[Aqualung — Cold (feat. Lucy Schwartz)]
Юнги подходит вплотную к певцу и без лишних слов подхватывает на руки. Тот крепко прижимается в ответ, утыкается Юнги в шею, вдыхая ментоловый запах. Небольшая дрожь в теле Хосока передаётся телохранителю, и он больше не теряет ни минуты, проходит со своей бесценной ношей в комнату, оставляя по ту сторону двери непонимающего Намджуна, который кричит им вслед довольно громко, чтобы быть услышанным: — Разве я тебя не предупреждал? — О чём это он? — удивлённо спрашивает Хоуп, оказываясь снова в своей постели. — В первый мой рабочий день Намджун ясно дал понять, чтобы я не вмешивался в твои дела, но как видишь, это всё же случилось, — Юнги не хочет больше ничего скрывать. Отныне он будет откровенным в своих словах и действиях. Мин устраивается рядом с брюнетом, приобнимая за талию. Голова вскипает от полученной за эти сутки информации, но это оказывается далеко не концом. Ведь у них двоих ещё много недосказанного, что только предстоит узнать. — Вечно Джун пристаёт со своими нравоучениями, — Хосок улыбается едва заметно, сплетая свои пальцы с миновскими, — но он один из немногих, кому можно доверять. О тебе я могу сказать то же самое, поэтому расскажу о том, что произошло дальше после отцовского звонка. — Если тебе тяжело, давай повременим с этим, — беспокойство за певца одолевает Мина, и он готов отложить разговор, лишь бы с Хосоком всё было хорошо. — Ты говорил мне, что сильный внутри, но я не вижу этого. Передо мной слабый парень, нуждающийся в поддержке. — Но ты ведь здесь и не оставишь меня, ведь так? — Хоуп приближается к лицу Юнги, застывая в нескольких сантиметрах от него, и смотрит выжидающе прямиком в глаза. — Не оставлю, — хриплым голосом раздаётся совсем близко над ухом. Этого достаточно для того, чтобы Хоуп прикрыл глаза в наслаждении, ощущая тёплое дыхание, а затем и влажный поцелуй на своих губах. Юнги аккуратно сжимает ладонями хрупкую спину, боясь навредить из-за проснувшейся страсти, зародившейся совсем недавно. Горячий язык игриво проникает в рот Хоупа, исследуя там каждый сантиметр, а губы сразу же краснеют, распухая в несколько раз от неуклюжих укусов. Но из-за сухости во рту Хоупа хватает ненадолго. Он отстраняется и с ухмылкой проводит длинным пальцем по искусанным губам блондина, а тот засасывает его палец, проводя по нему кончиком языка, и смотрит, пронизывая тело дрожью. В глазах Мина страсть полыхает яркими огнями, но недосказанность не даёт перейти к следующему шагу, а Хоуп решает не терять время зря и сразу же начинает делиться своими воспоминаниями о том злосчастном вечере: — Юндже успел стать для меня своим человеком, таким необходимым в то время. Мы были знакомы с ним всего лишь около пяти месяцев, но мне казалось, что я знаю его с раннего детства. Такой он человек: добрый и открытый для всех, — лицо Хосока всё больше мрачнеет, а глаза краснеют от слёз, готовых вот-вот пролиться. — То, что я увидел в тот момент, когда приехал по адресу, который мне сообщил отец, лишило меня последнего рассудка. Юндже лежал на кровати, полностью раздетый и покрытый множеством синяков, а этот ублюдок сидел возле него и курил, смеясь мне в лицо, — спальня наполняется тихими всхлипываниями, из-за которых душа на части рвётся. — Эта ситуация напомнила мне меня самого четыре года назад, когда отец впервые заключил сделку с помощью моего тела. — Не продолжай. Я же вижу, как тебе трудно говорить об этом, — Юнги проводит нежно по щекам Хоупа, смахивая с них слёзы, и ему самому хочется заплакать от этого душераздирающего рассказа. — Всё хорошо. Я смогу закончить, — Хоуп кладёт свою ладонь поверх миновской, прижимая её сильнее к своей щеке, и тут же продолжает: — Я вышел тогда из себя, потерял самообладание. Даже не помню, как выхватил пистолет у своего телохранителя, но отчётливо вспоминаю, как нажимал тогда на курок. Пуля попала этому подонку в грудь, а он, истекая кровью, твердил мне, что во всём виноват лишь только я. Ведь если бы я был на месте Юндже, с ним бы ничего не случилось. А знаешь что самое пугающее? Мне нравилось наблюдать, как эта сука давится собственной кровью. Наконец-то все кусочки пазла складываются в единую картину. От этого к горлу Юнги подступает мерзкое чувство, сжимающее изнутри. Он задыхается, представляя всё то, что пришлось пережить младшему брату, но изменить ничего не может, как и отомстить тому ублюдку. Вместо него уже отомстил Хоуп, ценою собственного эмоционального благополучия. От этого становится вдвойне больнее, хотя Юнги и понимает, что его боль не сравнится с болью Хоупа. Смерть брата теперь не единственная причина, по которой из сердца сейчас торчит осколок чего-то острого. Оно кровоточит ещё сильнее, стоит Мину взглянуть на парня напротив себя. У того слёзы не прекращают литься непрерывным потоком, и глаза распухают, быстро краснея. — Сейчас же перестань плакать, — Юнги встаёт с кровати и против воли Чона подхватывает того на руки, а затем относит в ванную комнату, опуская на пол душевой кабинки. — Что ты собрался делать? — слёзы бегут по лицу Хоупа, стекают по полураскрытым губам, попадая в рот. Хоуп смотрит удивлённо, но, кажется, догадывается, что сейчас последует. Юнги включает холодную воду, направляя душевую лейку на удивлённого певца, а тот закрывает лицо ладонями и просит остановиться. От прохлады по телу пробегает неприятная дрожь, и челюсть сводит. Хоуп понимает, что таким образом блондин хочет помочь, но всё равно пытается вырваться из крепкой хватки Мина. У одного и у другого одежда полностью промокает, плотно прилегая к коже. Юнги стягивает её с себя, оставаясь лишь в нижнем белье, а затем повторяет то же самое и с брюнетом. Певец перестаёт сопротивляться, понимая, что слабее в несколько раз. Смотрит отчаянно, а слёзы тем временем перестают бежать. Мина влечёт к такому потерянному и мокрому парню, и он уже не знает, что сможет его остановить. «А нужно ли сейчас останавливаться?» — этот вопрос серьёзно засел в мыслях Юнги, но размышлять о нём в данный момент совсем не хочется. До сих пор в воздухе витает чувство неправильности, но на него никто уже не обращает внимание. Кажется, что сейчас всё идёт своим чередом, а на деле всё только усложняется. — Ты успокоился? — Юнги прерывает молчание и смотрит на брюнета, дрожащего от холода, а тот внезапно заливается громким смехом и слабо бьёт Мина в грудь. — Твои методы успокаивать отличаются от тех, что я видел раньше. Неужели это было единственным выходом? — Во всяком случае, это лучше, чем те хреновы таблетки, которыми тебя пичкают. Отныне я запрещаю принимать их. И если увижу, что кто-то пытается тебе их дать, врежу и не посмотрю на то, что этим кем-то может оказаться Намджун. — Ты всегда такой серьёзный? — Хоуп, посмеиваясь, подходит ближе, обхватывая ладонями влажную шею Юнги. — «Диазепам» — единственное, что мне действительно помогает. Если хочешь, чтобы я прекратил принимать эти таблетки, найди им альтернативную замену, и тогда мы с тобой поговорим. — Я уже нашёл её. Как по мне, моё средство лучше твоих хреновых таблеток. Надеюсь, тебе оно тоже понравится, потому что этот способ меня точно устраивает. — И что же это? Юнги смотрит какое-то время, пронизывая исследующим взглядом, а затем втягивает Хоупа в поцелуй, внезапно и резко притягивая к себе. Хоуп сначала мычит в прижатые к его губам чужие губы, но потом всё же начинает неторопливо отвечать, прижимаясь вплотную к обнажённой груди блондина. Все страхи и переживания разом испаряются, стоит Мину провести ладонью вниз по позвоночнику Хосока, спускаясь к упругим ягодицам, а затем сжимая их, слегка приподнимая парня в воздух. Ноги Хосока отрываются от пола, крепко обвивая Юнги, а тот улыбается в поцелуй, ещё сильнее прижимая того к себе, хотя между ними и так не остаётся ни единого миллиметра свободного расстояния. — И как тебе? — интересуется Юнги, не отлипая от губ Хоупа. — Необычный выход из ситуации, но мне это нравится, — делится с игривой улыбкой Хоуп, ослабляя хватку ног и опуская их на скользкую плитку пола. — Значит, мы нашли альтернативу? — улыбается Юнги, укладывая подбородок Чону на плечо. — Однозначно, — Хоуп игриво шепчет на ухо, обхватывая спину Юнги руками.— Теперь, когда Юндже нет рядом, «своим человеком» стал ты.★★★
Два дня спустя. Джазовая музыка звучит с нарастающей настойчивостью, заполняя помещение смешанными нотами пианино и саксофона. Она заглушает нежный звон стеклянных бокалов, которые наполняются игристой жидкостью у барной стойки. Бармен создаёт свою собственную музыку, играя на подручных инструментах, тем самым веселя подвыпивших клиентов. Раздаются громкие овации, когда на сцену поднимается красноволосый певец, обхватывая длинными пальцами стойку микрофона. Тэхён умело погружает посетителей в свою атмосферу, радуя их глубоким голосом, проникающим в сознание каждого присутствующего. Он и сам получает от всего этого удовольствие, с прикрытыми глазами в такт музыки выстукивая ритм каблуком. Не успевает увлечённый пианист доиграть последние ноты, как стойка микрофона ударяется о деревянную сцену, распространяя по всему помещению громкие искажённые звуки, заставляющие в ужасе прикрыть руками уши. Пришедшие в себя посетители в недоумении наблюдают за происходящей картиной: их любимого исполнителя, ради которого они пришли в этот джаз-бар, закидывает себе на плечо какой-то высокий парень, а затем невозмутимо уносит вверх по лестнице на второй этаж. — Это не похищение, дамы и господа, — спешит всех успокоить Рэй. — Просто видимо кое-кто сильно соскучился.(The Japanese House — Sugar Pill)
Тэхён даже и не думает сопротивляться, и покорно ждёт, когда его опустят ногами на пол. Но вместо этого его бросают на помятую постель, забираясь сверху. Пуговицы на белой рубашке сразу же оказываются расстёгнутыми, открывая вид на смуглую кожу груди. Горячие поцелуи в области шеи и ключиц отдаются чувством вожделения внизу живота. Из приоткрытых от наслаждения уст наружу вырываются приглушённые стоны, когда влажный язык очерчивает мокрые круги вокруг возбуждённого соска, затем обхватывая его губами. Сквозь тонкую ткань футболки Ви оставляет красные следы от ногтей на спине своего похитителя. — Чонгук, где ты был все эти два дня? — у Тэхёна голос срывается, смешиваясь с хриплыми стонами. Он дышит через раз, ощущая чужие руки внизу своего живота. — Остановись, прошу. — Зачем? Тебе же нравится, — у Чонгука взгляд похотливый и губы расплываются в откровенной ухмылке, на пару секунд отрываясь от манящего участка кожи. Он избавляется от кожаного тонкого ремня и проникает рукой под ослабленные чёрные брюки, распространяя колючие мурашки по всему возбуждённому телу Ви. — Не скучал по мне? Вместо слов в ответ слышатся громкие стоны прогибающегося в пояснице певца. От этого художник становится более настойчивым и уже уверенно обхватывает напряжённый член, скользя ладонью по всей поверхности и задерживаясь лишь на налившейся кровью головке для того, чтобы помассировать её пальцем. Ви сжимает под собой измятые простыни и движется навстречу чоновской руке, а тот не сводит глаз с раскрасневшегося лица, которое выражает в данный момент лишь похоть. От накалённой страстью атмосферы у обоих проступает пот, стекающий вниз по шее. Чонгук ускоряет и без того быстрый темп, размазывая естественную смазку, которая не перестаёт сочиться. Чувство неправильности затмевает страсть, и Тэхён путается из-за этого, отдавая полностью всего себя. Он дышит часто и рвано, чувствуя скорую разрядку, и хватает чёрные локоны, притягивая губы Чонгука к своим, целует дерзко и жадно, ощущая привкус алкоголя, и заглушает свой стон поцелуем, изливаясь в чужую ладонь. Столь неординарный поступок Чонгука становится понятен. Всему виной алкоголь, пропитавший его кровь и дыхание. Тэхён отталкивает от себя парня, продолжающего размазывать сперму по поверхности члена, и влепляет ему звонкую пощёчину, затем усаживаясь на край кровати. — Какой же ты придурок, — Ви не может успокоить своё сердце, которое бьётся сейчас до чёртиков быстро, а в глазах до сих пор пелена. — Где ты так напился? — Сложно сказать, — отзывается Чонгук, приобнимая Ви сзади. — Я много где пил. — Почему не появлялся дома? Знаешь же, что Хоупу сейчас тяжело, — Тэхён пытается оттолкнуть брюнета, но тот лишь сильнее прижимается, скользя губами по его шее, отчего запах алкоголя чувствуется более отчётливо. — Знаю, поэтому и звонил ему много раз, давая понять, что со мной всё хорошо. Мне нужно было подумать обо всём в одиночестве, а алкоголь помог мне не сойти с ума, — пьяный голос совсем тихо доносится до кимовского уха. Чонгук мажет влажными губами по щеке Ви, а ладонью, перепачканной спермой, проводит по обнажённой груди. — Хочу продолжения. Хочу почувствовать тебя всего. Хочу ощутить твоё внутреннее тепло. — Хрен тебе, а не продолжение, — огрызается Тэхён, всё же найдя в себе силы оттолкнуть сильного парня, а тот заваливается спиной на кровать и смеётся громко, комкая простыни. — Мне интересно, ты тоже знал, что это отец виноват во всём? — брюнет продолжает смеяться, но уже с болью в глазах и надеждой на то, что он не один такой, кто до последнего оставался слепым и ничего не видел. — Один я об этом не знал? — Поговорим, когда протрезвеешь. — Видимо, всё же я один такой, — Чонгук раздражённо ударяет кулаком по спинке кровати, в кровь разбивая костяшки пальцев. — Почему от меня всегда всё скрывают? Я тоже имею права знать обо всём, что происходит в моей семье. — Ты ведёшь себя сейчас как маленький ребёнок. И после таких выходок хочешь, чтобы Хоуп тебе всё рассказывал? — Тэхёна колотит от злости, разрывающей изнутри. Ему хочется врезать парню за такое поведение, но он сдерживается, сжимая ладонями край своей кровати. — Почему молчишь? Ви оборачивается и видит спящего парня со слезой на щеке, застывшей на половине пути. Его лицо наполнено болью, а на руке проступает кровь, стекая вниз по указательному пальцу. Вид опустошённости перебивает желание ударить, и Тэхён теперь уже окончательно теряется, запутываясь в своих чувствах, которые явно усилились в несколько раз. — Что же ты творишь со мной, Чон Чонгук? Вздыхая, Ви поднимается с кровати и отправляется в ванную комнату, возвращаясь оттуда с мокрым полотенцем. Он усаживается рядом с Чонгуком и начинает обтирать его пальцы и ладони, избавляясь от крови и спермы, а затем накладывает небольшую повязку на повреждённую руку. Чонгук кривится во сне, поджимая нижнюю губу, и дышит размеренно, распространяя алкогольный запах. Последние остатки неординарной выходки с тела Кима смывает слегка тёплый душ. Ви быстро приводит себя в порядок, но только лишь внешне. Внутри по-прежнему сидит испепеляющее чувство, которое уже невозможно прогнать. Он бросает напоследок беглый взгляд на брюнета и слышит из его уст совсем не своё имя, как этого хотелось бы. — Хоуп, — раздаётся едва слышно, но этого достаточно для того, чтобы быть услышанным. — А чего ты хотел? Ты всего лишь замена, — фыркает себе под нос Тэхён, покидая свою комнату. Ведь вечер ещё не закончился, и многие преданно ждут его возвращения на сцену. Сегодня в зале полно фанатов Ви, приходящих почти каждый день, чтобы вновь услышать покоривший их голос. Ви спускается по лестнице и в самом её низу встречает преграду, которая не позволяет сойти с последней ступеньки. Перед ним незнакомый высокий шатен с зелёными глазами и два охранника в чёрных костюмах по бокам. Мужчина молчит с заметной ухмылкой на лице и заинтересованно разглядывает Ви с ног до головы. Этот оценивающий взгляд пугает, поэтому певец пятится назад, поднимаясь на несколько ступенек. — Ви? — Он самый. А вы кто? — Я Марк Стивенсон. Думаю, ты слышал обо мне. — Что вам от меня нужно? — по телу Ви пробегает неприятная дрожь, ему хочется скрыться от этого недоброго взгляда. — От тебя ничего, — спешит успокоить Марк с явной усмешкой. — А вот от твоего друга…