месте Гентианы. Меня всегда удивляло, что они сохранились. Если верить историкам, катаклизм, прозванный Великим Разломом или Гневом Богов, беспощадно стирал с земли любые свидетельства былой цивилизации. Об истинных его причинах можно только догадываться, но начало все источники описывают одинаково. Солнце почернело и приобрело зловещий лик. Затряслась, заполыхала земля. Раскалывались континенты, острова уходили под воду и поднимались со дна новые. Берега захлёстывало гигантскими волнами, над океаном бушевали невидные шторма… В общем, весёлое было времечко. А потом всё просто закончилось. Так же внезапно, как и началось. Выжившие облегчённо вздохнули и начали потихоньку поднимать скатившуюся в раннее средневековье цивилизацию. И тут их поджидал очередной неприятный сюрприз. За время катастрофы у моря появились новые хозяева. Хозяева, крайне нетерпимые к любым попытками претендовать на их территорию. Морские Драконы. Любое судно или пловец, отдалившиеся от берега больше чем на пару километров, мгновенно подвергались атаке. Люди оказались заперты в пределах своих островов. Так проходили века. Пока не появился тот, кого называют Архитектором. Неизвестно толком, был это один человек или группа единомышленников. Изобрел он гравы с нуля или просто восстановил древнюю технологию… Но он стал первым. Первым из тех, кто начал заново овладевать технологиями прошлого. Тем, кто открыл Эру Воздушных Кораблей. Изолированные острова вновь обрели связь с внешним миром, со скрипом начали объединяться в единое государство. И где-то на середине этого трудоемкого геополитического процесса Архитектор умер. Люди не смогли смириться с уходом своего спасителя. Они объявили Архитектора богом, победителем гневливых божеств древности. Его ученики и потомки стали апостолами новой религии — архонтами. Так появился Храм, провозгласивший целью вернуть людям потерянное знание… И ведь действительно возвращал. Лет сто. За этот период были сделаны все наиболее значимые открытия, был основан Университет. Цивилизация из классического средневековья бодренько переползла в своеобразный стимпанк. В котором благополучно застыла, когда Храм начал закручивать гайки… И вот теперь мы идём по улицам, пережившим все эти события. Старые кварталы — место одновременно престижное и жутковатое. При свете дня не так заметно, насколько давят на человека эти здания. Угнетают своей величественностью и мертвенной белизной. Наконец, мы достигли нужного места — притаившегося между двумя домами прохода, ведущего к небольшой площадке. Посреди неё возвышалась стелла, украшенная выгравированными на камне крылатыми шестерёнками. Ещё одно мелкое хулиганство — назначить точку сбора прямо под символом Храма. Раудин оказался прав, ждали только нас. Собравшиеся могли бы послужить прекрасной иллюстрацией к статье «как распознать начинающий преступный элемент». Несколько фигур, облачённых в плащи с капюшонами, периодически начинающих нервно озираться по сторонам… Для полноты картины не хватало только плаката «Смотрите все, мы что-то задумали!» Стоило нам с Дином выйти из тени, обстановка разрядилась. От большей части присутствующих повеяло явственным облегчением. Кое-кто даже робко помахал рукой в знак приветствия. — Явились, — желчно констатировал один из плащеносцев. — Да ладно тебе нудеть! Сам-то вовсе флаг забыл, пришлось назад бегать, — нарочито беззаботным голосом оборвал его сосед. — Я всё ещё не понимаю, что она здесь забыла, — некультурно ткнув в мою сторону пальцем, провозгласил манерный юноша в темно-зеленом плаще. — Это благородная студенческая традиция, а она — давно не одна из нас. — Заткнись, Гваенэн! Пусть Рин и обошла нас всех, она такая же часть выпуска, как и ты! — не дав мне и слова сказать, вступился за девичью честь Дин. — Заступайся за свою подружку сколько хочешь, но это неправильно! Понимая, что ещё чуть-чуть — и дискуссия рискует перейти в нежелательную плоскость, я поспешила вмешаться. — Так, мальчики, не ссорьтесь. У нас сегодня ещё много дел… Надеюсь, все помнят план? — дождавшись пары нестройных кивков, я продолжила. — Мы с Дином задержались отнюдь неспроста, — я хитро ухмыльнулась, поймав ошарашенный взгляд своего непрошеного защитника. — Одна птичка напела, что астрологи выбрали капитаном Амротдила. Зуб даю, он попытается сунуть стражникам на лапу и пойти напрямик. Народ одобрительно загудел, послышались смешки. Почти в каждом выпуске находится умник, считающий, что толстый кошелёк поможет в любой ситуации. Нет, деньги-то с него возьмут. И со всем уважением выведут с территории храмового комплекса. — Алхимики попробуют зайти со стороны Врат Тайного Огня. Идея неплохая, но времени они потеряют прилично. Наша главная проблема — группа Майрона. Он не глуп и готов рисковать… Но мы никогда не проиграем каким-то погодникам, верно? Поймав кураж, я вскинула сжатую в кулак руку: — Пора прервать позорную череду поражений! Сегодня над городом будет гордо реять стяг кафедры нуменероведения! Наше маленькое учёное собрание поддержало меня отразившимся от стен воинственным кличем. М-да… Над скрытностью надо ещё поработать.***
Мы шли вдоль высокой ограды, украшенной вставками с всё теми же крылатыми шестерёнками. Нас интересовала конкретная секция, сплошь увитая диким виноградом. Самое то для незаконного проникновения. Честь первой штурмовать почти пятиметровый забор без пререканий уступили даме. Как будто у них был особый выбор. В конце концов, именно мне в нашем безумном плане отводилась центральная роль. Подхватив протянутую верёвку, я буквально взмыла вверх по ограде. Несколько жалких секунд, понадобившихся на преодоление препятствия, пробудили в глубине сознания чувство эйфории. Приятно ощущалось каждое движение мышц. Телу хотелось ещё. Знаю, что могла бы форсировать стены в десятки раз выше, стоит только захотеть… Встряхнула головой, отгоняя навязчивые мысли. Сначала дело. Если всё пройдёт как задумывалось, сегодня у меня ещё будет случай проявить себя. Закрепив верёвку, я спустила противоположный конец ожидающим внизу товарищам. Пришлось потратить время, помогая и страхуя каждого. Но даже так мы получили неплохую фору. Вдалеке, меж белоснежных зданий, тянется к небесам наша цель — циклопических размеров фигура. Время безжалостно обтесало черты каменного великана, оставив ему лишь корону да нос, похожий на клюв хищной птицы. Так его и прозвали — Носатый Король. Каждый год выпускники Университета штурмуют статую, стремясь повесить на её руку знамя родного факультета. В последний раз нуменероведам это удавалось аж пятнадцать лет назад. Опасная глупость, если вдуматься. Но весело. И студентам и страже, если поймают. Но сегодня удача была на нашей стороне. Вечерние тени надежно хранили от чужих глаз. По крайней мере тех, что не слишком присматривались. И всё равно, несколько раз мы замирали испуганными зайцами, услышав вдали характерное металлическое позвякивание. Добравшись до подножья статуи, мы ненадолго остановились, чтобы передохнуть. То есть, чтобы ребята передохнули. Я-то даже не вспотела. — Уф. Даже не верится, что всё-таки дошли, — отдышавшись, улыбнулся Раудин. — Мало прийти первыми, нужно ещё не упустить своё преимущество… Так что давайте флаг, — я требовательно протянула руку. — Сейчас быстренько повешу, а потом бегом обратно — праздновать победу. Парни как-то растеряно переглянулись, словно пытаясь вести беззвучный диалог. К сожалению, наблюдая за их ужимками, нельзя было воссоздать ход мыслей. Итогом многозначительных переглядываний стало короткое: — Нет. — В смысле, «нет»? — я в недоумении склонила голову набок. — Сначала мы должны бросить жребий. — Гвае, тебе что, самому хочется туда залезть? — Не в этом дело! — Гваенэн вскинул подбородок, с вызовом глядя на меня снизу вверх. — Просто всё должно быть по правилам. Господи, какие же они ещё мальчишки! Только коллективного приступа джентльменства на пустом месте нам сейчас и не хватало. В любой момент может нагрянуть патруль. И плакала тогда наша победа. — С такой тягой к занудству тебе следовало стать законотворцем, — вторя моим мыслям, тихо пробурчал Дин. Было заметно, что ему тоже не по себе от необходимости взвалить самую опасную работу на девушку. А ведь он, в отличие от остальных, прекрасно знает, на что я действительно способна. — Ладно, жребий так жребий. И как будем решать, тянуть соломинки? — Нет. Мы воспользуемся древним и благородным способом. — Гваенэн обвёл присутствующих внимательным взглядом. — Сыграем в «три крыла». Я закатила глаза. Столько пафоса — и всё ради местного аналога игры в «камень-ножницы бумага». Спустя минуту всё было кончено. Я уверенной походкой направлялась к статуе, помахивая честно выигранным штандартом. За спиной раздавались приглушенные голоса: — Я уверен, она жульничала! — У тебя просто паранойя, Гвае, — язвительно откликнулся кто-то. — Как тут вообще можно сжульничать? Использовать фальшивые пальцы? Хорошо, что со спины невозможно увидеть выползшую на моё лицо довольную ухмылку. На самом деле жульничать в «три крыла» ещё как можно. Требуется только какое-никакое знание психологии и скорость реакции, превышающая таковую у соперника. Повязав флаг на манер пояса и обмотав косу вокруг шеи, чтоб не мешалась, я решительно начала восхождение. Карабкаться по статуе было одно удовольствие. Схватилась-подтянулась, схватилась-подтянулась. Где-то на середине пути подумалось, что со своей фигурой атлетичной девочки-подростка я идеально подхожу для скалолазания. В том смысле, что грудь не перевешивает, зад центр тяжести не сбивает… Правильно говорят, что во всём можно найти плюсы. Даже такие сомнительные. Добравшись до вытянутой не то в предостерегающем, не то, наоборот, в приглашающем жесте каменной руки, я уже собиралась повязать флаг, когда краем глаза уловила над собой какое-то мерцание. Я крепко зажмурилась, а затем снова распахнула глаза. И поняла, что странный блеск мне не померещился. Он исходил от центрального зубца короны. На первой родине есть прекрасная поговорка «От любопытства кошка сдохла». Но почему-то большинство забывает, что у неё имеется продолжение — «…а удовлетворив его, немедля воскресла». Чем выше, тем трудней становилось карабкаться. Если остальная статуя несла последствия естественной эрозии, то лицо Носатого короля словно целенаправленно обтёсывали, стирая любой намёк на узнаваемые черты. Камень даже поблескивал, как отполированный! Пришлось рискованно подпрыгнуть, чтобы достать до выступа, на месте которого по моим прикидкам раньше должны были быть губы. Снизу раздался взволнованный гомон. Который я проигнорировала, сосредоточив внимание на источнике таинственного блеска, до которого оставалось не больше полуметра. Теперь можно было различить потемневший от времени металлический треугольник, каким-то неведомым образом впаянный в статую. А в центре треугольника, в свою очередь, тускло мерцал в свете лун темно-фиолетовым камень. Смутное подозрение переросло в уверенность. Передо мной был нуменер, осколок уничтоженной Великим Разломом цивилизации. Удивительно, что за столько лет его никто не заметил… С другой стороны, так ли часто находятся идиоты, готовые из любопытства покорить такую верхотуру? Ещё один рискованный рывок — и я уже стою на единственном условно пригодном для этого выступе. Вцепившись правой рукой в знаменитый королевский нос и отчаянно силясь дотянуться до находки левой. Вот только на этот раз даже длины моих рук оказалось маловато. Спустя несколько неудачных попыток, я решила сменить тактику. Для начала попыталась поудобней устроиться на своей узкой опоре. И пошатнулась, с трудом удержав равновесие. Из-под ног скатилось несколько мелких камешков. Кончики пальцев царапнули прохладный металл. — Ну же, ещё чуть-чуть… — прошептала я, высунув от усердия кончик языка. И потянулась вверх, напрягая все свои силы без остатка. Сама не понимаю, как вожделенная блестяшка оказалась в руке. Она будто сама выскочила из крепления! Стоило ей соприкоснуться с ладонью, я закричала от боли. Ощущение было, словно с размаху напоролась на раскаленный гвоздь и теперь кто-то вдумчиво его проворачивает. В тот же миг по статуе прошла волна дрожи. С неё посыпались пыль и каменная крошка. Заскрипели невидимые шарниры, и постамент, ещё несколько минут назад выглядящий монолитным, начал с чудовищным скрежетом расходиться в стороны. От неожиданности я разжала хватку и теперь кубарем летела вниз. Прямиком в раскрывшийся тёмный провал! Из последних сил я по-кошачьи извернулась в воздухе. И в тот же миг почувствовала резкий рывок. Прочно забытый за время восхождения флаг неприятно врезался в живот. Похоже, я умудрилась зацепиться им за какой-то выступ. Не вдаваясь в размышления, попыталась нащупать ногами опору. После первого же движения раздался треск ткани, не рассчитанной на такие нагрузки. Но он лишь заставил меня ускориться. Внизу бестолково суетились мои однокурсники, а на поднятый шум наверняка вот-вот сбежится вся окрестная стража. В такой ситуации нельзя позволить себе болтаться, как бельё на верёвке! В процессе спуска открылась ещё одна неприятная деталь. Левая рука, которой я схватила злополучный нуменер, повисла вдоль тела безжизненной плетью. Стоило ногам коснуться грешной земли, меня тотчас обступили взволнованные товарищи. — Хвала Архитектору, жива! — Какого дракона ты вообще туда полезла?! Если бы не непрекращающаяся боль, из-за которой хотелось отгрызть не слушающуюся руку к драконовой матери, можно было бы умилиться такой синхронности. — Нет времени на разговоры, — отмахнулась я. — Сматываемся!***
Не знаю, как нам удалось выбраться из храмового квартала после такого переполоха. В себя я пришла уже дома, лёжа поверх смятого одеяла прямо в уличной одежде. Воспоминания возвращались медленно, словно нехотя. Открывать глаза не хотелось. Что-то подсказывало, что ничего хорошего я всё равно не увижу. Через пару минут сумев-таки сложить картину прошедшей ночи воедино, едва сдержала сдавленный стон. Рука против воли потянулась к лицу. И только исполнив классический фейспалм, я поняла, что снова могу управлять всеми конечностями. По такому случаю решилась открыть глаза. И тут же в панике отдёрнула руку прочь. Предчувствия меня не обманули. В центре ладони под кожей светился насыщенно-сиреневый круг. От него расходилась, переползая на предплечье, паутина ветвистых серебряных линий. Единственная реакция, на которую меня хватило — нервно хихикнуть: — Прямо под цвет глаз. На самом деле, повод для истерики был более чем серьёзный. Как дипломированный специалист, могу с уверенностью заявить, что большинство нуменеров — высокотехнологичная бытовая мелочевка. Фонарики, зажигалки, лазерные ножи… Хотя по первости впечатляет, конечно. Случаи, когда нуменер представляет из себя что-то большее, чем забавная диковинка, можно пересчитать по пальцам. Такие находки уникальны и немедленно конфискуются Храмом. И вчера мне невероятно «повезло». Похоже, я умудрилась наткнуться на один из полумифических нуменеров-симбионтов. Вживляясь в тело, такая машинка наделяет носителя самыми неожиданными способностями. Самолевитация, создание гравитационных аномалий, частичная кибернизация… Кому как повезёт. Вот только к ложке такого вкусного мёда просто не может не прилагаться бочка дёгтя. Первый жирный минус — тотальное отсутствие информации. Официальная наука просто отрицает их существование. Единственный источник — сказки. И то, подойдут не все. Герои-носители симбионтов встречаются только в историях, сложенных до Первого полёта. После — как отрезало. Я и сама до сегодняшнего дня считала, что симбионты проходят по одному ведомству со скатертью-самобранкой, вечной бурей Антиариса и ветром, уносящим разум. Вторая проблема плавно вытекает из первой. Никто не знает, какие побочные эффекты симбионт может обеспечить своему счастливому владельцу. Если верить молве, Нолимон Скороход, копаясь в поле получивший «волшебные» железные ноги, был вынужден ежедневно съедать по полведра угля. А Анкалимэ Летунья за каждый полёт расплачивалась годом жизни… Небылиц про вживлённые нуменеры ходит предостаточно. От забавных и поучительных до напоминающих сказки братьев Гримм в оригинале. За давностью лет не понять, какие имеют под собой основание, а какие — безобидная выдумка. Единственное, в чем сходятся все без исключения сказители — избавиться от такого подарка судьбы можно только вместе с конечностью… Я снова приблизила ладонь к лицу, изучая замысловатый металлический узор, будто повторяющий рисунок сосудов. Шевельнула пальцами, с болезненным любопытством наблюдая, как линии перетекают под кожей вслед движению мышц и сухожилий. Поскребла светящийся стигмат кончиком ногтя. Я была совершенно не готова к тому, как метка отреагирует на эту безобидную манипуляцию. Светящийся круг вспыхнул ярче. А затем над ним завис полупрозрачный сиреневый шарик размером с кулак взрослого человека. Словно подкрашенная флюоресцирующая вода, зависшая в невесомости. Немного понаблюдав за шариком, но так и не обнаружив ничего криминального, я осмелела и ткнула в него пальцем. Он спружинил и заколыхался, как желе. А ещё на нём осталась выемка. Минут пять я откровенно развлекалась, играя со светящейся субстанцией, как с пластилином. В какой-то момент обнаружилось, что для придания нужной формы даже не обязательно касаться. Достаточно желания. Пирамидка, бублик, куб, снова шар… Затем я тряхнула рукой, смахивая его с ладони. Эффект превзошел все ожидания. Шарик, до этого болтавшийся над стигматом как привязанный, рванул прочь. Даже с моим восприятием его полёт слился в одну размытую линию. Врезавшись в противоположную стену, шар исчез, оставив в ней внушительную вмятину. Нервно сглотнула. Собственная конечность показалась ядовитой гадиной, готовой ужалить в любой момент. Похоже, без помощи мне всё-таки не обойтись.***
Я всегда знала, что Университет — натуральное гнездо сплетников всех мастей, но истинные масштабы бедствия осознала только сейчас. Со всех сторон доносились шепотки: — Вы слышали, старые кварталы оцепила стража! — Убили… —…украли скипетр Ар-Бараддина, точно вам говорю! — Кум божился, что Храм дал дозволение на обыск Университета! —…и осквернили центральный алтарь. — Говорят, среди ночи там раздался жуткий скрежет… — Ищут свидетелей… Общая нервозность влияла и на меня. К концу пути я пересекала коридоры чуть ли не бегом. Казалось, если промедлю — кто-нибудь глазастый сумеет разглядеть нуменер даже сквозь надетую перчатку. Несмотря на раннее время, в комнате отдыха старших наставников яблоку было некуда упасть. В расставленных полукругом мягких креслах чинно восседали профессора и магистры. Большинство из них были седы, как луни. Среди них заметно выделялся низкорослый мужчина, носящий на груди медальон в форме четырёхконечной звезды. — Сартано-младшая? — взгляд, которым он меня наградил, был крайне далек от доброжелательного. — У вас нет права здесь находиться! И с каких пор вы позволяете себе без стука врываться на совещание Научного Совета? — Эмм… Прошу прощения, господин ректор, — в голове сама собой всплыла услышанная по пути сплетня. В конце концов, хуже уже не будет. — Но у парадного входа ожидают представители Храма. Кажется, они говорили что-то про обыск… — Обыск? — усы ректора воинственно встопорщились. — Да, господин ректор. Насколько я могу судить, это связано с новостью о закрытии старых кварталов. Даже не дослушав, ректор вскочил со своего места и начал торопливо ходить из угла в угол, беззвучно шевеля губами. Ошарашенные такой реакцией учёные наблюдали за его метаниями с неподдельным изумлением. Наконец, он остановился и произнёс: — Нет. Это решительно невозможно, Университет традиционно неприкосновенен! Для обыска им понадобилась бы как минимум санкция Ар-Агарваэна. Все присутствующие дружно вздрогнули при упоминании фамилии нынешнего Верховного архонта. Не обращая внимания на нервную реакцию окружающих, ректор продолжил рассуждать. — Но если они всё же решились… — Решились, господин ректор, — подтвердила я, буквально чувствуя жар сгорающих за спиной мостов. — Мы не можем закрывать глаза на подобное самоуправство. Храмовники и без того чересчур много на себя берут в обход приказов архонтов. Если мы спустим им такое… Даже страшно представить, как они перекроят программу! И это не говоря уже о финансировании научных проектов! Волшебное слово «финансирование» заставило большинство благообразных старцев возбужденно вскинуться. — Мы слишком долго терпели, — продолжал разоряться ректор. — Я немедленно спущусь и лично проверю наличие верительных документов! Ради собственного блага, храмовникам лучше их иметь. С этими словами он направился к выходу. От греха подальше, я покорно отступила в сторону. Вслед за ректором из комнаты потянулись и остальные. Было заметно, что далеко не все разделяют боевой настрой начальства. Наконец, одним из последних помещение покинул Майтэ Сартано. Человек, заменивший мне семью. Хотя, верней было бы сказать, что он и являлся моей единственной семьёй в этом мире. Я подцепила его под локоть и легонько потянула на себя, выдергивая из толпы. — Алькарин? — озадаченно переспросил он, косясь на удаляющихся коллег. — Нам нужно поговорить. — Родная, это не может подождать? Ведь обыск… Я обречённо вздохнула: — Нет никакого обыска. И никаких храмовников пока тоже не наблюдается. — Ты сказала «пока»? — дед сразу выхватил самое важное. Вместо ответа я молча потянула его обратно в комнату и плотно закрыла дверь. А затем медленно сняла перчатку, демонстрируя по-прежнему ровно светящийся сиреневым круг посреди ладони. Дед схватился за сердце и пошатнулся. Прежде чем я успела испугаться, он тряхнул головой, опустился в ближайшее кресло и хриплым голосом произнёс: — Рассказывай. Я покорно заговорила. По мере рассказа лицо деда становилось всё бледней. Когда речь зашла о моих «акробатических упражнениях», он напрягся, а услышав про странный нуменер, вовсе разразился бранью. Я лишь склонила голову, пряча глаза. Возразить было решительно нечего. Видимо, мой инстинкт самосохранения вчера взял выходной. Ничем иным желание схватить незнакомый нуменер, будь он даже десять раз безобидным, голыми руками не объяснить. Оценив мой покаянный вид, дед взял со стоящего неподалёку столика лист и начал быстро что-то писать. Поставив подпись, он взмахнул им, чтобы высушить чернила. — Сегодня же ты отправишься на Робинию к моему давнему приятелю. Его зовут Имион Маланор. Это письмо передашь ему, лично в руки… Пусть мы расстались не в лучших отношениях, но он — хороший человек. Среди наших коллег, он — один из лучших. — пожевав губы, дед добавил: — И единственный на моей памяти, кто пытался искать рациональное зерно в древних сказаниях. — Что?! — от удивления у меня аж дыхание спёрло. — Ты хочешь просто отослать меня? Это нелепо! — Ты и правда думаешь, что кто-то сумеет разобраться в произошедшем лучше? — Не в этом дело! Я не собираюсь прятаться за чужими спинами! Понимаю, что это, — помахала светящейся рукой, — не может не заинтересовать Храм, — и уже менее уверенно добавила: — Но не съедят же меня там в самом деле. — Ничего ты не понимаешь! Даже будь ты обычной девчонкой, я не позволил бы тебе добровольно сдаться… этим! — Что значит «обычной»? — я невольно уцепилась за фразу, с нарастающим беспокойством глядя на деда. Он как-то поник, словно из него выпустили весь воздух. — А ведь Киван сразу сказал, что скрывать от тебя — плохая идея. — Киван… В смысле, дядя Киван? Словно наяву, перед моим мысленным взором возник мужчина с выразительным лицом и умными чёрными глазами. Его голову неизменно венчала широкополая шляпа. Капитан Кириатан всегда казался мне самым странным из дедушкиных знакомых. Авантюрист, контрабандист и ещё Архитектор знает кто. Однако, по какой-то загадочной причине дед безоглядно доверял этому человеку. В первые годы после моего попадания воздухоплаватель был единственным нашим гостем. На какой бы остров мы не переселились, он всегда знал, где нас найти. — Да, в своё время он был моим студентом. Подавал большие надежды, но в итоге вляпался в очень неприятную историю. Тогда я сумел помочь ему, пусть в итоге дорога в науку и оказалась для него закрыта… А в тот раз Киван по старой памяти согласился помочь мне с, кхм, неофициальной экспедицией. Это уже было похоже на правду. А я-то всегда гадала, где мой интеллигентный и несколько наивный дед мог завести такие знакомства. — Мы нашли тебя на одном из безымянных островков близ Хидноры, — дед на секунду замолк, словно собираясь с силами. — Это было чистое везение. Метеор пробил проход в катакомбы времен Великого Разлома. Там мы обнаружили странный металлический саркофаг… Он продолжал торопливо, сбиваясь и часто теряя нить. Но то, что именно он рассказывал… От таких откровений волосы вставали дыбом. Особенно меня впечатлило описание «гроба». Уж больно его начинка напоминала систему жизнеобеспечения. Почему-то я всегда принимала как должное, что канувшая в небытие цивилизация ограничивалась футуристическими технологиями. Но что мешало им баловаться клонированием, генной инженерией и прочими милыми штучками из арсенала земных фантастов? Всё это время я искренне считала, что, умерев в родном мире, умудрилась вселиться в загибающегося от болезни ребёнка. Или вспомнила прошлую жизнь, на худой конец… Но такое! Все предположения, объясняющие многочисленные странности реципиентки, враз показались невинным детским лепетом. Живой реликт прошлой эпохи, человек-нуменер… Я буквально чувствовала, как кто-то невидимый, злорадно хихикая, рисует у меня на лбу ценник на поистине астрономическую сумму. Словно не замечая состояния единственной слушательницы, дед продолжал свою спонтанную исповедь: — Я очень боялся, что ты не переживешь полёт. Корабль — не место для маленьких детей, а ты так долго не просыпалась… А потом у тебя начался жар. Ты металась в бреду, плакала, шептала что-то, словно пытаясь смешать рычание, шипение и чириканье. Я ошарашенно моргнула. Какое ещё шипение и рычание? — Когда мы добрались до обжитых мест, ты была едва жива. Я назвал тебя своей внучкой и выдумал историю достаточно безумную, чтобы не вызывать вопросов. Безответственный дедушка потащил маленького ребенка на раскопки… И ребенок заболел. Мне поверили. Или сделали вид, что поверили. А потом ты очнулась. Я кивнула, давая понять, что слушаю. Собственные воспоминания о первых днях после попадания были весьма смутными. Я просыпалась в холодном поту и почти сразу возвращалась в темную липкую черноту кошмаров, которые даже не могла запомнить. Постепенно время бодрствования увеличивалось. Постоянно кружилась голова, в ушах двойным набатом отражалось биение сердца. Перед глазами плавали цветные пятна. Я не понимала, что со мной и где я. Окружающие незнакомцы общались на странном языке, узнаваемом и незнакомом одновременно. Создавалось ощущение, что я разом забыла все слова и их значения — слышала только знакомые звуки и буквы. — Ты очень быстро оправилась и научилась говорить. А ещё ты росла, — последнее слово дед выделил особо. Скорость моего роста была болезненной темой для нас обоих. Когда юбка в пол за пару месяцев превращается в юбку сильно выше колена, это бьёт не только по конспирации, но и по кошельку. — Восстановившись после тяжёлой болезни, дети часто идут в рост, так что сначала никто не удивился. Но ты продолжала расти. Слишком быстро для обычного ребёнка. И выделялась не только внешне. Другие дети сторонились тебя… Я снова лишь кивнула, думая, что иногда дети оказываются разумнее взрослых. В ту славную пору я уже смирилась со своим попаданием и начала потихоньку интересоваться окружающим миром. А ещё я боялась саму себя до безумия. Сложно испытывать другие эмоции, обнаружив, что, задумавшись, способна растереть перекатываемый между пальцев камешек в пыль. Не трудно было сообразить, что на месте камешка могло оказаться что-нибудь другое. Или кто-нибудь. Стоило на горизонте возникнуть желающему поиграть со странной девочкой ребенку, мне мерещились раздробленные детские косточки и лопнувшие как спелые арбузы головки. Пришлось приложить определённые усилия, чтобы любопытные малолетки держались подальше. — Странности накапливались, люди начали шептаться. Тогда я увёз тебя. — Мы поэтому постоянно переезжали, да? — спросила я, уже зная ответ. — Да. Но я понимал, что это не может продолжаться вечно. Рано или поздно слухи о странном ребенке, мелькающем то тут, то там, достигли бы заинтересованных ушей… Я решил рискнуть. Вернуться в Университет, на свою старую должность. — Если хочешь спрятать что-то, прячь это на самом видном месте. — Верно, — дед печально улыбнулся, глядя на меня. — Как показало время, я не прогадал. Никому не было дела до профессора-нуменероведа и его странной внучки. — До вчерашнего вечера. — Да, до вчерашнего вечера, — эхом отозвался он и умолк. Я смотрела и поражалась, насколько старым и хрупким сейчас выглядит мой обычно энергичный дед. Горло схватило спазмом от щемящего приступа нежности. Ведь я действительно считала профессора Сартано своей семьёй. Он столько сделал для меня, не требуя ничего взамен. Хотелось приободрить его, уверить, что всё будет хорошо. А ещё было неимоверно стыдно за собственное ребячество, приведшее к таким последствиям. Наконец, я решила прервать неловкое молчание: — Так вот почему ты никогда не рассказывал мне о родителях… В ответ он лишь печально ухмыльнулся, а затем строго спросил: — Теперь ты понимаешь, почему тебе ни в коем случае нельзя попадать в руки Храма? — Да… Но мне всё ещё это не нравится. Получается, что я бросаю тебя на растерзание! — Не сбрасывай меня со счетов, юная леди! — с напускной строгостью проговорил он. — Ваша компашка — не первые на моей памяти студенты, заварившие кашу. Хотя, буду честен, немногие могли похвастаться таким размахом… Ты ведь сказала, что никто не видел нуменер, кроме тебя? — Нет, — неуверенно ответила я, ещё раз вспоминая события вчерашней ночи. — По крайней мере никто не кричал «Смотрите, у неё рука светится!» — В таком случае план остаётся прежним — ты полетишь к Имиону. Судя по всему, скоро поднимется шумиха. Никто не удивится, что я отправил тебя от греха подальше… — Думаешь, не станут проверять? — Если ты права насчёт открывшегося прохода, у них сейчас полно других дел, — пожал плечами дед. Я поднялась и очень аккуратно, боясь повредить, обняла его. — Я люблю тебя, дедушка. — И я тебя, родная. А теперь — марш отсюда!***
После разговора с дедом на меня снизошло странное спокойствие. Видимо, с самого момента попадания я подсознательно ожидала чего-нибудь… этакого. Дождалась. Теперь пережить бы. Весь мой скарб легко поместился в один наплечный мешок. Как-то внезапно оказалось, что собирать особо нечего. Не тащить же в бега книжный шкаф со всем содержимым! Ради успокоения совести даже составила список нужных вещей. И проверила его дважды. Всё было на месте. И в то же время казалось, что не хватает чего-то важного. От раздумий меня отвлёк бешеный стук в дверь. — Рин! Рин, ты здесь?! — Раудин? — недоверчиво переспросила я, пропуская его в дом. Друг выглядел запыхавшимся и весьма обеспокоенным. — Радуйся… — Радуйся и ты, Рин. Хотя радоваться особо нечему… Уф, — выдохнул он, смахивая со лба пот. — Похоже, наша вылазка не обойдётся простой головомойкой. В Университете храмовники! Я вздохнула с облегчением, заставляя не понимающего такой реакции Дина нахмуриться. Даже не думала, что слухи могут разносится так быстро. — Можешь не беспокоиться, это просто болтовня. — Да какая болтовня! — воскликнул мой друг — Я видел их собственными глазами! Фиолетовые плащи, бумагами у ректора перед носом трясли… Пока все растерялись, я рванул предупредить наших. Тут Дин наконец заметил всё ещё болтающуюся на моём плече дорожную сумку. Он вздрогнул, переменившись в лице. — Говоришь слухи, а сама… — Нет! — яростно оборвала я, второй раз за утро срывая с руки перчатку. — Вот, смотри! Раудин был моим первым настоящим другом в этом мире. Он единственный не побоялся протянуть руку откровенно дичащейся людей странной девчонке. Именно с его помощью мне удалось побороть страх перед своими сверхчеловеческими способностями… К добру или к худу, но Дин имеет право знать. — Невозможно!.. — пораженно прошептал он. — Это противоречит науке… Я медленно протянула вторую руку и коснулась его плеча. — Я действительно собиралась сбежать не прощаясь. Сам понимаешь, чем такое может грозить… Но, клянусь, я не знала о храмовниках. Раудин вскинул голову, чтобы смотреть мне прямо в лицо: — И каков наш план? — Наш? — Ну, ты же не думала, что я брошу тебя одну с этой штукой? — Дед хочет, чтобы я временно перекантовалась у одного его знакомого… — чувствуя постыдное облегчение, призналась я. Всё же, что бы я о себе не думала, а кидаться в омут в одиночку было страшновато. В конце концов, каждому попаданцу положен верный соратник.