Грани сумрака

Колючая безысходность цепляет на дно прошедшего дня, стучится отголосками прошлого изнутри сознания, высвечивается в памяти стёртыми вспышками, кусает за душу ложью, обжигает холодом измен, и кажется, будто от этого нет спасения. Энн даже не хочет знать, что делает в этой — она не употребляет слова «их» — квартире. Ей уже абсолютно всё равно. Жизнь без Джастина давно потеряла смысл, и видится ей будто сквозь закопчённое стекло. Нет больше сил вникать в происходящее. Нет никакого желания бороться. Энн Линн кажется, что она — фарфоровая кукла, которую сломали специально, из зависти перед её красотой. Только вот почему она до сих пор не может умереть? Энн Линн думает о том, что Дилану будет гораздо выгоднее, если она перестанет дышать. В прошлый раз её почти вернули с того света, но тогда почему же в этот она так легко отделалась и даже не отравилась? Энн Линн чувствует себя хорошо, и это беспокоит. Она не должна быть в таком бодром состоянии. Она вообще не должна чувствовать. Ничего. Содержимое целой аптечки не смогло убить её? Но почему? Энн не может найти ответов, но знает лишь одно: это Джастин, и только один лишь он вырвал её из костлявых лап старухи-смерти. Это ОН звал её со дна. Это ОН шептал ей о своей любви. Это ОН помог остаться. И если Джастин помог ей остаться, значит, она не должна умирать? — Я справлюсь, Джастин, — шепчет Линн, вытирая слёзы холодными ладонями с лица. — Я смогу. И я найду тебя. Я обещаю. Я справлюсь, ты ведь этого хочешь, не так ли, любимый? Я обещаю, я смогу, — отчаянно продолжает она, — только прошу: дай мне знак. Всего один, хоть какой-нибудь, чтобы я поняла, что ты действительно существуешь. Я просто хочу знать, что ты есть. Пожалуйста… вытащи меня отсюда… Худенькие плечики вздымаются от беззвучных рыданий, но некому обнять их и согреть теплом. Энн Линн продолжает оставаться не нужной никому. Каково это — остаться жить списанной со счетов? Зои больше не появляется в квартире, но это мало волнует Энн. До тех пор, пока она не разберётся, что происходит, ничто не будет беспокоить её мысли. Дилан ведёт себя так, будто ничего не случилось, но постоянно приглядывает за Энн и пытается задавать наводящие вопросы, но девушка упорно отмалчивается. Не хочется говорить о слишком личном. Тем более с тем, кого лично похоронила полтора года назад.

***

Энн Линн снова выходит на работу, и ей действительно интересно, почему Дилан не препятствует этому. Но с другой стороны, она очень рада, что может вырываться из дома и не проводить время в обществе человека, который, как ей кажется, просто мечтает сжить её со свету. Энн старательно наглаживает бельё и складывает простыни, вспоминая, как сладко стонала на гостиничных кроватях, когда Джастин был рядом. Ей действительно очень не хватает его глаз. Энн пускает горькую слезу и тут же смахивает её со щеки. Нужно держать себя в руках, она сильная, она обязательно справится. Скоро она очнётся в какой-нибудь клинике, и Джастин скажет ей, что она просто переволновалась на почве предстоящей свадьбы, ударилась головой и впала в небольшую кому, и только его любовь помогла ей выкарабкаться с того — или этого? — света. И Энн уверяет себя в том, что всё так и есть. А иначе как ещё объяснить происходящее? Энн выходит из отеля и медленно бредёт в сторону дороги, но останавливается, глядя на подъезжающий кортеж, и сердце снова начинает больно саднить в груди. Она никогда не смирится с тем, что Джастина больше нет. Она уверена, он есть, и всё это — всего лишь какое-то недоразумение. Энн не хочет смиряться с происходящим. Из авто опять выходит Зои, проходит мимо неё, и Энн Линн на этот раз даже не скрывается. Она не боится того, кто не должен жить в её мире. Зои уверенно проходит мимо, затем, будто забыв что-то, останавливается и окликает уходящую девушку. — Подожди, — кричит она, а Энн, не сразу поняв, что обращаются именно к ней, делает ещё несколько шагов, прежде чем оказывается остановленной одним из охранников. — Простите? — Сабрина, верно? — уточняет подошедшая Зои. Энн кивает, недоумевая, что нужно этой женщине от неё. — Послушай, я понимаю, ты имеешь право меня ненавидеть, но выслушай, — Зои деланно вздыхает и делает паузу, но на лице собеседницы нет ни намёка на эмоции. — Не знаю, откуда ты знаешь Джастина и что вас связывало. Да кого я обманываю, мы ведь обе прекрасно знаем, что именно, верно? — Зои издаёт истерический смешок, но Энн непоколебима. Зои начинает нервничать. Она не понимает, почему Энн ведёт себя настолько спокойно. А Энн попросту не понимает, чего хочет от неё бывшая любовница её нынешнего жениха. — Ладно, Сабби, слушай, — Зои сдаётся, понимая, что её старания ее возымели должного эффекта. — Мне очень нужно знать, откуда ты знаешь Джастина. Понимаю, я не имею права говорить с тобой и уж тем более, требовать чего-то, но мне действительно очень нужно. Я причинила тебе боль, но прошу тебя, помоги мне, — вздыхает она, а Энн вдруг понимает, что Зои очень сильно зависит от неё и от того, что она скажет. И это начинает казаться забавным. Зои, такая уверенная в себе и во всём остальном, оказывается, имеет слабые стороны. И Энн становится неприятно, когда она понимает, что у них одно слабое место на двоих. Джастин. И Энн чувствует, как хрустальным звоном изнутри ломается её душа. — Да что ты знаешь о боли, — тихо, но с отчаянием в голосе шепчет она. — Ты забрала у меня Джастина, ты забрала у меня всё. И ты знаешь, что произошло, и почему я попала в это чёртово время, и ты прекрасно знаешь, что тебя не должно быть здесь, и ты точно знаешь, где сейчас Джастин и что, чёрт возьми, произошло. Просто скажи мне, — едва не плача, просит она, делая шаг вперёд, — скажи, где он, иначе, чёрт возьми, я просто сойду с ума. Энн имеет право требовать, но получается лишь просить. Но Энн не знает, что Зои сломлена не меньше. — Почему я здесь? — вопрошает Энн Линн, но Зои лишь качает головой. — Поехали. Энн садится в до боли знакомую машину, в которой даже пахнет всё так же, видит того же самого водителя, и отказывается верить в то, что другая жизнь ей всего лишь приснилась. Но если это был сон, то Энн больше не хочет просыпаться. — Я очень любила Джастина, — начинает Зои, а Энн закусывает губы, чтобы не нагрубить. Зои не имеет права любить ЕЁ Джастина. — Он был просто замечательным человеком. Я долго не могла прийти в себя, это было очень сложно пережить, и я думала, что наложить на себя руки будет лучшим выходом. А потом… потом я повстречала Дилана. Ты должна понять меня, он очень помог мне, вытащил из всего дерьма, в котором я оказалась, помог выкарабкаться из тяжелейшей депрессии и научил снова верить в себя и радоваться жизни. Я благодарна ему и очень люблю. Только не осуждай, — быстро добавляет женщина, — я же не знала, что… всё так выйдет… И я долго не могла забыть Джастина, он — лучшее, что было со мной, но время не стоит на месте, и теперь у меня новая жизнь, и… Джастин очень любил меня, однажды он подарил мне это, — Зои бесстыдно обнажает верхнюю часть своего красивого тела и показывает тонкую золотую цепочку. Энн не может удержаться от болезненного стона. Джастин дарил ей точно такую же. — Не хватает решимости снять, — улыбается Зои. — Дилан не знает её историю, думаю, ему навряд ли понравится. Только не рассказывай ему, прошу, — испуганно добавляет блондинка, и быстро надевает платье обратно. Энн потирает коленки и кусает губы от обиды. Как он мог… Энн ведь искренне считала, что всё, что делал для неё Джастин, было только для неё одной. — Он пригласил меня на свидание, и я поцарапала туфли, — Зои не может сдержать искренней улыбки. — Прямо на ровном месте, представляешь? Новые лабутены! Я не надевала их ни разу! Энн бледнеет, слушая её. Эта правда слишком не похожа истину. — А Дилан… Мы познакомились, когда я шла с кладбища. Он ехал на машине, остановился, подвёз до дома, даже напоил чаем. Это было удивительно, и я не могла перестать думать о нём. Потом он разыскал меня, потом… в общем, он забрал меня к себе. Я счастлива с ним, нам хорошо вдвоём. Ты должна понимать меня, ты ведь тоже женщина, Сабби. И мне сейчас больно от мысли, что когда-то Джастин изменял мне с тобой, я ведь считала, что я у него одна. — Это ложь, — шепчет Энн Линн, чувствуя, как на глаза наворачиваются непрошенные слёзы. — Ты лжёшь мне. Ты давно мертва, и Дилан тоже, и вы никогда не могли видеться раньше. Джастин сам сказал мне об этом, он сказал, что тебя изнасиловали и убили какие-то мерзавцы, сказал, что любит меня и что я у него единственная. И мы собирались пожениться, и я до сих пор не понимаю, зачем мне приспичило вернуться обратно в этот город, — Энн почти не держит себя в руках, её худенькие плечики подрагивают в ожидании истерики, а голос срывается, и нет возможности контролировать своё состояние. — Ты умерла, и Дилан тоже, и сейчас, когда мы с Джастином находились одном шаге от нашего счастья, вы вновь вернулись и разлучили нас. Тебя нет, и Дилана тоже. Просто скажи мне, что происходит, и что вам от нас нужно, иначе я сойду с ума. — Пошли, — Зои хватает собеседницу за руку, и они вместе вылезают из салона. Энн стоит перед воротами городского кладбища, где была уже бесчисленное множество раз. Переводит взгляд на Зои, которая молчаливым кивком зовёт её внутрь. И Энн подчиняется этому зову. Они — нога в ногу — вместе идут в одном направлении, и в какой-то момент Энн понимает, что Зои ведёт её в направлении, где до недавних пор находилась могила Дилана. — У тебя очень много вопросов, Сабби, но поверь мне, у меня их не меньше, — произносит Зои. — Смотри. И Энн падает на колени, когда видит на месте могилы Дилана точно такое же надгробие, на котором выбит портрет самого дорогого ей человека. Джастина. — Джастина нет, Сабби, — будто приговор, звучат слова Зои над головой Энн. — Он скончался полтора года назад, и я лично хоронила его в белом гробу, как он всегда хотел. И хочешь знать ещё одну вещь? — голос Зои звучит всё громче, будто она нависает над стоящей на коленях и плачущей Энн, для которой в одночасье рухнул целый мир. — Мы с Диланом были счастливы и планировали пожениться. И это случилось бы уже совсем скоро, если бы ему не понадобилось вернуться в свой город, в ту квартиру, в которой когда-то жили вы вместе. И у меня к тебе есть всего один, но очень-очень важный вопрос, Энн, — голос Зои звучит оглушающе громко, и хочется зажать пальцами уши, чтобы не слышать этих ужасающих разрушительных слов. — Как и зачем ты вернулась сюда, Сабби, если ты погибла в автокатастрофе ровно три года назад?