Дейл Карнеги. Как преодолеть чувство беспокойства.
АВТОР
Девушка чувствует, как ее руки начинают дрожать еще больше, чувствует, как ногти со всей силой впиваются в кожу, но виду не подает. Делает лишь вид, что она не сломлена, что ей чертовски плевать на его мнение, чертовски плевать на него самого. Ее изумрудные глаза с неким испугом смотрят на его лицо, которое обрело слегка красноватый оттенок толи от злости, толи от обиды на нее. Видит, как его руки плавно поворачивают руль направо, тем самым паркуя машину у обочины, откуда веет холодным, морозным ветром. — Если тебе так противно находиться рядом со мной, то прошу на выход. Думаю, дойдешь сама, — сквозь сжатые зубы процедил парень, открывая перед рыжеволосой дверцу черной иномарки. Она смотрит на него с неким недовольствием, с некой озлобленностью. Но.. Чего она ожидала от своих слов, что она сказала пару секунд назад? Что он поймет ее? Что согласится с ее мнением? Нихуя, не-а. Шистад не любит принимать критику в свой адрес. Он нарастил себе некую непробиваемую стену, где отчетливо выведено лишь одно слово: «НЕПРИКАСАЕМЫЙ». Никто, блядь, не имеет право задевать его, никто не имеет право бить его по самому больному, вызывая у него бурю эмоцию, ведь то, что он сейчас выгоняет Эву из машину, где до сих пор витает запах душераздирающей ванили — лишь малое, что Кристофер может совершить в гневе. Будь бы Мун подушкой для битья, он бы давно уже выпотрошил ее, наблюдая за тем, как перья, словно бы холодный ветер, взлетают на воздух. Будь бы Мун парнем из банды Якудз, можно даже взять к примеру Юнаса Васкеса, который до сих пор ходит в школу со сломанным носом — он бы давно набил ему морду, где бы не осталось живого места, где бы оставались ярко-красные кровоподтеки, фиолетовые синяки и огромные ссадины, сопровождаемые жжением. Но Эву Мун он просто так обидеть не мог. Не мог ударить ее, не мог снова сделать ей больно, лишь потому, что стал чувствовать вину за все, что с ней сейчас происходит. Чувствует это, но ничего не предпринимает. Это же Крис, ребята. Он не способен правильно вести себя с девушками, чтобы случайно не задеть их самолюбие и трепетную душонку. Крис Пенетратор относится к категории «горячие бабники школы», но никак не к сорту «влюбленные мальчики», которых в его школе пруд пруди. Кристофер Шистад не умеет по-настоящему любить, ценить чьи-то чувства, и прямо сейчас он понял, что согласен с этой чертовкой Мун, что уже долго сидит у него внутри, будто бы впиваясь в кожу своими действиями, отчего по телу пробегает неприятное жжение, словно бы изжога посетила его. Его карие глаза, которые постепенно начинают темнеть, раскрашивая радужку глаз во что-то черное, глубокое, наблюдает за тем, как первокурсница выходит из машины, громко хлопая дверью, отчего он даже вздрагивает, смотря на белоснежное сидение, где пару секунд назад сидела Мун, кхм, его Мун. Правая рука по-хозяйски лежит на его руле, а другая пальцами массирует виски, будто бы осмысливая происходящее. «Чертовка..» — думает он, еще сильнее скалясь, нервно постукивая по рулю. В салоне автомобиля все так же продолжает играть надоедливая музыка, что все время стоит на повторе. Она идет, съежившись от холода, ведь на ней лишь теплая, серая толстовка, которая нихуя не греет ее, а лишь сильнее бросает в дрожь. Снова натягивает капюшон, отдаваясь эмоциями, которые будто бы комом в горле заседали так долго. Это не то, что она держала в себе раньше, выплескивая все наружу. Это что-то чертовски другое, словно бы кости в ребрах ломаются от его слов, словно бы она скрючивается на две части от его жалких, таких колющих слов. Крис колючка — именно так думает сама Мун. Такая наглая колючка, что внутри впивается в нее своими шипами, когда он рядом. Делает ей каждый раз больно, как только смотрит своими карими, янтарными глазами, схожими с дорогим коньяком или же дешевым виски, что можно купить в обычном магазине алкоголя. Колючка с шипами.. Эва вновь закрывает лицо руками, не чувствуя ничего кроме боли, что разъедает ее внутренности, что словно бы обдает ледяной водой для некого пробуждения. Проснись же, Эва! Это реальный мир, а не когда-то нарисованный, с яркими красками из цветов радуги. Ты уже не маленькая принцесса, которая вечно верит в сказки про принца на белом коне. Уже не та Эва Мун, которая простит все, что он только сможет сделать с тобой. Уже не та Эва Мун, которая может искренне улыбаться своим друзьям, которые, кстати, до жути беспокоятся за твое самочувствие. Тебе уже давно должно быть наплевать на всех, кто до безумия делает тебе больно, кто до жути бьет прямо в сердце, ломая твои хрупкие ребра. Ты уже не та самая неопытная Эва Квиг Мун, увы.. Руки все еще дрожат от какого-то страха, боязни, что он снова сделает с ней, как-то заденет до боли в горле. Она вытаскивает телефон из заднего кармана джинс, которые нихуя не согревают ее. Ничего, блядь, не может согреть ее холодное и разбитое сердце. Набирает знакомый номер телефона, прикладывая гаджет к уху. Гудки.. Вновь глупые гудки, и подруга никак не может поднять трубку, отчего внутренности Эвы сжимаются еще больше. — Алло, — звучит тихий голос на том конце провода. Нура единственный человек, который сейчас поможет ей. — Нура, боже, как же я рада, что ты ответила, — прикладывает руку ко лбу, облегченно вздыхая. Пытается казаться не сломленой внутри. По-крайне мере для себя. — Что-то случилось? Где ты? — обеспокоенно спрашивает Сатре. — Все хорошо, просто.. Ты можешь забрать меня сейчас? Я.. Я сейчас одна среди каких-то лесов. Я совсем не знаю куда мне нужно идти, — ее голос срывается, а всхлипы начинаются еще громче, отчего она будто бы сдается перед собой.. Перед своими чувствами. — Ты плачешь? Эва, я не понимаю, что стряслось? Какого черта ты делаешь там? Тебя разве не должен был забрать Крис? — Крис.. Да, он забрал меня, — чувствует, как слезы скатываются по холодным щекам, что покраснели от морозного ветра, что словно бы проник через кожу, замораживая ее полностью, будто бы выстраивая пуленепробиваемую стену ко всему, что ее окружает. — Он.. Он снова кинул меня, Нура. Но в этом виновата лишь я. Знаешь.. Я просто хочу домой. Ты можешь отвезти меня домой? — Эва... Девушка ничего не успевает расслышать, так как ее телефон перехватывают чьи-то теплые руки, разворачивая рыжеволосую к себе. — Я отвезу ее домой, Сатре. Можешь не беспокоиться, — бросает парень, пряча ее телефон в карман теплой куртки от найк. Его карие глаза перемещаются на ее лицо, по которому уже размалась черная тушь, а слезы еще с большей силой скатываются по щекам, как только она увидела его снова. Стоит такая маленькая, такая.. разбитая что ли. Стоит такая родная с рыжими волосами, напоминающие ему жаркое солнце. Стоит такая родная со слезами на румяных щеках, что ломает его словно бы вдребезги. Ты снова дал повод сомневать в тебе, Крис. Снова дал повод бежать от тебя. — Крис? — тихо шепчет девушка, отступая немного назад. — Зачем ты идешь за мной? Зачем ты вообще появился в моей жизни? — Эва.., — на выдохе хрипит брюнет, большим пальцем смахивая ее слезы. — Я хотел сказать тебе, что.. — Хватит, Шистад. Хватит говорить, пожалуйста. Ты вообще отдаешь отчет своим словам? Отдаешь отчет тому, что ты говоришь, с кем ты играешь? Я девушка, Шистад. Самая обычная девушка, которая никогда не умела любить, а тут, блядь, сука, появился ты, весь такой мачо, который сражает всех девочек просто наповал, заставляя их потом выжимать свои юбки. Но я, блядь, не такая, как ты это не понимаешь. Я не могу просто так лечь к тебе в кровать для перепихона, Шистад, — она дергается, убирая его горячую руку. — Так какая же ты, Мун? — Я.. Я не знаю, — она снова всхлипывает, но уже намного громче, что сопровождается некой хрипотцой, словно бы кислород больше не поступает в легкие из-за холода, из-за боли, что вырывается наружу с каждой секундой. — Ты замечательная, Эва, — он подходит немного ближе, крепко хватая девушку за руки. — Я.. — Ничего не говори, Мун. Хватит этих слов, — его лицо наклоняется немного ближе, опыляя кожу рыжеволосой теплым, таким трепетным дыханием, словно бы согревая ее. Чувстует, как он находится запредельно близко, из-за чего снова пятится назад, но его рука слишком крепко обхватывает ее талию, притягивая к себе. Не упевает что-либо возразить, как чувстует нежное прикосновение у себя на губах, отчего она будто бы обмякает в его руках, теряет разум и у нее чертовски сильно сносит крышу. Умирающим можно причинить боль только с помощью живых, с помощью людей, которые им неравнодушны.Ирвин Уэлш. На игле.