Наказаны любовью

      Брок шел по узкому ярко освещенному коридору, холод пола обжигал ступни, а сердце распирала тоска. Наглая сука не оставляла в покое ни днем, ни ночью, неудачные попытки встреч со Старком только укрепляли ее. Он и не думал, что может быть так погано. Личный канал связи молчал вот уже две недели. Роджерс таскался из Башни в ЩИТ и обратно, жал руку полковнику Роудсу при встречах и мило беседовал с улетевшей вместо Тони Пеппер Поттс по телефону. Яркий, шумный, неугомонный Старк пропал со всех радаров. У Брока язык не поворачивался назвать это очередным творческим загулом из-за одного голубоглазого блондинистого ублюдка, до которого мешал добраться еще один сероглазый ушлепок.       Хотелось нажраться вусмерть, но больше — хотелось убивать. Рамлоу замер, в отчаянии опираясь рукой о гладкую поверхность стены и, не раздумывая, саданул по ней кулаком. И еще, и еще. В душевых давно никого не было, тренировка закончилась полтора часа назад. И только он, наплевав на свой внешний вид, бросился выслеживать Кэпа, пока Барнса отвлекали ребята, качественно так, все разом. За себя, за командира.       И снова чертов лифт, но теперь один на один: Роджерс уже там, бесстрастно и расслабленно ждущий, и он сам — озлобленный, самоубийственно опасный, как граната на растяжке. Вот только Кэпа так просто не убьешь — он же, мать его, бронированный. Стоит, смотрит заинтересованно-презрительным взглядом и даже не пытается спрятать усмешку на своей модельной морде, когда закрываются двери, и Рамлоу блокирует лифт. О Старке спрашивать бесполезно — не скажет, — легко, как и чувство чужого превосходства, считывает Брок. Из важного, но так и непонятого, остается только одно, что он и озвучивает не ожидавшему ничего кроме драки Роджерсу.       — Нахрена все это было?       Он обводит рукой пространство между ними. Воспоминания унизительными, неправильными паззлами всплывают в голове, не желая складываться в одну картину. Кэп поглядывает на него со снисходительной полуулыбкой и не спешит отвечать. Задумчивый, леденящий душу взгляд удерживает Брока от самоубийственных решений.       Роджерс, наконец, заговаривает, тщательно подбирая слова:       — Под всеми теми масками, что носит Тони, трудно разглядеть его самого. Я успел не раз ошибиться, прежде чем понять.       — Что ты больной мудак, который нахер ему не сдался? — Брок не может смолчать, потому что даже имя, присвоенное этими идеальными губами, доводит его до крайней степени осатанения.       — Еще не заметил? — недовольно прищурился Стив, но оскорбления в свой адрес стерпел. — Это ты ему без надобности, Рамлоу. Или ты веришь, что Тони в собственном доме не смог бы выйти на связь, если бы хотел? Он же гений! — восторженно выдохнул Роджерс, беззастенчиво улыбаясь. Брок испытал острое желание въехать ему по зубам. — Ты больше ему не нужен, командир. А знаешь, почему?       Под обманчиво-спокойным блеском холодных глаз Роджерса Рамлоу видел свой приговор — те, кто не нравятся Кэпу, долго не живут. И Брок никак не мог понять, чем обязан своей отсрочке. Ему в общем-то плевать, что там о себе возомнил этот герой — он не собирался ему верить — только узнать о Старке хоть немного, по крупицам собирая информацию в цельную картину. Он найдет способ устранить Роджерса, но действовать вслепую не станет, как бы капитан его ни провоцировал. Но от прозвучавших дальше слов, осознание произошедшего прилетело прямо в грудь, пропущенным ударом под дых.       — Тони нравится быть сильным, но стоит ему показать, что он не способен никому помочь, Старк становится неуверенным в себе мальчишкой, нуждающимся в защите. Все просто — я доказал, что никто никого не спасет. Вот для чего все это было.       Подобное откровение вызвало бы шок у кого угодно, но Брок всегда знал, что Капитан Америка всего лишь человек.       — Используешь его страхи против него самого, — тяжело вздохнул Рамлоу, в бессильной ярости сжимая кулаки. С бесстрастным выражением на красивом лице Стив наблюдал, как чужая выдержка трещала по швам. — Бьешь по слабому месту. Тебе самому от себя не противно?       — Чтобы сберечь его, я пойду на все, — спокойно констатировал капитан.       — Сберечь для себя. Как эгоистично.       Стив зло сощурился и за считанные секунды оказался рядом с Броком. Превосходство в росте, в силе, в положении — все в одночасье обрушилось на Рамлоу. Усилием воли он подавил невольную дрожь.       — Похоже, у кого-то слишком много свободного времени, и оно не пошло ему на пользу.       — И что дальше? — оскалился Брок. — Спустишь на меня своего ручного берсерка?       — Тебе не стоит злить Баки, — процедил сквозь зубы Стив и нажал кнопку разблокировки дверей. — Когда-нибудь он свернет тебе шею и очень расстроится, но будет поздно что-то менять.       Капитан давно скрылся из вида, а Брок все стоял, переживая случившееся. В одном звездно-полосатый мудак все же прав — Тони молчит не потому, что не может ответить. И все, что остается — ждать и надеяться, что чувство вины не сожрет Тони заживо, и он найдет в себе силы бороться, как делал всегда. Упрямый и несгибаемый, не слушающий никого, кроме собственных демонов, которых способно обуздать только время.       Стоя сейчас в одном полотенце, Брок мечтает вытрясти из Старка всю его филантропическую дурь, но как никто знает, насколько это бессмысленно. В раздевалке, наскоро забинтовав руку, Рамлоу успевает натянуть только джинсы до того как Барнс приходит по его душу. По одному взгляду бывшего Зимнего Солдата он понимает, что сейчас его будут убивать.       Без слов, в абсолютной тишине они срываются с места, как озверевшие от боли и ярости бойцовские псы, ведомые единственным желанием — чужой крови. Они сходятся вплотную, обрушивая друг на друга удар за ударом, не пытаясь уклониться, лишь атакуя и блокируя в техничном и красивом танце боли.       Первым под жестоким натиском сдается Рамлоу. Барнс бьет правой, от которой легкий и быстрый Брок ловко уходит в сторону, но его собственные выпады каждый раз разбиваются о бионический блок левой руки Солдата. Не проходит и пары минут, как Рамлоу перестает чувствовать правую руку, бинт на ней стал мокрым от крови. Изловчившись, он все же достает Барнса в скулу, стремительным движением уходя вбок и разворачивая корпус, но уклониться сам уже не успевает. Сокрушительный удар по незащищенным ребрам вырывает изо рта хриплый звук, Брок оступается, теряет баланс, но продолжает бороться, уходя от мелькающих кулаков не так уверенно как прежде. Каждое последующее мгновение вытягивает из него последние силы, чего не скажешь о Сержанте, в мгновенных реакциях которого бурлит звериная сила. Подсечкой он сбивает Брока с ног и, обхватив за бедра, отрывает от пола, с размаху швыряя прямо в ближайшую стену. Рамлоу бесформенной кучей заваливается на пол, ненадолго теряя сознание от резкой ослепительной боли. В себя он приходит под легкие поцелуи в висок, ощущая на своей груди чужую руку, там, где заполошно бьется сердце.