Карамель в ядовитых глазах

Знаешь, чего я боюсь? Жить в подвешенном состоянии, постоянно ждать и чувствовать, что схожу с ума. Прожигать настоящее в ожидании будущего, хотя оно, когда наступит, станет всего лишь еще одним настоящим, бороться с которым я не умею. После их неловкого разговора прошло достаточно времени, чтобы она могла подумать о произошедшем. Крис не уверен в своих чувствах, не уверен в том, что сможет продержаться в роли «хорошего парня». Кристофер не уверен в том, что влюблен в Эву только потому, что он не знает, что значит слово «влюбленность». По его словам, такие чувства он испытывает впервые и не знает, как правильно поступать в такой ситуации. Эва могла бы рассказать ему, могла бы правильно подтолкнуть на правильный путь, но.. Зачем ей это?! Она думает, что лучше оставить все, как есть. Оставить эту жгучую привязанность, что становится с каждым днем все сильнее. Оставить желанные поцелуи по пятницам и крепкие объятия на улице после вечеринки, когда Пенетратор тащит ее домой. Это лучше, чем снова чувствовать себя маленькой куколкой, которой лишь решили поиграть и потаскать за волосы. Лучше всякой влюбленности, которая в скором времени может перерасти в нечто больше, в большее под названием «Любовь». Сейчас рыжеволосая лежит в кровати, наблюдая за тем, как черные стрелки часов пробивают ровно пять утра. Странно, что она еще ни разу не сомкнула глаза, хоть как-то пытаясь заснуть. Вся эта ситуация, что произошла с ней пару часов назад, застала девушку врасплох, и она не может даже думать о чем-то другом, кроме как о Кристофере, мать его, Шистаде, что снова появился в ее жизни без какого-либо разрешения войти. Рядом сопит белокурая Нура Сатре, носом уткнувшись в подушку. Странно, что Эва, как только приехала в загородный домик, наотрез отказалась что-либо рассказывать своей подруге, не в силах даже выдавить из себя хотя бы слова. Ее словно бы покинула душа, которая так горько страдала последние недели. Она словно бы испарилась, оставляя там пустое место, которое Мун ничем не может заполнить. Ни человеком, ни чем-то другим, более существенным. Она понимает, что осталась одна, день за днем теряя близких ей людей, теряя свой рассудок и разум, которые когда-то были ее лучшими друзьями. Сейчас, лежа на кровати, что слегка прогибается под весом двух девушек, ее зеленые глаза наблюдают за тем, как за горизонтом встает золотистое солнце, окрашивая дальние холмы в желтые цвета. Она понимает, что ее лучшими друзьями стали нервное расстройство и депрессия, которые настигают ее почти что каждую минуту этой гребаной жизни. — Эй, — слегка толкая блондинку в бок, отчего та недовольно хмурится, Эва больно кусает губы, виня себя за то, что прямо сейчас нарушает сладкий сон своей лучшей подруги. Правильно, Эва. Давай, поговори с ней о своих отношениях с Шистадом в пять утра, когда ты окончательно потеряла надежду сомкнуть изумрудного цвета глаза. — Надеюсь ты будишь меня из-за чего-то серьезного, иначе тебе не жить, Мун, — тихо стонет та, окончательно разлепляя сонные, серые глаза. — Не знаю насколько это серьезно для тебя, но для меня это является важным, чтобы разбудить тебя прямо сейчас, — кусая внутреннюю часть щеки, первокурсница смотрит на потолок, словно бы ища там подходящие слова. — Ты можешь говорить что угодно, но я вынуждена тебя предупредить, что ничего дельного я тебе посоветовать не смогу, ибо чертовски хочу спать, — зевает блондиночка, прикладывая кулачок к тоненьким губам, на которых уже не красовалась привычного цвета помада. — Помнишь, ты сегодня вечером набросилась на меня с распросами, когда я приехала? — тихо шепчет девушка, поворачивая рыжую макушку в сторону Сатре, которая, слегка хмурясь, внимательно разглядывает очертания лица Эвы. — Конечно же помню. Ты накричала на меня за то, что я слишком много требую от тебя, хотя я просто хотела поинтересоваться все ли у тебя в порядке, Эва. В этом нет ничего такого, чтобы отвечать так грубо, — она демонстративно надувает губы, а после чего заразительно лыбится, заставляя Мун оголить белоснежные зубы. — Прости, просто.. Все так навалилось, как будто меня переехали огромным грузовиком, понимаешь? Это так тяжело, Нура.., — томно вздохнув, первокурсница продолжает. — Вчера с Крисом мы снова поругались. Знаю, что тебя достали разговоры о нем, и то, что я постоянно жалуюсь тебе, но ты единственный человек, который сможет найти выход из всей этой ситуации. — Какая бы ситуация там бы не была, Эва, найти правильное решение должно твое сердце, а не я, — ее указательный палец слегка касается правой стороны ребер Мун, отчего та смотрит на нее как-то изучающее, пытаясь выдавить из себя что-то наподобие улыбки. Но знаете.. Получилось довольно-таки коряво, словно бы Эву напичкали тошнотворными лекарствами, которые она не переносила в детстве. — В том ты и дело. Я понятия не имею, что мне делать. Мы с Крисом поцеловались и.. — Ты целовалась с ним и скрыла это от меня? Ты серьезно? — брови Нуры тут же поползли вверх. Она слегка приподнялась на локтях, удивленно уставившись на смутившуюся Эву. — Он просил меня дать ему второй шанс, обещал, что изменится, но.. Я не думаю, что это произойдет. Не думаю, что Крис сможет ради кого-то измениться. Он уже однажды променял меня на банку пива в придачу с брюнеточкой, когда обещал, что не бросит. Я думаю, что это будет огромной ошибкой, если мы начнем все заново, — выпаливает рыжеволосая, убирая со лба рыжеватые волосы, что спадали на лицо. — Я не говорила тебе об этом, но я говорила с ним недавно. Можешь удушить меня сейчас собственной подушкой за то, что я скрыла это от тебя, — ее тонкие, бледные пальцы тянутся к коротким прядям первокурсницы, что были чуть длиннее плеч. — И о чем вы говорили? — пытаясь не выдавать своей нервозности, спрашивает зеленоглазая. — Я не думаю, что он помнит этого разговора, Шистад был слишком пьян, чтобы соображать. Меня просто выбесило то, что он спокойно относится к тому, что ты заперлась дома, огородившись от всего мира, — аккуратно, чтобы окончательно не взбесить Мун, блондинка зарывается в ее шелковистые волосы, сплетая из них что-то наподобие косички. — Мы были одни на улице. Я тогда прямо спросила любит ли он тебя. — Ее губы смыкаются в тонкую полоску, что выдают ее некую вину за то, что она полезла в их отношения. Эва изначально говорила ей о том, чтобы она не лезла в их разборки, во все это дерьмо, где погрязла ее лучшая подруга. Но знаете, когда Мун чуть ли не бьет посуду в доме, посылая Пенетратора куда подальше — как тут не удержаться и не ударить его по самому больному? Как вы считаете, правильно ли она поступила? Сатре тоже так думает. — И что он ответил? — еще сильнее кусая губы, рыжеволосая нервно потирает ладошки, разглядывая свой идеальный маникюр, что она до недавнего времени стала портить от нервов и волнительности. Очередная вредная привычка Эвы Квиг Мун. — Он долго молчал, но.. Не знаю, может это алкоголь так сильно затуманил ему разум, а может и еще что-нибудь, но он сказал, что правда любит тебя. Сказал, что чертовски любит тебя. Он рассказал мне о том, как винит себя за то, что бросил тебя, что сломал тебя, что не может смотреть на то, какая ты ходишь в школу. Я тогда спросила у него, почему он ничего не делает для того, чтобы вернуть тебя. Он ответил, что хочет забыть тебя, выкинуть из своей головы, чтобы ты не мешала ему дышать, ибо, как он выразился, ты перекрыла ему весь кислород в легкие. Знаешь, Шистад отличный философ, когда до чертиков набухается, — она смеется, слегка толкая Мун в бок. — Он сказал мне, что не знает, что такое любовь, не знает, что такое чувства. Заявил, что у нас глупая привязанность друг к другу, — она опускает глаза вниз, едва сдерживая наступающие слезы. — Сколько раз я говорила не лить слезы из-за какого-то третьекурсника, — ее улыбка сползает с лица, когда она видит дорожку слез, что скатывается по румяным щечкам. — Давай на чистоту. Ты влюблена в него? — Я безумно сильно влюблена в него, Нура Амалия Сатре, — она утирает мокрую дорожку рукавом толстовки, что отдала ей Вильде, чтобы девушка смогла согреться после долгой поездки. — Так почему же ты не скажешь ему? Эва, все было бы намного легче, если бы вы поговорили. Все было бы намного легче, если бы вы поняли, как дорожите друг другом. — Крис не сможет измениться ради меня, — словно бы вынося некий вердикт, Мун встает со скрипучей кровати, ставя босые ноги на холодный паркет небольшого загородного домика. — Я тоже так говорила про Вильяма. Но как видишь, Вильгельм смог стать хорошим мальчиком, который больше не раздает свои фирменные толстовки. Так почему же ты думаешь, что Крис не достоин того, чтобы быть с тобой? И они обе потеряли смысл заснуть столь ранним утром. Определенность никогда не причиняет боли. Боль причиняет лишь всякое «до» и «после».

Эрих Мария Ремарк. Триумфальная арка.