мы уже встречались за сотни лет и за сотни жизней в других уголках планеты. а теперь покупаю к тебе билет, чтоб увидеться наконец и в этой.*
У Всеслава лихорадка. Блядский озноб пробивает до мелкой дрожи, а лоб настолько горячий, что хоть сейчас бери и жарь на нем яичницу. Парень трясется под тонкой простыней, в сотый раз переживая паническую атаку. Конрада нет дома, но прямо за мнимой защитой, сотканной из хлопка, стоит персональный кошмар. - Всес, - голос хриплый, даже рычащий, совершенно не похожий на детский, - Всеслав. Омега сворачивается в клубок, тихо поскуливая от страха. Эти сны перешли все границы, расширяя круги под глазами и выламывая нервную систему к чертям собачим. - Всес, - гость настолько близко к кровати, что его присутствие ощущается кожей. Веет холодом и сыростью, ароматом гнили. - Всес. Всеслав жмурится и звонко визжит от страха. Ему уже плевать на положение в стае, на образ смелого брата вожака. Его скрючивает, ломает, выбрасывает в реальность, бьёт судорогой, хочется одного - пережить этот кошмар. Стучат зубы, их скрежету заполошенно вторит сердце. Всес старается вспомнить все молитвы, которые хоть раз в жизни слышал, но ничего не получается, из горла вырывается лишь поросячий визг. В комнату кто-то врывается, запуская вместе с собой новую порцию кислорода. Всеслава подхватывают на руки, неуклюже укачивая в своеобразном коконе. Омега орет, вырывается, его ломает в незнакомых тисках. - Всес, - голос жалкий, просящий, отдаленно похожий на плач, - солнышко, пожалуйста, возьми себя в руки. Солнышко не может следовать просьбе незнакомца, жмуря веки до нового спазма, боль становится нестерпимой, а ночные вопли громче. - Всеслав! - в голосе появляются властные нотки, смешиваемые с рычанием волка. - Приди в себя. Омега чувствует приказ вожака, внутренности выворачивает от желания подчиниться, но мозг отказывает в спасении, продолжая ломать тело. Всес отбрасывает простыню, бьет брата локтем по лицу, отползая на самый край кровати, чтобы на секунду открыть глаза и принять реальность воочию. Его зрачки, как у наркомана, расширенны до предела, взгляд бегает по комнате, выискивая источник опасности. Конрад сидит напротив, протянув к брату руки, не зная как себя вести. - Всес, - в самом углу стоит личный кошмар, вот уже несколько месяцев, отравляющий некогда спокойную жизнь, - у тебя нет выбора. Сердце стучит так громко, что виски отдают спазматической болью. Всеслав подносит руки к лицу, закрывая глаза, пытаясь успокоиться и выровнять дыхание. - У тебя нет выбора, - повторяет волче. Конрад дергается, совершенно случайно дергается, почти сразу замирая с выражением ужаса на лице. - Нет выбора, - припечатывает голос. Всеслав в крике раздирает себе горло.***
Олег подскакивает на кровати, ощущая на периферии сознания чужую панику. Антипов знает, что это не семья и не стая, это он. Всеслав. Волк готов сорваться и бежать незнамо куда, но человек ещё способен держать оборону. Он нужен здесь, нужен отцу и братьям, нужен своим волкам. Олег хватается за сердце, свободной рукой включая прикроватный ночник. Всеслав последнюю неделю испытывает нечеловеческий страх, его отголоски проносятся по нервам альфы, выворачивая не хуже переживаний о папе. Антипов задерживает дыхание, вычленяя сопение Тимура в сонном доме. Дышит. Ещё один день. Можно делать вдох, затем выдох. Это даже не сложно и не требует больших усилий. Просто передвигать ногами, говорить глупости, тренироваться со стаей, держать папу за руку, молиться, иногда есть и чувствовать себя живым. Через раз. Через рванные вдохи Тимура. Это не сложно. Сложно открывать глаза по утрам, осознавая, что этот день может стать последним. Последним днем, когда у Олега ещё бьётся в груди сердце.***
- Мы вылетаем сегодня, - громогласно объявляет Кот всем собравшимся за завтраком, - кто с нами? Матвей подрывается со стула, активно кивая головой, Глеб поднимает дрожащую руку, присутствие Тима даже не обсуждается. Тоша пристально смотрит на Олега, негласно задавая вопрос. - Нет, - скупо бросает последний. - Да, - истерично влезает в невербальный разговор Глеб. - Не будь мудаком. Да. - Нет, - вдох, - меня ломает на расстоянии, при встрече я его, - слова даются так тяжело, словно они сделаны из мрамора, - убью. - Оборотни не убивают свою пару, - Глеб непоколебим настолько, что готов врезать брату вот хоть прям сейчас, раз никто не решается. Кот справляется с этим куда лучше, выражая всю злость в единственном вопросе: - Ты готов жертвовать временем? Олег чертыхается. Он с ними.***
Всеслав чувствует себя последним уродом на Земле. Он не может нормально есть, спать, его мучают панические атаки, судороги, он верещит как натуральная банши, вся стая чувствует его сумасшествие, то и дело бросая сочувствующие взгляды. Всес вытирает кровь из прокушенной губы, вываливаясь на улицу. Раннее утро. Зима. Холодно. - Выбора, - голос за спиной настолько знаком, что хочется выблевать его из памяти вот прям сейчас, вот прям на этот ублюдский снег, - нет. Всеслав сходит с ума, разрываясь на куски жалкой плоти жутким смехом. Его душит икота, босые ноги отказывают от мороза. Он поворачивается, смело глядя страху в глаза. - Пошел к черту, волче. Тот скалится, пустые глазницы впиваются в лицо собеседника. Оборотень приближается к омеге, возвышаясь на добрую голову. - Ты не сможешь пойти против природы. Взлетают вороны, предвещая нечто нехорошее. Светает. - Я схожу с ума? Волк отступает на шаг назад, трансформируясь в ребенка. Большеглазого мальчишку. Милого и знакомого. - Нет, ты спасаешь жизни, - голос звонкий-звонкий и глаза на месте. - Я схожу с ума, - Всеслав хрипит, сплевывая кровь на землю. - Ты спасаешь жизни, - резкий рывок и вот перед ним снова безглазый оборотень. Всес смотрит в лицо ужаса, всецело осознавая, что свою жизнь ему явно не спасти.***
Дорога в общей сложности занимает меньше времени, чем рассчитывали Антиповы. Перелет дается относительно легко, поездка на машинах ещё легче. Они буквально едут куда глаза глядят, примерно представляя общину диких. В бескрайних поволжских степях их встречают оборотни, они сопровождают машины до своеобразного КПП, перевоплощаясь непосредственно перед ним. - Доброго дня, - приветствует их Костя, всем своим видом излучая доброжелательность и готовность установить контакт. - Доброго, - скупо бросает один из альф, - чем обязаны? Антиповы не знают с чего начать. Это настолько дурацкая идея, что Глеб ощущает, как его скулы сводит липким страхом. Старшие куце объясняют ситуацию, тыкая пальцем в еле живого Тимура, сидящего в прогретой машине. Глеб держит папу за пальцы, мысленно повторяя одно слово. Пожалуйста. Дело совсем дрянь, ибо дикие чуть ли не крутят пальцем у виска, отгораживаясь от северных волков несуразными фразами. - Мы соболезнуем, но помочь не можем. - Мы понимаем, что в горе любая легенда - правда, но помочь не можем. - Мы проводим Вас до границы степи, но помочь не можем. Но помочь не можем. Глеб закрывает глаза, позволяя слезам течь по щекам. Он ненавидит эту фразу, совсем недавно её поставленным голосом твердили врачи, говоря что-то о метастазах и упущенном времени. Что они знают о времени? Что они все знают? Омега шмыгает носом, вытирая рукавом свитера соленные капли. Костя с Тошей из последних сил пытаются уговорить диких, что получается из рук вон плохо. В перебранке слышится голос Тима: - Там в машине... моё... всё. Пожалуйста. Обороти переглядываются, видимо, старший из них тяжко вздыхает, давая добро на проезд. Глеб трет глаза до покраснения. Надежда захлестывает легкие.***
- Возьми плюшку, ночью специально для тебя пек, - Конрад жмется к брату, отодвигая на задний план вибрации стаи. Он дерьмовый вожак, но состояние Всеса с каждым днем лишь хуже, поэтому пустые волнения его не касаются, волки сами разберутся, не маленькие. - Не хочу, - омега находится в полубредовом состоянии, нахаживая десятые шаги вокруг кухонного стола, - ничего не хочу. - Завтра поедем к доктору. - Не поможет, - Всеслав водит руками по воздуху, покачиваясь из стороны в сторону, - таблетки, разговоры, сессии с психологом не помогут. - Что поможет? - Кто. - Они близко, - вторит волче, обосновавшись в сознании омеги, - твой выбор близко. Всеслав останавливается, его руки повисают вдоль туловища, совершенно осознанный взгляд впивается в брата. - Чужаки вошли в дом. Конрад подбирается, переключаясь на стаю. Он чувствует силу и волнение. - Мне надо идти, посиди тут, - легкий поцелуй в висок, - солнышко. Всеслав прикрывает глаза на секунду, чтобы открыть их перед ужасом. - Выбор, Всес, выбор, - волче скалится, - он ближе, чем ты думаешь.***
Антиповы выбираются из машин уже в полном составе, Тим усаживает Тимура в специальное кресло, вымученно улыбаясь любимому мужу. - Все будет хорошо, Бэмби, - легкие поцелуи на кончиках пальцев. - Все будет хорошо, пап, - подбадривает семью Матвей. - Рад видеть, - заявляет о себе Конрад, приближаясь к непрошенным гостям. Глеб чувствует, как подкашиваются ноги, резко хватаясь за плечо старшего брата. И начинается всё по новой: объяснение, надежда, слезы в глазах, ужимки, страх отвержения, ужас смеха. Конрад снисходительно улыбается, даже немного жмурится, кивая своим мыслям, соболезнуя всем своим видом. - Вы можете решить, что мы дураки, - взял слово Тоша, - и будете правы, но... скажите, - вдох для храбрости, - Всеслав - жрец? Конрад не меняется в лице, взглядом изображая легкое недоумение: - Простите, кто? У Глеба сводит поджелудочную, он загибается, отчетливо ощущая наступающую истерику. Он не выдержит. Он блять не выдержит всего этого дерьма. Слезы душат так отчетливо, что вся семья пугается. Антипов не может сделать вдох, несуразно плюхаясь на пятую точку. Прям в снег. Прямо под ноги вожака дикой стаи. Глеба душат рыдания, к нему подбегает семья, кто-то старается помочь. - Пожалуйста. Так стыдно. Так низко. Так больно. - Пожалуйста. Глеб чувствует подступающую рвоту, его мутит, ему больно, он загибается, жадно хватая ртом воздух. - Пожалуйста, - его трясет так сильно, что всё окружающее сливается в единую полосу паники, - пожалуйста. Всё складывается в непоправимый пиздец. Глеб ощущает липкий стыд, он позорит семью, стаю, родителей, самого себя. Его захлестывают эмоции прямо до того момента, пока кто-то очень теплый не берет его лицо в свои ладони. Взгляд фокусируется, тошнота уступает и вдох делать легко-легко. - Пожалуйста, - шепчется одними губами. Всеслав похудел и осунулся, под его глазами фиолетовые круги, а сами сапфиры смешались с грязью усталости, но он такой неимоверно теплый, даже горячий, что Глеб чувствует себя спокойно. Будто ничего плохого в жизни не было. Никогда не было. - Дыши. Семья окружила омег, закрывая от любопытных глаз. Конрад возвышается за спиной брата, нечитаемо глядя на младших. - Пожалуйста. - Дыши. Глеб успокаивается, ему помогают встать, он прижимается к отцу, растирая по лицу холодные слезы. Всеслав выпрямляется, поворачиваясь всем корпусом к Тимуру. Он смотрит минуту, другую, растягивая молчание до невообразимых границ. - Врачи говорят?.. - Не спасти, - подает слабый голос Тоша. - А вы приехали?.. - В надежде. Всеслав закрывает ладонями глаза, резко разворачиваясь к брату. - Нет, - обрубает все концы Конрад. Глеб не дышит. Не знает, как дышать. - Решать не тебе, - припечатывает Всеслав. Стая ворон взлетает в небо, на небосклоне появляется зимнее солнце. Глеб слышит сердцебиение, но не понимает, кому оно принадлежит. Его колотит от пережитой истерики, и, кажется, он не совсем осознает происходящее. Тоша открывает рот, но его перебивают: - Я это сделаю, - Всеслав упирается взглядом в младшего Антипова, - сделаю это, волче.