Айн Рэнд. Атлант расправил плечи.
Рыжеволосая заметно напрягается, когда чувствует легкое прикосновение губ к бархатистой коже, где находится сонная артерия. Ее тело покрывается многочисленными мурашками, а глаза блаженно прикрываются, слегка наклоняя голову в сторону. Ты не должна этого делать, Эва.. Его зубы слегка оттягивают тонкую кожицу, оставляя на шее маленькие следы. Язык словно бы зализывает ранку, где начинает приятно жечь, будто бы пуская некое электричество по всему телу, отчего ладони заметно стали потеть, а пухлые губы дрожать, которые девушка, чтобы не выдавать своего напряжения, больно кусает, оставляя на них небольшие ссадины. Остановись же, Мун.. Рука парня по-хозяйски ложится ей на талию, большими пальцами словно бы пересчитывая ребра на ее худощавом теле. Из пухлых губ, что так и манили разодрать всю кожицу, вырвался тихий стон, что заставило Шистада широко улыбнуться, приподняв уголки идеальной линии рта. Его белоснежные, ровные зубы, что так ослепительно открылись ей из-за улыбки, стали изучать каждый сантиметр бархатной шеи Эвы. Девушка на сто процентов была уверенна в том, что через пару секунд появятся алые, с оттенком фиолетового, засосы. Она не сомневалась, что через пару часов будет винить себя в том, что поддалась ему. Поддалась словно бабочка, которую он смог заманить в свой небольшой сучок. Поймать, словно радар, который никогда не ломался за долгое время использования. И она еще очень долго будет винить себя за это.. Будет часами стоять в душе, гелем смывая все робкие прикосновения Криса. Будет долго стоять под холодными, может даже и ледяными каплями воды, освежая свою донельзя тупую голову, что так быстро разрешила вцепиться в свое тело. Его голос, что так и щекотал мокрую шею из-за коротких поцелуев, эхом раздавался в голове Мун, заставляя прикрывать глаза от этого тянущего тембра. — Эва.., — хрипло шепчет Крис. — Ты так и не ответила на мой вопрос. Ты готова дать мне второй шанс? — наклонившись еще ниже, как бы нечаянно задевая губами мочку ее уха, он снова расплывается в лучезарной улыбке и дышит ей прямо в шею, опыляя ее горячим, столь трепетным, дыханием. Она чувствует, как высоко вздымается ее грудь, когда ощущает длинные, мягкие пальцы на своем подбородке, что слегка приподнимают его. Он смотрит ей прямо в глаза таким проникновенным взглядом, что по телу, словно бы тебя ударили током в 220 вольт, пробегают мурашки, а кожа будто бы начинает полыхать там, где он ее касается. — Я.. Я не уверена, что ты снова не сделаешь мне больно, — зеленоглазая смотрит в его карие глаза, пристально наблюдая за тем, как они будто бы окрашиваются в черный цвет, обволакивая янтарный цвет, словно бы пряча его от посторонних, мешая взглянуть в них еще раз. — Ты боишься? Я обещаю тебе, Эва. Тебе не нужно дрожать от моих прикосновений лишь потому, что ты боишься, что я снова сделаю тебе больно. Этого не будет больше, Мун, — большим пальцем парень слегка дотрагивается до нижней части губы рыжеволосой, слегка оттягивая ее вниз. Дышит ей буквально в губы, опыляя их горячим, ровным дыханием, а после чего, как будто не выдерживая, как будто он все это время оттягивал этот момент до последнего, целует прямо в губы, языком проникая все глубже. Его губы, что уже накрывали ее, сладко пахнут пятизвездночным виски, что не могло пройти мимо этой девушки, отчего та прижалась к нему еще сильнее, вдыхая этот манящий запах. Поначалу, Эва никак не реагирует, будто бы боится отвечать на этот грязный, по ее словам, поцелуй, но когда его длинные пальцы еще сильнее давят на худенькую талию — сразу же сдается, буквально обмякая в его крепкой, властной хватке. Тает от щекотливых, но грубых прикосновений к своему телу, по которому уже прошлась не одна тысяча мурашек. Ты серьезно думаешь, что это все правильно? Как долго девушка могла верить в этот детский лепет, что каждый день следовал за ней по пятам? Все, что окружало ее, все, что только приносило ей счастье? Неужели, за считанные секунды твоя жизнь может из счастливой превратиться в жалкую и никчемную, где в ней, ты всего лишь маленькая пешка в руках одного парня? Того самого парня, который вряд ли когда-то любил, или же ценил близкого тебе человека. Этот парень вряд ли когда-то говорил теплые слова о любви и том, как сильно он боится потерять родственную душу. В его сердце, что давно уже загнило, словно бы черная пустота, до которой нельзя дотронуться рукой. Словно выжженное клеймо, что никогда не излучает солнечный свет. Иногда кажется, что все, что только было у этого наглого, столь азартного парня, вмиг исчезло, заменив детскую сказку на книгу в жанре «мистика», тем самым оставляя его у разбитого корыта. Лично Мун никогда не верила в разговоры о второй половинке. Она думает, это глупо — считать, что для каждого из нас предназначен один-единственный человек. А если твоя вторая половинка живет в Африке, или же Австралии? Если он умер молодым? Эва считает нелепым и полное единение душ. Человек должен всегда оставаться самим собой. Однако она верит в созвучие душ, в то, что души могут быть зеркальным отражением друг друга. Но верит ли он? Этот парень не способен говорить что-то нежное, так ласкающие душу, слова. В его лексикон вряд ли входят фразы, типа «я люблю тебя», или же «дорожу тобой». Он готов иметь все и вся, лишь бы не оставаться наедине со своими мыслями, которые всегда убивают его. Мысли, которые словно душат его, заставляя думать не о том, что он так долго себе представлял. — Если ты снова сделаешь мне безумно больно, Крис, я собственными руками вырву тебе сердце, — она почувствовала, как рана на губах, что еще не сильно успела зажить, стала снова кровоточить, от чего Мун немного сощурилась, зашипев от легкой боли. Теперь вини себя всю свою жизнь, Эва Квиг Мун. Вини себя в том, что снова поддалась Кристоферу Шистаду. Та похотливая улыбка, что на протяжении всего вечера не сходила с его лица, будто бы затуманивала ей разум, заставляя полностью отключиться в своем сознании. Просто раствориться в этом огненном виски, напрочь позабыв, что же она творит на данный момент. Вряд ли девушка сейчас осознает, что происходит. Безусловно этот человек противен ей, но то, что этот парень делает с ней, как прикасается к ней, исследуя каждый миллиметр ее бархатистого тела — это явно то, что она еще никогда не испытывала. Горячее дыхание, проходящее до самых внутренностей тела, хрипловатый голос, сопровождаемый запахом не дешевых сигарет — ЧЕРТ, ДА ЭТОТ ПАРЕНЬ ПРОСТО ИДЕАЛЕН, НЕ БУДЬ БЫ ОН ТАКИМ МУДАКОМ! И то, что он сейчас творит с ней, определенно можно назвать безумием. Что-то совсем незначительное могло напомнить о долгих часах абстиненции, когда все ее нутро раздирала нестерпимая боль. Чтобы выжить, она причиняла себе острую телесную боль, готова была спустить с себя кожу, изобретая все новые раны? Лишь бы отвлечься от мыслей о нем.Марк Леви. Семь дней творения.