Немного хипстер и разведенный бизнесмен

Хованский выругался тихо, но его голос все равно разнесся эхом в просторной ванной комнате. Мужчина старательно замазывал синяки, которые оставил ему бывший коллега. Фонарь под глазом Юра смог спрятать тональным кремом, но припухший глаз скрыть не удастся, как ни старайся. — Ну и уебок же ты, Поперечный... В этот момент зазвонил телефон, и Хованский не спеша пошел на звук пиликающего смартфона. Юра был зол с утра на все: на солнце, которое его разбудило, на сгоревшую яичницу и на Данилу Поперечного, который испортил его внешний вид кулаками. — Да? — проворчал Хованский, прикладывая телефон к уху. — Ты где? Не забыл, что я приду? — голос Лаврова был каким-то чересчур довольным, и Юра даже не подозревал, что сейчас его друг лежит в постели, разглядывая фото одного высокого и стройного учителя. Лавров, кажется, счастлив этим утром. — Да-да. Я жду тебя. *** Он обнял Стаса, и тот прижался носом к волосам Данилы и вдохнул запах его шампуня с ромашкой (Поперечный говорил, что от ромашки его волосы становятся мягкими, хотя Стас был уверен, что это лишь отговорка. Он подозревал Данилу в инфантильности, но не только поэтому, но потому что в ванной у него Стас заметил детский шампунь со Спайдерменом), приятно щекотавший ноздри, Конченков прикрыл глаза и прикоснулся робко губами к его шее. Поперечный глядел в одну точку, на стену, за спину Стаса. Ком горечи и сожалений застрял в горле, будто от осознания жестокой ошибки, которую он посмел совершить тогда, когда из страха предложил расстаться. Даня чувствовал себя самым большим дураком на свете, но счастливым дураком. Ни один сейчас не хотел отпускать другого, они еще обнялись крепче. Не обращали внимание и на разрывающийся от пара и свиста чайник. Оба молчали, и не хотелось говорить, потому что говорить было нечего. Стас облегченно вздохнул, когда все встало на свои места. Наконец-то они вместе, он больше не один. А Данила не мог поверить, что это реально, что он действительно провел ночь с самым хорошим человеком, которого встречал, и этот человек тоже его любит! Поперечному нравился кроткий нрав и молчаливость Стаса — абсолютной противоположности его самого. Он мог излить всю душу, все свои чувства отдать, и Стас бы их покорно принял. Заразительное желание жизни Дани поражало Конченкова, и это было то, чего не хватало ему, сидящему в четырех стенах. *** Лавров притащил с собой ноутбук и здоровенную папку с отчетами и непонятными диаграммами. Улыбка с лица Хованского исчезла сразу же. — Я думал, у нас дружеские посиделки. — Будут, но позже. Сначала посмотри на таблицу. Хованский нахмурился, наклонился над листами, разложенными на столе. — Ну... — протянул он, — И что? — Блять, — Лавров ткнул пальцем в точку на диаграмме,— Вот. — Ну и что? — не выдержал Юра, — Все же хорошо! — Именно, блять, все прекрасно. Я тебе о чем говорю: можно задуматься о баре. — Мы потянем? — Да. Охуенно потянем. Может, даже через год уже и откроем свой бар. — А если кризис? — Ты забыл, в какой стране мы живем? Юра, Россия из него и не выходила. Хованский давно уже мечтал открыть собственный бар, чтобы пить в нем собственное пиво. А Игорь мечтал организовать собственную и первую баттл-рэп площадку в России, где каждый мог бы поучаствовать. Это была и правда интересная задумка, которую поддержал Хованский, ведь подобного еще не делал никто. В общем, у друзей была общая мечта, к которой они стремились очень давно. Телефон Игоря пиликнул, мужчина отвернулся, чтобы прочитать пришедшее сообщение, и у Хованского возникло чувство обиды оттого, что лучший друг имеет от него секреты. Юра прикусил изнутри щеку и сделал вид, будто изучает состав пива на этикетке бутылки. Лавров тут же открыл вкладку Вконтакте через свой ноутбук, и Хованский уже не смог быть равнодушным и заглянул в переписку друга. Тот ничего не сказал по этому поводу, поэтому Юра нисколько не смутился своему любопытству. Стас: Привет. Игорь: Привет, как твои дела? Стас Конченков набирает сообщение. — Это тот самый? — спросил Хованский, но знал, что ответит друг. — Да. Хованского этим утром бесило решительно все: глупые птицы, разбудившие его с утра, подгоревшая на плите турка с кофе и пидорковатый Стас, который увел у Юры Лаврова. — Он гей. — Да? — Лавров повернулся всем корпусом к другу. — Да. — У тебя «гей-радар» сработал? — усмехнулся мужчина, пальцами изображая стрелки часов. — Я был в гей-клубе...— произнес Юра, и Лавров состроил гримасу удивления и озадаченности. Что его «гетеросексуальный друг» забыл в этом заведении? — Короче... Не смотри на меня так! Там я встретил твоего Стаса и, не поверишь, братан, Продольного. Теперь брови Игоря буквально взлетели на лице. — И... — Хованский сочувственно сжал плечо друга, вздохнув. — Они вместе. Юра взглянул на мужчину и понял, что тот поверил, так как теперь Игорь Лавров выглядел человеком, узнавшим, что всю его семью расстреляли фашисты. Он был растерян, ведь верил всему, что говорит Хованский. Пиликнул ноутбук. Стас: У меня дела лучше всех. Сгоняем как-нибудь вместе выпить? Лавров неуверенно заклацал по клавиатуре. Игорь: Как нехуй. Слушай, (тут Лавров на секунду остановился) может, в скайп вечером? Стас: Хорошо, я скину свой никнейм. Игорь тут же принялся изучать страницу учителя заново. Он нашел в списке друзей Поперечного сразу, потому что на аватаре стояла фотография, где они со Стасом улыбаются на фоне барной стойки. — Я принесу еще пива, — сказал Юра, открывая холодильник. Хованский усмехнулся, и глаза его сверкали бы, если не комната, залитая светом.