Штольману было тяжело. В голове неприятно звенел голос Анны и её несправедливые обвинения. С некой укоризной смотрел на пациента оставленный девушкой бульон. Якову было жаль, что в палате нет коньяка, его очень не хватало. Нагнетало ситуацию и отсутствие у Штольмана мобильного телефона: прошлый он потерял на том злосчастном пустыре, а новым в больнице не обзавелся. Очень хотелось позвонить Мироновой, хотя вряд ли это бы принесло покой и умиротворение. "Утро вечера мудренее", - подумал Яков и попытался заснуть. Сосчитав баранов, ослов и идиотов, он погрузился в сон.
Утро облегчения не принесло. Наоборот, внутри царили опустошение и отрешение, как будто выключили душу. Штольман заставил себя позавтракать и последовать рекомендации врача - понемногу начинать ходить по больнице. Именно тогда он и увидел Миронову, двигающуюся навстречу с самым решительным видом, уверенной походкой и горящими глазами. Девушка увидела Якова и быстро последовала к нему:
- Здравствуй! Как ты?
Анна осторожно поддержала мужчину и в принудительном порядке отвела его руку себе за плечо.
- Как видишь, хожу, - лаконично отозвался Яков.
"Надо же! Как будто и не было вчера ничего", - подумалось ему с какой-то горечью.
- Вижу, - кивнула Миронова. - Есть разговор, пойдем в палату.
- А ты вчера разве не все сказала? - поинтересовался Штольман.
- Нет, не все.
Анна помогла дойти Якову, осторожно посадила на кровать. Штольман слабо сопротивлялся, перевес физической силы был не на его стороне.
- Я тебя внимательно слушаю.
Анна вздохнула и аккуратно поднесла пальчик к лицу Штольмана, боясь, что тот скажет очередную колкость или грубость. Этот детский жест искренне позабавил Якова Платоновича, но он старался сохранить серьёзный вид и внимательно рассматривал её вдохновленное лицо.
Анна сделала вдох и выдох. Затем опять вдох и начала говорить:
- Яша, прости меня за тот бред, что я тебе наговорила. Я была не права. Я знаю, что ты мне доверяешь, и если считаешь, что что-то я не должна знать, то пусть так и будет. Я приму это.
Глаза Якова Платоновича удивлённо расширились:
- Даже если я все равно не скажу, что тогда произошло и кто эти люди? - переспросил он.
- Даже если так, - кивнула Анна.
- Анечка, ты самая чудесная девушка на земле, - с чувством сказал Яков, перебирая пальчики Мироновой.
- Я соскучилась по тебе, - тихо прошептала девушка, убирая руку и нагло подставляя губы. Штольман мысленно усмехнулся, с особым удовольствием целуя Анну и мечтая зарыться в её волосах. Ни он, ни она так и не заметили открывшуюся на несколько секунд дверь...
***
Коробейников с удивлением смотрел на результаты экспертизы. Дело начинало принимать новый оборот. Информации об убитой девушке было мало, а имеющаяся никак не вписывалась в базовые версии. Прояснить ситуацию хотя бы немного могла студентка Анны Викторовны. Но Дарья Иванцова пока ещё не достигла совершеннолетия, и допрашивать её все равно придётся в присутствии Мироновой. Медиум также могла быть полезна в этом деле: вдруг дух убитой Ларисы сообщит что-то ценное. С реалистичными версиями пока было туго.
"Заеду-ка я к Якову Платоновичу, он как раз убийствами интересовался. Скучно ему, наверное, в больнице", - подумал Антон Андреевич, заводя машину.
***
Яна спокойно сидела в приемной у Нежинской, поджидая подпись той в очередном элементе бюрократического круговорота официальных бумаг. Наконец, в приемную ворвалась сама Змея Аркадьевна, с перекошенным от злости лицом.
- Нина Аркадьевна, к вам тут, - начала Светлана, личный секретарь Нежинской, но была быстро прервана начальством:
- Сегодня никого не принимаю!
Света обреченно развела руками:
- Опять не в духе.
Яна Тимофеевна чертыхнулась и, оставив бумагу в приемной, поспешила на пары.
