***
Я сидела, обхватив колени руками, и жадно глотала воздух. С каждым разом становится всё хуже. Я почти не запоминаю своих снов и это начинает казаться благословением. Ведь вряд ли после хорошего сна можно пробуждаться, не чувствуя? Не чувствуя ни-че-го. В таком состоянии мир кажется похожим на сборник математических формул. Произвёл воздействие х — наблюдаешь реакцию у. Этот мир строгих чисел не для меня. Даже в таком состоянии всё моё естество противится его безупречному покою. И эмоции возвращаются, накрывают с головой. Словно ночью я разбиваюсь на мельчайшие осколки, чтобы каждое утро собираться заново. И я отнюдь не уверена, что все «осколки» занимают прежние места. Немного успокоившись, я поднесла к лицу левую руку. Всё вокруг тут же озарило мерное свечение нуменера. Я никогда не была дурой. Чересчур увлекающейся и временами слишком наивной — возможно, а вот дурой — никогда... Такова она, моя плата за обладание технологией древних?***
— И угомоните, наконец, эту тварь, иначе, клянусь, я сам вышвырну её за борт! Оставляя, таким образом, последнее слово за собой, Лерайе стремительно развернулся на каблуках и покинул каюту. Спасибо хоть дверью на прощание не хлопнул. Я смотрела ему вслед, испытывая даже не двойственные, а тройственные чувства. Живые эмоции на лице Лерайе нужно приравнять к наркотику. Если не только меня так с него плющит, становится понятно, зачем он постоянно держит постную мину. Самое обидное, что вывела эту железобетонную гадюку из себя не я, а вороватый комок меха на пару со своим не в меру шкодливым хозяином. Началось всё с того, что Хелли проникся к нашему пассажиру необъяснимой антипатией. И принялся устраивать мелкие пакости. Наверное, я очень нелогичный человек. Сначала сама отдаю приказ обращаться с подозрительным пассажиром как с тухлым яйцом, чтобы не дай небо не спровоцировать... А потом с азартом слежу за его прямым нарушением. Но Лерайе был слишком странным. Его хотелось изучить. А лучше — сразу препарировать, чтобы как следует рассмотреть, как действует этот маленький «механизм». Заскок Хелкара пришёлся очень кстати — достаточно безобидный раздражитель. Не начни юнга доставать Маланора-младшего по собственной инициативе, я бы точно не утерпела и попросила его слегка «подразнить гусей». Гадко, знаю. Сомнительным оправданием мне служило подспудное ощущение, что Лерайе не станет всерьёз воевать с ребёнком. До сегодняшнего дня всё и правда выглядело вполне невинно. Маланор реагировал на откровенно детские подначки безупречно выверенной снисходительной улыбкой, чем, кажется, бесил Хелли ещё больше. А потом крепость внезапно пала. Лерайе явился ко мне, потрясая руками и требуя справедливости. Он жаждал изловить «шерстистое отродье дракона» и жестоко его покарать. Забавно, что во всех своих бедах он предпочёл обвинить Гвиллау. Но всё же нужно поговорить с ребёнком. Раз уж он развлекался с моего прямого попустительства... Хелкара я нашла на верхней палубе. Он проверял крепления тросов, но, едва увидев меня, буквально засиял и ловкой обезьянкой спустился на палубу. — Капитан! Я уже почти всё, только сказать Дуинлэ, чтоб пятый заменил, а то натяжение ни к дракону... — радостно зачастил он. — И я ещё не дочитал ту статью, что вы мне дали... Там опять имена дурацкие. Но я её закончу, честно! С каждым днём Хелли всё меньше напоминал себя самого месячной давности. Правда, пока только в разговорах со мной. Но я надеялась, что рано или поздно из этой колючки всё же выйдет что-то более-менее социально адаптированное. — Радуйся, мелкий вредитель, — усмехнулась я и, воровато оглянувшись по сторонам, понизила голос. — Признавайся, зачем пассажира тиранишь? — Всё-таки нажаловался, — сразу поскучнел Хелкар и неохотно выдавил: — Он мне не нравится. Всё время врёт. И похож на снулую рыбу. — И ты думал, что если его рассердить, он станет... более настоящим? Не ожидала, что Хелли всего в двух словах сумеет так точно передать мои собственные ощущения. Как я успела заметить, до сих пор постоянное притворство Лерайе мозолило глаза лишь мне одной. Вместо ответа юнга склонил голову и начал ковырять ногой доски палубы. — Ладно, Архитектор с тобой, можешь не отвечать. Лучше скажи, на какую больную мозоль ты умудрился наступить, что он так взъярился? — Я сказал Гвиллау не брать ничего ценного, — совсем тихо сознался Хелкар, пряча руки за спину. — Помнишь, что я тебе говорила на эту тему? — подпустив в голос строгости, спросила я. — Мы осторожно! Его там даже не было! И... И никто раньше не мог поймать Гвиллау! — Так уж и никто? У меня-то получилось. — Понятное дело, вы ж Капитан! — решительно отмел мои возражения мелкий. Я аж воздухом поперхнулась. Самое потрясающее обоснование, какое мне доводилось слышать. Особенно учитывая, что тогда у меня этого капитанства и в мыслях не было. — Кхм... Хелли, а как твой пушистый приятель определяет, что ценно, а что — нет? Юнга на секунду задумался, а затем втянул голову: — Ценные вещи блестят или их можно съесть. — Ясно, — протянула я, обхватывая рукой подбородок. — Значит, вы увели у нашего пассажира что-то несъедобное и не блестящее. И где оно, мм? Мальчишка насуплено молчал, а я не спешила приходить ему на помощь. — Не знаю. Гвиллау всё тащит в своё гнездо, — наконец решился он. — И что мне теперь делать? Извиниться перед... этим, да? — Ну, во-первых, не тебе, а нам. Капитан всё же отвечает за своих людей. Ваши поступки — мои проступки. — Правда? — Хелкар недоверчиво склонил голову набок. Порыв ветра взъерошил чёрные волосы, делая его похожим на мелкого взлохмаченного воронёнка. — Ага. Так что извиняться будем вместе. Тем более тут есть то самое во-вторых: я с первого дня заметила твои художества. И ничего не сделала, чтобы их прекратить... Потому что тоже считаю, что Лерайе — та ещё снулая рыба. Юнга поднял на меня свои огромные синие глазищи, и я как-то сразу поняла, что только что свела на нет весь воспитательный эффект. Всё же нельзя назвать умным человека, у которого язык работает быстрей головы. — Я ему не расскажу, — не ведая о моём педагогическом крахе, решительно пообещал Хелли. — Век крыльев не расправить! В доказательство серьёзности обещания он поднял вверх сжатый кулак, заставляя меня улыбнуться. — Значит та-ак. Слушай мою команду, юнга! Как закончишь с тросами, отыщешь гнездо своего шерстистого расхитителя и позовёшь меня. Всё-таки надо вернуть человеку его имущество... Искомое гнездо обнаружилось почти через два часа, в трюме. Хелкар действительно хорошо знал своего питомца. Иначе не объяснить, как он сумел найти гнездовье мелкого грызуна на борту огромного грузового судна. Я бы вряд ли смогла отыскать его даже за месяц. Хотя бы потому, что просто физически не смогла бы протиснуться в узкую щель между закреплёнными ящиками. Хелкар не стал мудрствовать и просто притащил в мою каюту в охапке всё что нашел. И теперь мы перебирали находки, гадая об их происхождении. А покинувший привычный обзорный пункт на плече юнги сарви громко стрекотал, сидя на самом краю моего стола. Видимо, выражая глубокое недовольство раскулачиванием. Надо сказать, притащенные «на экспертизу» сокровища Гвиллау не поражали разнообразием: засохший огрызок яблока, три мелкие монетки, орех, пригоршня разнокалиберных пуговиц, жемчужная серёжка со сломанным замочком, сухарь, погрызенный нерабочий хронометр — видимо, сарви охотился на того, кто тикает... Среди этих вещей выделялась лишь почерневшая от времени фибула для плаща. Неизвестный мастер придал ей вид не то свившегося кольцом змея, не то морского дракона с каким-то тусклым камнем на месте глаза. Ни за что бы не заподозрила в ней ценность. Но остальные вещи на повод для истерики тянули ещё меньше. Определившись таким образом с главной причиной сегодняшнего переполоха, я краем глаза зацепилась за прихваченную Хелкаром на всякий случай бывшую подстилку, сразу отложенную в сторону как мусор. Что-то среди клочков бумаги и обрывков газет показалось мне странным... Дедушкино письмо! Изрядно измятое и надорванное с краю. Что же получается, этот маленький шерстяной гадёныш... Ух! Прав был Лерайе, когда называл его драконьим отродьем! Я ведь успела известись, думая, что по собственной глупости его проворонила! Движимая праведным гневом, я немедленно подцепила мелкого вредителя за шкирку. — Ты! Верно оценив ситуацию, сарви не стал вырываться. Вместо этого он трогательно сложил лапки и повис в моих руках безвольной меховой тряпочкой. И как на это вот дисциплинарно воздействовать? — Хелли, забери своего... паразита, — мрачно проворчала я, признавая своё бессилие. — И постарайся, чтобы он в ближайшее время не попадался мне на глаза. Иначе он рискует стать первой в этом мире белкой-летягой. Дождавшись, пока тихо хихикающий Хелкар покинет помещение, я с нежностью провела пальцами по странице, исписанной до боли знакомым убористым почерком. И сразу же нахмурилась. Восковая печать была именно сорвана, а не сгрызена, как мне сначала показалось. Можно ли считать это за доказательство, что, прежде чем попасть к Гвиллау, письмо уже было вскрыто? Так и не придя к определённому выводу, я просто сложила письмо аккуратным квадратиком и сунула за пазуху. Теперь можно временно сделать вид, что ничего не произошло. Временно. И пора уже вернуть Лерайе его «драгоценную» фибулу...***
Мы достигли берегов Люциума на закате. И, клянусь, это был один из самых прекрасных и вместе с тем зловещих закатов, которые мне только доводилось видеть. Сумеречное небо над островом полыхало золотом и багрянцем. Кое-где его прорезали гонимые ветром лиловые тучи. Заходящее солнце окрасило удлинённые, закручивающиеся лабиринтом заливы цветами пожара и крови. Вздымающиеся из воды скалы были чёрными и отбрасывали за собой такие же чёрные тени, похожие на иссекающие морскую гладь рваные раны. Будь я чуть более суеверной, непременно решила бы, что это — дурной знак. Но ни в какие приметы я не верила, а потому просто стояла на палубе, устремив взгляд на приближающуюся землю. Я вдохнула полной грудью. Солёный запах моря переплетался с куда менее приятными ароматами, доносящимися с близкого уже берега. Ветер трепал волосы, тщетно пытаясь выдуть пряди из косы. Наученная горьким опытом первых дней, когда выбившиеся локоны так и норовили хлестнуть по лицу, я уже давно укладывала её вокруг головы на манер короны... — Капитан, — прерывая моё безмолвное общение с силами природы, старпом выглядел почти смущённым. — Хм-м? — неопределённо протянула я, давая понять, что слушаю. — Решать, конечно, вам, но я бы советовал пришвартоваться к семнадцатому причалу. Раньше там заправляли проверенные люди. Если повезёт, мы сможем избежать... лишних сложностей. — Каких, например? — Как минимум не придётся выставлять дополнительную вахту, опасаясь, что ночью кто-нибудь ушлый решит растащить судно по частям. Я тихонько фыркнула: — Ах, эти вековые традиции местного гостеприимства... В ответ мужчина лишь серьёзно кивнул, заставляя меня обиженно дёрнуть уголком губ. При общении с этим человеком никогда нельзя сказать наверняка, у кого из нас двоих ущербное чувство юмора. — Ладно, ведите нас к своим «надёжным знакомым», Фанлондэ. Под громким словосочетанием «проверенные люди» скрывался сутулый одноглазый старик. Он с важным видом восседал на огромной ссохшейся бочке, подгоняя нерасторопных работников сварливыми окриками. С первого взгляда было понятно, что сей почтенный старец задержался на этом свете не иначе как чудом. Под его кожей уже не было ни единого грамма жира, а сама она напоминала истончившийся от времени пергамент. Лысая голова была покрыта старческими пигментными пятнами. В крючковатых, похожих на птичьи, пальцах он сжимал тяжёлый посох с подвешенным на нём круглым масляным фонарём. Периодически посох начинал подрагивать, а пламя в фонаре — мигать, почти угасая. Стоило сходням коснуться посадочной площадки, старик недобро сощурил свой единственный глаз. А потом он заметил рядом со мной Фанлондэ. За какую-то минуту на его лице одно за другим сменилось несколько выражений. Сначала откровенное недоверие, после — удивление, перешедшее в... Пожалуй, с некоторой натяжкой это можно было назвать радостью. Залегшие в уголках его губ хищные складки разгладились, явив миру полубеззубую улыбку. — Ахаха, кого я вижу! — воскликнул он, с неожиданным проворством соскакивая со своего насеста и раскидывая руки. — Чтоб чайки выклевали мне последний глаз, да это же старина Фанлондэ! Где же ты пропадал столько лет? — Радуйся, Аладан, — неожиданно сдержанно поприветствовал старика мой старпом, а затем, чуть склонив голову в мою сторону, добавил: — Позволь представить тебе моего капитана, Алькарин Сартано. Женщину выдающихся достоинств. От странной неуместности происходящего мне захотелось рассмеяться. Словно мы встретились не на занюханном причале, а по меньшей мере на светском рауте. Но Аладана нисколько не смутила эта отстранённая холодность. Он лишь осклабился ещё шире и звонко хлопнул Фанлондэ по плечу. — Злые языки поговаривали, будто с тех пор как старик Галост ушел на покой, ты занялся подтиранием соплей кому-то из его многочисленного выводка, — старик прервался и задумчиво осмотрел меня с головы до ног, будто только заметил. — Никогда бы не подумал, что Секач-Галост снюхался с морскими драконами. По молодости он, конечно, не умел держать свой прибор в штанах, но чтоб породить такое... Хе-хе. А вот теперь пора бы вмешаться. Не знаю, какие вольности допускает воздухоплавательский «политес», но спускать явные оскорбления не в моих правилах. — Любезный, а не дать ли вам в ухо? — нарочито дружелюбным тоном осведомилась я. — Захлопнись, старый дурак! — в унисон со мной рявкнул Фанлондэ, от его былой чопорности не осталось и следа. — Ты говоришь о моём капитане! Старик звонко хлопнул в ладоши и разразился неприятным хриплым смехом, похожим на кашель. Фонарь на его посохе опасно закачался. — Смотри-ка, а у девицы-то есть зубки! Хе-хе. Чудны твои дела, Архитектор. Может, и правда выйдет чего путное, — отсмеявшись, проговорил он. — А вот ты, Фанлондэ, разочаровал старика... Нисколько не изменился. Мог бы далеко пойти, а вместо этого всё ищешь себе идеального хозяина, как подзаборный пёс. Впрочем, это не моё дело. — Ты прав, Аладан, не твоё, — зло выплюнул мой старпом. — Мы причалили сюда не для того, чтобы выслушивать оскорбления от выжившего из ума старика. — Ну, раз уж у нас пошел серьёзный разговор, зачем пожаловали? — как ни в чём не бывало спросил Аладан. И посмотрел при этом на меня. Пристально так, с хитринкой во взгляде. — Сам знаешь, в наших краях всегда рады способным людям. После этих слов я посмотрела на старикашку совсем другими глазами. Этот тип ведь нас в открытую провоцировал! И, добившись одному ему ведомого результата, мгновенно сдал назад. Вот ведь... старый жук. — Мы хотели бы без лишнего шума сбыть груз гентианских автоматронов, — назвала я официальную причину нашего визита и с намёком продолжила: — И с радостью примем совет от опытного человека. Вся напускная благостность немедленно сползла с лица Аладана, оставив вместо себя лишь деловую сосредоточенность. И было отчего. Автоматроны — одна из вещей, вызывающих даже у меня, дитя века высоких технологий, искреннее восхищение. Яркий образец непревзойдённого мастерства, который мог родиться только на застывшем в эпохе паровых машин Кенджаной. Заводные механизмы, наголову превосходящие роботов современной мне Земли. Совершенная точность, воплощенная в металле. Механика на грани искусства и искусство на грани магии. А может, даже слегка за гранью... Говорят, действительно старые автоматроны со временем обретают некое подобие разума, а потому изготовленные с их помощью изделия могут иметь совершенно уникальные свойства. Как по мне, очередная легенда из серии «ботинки за сапожника шьют маленькие гномики». Но красивая. Уж больно нетривиальной выглядит мысль, что машина через предназначение обретает душу. — Не лучшее время вы выбрали для торговли, — пожевав губами, наконец выдохнул старик. — Особенно если действительно хотите провернуть всё «без лишнего шума». Сейчас крупная партия такого товара привлечёт мно-ого ненужного внимания, — он отвернулся, вперив взгляд в мой корабль. — Автоматроны ведь можно приспособить к чему угодно. Например, к созданию оружия... Никто не пойдёт на такое. Только не сейчас, когда Элендин в очередной раз пытается подмять остров под себя. Силёнок ему, конечно, не хватит, но парень он упорный. И злопамятный. — Просто Элендин? — удивилась я. — Чем же его амбиции так важны? Насколько я успела разобраться в здешней кухне, местные просто обожали всевозможные клички. Причем если «нормальные разбойники» использовали прозвища, чтобы усложнить властям возможность идентификации очередного преступника, то воздухоплаватели тайной личности не заморачивались. Они принимали новые имена как гербы и знамёна, наделяя их почти мистической значимостью. Стоило человеку хоть чем-то выделиться, к нему тут же приклеивалась целая пачка ярлыков. — Что за молодёжь пошла, — Аладан удрученно покачал головой. — Сунуться прямиком в драконье логово — так они первые, а разузнать, кто есть кто... Не просто какой-то Элендин, а Элендин, — подняв вверх костлявый палец, со значением повторил он. — Чуешь разницу, а? Разницу я действительно чуяла. — Забавно. Лет пять назад его ещё называли Элендин Левша, — едко высказался Фанлондэ. — Непритязательное прозвище его не устраивает, хочет быть единственным в своём роде? — Ха! Он уже давно единственный и неповторимый. Слыхали, как он назвал свою посудину? «Пиратская Королева»! Осталось только самому заделаться «Королём», — старик недобро хохотнул. — И, помяните моё слово, рано или поздно у него это получится. Потому что нет больше того, старого Люциума. Раньше было братство, были традиции, а сейчас — тьфу! — смачный плевок полетел на тёмные доски пристани. — Одно название... — Не пытайся юлить, старик, — безжалостно отрубил Фанлондэ. Он сложил руки на груди, всем своим видом давая понять, что тема ему неприятна. — Что раньше, что сейчас, Люциум — одна большая выгребная яма. Сюда стекается гниль со всего мира. Просто падальщики перестают строить из себя что-то большее, чем являются на самом деле. Аладан гневно стукнул своим посохом о доски. — Можешь и дальше строить из себя непорочного храмового стража, но и ты сам, и твой прошлый «хозяин» вышли отсюда! — И расплачиваюсь за это всю свою жизнь, — в очередной раз зло сверкнув глазами, непонятно ответил Фанлондэ. — А сейчас я предпочту вернуться к своей работе. Кто-то ведь должен следить за швартовкой. Капитан, разрешите идти? Получив от меня краткий кивок, он направился обратно к «Облачному Секачу». — Самоуверенный дурень, — разочарованно прошипел старик, глядя в удаляющуюся спину моего старпома. Фанлондэ шёл выпрямившись, будто лом проглотил. Нужно будет потом обязательно с ним поговорить... Уж слишком это было похоже на бегство. — Есть ещё кое-что, — я отвлекла старика от не самых радостных мыслей. — Меня интересует корабль «Летучая Крыса» и его капитан, некий Беренгил Рыжий. — Знаю такого, — степенно кивнул он, поудобней перехватывая посох. — Да вот какое дело... Мой причал держит Хирфирин Брюхо. А «Летучая Крыса» всегда швартуется на тридцать пятом. Это — территория Ланнэ Ветрокрылого. Они с патроном вечно на ножах. Только и ждут, как бы вцепиться друг другу в глотку... Смекаешь? — Полагаете, они могут использовать наш интерес как предлог? — Ваш — нет, — старик криво ухмыльнулся и расправил складку на своём плаще. — Интересуйтесь сколько душе угодно. А вот если я начну совать нос не в своё дело, может случиться... Всякое. Даже если всё обойдётся, Брюхо не забудет такой подставы.***
Когда-то я говорила, что Муравейник — драконова дыра. И от своих слов я не отказываюсь. Трущобы Гентианы были застойным болотом. Люциум же оказался полноводной рекой, но горе тому, кто решился бы из неё испить. Построенное безо всякого плана, поселение расползалось от порта во все стороны лабиринтом улочек. Крытые черепицей хижины соседствовали с многоярусными деревянными строениями, громоздящимися друг на друга и переплетающимися между собой паутиной подвесных мостков. Несмотря на ранний час, вокруг — и внизу и наверху — царила лихорадочная людская суета, вовсю кипела торговля. Зазывалы на все лады восхваляли свой товар. Лавки, уличные лотки и переносные столики ломились от диковинок со всех концов планеты. К тёмным углам жались просящие милостыню попрошайки. Вот только шансов получить монетку у них было куда меньше, чем заработать удар или пинок от случайного прохожего. Снующая по мостками пёстрая толпа могла вызвать у случайного наблюдателя головокружение. Бедняки в рваных обносках соседствовали с респектабельными господами, облачёнными в яркие, словно тропические птицы, наряды. Удивительно, но в этом бурном людском потоке даже я не выглядела инородным элементом. Вакханалия незнакомых звуков и запахов била в голову, рассеивала внимание. Аромат наваристого супа из акульих плавников причудливо смешивался с запахами забродившего водорослевого эля, дублёной кожи и специй, зловонием сточных вод и резким духом машинного масла. От покосившегося дома с яркой вывеской тянуло сладковатым дымком ласса... Я с отвращением поморщилась, ускоряя шаг. Кенджанойские умельцы приноровились делать из ядовитых водорослей на редкость поганый наркотик. Мне приходилось слышать об этой дряни ещё в столице: студенты — они и в другом мире студенты, вечно норовят попробовать какую-нибудь гадость. Тем более, ласс почему-то считается безобидным. Так, баловство. Вот только яд имеет неприятное свойство накапливаться. Во внутренних органах и костной ткани, в волосах, ногтях... Кто-то может набирать смертельную дозу годами, а другой сгорит в считанные дни. В Гентиане любой попавшийся на торговле лассом не отходя от кассы получит десять лет каторги, а здесь — притон прямо на главной улице. И всем плевать. Заметив мою реакцию, Лерайе лишь тихо хмыкнул себе под нос. Так тихо, что не будь у меня усиленного слуха, вряд ли расслышала бы в гомоне толпы. Он так и не расстался со своей тростью и сейчас шествовал по улице с достоинством чистокровного английского лорда. Каждый его шаг сопровождался легким, всего на несколько миллиметров, поворотом головы то в одну, то в другую сторону, навевая мысли о локаторе. Лерайе был единственным, кого я согласилась взять с собой на разведку. По большей части потому, что он в некотором роде являлся моим нанимателем и я не могла ему запретить. Вчера, на импровизированном «военном совете», мне стоило нервов удержать экипаж на борту. Казалось бы, что проще — займитесь ремонтом и драйте палубу! Нужно же привести корабль в порядок после перелёта... Но шальная атмосфера острова уже вдарила народу в голову. Инженеры и примкнувший к ним судовой врач жаждали добыть какие-то «ну очень нужные» редкости, штурман облизывался на новые карты ветров. Фанлондэ в целом поддержал моё желание сначала разведать обстановку, но напомнил, что матросы вполне обоснованно ожидают увольнительную на берег. Раудин, за прошедшее с нашего побега время истосковавшийся по университетской библиотеке, бредил возможностью поискать на местном чёрном рынке профессиональную литературу. Библиофил, но не мне его судить. Сама с трудом переборола похожий порыв. Ведь там могло найтись что-нибудь интересное про симбионты... Но больше всего сложностей неожиданно возникло с Шаирой. После фиаско с продажей автоматронов на Робинии она жаждала доказать миру, что её финансовые таланты чего-то стоят. И не придумала ничего лучше, чем искать покупателя в обход Совета Капитанов. Может, я и согласилась бы на эту авантюру, не будь моим главными приоритетом капитан «Летучей Крысы». Ведь когда о нашем маленьком предприятии станет известно, а я была уверена, что рано или поздно так оно и случится — настолько крупную сделку трудно провернуть в тайне, — придётся или как-то объясняться с Советом Капитанов, или на всех парах сматывать удочки... И почему всё всегда так сложно? Конечно, я уже давно успела на собственном опыте убедиться, бытие капитана воздушного корабля сулило не одни лишь розы. Быть капитаном означает постоянно балансировать между двух полюсов: осуществлять общее руководство и не путаться под ногами у своих людей, когда они заняты делом. Как ни странно, первое у меня получалось значительно лучше. Легко командовать теми, кто хочет тебе подчиняться... До сих пор не могу поверить, что однажды спасенная жизнь может накладывать такие обязательства. И кто-то так радостно их принимает. Хотя, кенджанойцы вообще склонны к альтернативной логике... А им, должно быть, кажется, что проблемы с логикой как раз у меня. Я и сама толком не могла объяснить, чем мне не нравится Люциум. Просто хотела, чтобы Он держался от меня и моих людей подальше. Потому что старик с пристани был прав: напряжение просто клубилось в воздухе. Поднеси «спичку» — полыхнёт только так. Сейчас мы с Лерайе направлялись к упомянутому Аладаном тридцать пятому причалу, и больше всего на свете мне хотелось, чтобы трижды проклятущая «Летучая Крыса» действительно оказалась там... В какой-то момент появилось ощущение чужого взгляда, сверлящего спину. Вообще, чужие ошарашенные и заинтересованные взгляды — это нормально. Ни дня без них не прожила. Но этот был каким-то слишком навязчивым. Как будто промеж лопаток нарисовали мишень и теперь с азартом прицеливаются. Стараясь не вертеть головой по сторонам, чтобы не насторожить таинственного наблюдателя, я принялась размышлять. Может, просто карманник? Глупо. Вокруг полно куда более перспективных целей для воровства. Я недовольно тряхнула головой, пытаясь отогнать нервирующее ощущение. Тут мой взгляд наткнулся на стоящую на соседнем перекрёстке торговку. Низенькая и коренастая, похожая на тумбочку с носом-кнопкой, она задорно размахивала руками, зазывая покупателей. Её пёстрая одежда наводила на мысль, что они с Шаирой сбежали из одного табора. На прилавке, роль которого выполняла положенная на пару подгнивших чурбаков доска, опасно покачиваясь, громоздилась настоящая башня из всевозможных шляп. Но моё внимание привлекли отнюдь не они. Всё равно даже самая большая из готовых гарантированно окажется мала — с моими габаритами вещи уже давно приходилось шить на заказ... Что меня действительно заинтересовало, так это отполированная до блеска медная пластина, заменяющая зеркало. Может, в прошлой жизни я перечитала детективов, но ничего другого в голову просто не пришло. — Знаешь, я тут подумала и кое-что поняла: мне срочно необходима шляпа. Мой спутник аж сбился с шага. — Что? — переспросил он, очевидно надеясь, что ослышался. — У нас нет времени на такие... глупости. Проигнорировав чужое возмущение, я бодро порысила к прилавку. — Лера-айе, это не глупости. Ну, сам подумай, какой нормальный капитан может обойтись без шляпы? В первое мгновение торговка натурально обомлела при виде такой покупательницы, но профессиональная привычка быстро взяла верх, и она принялась наперебой расхваливать свой товар. От Маланора повеяло растерянностью, густо замешанной на желании меня придушить. Что тут скажешь, прекрасно его понимаю. Сама бы забеспокоилась, начни адекватный в общем-то человек ни с того ни с сего вести себя как записная блондинка из анекдотов. — Как думаешь, мне пойдёт такая? Или лучше вон та, с пером? — нарочито весёлым тоном поинтересовалась я, юлой вертясь перед «зеркалом». Вместе с «зеркалом» на самом деле. Пользуясь своим ростом, я нагло подняла его на уровень лица. Отражающие качества меди оставляли желать лучшего, но даже так можно было осмотреть почти всю улицу. Всё было тщетно. Ощущение чужого взгляда не пропало, просто сделалось каким-то рассеянным. А ведь если это карманник, ему бы самое время активизироваться... Проклятье! Если верить чутью, мой непосредственный спутник был опасней десяти таких наблюдателей. Пусть надежда обнаружить соглядатая провалилась, всегда оставался второй вариант. Сбить след, затеряться в толпе... Хотя, затеряться — это явно не про меня. Но мысль всё равно казалась заманчивой. Сделать что-нибудь неожиданное. Заставить наблюдателя суетиться и хоть как-то себя проявить... Нагнувшись, чтобы расплатиться за выбранную шляпу, я тут же нахлобучила её на голову Лерайе (удивительно, но она пришлась почти в пору) и шепнула: — Приготовься бежать со всех ног. За нами следят. Эти слова буквально преобразили моего спутника. Мелькнувшее было в его глазах недоумение почти сразу уступило место азарту. Сейчас Лерайе как никогда соответствовал своему имени. «Змей». Змей, изготовившийся к броску. «Смотри, смотри! Сейчас он улыбнётся и покажутся кончики ядовитых клыков» — шепнуло что-то из глубины моего сознания. И Лерайе действительно улыбнулся, поправляя криво сидящую шляпу. Но никаких клыков у него ожидаемо не оказалось. Всего лишь жёсткий изгиб абсолютно человеческих губ. И мы побежали. Медленней, чем мне хотелось бы, но потерять Лерайе в толпе мне хотелось ещё меньше. Петляя меж людей, как заяц, я старалась запоминать маршрут. Мы пробежали мимо палатки вооруженного устрашающими клещами зубодёра и прилавка продавца ножей, буквально взлетели по хрупким подвесным мосткам, свернули возле подвешенных клеток с певчими птицами, снова спустились вниз и обогнули лоток с источающими сладкий сок и привлекающими диких ос плодами сайвы... Люди и здания сливались в бесконечную пёструю вереницу. Наконец, мы нырнули в безлюдный узкий переулок и остановились. Лерайе прикрыл глаза, восстанавливая дыхание. Я же пригнулась и постаралась максимально вжаться в тень каменной кладки ближайшей стены. Через несколько минут ожидания, когда я уже начала думать, что таинственный сталкер умудрился-таки нас потерять, с верхнего яруса спрыгнула щуплая мальчишеская фигурка. У её плеча мелькнул чей-то длинный гибкий хвост с пушистой кисточкой... — Хелкар?! — поражённо выдохнула я, узнав нашего преследователя. Самые разные мысли заметались в голове стаей вспуганных птиц. Что-то случилось на корабле? Нет, тогда он просто подошел бы сразу... Мальчишка сбежал самовольно? Не следовало так ему потакать... Следующая мысль была не менее ужасной: что если не один Хелли, а весь экипаж наплевал на мои указания и разбежался по острову, как тараканы от тапка?! Не заботясь о моих переживаниях, Хелкар первым делом высказал совершенно дикую претензию: — Ну и куда вы так ломанулись? Я ведь чуть вас не потерял в этой толкучке! — Что. Ты. Здесь. Делаешь? — ледяным тоном отчеканила я. Видя, что моё лицо потемнело от сдерживаемого гнева, мальчишка поёжился, но не отступил: — Не могу я сиднем сидеть, пока вы шляетесь по тёмным подворотням! Это драконов Люциум, тут с красивыми девушками не церемонятся. Ситуация становилась всё более нелепой. — Уверяю тебя, я знаю, что может грозить девушке в тёмной подворотне, — малость растеряв запал, нервно хохотнула я. На щеках выступил лёгкий румянец смущения. Такая забота могла бы показаться даже трогательной, но попадись мне сейчас какой-нибудь неудачливый маньяк, придушила бы голыми руками. — А вот ты нарушил мой приказ. Приказ своего капитана... — Сам понимаю, — скуксился мальчишка, но, упрямо закусив губу, продолжил: — Можете меня вышвырнуть, капитан. Заслужил... А вот вы ничего не знаете! Иначе этого бы с собой не взяли, — Хелкар скрестил руки на груди и презрительно дёрнул головой в сторону моего спутника. — Дождёшься помощи от этой снулой рыбы. — Снулая рыба, значит? — вроде бы небрежно поинтересовался Лерайе, но что-то такое мелькнуло в интонациях... — И почему же мне может понадобиться помощь? — Чтобы было кому рассказать мастеру Фанлондэ, из какой дыры вас вытаскивать, когда в рабство поволокут! — С чего ты это взял?! — не на шутку поразилась я. И юнга рассказал, с чего. Хелкар оказался внуком какого-то неудачливого дожа, чья дочь летела на одном из его торговых судов. И долеталась. В каком-то смысле девице даже повезло, ведь её не отдали на потеху команде и не продали в бордель. Просто назначили «любимой женой» капитана налётчиков. Родился Хелкар. О своём раннем детстве он говорил скупо, но и не запираясь. Видимо, просто не считал эту часть истории заслуживающей внимания. А вот по теме рабынь и экзотических наложниц прошёлся подробно. Всё это казалось таким далёким от жизни и нереальным. Тем более дико было слышать, как Хелли — по моим меркам совсем ещё ребёнок — рассуждает о таких вещах, как о чём-то насквозь обыденном. Самое смешное, что никак не удавалось сообразить, что же меня так шокировало. В той или иной форме рабство существовало всегда. Даже на современной мне Земле. И всё равно я чувствовала себя... гадко. Словно долгие годы прожила в уютном доме, а потом обнаружила вмурованный в стену разлагающийся труп. Красочно расписав все доступные ужасы, Хелкар уже не мог остановиться. История продолжалась. Его отец где-то накосячил, увяз в долгах и начал терять положение. А что делают жестокие и эгоистичные люди, когда их жизнь катится под откос? Правильно, срываются на тех, кто не может дать сдачи. Папашу Хелкар ненавидел люто и всерьёз подумывал его прикончить, но судьба распорядилась иначе. «Бравого» капитана отправили кормить драконов собственные подчинённые. Имущество бывшего начальника разделили по-братски. Всё имущество, в том числе и живое. Не став дожидаться своей участи, Хелли сбежал. Уже тогда он был достаточно проворным и сообразительным, чтобы бесследно затеряться на полном самого разного народа Люциуме. Хелкар хотел освободить мать, а потом вместе с ней попробовать отыскать родственников, благо она любила рассказывать о них сыну, но снова не успел. Женщину перепродали новому хозяину и она погибла. Хелкар так и сказал - «она погибла», а я слишком прониклась историей, чтобы начинать выпытывать из него подробности. После смерти обоих родителей Хелли на острове больше ничего не держало. Он пробрался на борт одного из воздушных судов и зайцем покинул Люциум. По прихоти судьбы, этим кораблём оказался «Облачный Секач». И вскоре неучтённого пассажира обнаружили. Старый капитан Галост Секач оказался не самым плохим человеком. Вместо того чтобы вышвырнуть мальчишку за борт, он предложил ему отработать полёт наравне с матросами... — И ты остался на «Секаче»? — Как-то прижился, — с деланным равнодушием отозвался мальчишка, избегая смотреть мне в лицо. — Идти всё равно было некуда. — Ладно, пойдёшь с нами, «телохранитель». Не отправлять же тебя назад. Но не надейся, что это сойдёт тебе с рук, — решила я, пресекая дальнейшую дискуссию. — И успокойся уже, никто тебя не вышвырнет. В ответ последовал лишь взгляд сверкающих, словно сапфиры, синих глазищ. — Он и сам бы прекрасно добрался, — вынужденный выслушивать эту душещипательную историю вместе со мной Лерайе цинично разрушил всю пронзительность момента. — Хм... Мне показалось или ты только что предложил отправить одинокого ребёнка через кишащий отребьем всех мастей остров, где запросто можно угодить в рабство? Видимо, уловив что-то в моём тоне, мужчина предпочёл промолчать. Лишь кинул на примостившегося у Хелкара на плече Гвиллау взгляд, полный откровенной неприязни. Не на самого юнгу, именно на сарви... Дожили. Взрослый человек обиделся на вороватую «белку». Пользуясь тем, что Лерайе на него не смотрит, мальчишка состроил гримасу. О, Небо...***
«Летучая Крыса» действительно заходила в порт Люциума. Мы разминулись всего-то на сутки. Мелкое судно, быстрое и маневренное, она уже наверняка вышла за пределы дневного перелёта моего корабля и дальше только увеличивала бы разрыв. А стало быть, нам предстояло или пытаться подстеречь в конечной точке маршрута, которую никто из местных не знал (действительно не знал. Смотритель пристани очень хотел получить тысячу кунгов), или месяцами стоять на рейде в ожидании. Нет ничего удивительного, что на борт «Секача» все наша маленькая компания вернулась в настроении, далёком от радужного. Предвкушая обещанную взбучку, Хелли шел ссутулившись и немного загребая ногами. Весь его вид выражал раскаяние, в которое я ни секунды не верила. С хранящим извечную постную мину Лерайе было сложней. Безупречная осанка, мерное постукивание трости о камень и тёмные глаза, буквально полыхающие клубком не поддающихся расшифровке эмоций. Что примечательно, «подаренную» шляпу он так и не снял. На свой причал мы вернулись уже в сумерках. Вблизи от экватора вообще темнеет быстро, будто кто-то невидимый щёлкает выключателем... Первым, кто встретил нас на по возвращении на корабль, оказался Раудин. С начала нашего внезапного путешествия он осунулся и вся взятая из Гентианы одежда стала ему немного великовата. Он взволнованно расхаживал по палубе, то и дело кидая быстрые взгляды на порт. Заметив нас, он было обрадовался. А затем покрутил головой, ещё раз осматривая нашу маленькую компанию, и озадаченно нахмурился: — А где Шаира? — В каком смысле «Где Шаира»? — взойдя на борт, переспросила я, уже догадываясь, что ответ мне сильно не понравится. Дин моргнул, начиная растерянно теребить рукав. — Она и юнга пропали. Мастер Фанлондэ аж взбеленился, как узнал. Ты ведь ему сказала «бдить и не пускать». А он так облажался. Мне казалось, он или сам убьётся, или всех тут со свету сживёт. А потом я увидел, что мелкий с вами, вот и решил... — с каждым словом его голос становился всё тише. — Решил, что она тоже ушла с нами, — закончила фразу я. — Вы осмотрели её каюту? — Вещи на месте, но... — Дин запнулся, не находя нужных слов. — Рин, ты должна сама на это взглянуть. Я удивлённо приподняла бровь. — Если ты считаешь, что там есть на что смотреть... С тех пор как я официально вступила в обязанности капитана, мы трое наконец-то смогли покинуть «пассажирскую» надстройку. И если Раудин просто переехал на одно из освободившихся мест в «офицерскую» каюту, то с Шаирой возникли сложности. Единственной, кроме меня, женщине на корабле, ей необходимо было отдельное помещение. Конечно, я могла бы потесниться и разделить с ней каюту капитана, но... Пусть это тысячу раз эгоистично, но мне слишком хотелось иметь только своё место. Замкнутое пространство корабля и невозможность остаться наедине со своими мыслями делали меня раздражительной. А в сочетании с моей силой и импульсивностью это означало — откровенно опасной. Проблему решили установкой дополнительной переборки. В получившееся помещение удалось втиснуть только кровать-сундук и узкий навесной столик, а источником света служило маленькое оконце под потолком. Шаира не жаловалась, но, думается, некоторые монашеские кельи выглядели роскошней. Зайдя туда, я немедленно испытала краткий приступ клаустрофобии. Как в карцере или заколоченном наглухо ящике. Ни вдохнуть полной грудью, ни развернуться толком. А ведь я уже привыкла к воздушному кораблю со всеми его недостатками, включая слишком узкие для меня двери и нависающий потолок, из-за которого нельзя держать спину прямо... Где были мои мозги, когда я позволила Шаире поселиться в этой душегубке?! Первое, что бросалось в глаза — карты. Они были повсюду. На столе, на отвратительно узкой лежанке, на полу... Они прихотливым узором вились по каюте, образовывая замкнутую фигуру. Диковинное дерево, корнями переплетающееся с собственной кроной. Я обречённо вздохнула, склоняясь над картами. Теперь я была почти уверена, что ключ к внезапному исчезновению девушки заключён в них. Мы с Дином могли до посинения твердить, что всё это — ненаучная чушь, но Шаира воспринимала свои гадания более чем серьёзно. Взгляд зацепился за одну из карт — даму жезлов. Или треф, если заморачиваться и искать соответствия между кенджанойской и земной колодами. Она словно выпадала из общего рисунка. А ещё именно ею Шаира обозначила меня во время нашего шуточного «эксперимента»... В задумчивости я подняла карту и перевернула. Ничего — всего лишь затемнённая рубашка. Глупо было ожидать, что там окажется что-то другое. Но, развернув её обратно, я не поверила своим глазам. Поражённо моргнув, потёрла глаза свободной рукой и посмотрела снова. Рисунок изменился! Вместо схематичного изображения дамы на лице карты красовалась настоящая картина — светловолосая девушка в длинном платье, разрывающая пасть льву. Каждая деталь была прорисована с высочайшей тщательностью: игра света и тени, замершее движение мускулов под львиной шкурой, локоны в девичьей причёске... Но все эти подробности меркли перед единственной, казалось бы незначительной деталью. В нижнем углу красовался символ, которому просто не было места на Кенджаной. Римская цифра одиннадцать. Словно этого мало, изображение начало двигаться. Цепляясь за жалкие остатки здравого смысла, сначала я подумала, что дело в освещении. Подгоняемые неощутимым с этой стороны ветром, пришли в движение облака на нарисованном небе. Неслышно зашелестела трава. Окончательно развеивая мои надежды, лев медленно, словно нехотя, мазнул хвостом по подолу платья своей победительницы. А потом девушка подняла голову, посмотрела прямо на на меня и улыбнулась. У неё были пурпурные глаза. Мои глаза. И она мне подмигнула. Изо рта против воли вырвался судорожный вздох. Рука, способная рвать стальные тросы, ослабла, и карта выскользнула из пальцев. Будто подхваченная воздушным потоком, она спланировала обратно в центр расклада, приземляясь рубашкой вверх. Аккуратно, словно опасаясь быть укушенной, я снова подняла упавшую карту. На меня полными безразличия глазами смотрело прежнее изображение. Никаких львов, никаких римских цифр. В эту секунду я почувствовала себя очень неуютно. Если бы здесь горели свечи, готова поспорить, их пламя начало бы зловеще трепетать на неощутимом ветру. Неловко попятившись, я выскочила из каюты на свежий воздух с такой скоростью, будто за мной черти гнались. И портовый воздух показался мне сладчайшим нектаром. — Ну что? — Ничего, — немного хрипло отозвалась я, сильно сомневаясь, что мой взъерошенный вид соответствует такому ответу. — Никаких прощальных записок или намеков, куда она могла направиться. — Значит, что же, будем просто ждать? — Раудин переминался на месте, словно осаженный на полном скаку конь. По какой-то неведомой причине всё ещё стоящий чуть в стороне, опираясь локтем на леера, Лерайе выразительно приподнял бровь, движением головы указывая на стремительно темнеющее небо, а затем — на вспыхивающий маслянистыми огоньками порт. Их отражения колыхались в водах многочисленных бухточек, как живые. Мне невольно вспомнились услышанные ещё на земле страшилки про ведьмины огни, заманивающие путников в самое сердце топи... Я глубоко вдохнула, отгоняя зловещий образ. Слишком много мистики и дурных знаков. В последнее время моя жизнь и так превратилась в какую-то мечту Фокса Малдера. — Да, будем ждать. До утра. Всё что можно найти, шляясь по незнакомому острову ночью — неприятности.