Эрик Берн. Люди, которые играют в игры.
НАШЕ ВРЕМЯ
Эвы выходит из дома, направляясь в сторону черной машины, внутри которой играет знакомая мелодия. Она до сих пор готова покалечить себя за то, что заставила себя выйти к нему, сесть в эту чертову машину, будто бы сдаваясь перед ним.. будто бы принимая его маленькую, азартную игру. Только вот.. Эва уже не маленькая куколка, которую можно вот так просто подергать за невидимые ниточки марионетки. Она уже переросла все эти насмешки, выучила правила всей этой затянувшейся игры. Выучила его целиком и теперь уж точно знает, когда точно нужно бить тузом. Пытается не смотреть в его карие глаза, в которых отчетливо виден ярко-оранжевый огонь, который будто бы плавит рыжеволосую, когда она заглядывает в них и.. пьянеет. Холодными пальцами накидывает серый, хлопковый капюшон на голову, открывая дверцу иномарки. В салоне автомобиля пахнет какой-то ванилью, отчего Эва морщит нос, еще больше зарываясь в бесформенную толстовку. Она просто терпеть не может ваниль, терпеть не может этот запах, от которого дико чешется в горле, отчего хочется прочистить его, больше никогда не вдыхая столь сладкого запаха. Ужасно. С такими мыслями девушка пристегивает ремень безопасности, ведь зная Шистада — лучше ездить защищенной. Видит, как Крис ухмыляется, ловко поворачивая руль вправо, чтобы выехать из небольшой улицы почти что одинаковых домиков. — Муун, — тянет Пенетратор, глазами не отрываясь от дороги. — Так и будем играть в молчанку? — А тебе нравится эта игра? По моему мнению, это лучше, чем говорить о чем-то с тобой, — зеленоглазая отворачивается к окну, по которому тихо скатываются капли только что начавшегося дождя. Мун думает, что было бы не плохо надеть наушники в уши, чтобы, так сказать, полностью отдаться такой уютной атмосфере, но ее снова прерывает кареглазый, раздражительно качая головой. — Почему бы тебе не дать мне второй шанс? — едва шепчет парень, отчего этот вопрос застает Эву врасплох, и она смотрит на него немного с отвращением.. с некой обидой. Крепко сжимает кулаки, засовывая их в теплые карманы серой толстовки, а после чего хмурится, переводя взгляд на дрожащие коленки, что выдают ее некий испуг. — Второй шанс? — словно бы пробуя это предложение на вкус, девушка смеется, думая о том, что этот брюнет перешел все границы дозволенного. Серьезно? Не этот ли человек недавно рассылал всем сообщения о том, что она шлюха, которая готова отсосать каждому? Не этот ли человек недавно бросал ее перед своими друзьями, словно бы оставляя ее на растерзание этих зазнавшихся мальчиков? Не этот ли человек совсем недавно осыпал ее трехэтажным матом, говоря о том, что ему нахрен не сдались отношения с ней? Не это ли он говорил так недавно? — И что здесь смешного? Серьезно, я предоставляю такой шанс, а ты ломаешься? — цокает Шистад, выезжая на трассу, по которой им предстоит еще ехать пару часов, а то и больше. На самом деле, если быть честным, то долгая дорога никогда не утомляет рыжеволосую. Она любит слушать музыку, смотреть, как меняются пейзажи за окном, разглядывая небольшие, зеленоватые холмики, или же хвойные леса, покоряющие своей красотой. Любит дождь, который сейчас тарабанит по крыше автомобиля. Любит все, что связанно с подобными вылазками, но не с Крисом. Он испортил все, что только можно было своим присутствием. Испортил в ней все, где когда-то горело яркое пламя, схожее с его ядовито-черными глазами. Чертовски адская смесь, не правда ли? Только вот жаль, что ей больше никогда не быть, ведь эти двое людей уже выбрали свою дорогу, и увы, а может быть и к счастью, их пути далеко расходятся. Кристофер выбрал дорогу свободы, некую дорогу жизни, где все дается ему слишком легко, слишком просто, чтобы прикладывать к какому-либо делу руку. Выбрал девушек, что идут на него нескончаемым потоком. Выбрал дорогой алкоголь, вечеринки и много самоуверенности, которой сейчас у него хоть отбавляй. Эва же совсем другая.. Зеленоглазая предпочла остаться на своей извилистой дороге, которая иногда проявляется небольшими кочками, словно бы черная полоса настигла ее жизнь. Она выбрала жить собственным выбором, отгораживать себя от посторонних людей, и уж тем более не подпускать их близко к себе, ведь она чертовски знает, что потом будет слишком больно, чтобы быстро восстановиться до максимума. Даже сейчас ей понадобилось больше двух недель, чтобы унять дико нощую боль в области сердца, где все, кажется, гнеет и горит, превращаясь в пепел. Все чертовски жжет, вызывая к нему чувство отвращенности и.. обиды за все, что он когда-то сделал с ней. Именно поэтому она боится.. боится наступить на одни и те же грабли. Боится снова сделать себе чертовски больно. — По-твоему, я упускаю тебя? Господи, Крис, хватит говорить о себе так, будто бы ты здесь какой-то Бог. Спустись с небес на землю и определись уже с тем, что тебе нужно, — Мун закрывает лицо руками, устало вздыхая. — Мне нужна ты, Эва, — тихо шепчет тот, не повышая голоса. Такой ровный, такой.. родной для нее. — Тебе нужны тусовки и много девушек, Шистад. Тебе это все нахрен не сдалось. Что ты говорил мне месяц назад? Что будешь проводить со мной кучу времени, да? И где это все? Мне не нужны твои слова о том, что я нужна тебе, Крис, ибо я знаю, что все это глупые и пустые слова для тебя. Ты выбрал дешевую банку пива с какой-нибудь брюнеточкой вместо меня. Теперь радуйся тому, что есть, — она поворачивается к нему лицом, глазами ища хоть что-то, где он мог бы напрячься. Но ничего.. Ни одна мускула не дрогнула, ничего не поменялось в прежнем и нынешнем Кристофере Шистаде. Ах, ну да, Эва же пообещала себе, что для нее он навсегда останется Крисом Пенетратором, что любит долгие вечеринки и алкоголь, который он готов поглощать литрами. По крайне мере, это все, что его интересует. — Черт, Мун, ты даже толком не знаешь меня. Ты чертовски ничего не знаешь обо мне, — его пальцы крепко обхватывают руль, сжимая его немного больше обычного. Она видит, как напрягаются его челюсти, будто бы сжимаясь их вместе. Как он нервно облизывает губы, что слегка потрескались на морозе. Это именно то, чего она так долго ждала. Беспокойствие. Но только за что? — Ооо, я могу прямо сейчас рассказать о тебе все, что думаю. У тебя все на лице написано, Шистад, — вспыхивает рыжеволосая, чуть ли не вскрикивая в салоне черной иномарки, что двигается в сторону холмистых, зеленоватых лесов. — Когда я еще впервые увидела тебя, мне сразу же стало понятно, кто ты, что тебя интересует и вообще, каковы твои мотивы. Ты наглый, самоуверенный болван, который думает лишь о себе, и который наплевал на чувства других. Не знаю, может у тебя огромные проблемы в семье, но знаешь.. Это чертовски заметно. Мне плевать, может тебя недолюбили в детстве, может били, отчего ты такой агрессивный, но ты не можешь так срываться на людях, делая из них какую-то жертву. Ты, блядь, не должен так поступать с людьми, играя их чувствами. Ты думаешь, что у тебя огромная репутация в школе, думаешь, что поступишь в престижный университет после школы. Но знаешь, Крис.. Это все, что светит тебе в будущем, потому что у такого ублюдка может быть только такая участь. Ты должен лишь быть благодарным своему папочке, который содержит тебя, ведь это, сука, видно. Видно, что ты тот еще мажор, который наживается на его деньгах, который засел на его шее. Не думал, что ему тоже тяжело все время вытягивать тебя из всего дерьма? Ах, ну да, тебе же плевать на других. Ты жалкий, Шистад. Жалкий настолько, что меня тупо тошнит от тебя, от твоего голоса, от того, что ты прямо сейчас сидишь в этой чертовой машине. Господи, если бы тебя не было в моей жизни, я была бы просто счастлива, Шистад. Чертовски счастлива. Чем больше стрессов у людей, тем больше они воспринимают все лично.Виилма Лууле. Исток жизни.