Это абсурд, вранье: череп, скелет, коса. "Смерть придет, у нее будут твои глаза".*
- Быстро вы. Да, быстро. Всес взмахнул влажными волосами, закидывая на плечи тяжелый рюкзак. Быстро проснулись, позавтракали, собрались и быстро гнали по трассе в сторону дома. Омега поморщился. Ночью не спалось, дело даже не в страхе, а в шальном взгляде незнакомого альфы. С таким лучше не пересекаться. - Так вышло, - коротко ответил Конрад, - сами не ожидали. О да, вас впервые лет за сто приглашают на столь важное собрание, а оно дерьмом оказывается. И чего предки переживали из-за статуса диких? Цивилизованнее многих стая будет. - Ну, вам понравилось? - щебечет нервная малышня. "Ну, мы знатно так охуели," - думает Всес. - Вполне, - ёмко заключает Конрад. Омега глаза закатывает и чертыхается. Вполне они только... вы поняли.***
Они были дикими. Их принимали за безумцев, косились, украдкой перешептывались в их присутствии и громко цокали в знак неодобрения. Вся дикость заключалась в равноправии полов и совместном жительстве членов стаи. Да, их омеги - воины, а оборотни не разбросаны по городским квартирам. Дикие живут на одной земле, в пригороде, просторные дома жмутся друг к дружке, а по вечерам принято собираться вместе и просто (немодно) разговаривать. И это была правда Всеслава. Правда остального мира заключалась в том, что дикие не принимают в свою стаю людей. Даже пар. Ты либо без семьи, либо без возлюбленного. И никаких исключений. Дикость? О, ещё какая. А как вам тот факт, что дикие крупнее большинства оборотней, их рефлексы лучше, мышцы крепче, чувства острее? Даже черты лица резкие: широкое лицо, острые скулы, тонкие губы. Движения рванные, словно волки движутся перебежками. Такое сочетание и отталкивает, и привлекает. Наличие сильных особей - вызывает любопытство: сколько ещё их генотип протянет? Десять лет? Сто? Двести? Всес думает, что генотип стаи дал сбой на нем: он не похож на семью. Мелковат, жирноват, противен сам себе. В их стае - тут все по канону - омег мало, но даже они все бомбы красоты, а брат вожака (божемой) внешностью не вышел, вот и пришлось брать иным. Силой. Всеслав благодарил небеса за своего волка, но отчетливо понимал, что счастья ему не видать. Сказки же придуманы для прекрасных принцев, а не для волков-убийц.***
- А теперь серьезно: как оно? - седой мужчина остановился в дверях гостинной. - Для нас всех это важно. - Я понимаю, Миш, - Конрад устало потер виски, - понимаю, но остальной мир - нет. В их глазах мы убийцы. - Как будто наша вина, что именно диких нанимали (использовали) для темных делишек, - Всеслав плюхнулся на диван. - Мы можем не поддерживать с ними связь? - Нет, - альфа сел к брату, - глобализация затрагивает не только человеческий мир, но и наш. Мы не можем обрекать стаю на социальное одиночество из-за косых взглядов. - Наша история не хвалится добрыми делами, - заключил Михаил, - но когда я вижу, кто стоит у руля сегодня, мне хочется хвалиться вами. Отдыхайте. Я сообщу остальным, что "родители" дома. С этими словами мужчина покинул братьев, те незаметно выдохнули. Любить стаю - одно, по сто раз рассказывать о сборах - другое. И от "другого" быстро устаешь. А вот от гнева быстро устать не всегда получается, поэтому пока Конрад разбирал вещи, Всес остервенело отбивал мясо для котлет и тихо (себе под нос) ненавидел весь мир. Помимо двух правд (Всеса и мира) была третья - правда истории. Сильных оборотней быстро разбирали, кто-то нес службу добровольно (наемники), кого-то украли в детстве и принудили служить. Возможно, дело в генетической памяти диких - ненависть и злость к остальному миру дали свои плоды - кровожадность стаи зашкаливала: дисциплина жестче, спаринги регулярнее, охота чаще, дела темнее; а возможно, жизнь такая, когда нельзя быть безобидной лялей. За несколько столетий эксплуатации диких стая окрепла, отвоевала свою нишу, построила определенную репутацию, но даже в 21 веке находятся смельчаки (дураки), готовые выкрасть волчонка диких из стаи, из семьи. Чтобы решить эту проблему, Конрад отважился на открытый диалог с остальным миром оборотней. Приезжайте, смотрите, мы такие же как и вы. Мы не злые волки, мы - молчаливые. Мы не кровожадные, мы просто любим сырое мяско. - Кажется, первый блин был комом, да? - Кон ходит бесшумно. Он проходит на кухню уже полностью переодетый, с мокрыми волосами после душа, садится за барную стойку и выжидающе смотрит на брата. - Не думаю, - после долгих секунд молчания решает Всес, - южная стая готова сотрудничать. Это уже прорыв. - Ещё есть Антиповы. - Ещё есть Антиповы, да. - Но? - Но вожак младшей стаи не в себе. - Думаю, всему найдется объяснение. Всеслав методично выкладывает котлеты на сковородку, резко замечая: - И где хваленная дикость? Разве ты не должен за брата и двор стрелять в упор? Конрад улыбается одними глазами, обнимая брата со спины: - Погибла под весом твоей стряпни.***
Глеб думал, что совместная поездка сплотит семью, по итогу - Олег неделю хранит молчание, редко выходит из комнаты, не поддерживает контакт со стаей. Матвей пытается всё уладить, контролирует тренировки, но выходит сплошная херня, оборотни обеспокоены состоянием вожака, а тот их откровенно динамит. Семья ведет себя не лучше. Не давят, конечно, но кого радуют обеспокоенные взгляды? Ещё и папа заболел, его по врачам возят, таблетки те ему выписывают, а ничего не помогает. Тим извелся весь и - чего греха таить - немного забил на сына. Глеб от таких мыслей старается отмахнуться скорее, но мир не переделаешь - пара всегда на первом месте. - Может оживешь? - неуверенно задает вопрос брату. Олег лежит на кровати, укрывшись одеялом с головой. В комнате свежо, но дышать от этого не легче. - Пожалуйста? Говорить, что альфы так себя не ведут - предательство. Олег никогда не просил пару, не хотел иметь семью, детей, зависимость. Ему тяжело. Власть давит, но власть над тобой раздавливает бесследно. - Пожалуйста? - Глеб чуть ли не скулит. Ему так одиноко. Родители решают одну проблему, Матвей - другую, Олег - и есть проблема. Омега чувствует себя покинутым, он не понимает свои чувства, но осознает, что так нельзя. Семья его любит, он должен сейчас быть опорой, на деле Глеб надевает толстовку в жару, потому что физически ощущает мороз по коже. - Мне... больно. Олег отбрасывает одеяло, садится на кровати: - Иди сюда, - хриплое предложение и постукивание ладонью по простыне. Как только Глеб запрыгивает на кровать, слезы брызжут из глаз и с этим ничего не поделать. Опора семьи оказалась хреновой.***
Глеб плачет целый час или всего минуту - он не понимает этого, не может зафиксировать время, но когда приходит в себя, первый вопрос: - Каково это? Олег понимает все без разъяснений. Он укутывает младшего в одеяло, целует в макушку и молчит. Сказать-то нечего. - Ты же знаешь, я всегда хотел быть оборотнем, - Глеб решает говорить, - но родителям ведь не скажешь. И дело не в супер положении, способностях, силе, а в теории пар. Это здорово, когда в отношениях нет места изменам, ты уверен в партнере, ты любишь и любим. Природа подогнала офигенную гарантию. - Это всё юношеский максимализм. - А Матвей? - Матвей - романтик. Глеб приподнимается на локтях, чтобы заглянуть брату в глаза: - Что тебе в нем не понравилось? Вес? Наглость? Принадлежность к диким? Олег прижимает мелкого к сердцу, вынуждая тем самым замолчать. Глеб смиряется и почти засыпает, где-то на периферии сна ловя приглушенное: - То, что он не смотрел на меня.***
- Нужно сказать. - Нет. - Нужно. - Нет. - Так нельзя. Молчание никого не спасет в данной ситуации. - А если оно спасет меня?