***
Утро было ярким, голубым и ясным, а это значило, что Мо Гуань Шань мог видеть всё на Рынке, сидя на крыше одной из старых таверн. Это также значило, что солнце отбрасывало длинные тени, скрывая его и Грея¹ выступом наклонной крыши пагоды². Оживлённое утро; хорошее утро для руки, бессознательно скользящей в карман зазевавшихся прохожих. Гуань Шань намеревался преуспеть в этом деле. Место было переполнено каеханскими путешественниками из разных уголков Империи, прибывших на праздник Весны. Было также полно путешественников в ярких одеждах и разного оттенка кожи. Люди из Шэ с серебристыми волосами, с Дальних Островов — в веснушках и зелёных одеждах. Смешанный котёл культур, теряющихся в запахах приготовляемого мяса, кисло-сладких супов, сверкании каехайнского янтаря и ярких искр, что высекали кузнецы на наковальнях. Все они созрели для сбора. — Ты вчера был на фестивале Ремёсел во дворце? На слова Грея Гуань Шань закатил глаза. Ни один из них не отвернулся от рынка. — А ты как думаешь? — сказал он. — Сильвер³ хотел, чтобы я работал в толпе весь день. — Держу пари, он взял приличную треть, — пробормотал Грей. — Он взял половину. На сей раз Грей посмотрел на него. Рот его приоткрылся. — Что? Гуань Ш… Рыжий, ты не можешь позволять ему… — Ага, могу. Он делает то, что хочет. Грей покачал головой. — Блядь. Он заставил бы тебя отсосать ему, если бы от этого зависела безопасность твоей матери. Наступила тишина, наполненная звоном колоколов, криками торговцев и цокотом копыт лошадей по мощённым дорогам рынка. Грей уставился на него. — Гуань Шань… ты же не… Мо ощутил, как сжались челюсти его напарника. Сейчас он ничего не видел на рынке, но отвести глаз не мог. Не мог позволить себе увидеть выражение лица Грея. — Это было всего один раз, ладно? — сказал Шань более твёрдым голосом. — Может, дважды. Но… — Чёрт возьми. А затем: — Я убью его. — Конечно, — сказал Гуань Шань. — И тогда куда нас это приведёт? — Это приведёт нас в такое положение, что Сильвер не будет срезать половину нашего заработка, Рыжий. Без него нам было бы лучше. Гуань Шань лишь покачал головой. Ему не было бы лучше. Им не было бы. И они оба это понимали. Сильвер обеспечил их едой и жильём в части города, которое не воняло канализацией. Он удостоверился, чтобы они были чистыми и у них была одежда. И если Гуань Шань должен отдавать ему половину… должен отдавать ему другие вещи… тогда он сделает это. И кроме того, он мог видеть палатку травницы и постоянный поток клиентов, которые посещали её каждый день. Некоторые из них были крестьянами, ищущие лекарства от своих болезней, некоторые — придворными, скрывающимися под капюшонами плащей. В месте, что душило конкуренцией… шум и выкрики, которые создавали торговцы поблизости, расхваливая качество своих товаров и предлагая более выгодные цены по сравнению с другими… мать Гуань Шаня процветала. И он, наблюдая за магазином своей матери, заметил человека, вынырнувшего из её палатки. Высокий, бледный, весь в темной одежде. Он не скрывался, но был одет в наглухо застёгнутое на все пуговицы пальто, популярное среди знати, а его чёрные волосы были длинными. Сердце Гуань Шаня подпрыгнуло при виде этого мужчины. Сколько же монет было у него в кармане? Людей на рынке значительно прибавилось во время Весеннего праздника, было ещё светло, и даже с такого расстояния Гуань Шань мог с уверенностью сказать, что меч был дорогостоящим… и часто использовался. — Глянь туда, — сказал Гуань Шань. Грею не нужно было показывать, куда смотреть: Гуань Шань всегда смотрел на одну и ту же палатку. Он наблюдал, как знатные люди покидают магазин его матери, после чего преследовал их по крышам рынка и мог скользнуть к ним в карман, после чего незаметно раствориться в толпе. — Выглядит опасным, — настороженно сказал Грей. И он был прав: этот человек был опасен. Он вызвал в Гуань Шане некое чувство трепета. — Может, кто-то из дворца? Я бы не стал рисковать. — Ты, возможно, и не стал бы, — отозвался Гуань Шань, похлопав себя на проверку ножей, скрытых в складках одежды. — Я один из тех, у кого Сильвер забирает половину. — Погоди, Гуань Шань, — глаза Грея сузились, и он протянул руку. — Он выглядит знакомым… — Слишком поздно, — Гуань Шань натянул на голову капюшон. — Хрен я кому уступлю. — Гуань Шань, подожди! Это же… Но он уже исчез — ткань плаща скрылась за краем крыши. — …Пантера.***
Мо следовал за человеком по направлению к кварталам, где продавали лошадей. К запаху еды и железа была примешана вонь навоза, лошадей и связок соломы. Здесь были ларьки мастеров по коже, которые изготовляли перчатки и поводья, сапоги и седла. Палатки для игроков и скачек, стойла для лошадей на краю Рынка, за которыми брали начало небольшие поля, простирающиеся аж до восточных провинций Империи. Гуань Шаню показалось, что человек ищет себе лошадь или пару сапог. Он прошёл почти через весь рынок целенаправленной, прямой походкой. Гуань Шань преследовал его, лавируя меж палатками и толпой приезжих, когда та неосознанно расступалась перед незнакомцем. Вокруг человека, понял Гуань Шань, была какая-то странная аура. Он шёл крадучись, словно преследовал кого-то. Было не лучшей идеей преследовать того, кто уже был охотником, запоздало подумал Гуань Шань. Он подождал, пока мужчина остановится у одной из палаток по изготовлению изделий из кожи, обменявшись парой фраз с хозяйкой. Женщина покачала головой, и мужчина вручил ей монету, после чего продолжил свой путь. «Серебро, — подумал Гуань Шань, моргнув. — Раздаёт его направо и налево, словно это вода.» Он приблизился к человеку поближе, когда тот продвигался всё дальше по рынку. Он ощутил пульс в горле, когда расстояние между ними сократилось. Вскоре Гуань Шань мог разглядеть сверкающие янтарные застёжки на груди тёмного пальто. Мог видеть блеск сапог и богатый материал его штанов. Он рассмотрел янтарный зажим, скреплявший длинные чёрные волосы, собранные на затылке. Находясь так близко, Гуань Шань мог слышать голос мужчины: глубокий, тихий тембр, звучавший как тьма или наполненное звёздами ночное небо. Смотрел на широкие плечи и узкую талию, на длинные ноги. Он был на голову выше прочих людей, Гуань Шаню пришлось вытянуть шею, чтобы встретить его взгляд и… Мо вытер ладони о брюки. Если он будет ждать дольше, то потеряет его. Нужно было всё сделать быстро и незаметно. Это был не тот человек, в которого можно врезаться и извиниться. Это должно было быть так, словно он скользнул по нему рукой; едва ощутимое касание. Мужчина держал монеты в кармане пальто, и Гуань Шань не считал это неопытностью. «Ты никогда не подвергаешь себя опасности, — сказал бы Сильвер. — Вопрос в монете. Это не вызов. Я никому не скажу о вас, если вы будете пойманы.» Для Гуань Шаня это был именно вызов. Он ощущал, как кровь быстрее течёт по венам, когда он преследовал человека. Он чувствовал каждый булыжник под мягкими, бесшумными кожаными сапогами. Мужчина отдалился от восточной стороны, где держали лошадей, дальше на запад, где киоски становились менее похожи на раскладные палатки, где вырастали более высокие магазины и начинались каменные стены переулков. Рынок начал уступать права городским зданиям. Он двигался быстрее широкими шагами, и Гуань Шаню пришлось ускориться, чтобы не потерять жертву, а глаза привычно находили янтарный зажим в волосах средь толпы. Его пульс подскочил, когда всё больше путешественников шло из города на Рынок — приходилось пробивать себе дорогу… Гуань Шань осмотрелся. Человек исчез. Некоторое время он стоял около палаток плащей для верховой езды и конских хлыстов, блуждая глазами по толпе. Как он мог потерять его? Он ведь только что был здесь. Чувствуя, как сердце замедляется, а с губ срывается тяжелый разочарованный вздох, он посмотрел наверх. Здания высоко поднимались, и крыши были хорошо скрыты в тени. Он поднимется на них и будет ожидать, когда появится мужчина, или найдёт себе иную жертву. Мо стянул с головы капюшон и, как любой другой путешественник, побрёл по каменным переулкам, пересекающим город. Они были защищены от солнца и немного темнее. Пахло прохладой и влажным камнем, а тихие шаги Гуань Шаня по брусчатке слегка отдавались эхом от ближайших стен. Когда он прошёл до поворота, переулок был пуст, большинство людей направлялись к Рынку через главные улицы ближе ко дворцу. В этой стороне улочки были тихими и узкими, вскоре окончательно поглотив все звуки Рынка. Мо мог слышать лишь своё дыхание. Он двинулся дальше по переулку, впереди была таверна, на которую он мог забраться, и Шань направился в её сторону. Идя вперёд, он провёл ладонью по стене слева, пропитавшейся ночным морозом, обогнул угол… Перед глазами зажглись звёзды, сопровождаемые звоном в ушах. Он чувствовал давление камней, к которым была прижата его голова, и запоздало понял, что его швырнули прямо в стену. Во рту возник солоноватый вкус от крови, а всё тело болело, когда на него навалилось сзади нечто тяжелое и твёрдое; на затылке чувствовалась рука, прижимающая его щекой к холодным камням. — Думаю, ты слишком невнимателен для городского вора, — сказал голос над самым его ухом. Дыхание опалило его щеку, вызвав в теле Гуань Шаня волну дрожи. Это был он. В голове всё вертелось, не сразу удалось понять, что происходит. Как он мог не услышать его? Не увидеть? Как он мог упустить кого-то, как он, кто скрывался и преследовал его? Как он узнал, что я слежу за ним? — Отвали от меня, — хриплым голосом прорычал Шань. Мо попытался пошевелиться, отпрянуть, но хватка мужчины была такой же твёрдой, как Норойская сталь. Между его ног возникло колено, расставляя их шире и не давая вырваться. — Я так не думаю, — сказал преследователь. В его голос подмешались нотки веселья, тёмного, как чёрный мёд. Первый укол зарождающегося страха предательски кольнул Мо. — Зачем ты преследовал меня? — сказал он. — Что? — Гуань Шань замер. — Ты следовал за мной от самой палатки травницы. Зачем? — Я… — Гуань Шань сглотнул, язык потяжелел и пересох. — Это совпадение. Мужчина без жалости ударил коленом Гуань Шаня пониже спины, выбивая из него остатки воздуха, вновь впечатывая лицом и грудью в холодную стену. — Попробуй ещё раз, — сказал спокойный голос, похожий на прохладное озеро в ночи. Дыхание Гуань Шаня задрожало. — Я хотел тебя ограбить, — прошептал он, морщась. — У тебя были деньги. Вот и всё. Клянусь. Мужчина позади него молчал, Гуань Шань задался вопросом, какое сейчас у него было выражением лица. Краем уха он слышал далёкие звуки Рынка, почти полностью заглушаемые тяжёлым дыханием над ухом. Гуань Шань чувствовал дрожь во всём теле. Слишком часто люди умирали в переулках, как этот — преимущественно ночью, когда кровь была черна, а часть тьмы… их тела складывали на телеги и увозили куда-то за город, чтобы сжечь или закопать, и они пропадали без вести. «Глупо, — подумал он про себя. — Какой же ты идиот. И всё ради горсти монет, которую Сильвер забрал бы в любом случае.» — Если хочешь убить — просто сделай это, — наконец выдавил он. По крайней мере, я заслуживаю быстрой смерти. Меч мужчины выглядел довольно острым, чтобы быстро с этим покончить. Человек за его спиной пошевелился. — Я не… не собираюсь тебя убивать, — сказал он. Голос был ровным, но Гуань Шань мог поклясться, что расслышал нотки удивления. — Тогда… тогда отпусти меня, — сейчас Мо собственные слова казались глупыми, достойными лишь юнцов. — Я ничего не украл у тебя, ты ничего не можешь сделать. Затылком Мо ощутил тихий вздох с намёком на смешок, и мужчина отпустил его. Мгновение казалось, что он свободен, но когда руки человека вцепились ему в плечи, разворачивая и вновь впечатывая в стену, аж лопатки заныли от боли. Гуань поморщился: наверняка вся спина будет в синяках, а затем осознал, что теперь может видеть его слишком близко, обретающего перед ним более чёткие очертания. Их носы почти касались друг друга, и Мо невольно был обездвижен этим тёмным взглядом. «Он не убьёт меня,» — подумалось Шаню, и благодаря этому осознанию он увидел, насколько был красив человек. И почему он был так слеп, не заметив знаки на пуговицах пальто и на эфесе меча? Имперская эмблема. Потому что его мысли вертелись вокруг тёмных волос, бледной кожи и аристократических черт лица. Вокруг денег. «Может быть, кто-то из дворца,» — вдруг вспомнились слова Грея. Теперь это был не кто-то, решил Гуань Шань, собрав всё воедино. Имперский Страж. Хэ Тянь. Пантера. Этот человек был рождён от императоров. Он думал, что до этого был напуган, злился из-за этого, но теперь оставалось злиться лишь на свою собственную мимолётную слабость и проявленную глупость. Страж улыбался. — Отпустить тебя? — сказал он. — Думаешь, я не видел, как ты сунул руку в карман человека? И сердце Гуань Шаня подпрыгнуло от страха. Он сделал это, когда Страж разговаривал с одним из торговцев лошадьми. Тогда казалось, что это легче лёгкого, ведь у приезжего из Дальних Островов был пьяный румянец на веснушчатых щеках, он поставил на лошадь — значит, имел деньги. Гуань Шань добыл у него лишь две бронзовые монеты. Кража наказывалась отсечением пальцев, более серьёзная кража — потерей руки. Казнь — если преступление было достаточно серьёзным. Но сначала предстояло заключение. — Я вот что подумал, — сказал Страж. Он вновь развернул Гуань Шаня, одной рукой крепко сжимая запястья за его спиной, а второй — резко толкая того между лопаток в сторону дворца. — Поторапливайся, — ускорил он. — Дворцовые тюремные камеры будут холодными.