Дорога к счастью

Миша, Оксана и Николай подошли к дому. Окна закрыты, жалюзи задвинуты, свет выключен, только неподалёку мерцал тусклый огонёк свечи. Полное отсутствие информации! - Тут, - прошептал Николай. - Как мы узнаем, что внутри происходит? - спросила Оксана, оценив обстановку. Михаил огляделся: - Можно попробовать залезть и подсмотреть, жалюзи закрыты не до конца. - Лезь, - спокойно согласилась молодая женщина. - Не получится, держать надо. Так, Оксана Сергеевна, вспоминайте те прекрасные времена, когда вы покидали комнату общежития через окно после посвящения студентов, - хитро предложил Михаил, взяв её на руки и бережно опустив на небольшой выступ в деревянной стене дома, специально созданный для наблюдения внутри. Оксана хотела возмутиться, но было уже поздно. Такой факт действительно имел место быть. Очередное посвящение первокурсников в химики традиционно закончилось поздно ночью, и все студенты, участвующие в нем, отправились в общежитие. Оксана, на тот момент бывшая уже преподавателем, чисто автоматически пошла туда за Мишей, заполучившим комнату на первом этаже на двоих проживающих. Вообще, в Москве Вяземский снимал квартиру, но иногда жил в общежитии, в порыве очередной необходимости общения со студентами в окрестностях сессии или интересных мероприятий. Вот в этой комнате Дроздова и проснулась в объятиях Михаила. На соседней кровати также спала какая-то парочка. Тогда только до разума химика дошло, что как бы она не вела себя на людях в университете с Михаилом, но ночь в общежитии студентов - это перебор и скандал. Так что покидала она его через окно под смех Михаила и обещания напоминать об этом всю жизнь. Вот и напоминает же, зараза! Оксана попыталась отыскать удачную позицию для наблюдения, правда, для этого ей пришлось немного выгнуть спину и прижаться к стеклу. Михаил подавил рвущийся наружу вздох не очень скромных желаний и воспоминаний. Оксана отметила про себя этот момент, подумав, что остаток ночи будет долгим. Однако мечты достаточно быстро вылетели из головы, поскольку Дроздовой представилась чудесная картина: стоящая и вполне бодрая Анна одаривает чем-то тяжелым мужчину-амбала, тот, радуясь подарку, теряет сознание, а Миронова шарит по карманам в поисках ключа. - Мужики, атас! Там Анька сбегает! - резво сообщила Дроздова, с помощью Вяземского спустившаяся на землю. - Как сбегает? - не понял Ковалев. - Она же медленно шла так, будто под гипнозом или психотропными препаратами. - Нельзя полностью загипнотизировать медиума, - пояснила Оксана и потащила мужчин к двери. - У медиума сильный дух, из-за которого он всегда быстро отходит от воздействия. По крайней мере, с Анной Викторовной так. Упомянутая медиум как раз только что выскочила из дома, глотнув ночной прохлады. - Аня! - окликнули её будущие супруги Вяземские. - Ребята! - Миронова счастливо обняла трех спасателей. - Как вы здесь оказались? - Тебя ищем, - объяснила Дроздова. - Поехали ко мне, тебе не привыкать. - Ага, - вздохнула Анна. - Только предупрежу родителей! Оксан, дай позвонить, моя трубка где-то потерялась. - Она у Нины Аркадьевны, - пояснил Миша. - Возможно, Шт... Закончить мысль мужчине не дали, Оксана пихнула его в бок. Не хватало ещё всем вместе встревать в разговор Нежинской и Штольмана! - И Штольману своему позвони! - посоветовала Дроздова, показав Михаилу кулак. Тот спорить не стал, обнял даму за плечи и пошёл вперед. Странное шествие держало путь в счастливую жизнь.

***

Яков сидел в машине и думал. "Нашим местом" являлось кафе, в котором в конце августа Штольман ясно дал понять Нине, что прошлое осталось в прошлом, а в будущем для Нежинской места нет. Однако та пошла привычным путем: интриги, подставы. Ничему эту дамочку жизнь не научила! Теперь вот Аня... Мысль, что любимая может пострадать от рук этой.. не очень хорошей женщины, колола болью и напрочь отключала разум. Зазвонил телефон. Внутри Штольмана что-то сжалось: - Да! - Яков, это я. Со мной все хорошо, мы к Оксане идём домой. Приезжай скорее, я очень соскучилась, - затем голос стал тише. - Я люблю тебя. Штольман сидел со счастливой улыбкой, готовый бесконечно слушать её голос. - И я тебя. Скоро буду! - пообещал он, зная, что теперь разговор с Нежинской будет более коротким, запоминающимся и последним. В его голове колокольным звоном раздавался голос Анны и её признание. Поэтому он даже не помнил, что сказал на прощание Нине, только её полные боли глаза какое-то время стояли перед Яковом. А затем сменились небесно-чистыми голубыми глазами любимой женщины, ее мягкими пушистыми волосами, заботливым голосом, бесконечной нежностью и любовью.