(Seafret — Be There)
Юнги врывается в тёмную комнату с заряженным пистолетом в надежде найти там Хоупа. Но в комнате нет никого. Она совершенно пуста. Только стул посередине с верёвками на полу и диван, на котором оставлен сотовый с прилепленной жвачкой на экране. — Мин, ты уверен, что это нужное место? — следом за ним заходит взволнованный Намджун, который сразу же начинает осматривать помещение. Он включает свет и ищет хоть какой-нибудь намёк на присутствие друга. — Эти суки специально решили нас запутать. Они оставили здесь его сотовый. Видимо, догадались о жучке, — Юнги замечает на полу одежду Хоупа и немедленно поднимает её. — Они ещё и раздели его. Как теперь мы его найдём? Юнги винит себя — не нужно было оставлять Хосока одного. Он никогда себя не простит, если с ним что-нибудь случится. Но одновременно ему не понятно, почему тот ничего не сказал и сам отправился спасать Тэхёна. Разве Хоуп не просил защиты? — Он всегда был таким? — с нервной усмешкой спрашивает Юнги, усаживаясь на диван. Он достаёт из кармана пачку ментоловых сигарет и прикуривает одну, откидывая затем тяжёлую голову на спинку. — Что ты имеешь в виду? — Намджун присаживается рядом, устало потирая красные глаза, и ни на секунду не убирает свой сотовый в надежде, что Хоуп всё же выйдет на связь. — Вечно летит спасать других, рискуя своей жизнью, — Юнги делает очередную затяжку и выпускает ментоловый дым к потолку. Но никотин не приносит привычного успокоения. Не докурив сигарету полностью, он бросает её под ноги, растирая затем по полу серый пепел своим ботинком. Даже курение в данной ситуации не помогает справиться с сильным волнением. Меня уже бесит его самопожертвование. — В этом весь Хоуп, — усмехается Намджун, прижимая одежду друга к груди. — С ним же всё будет хорошо? — Это ты мне должен сказать. Я этого подонка Стивенсона ни разу не видел и не знаю, что у него на уме. А ты связывался с ним, чтобы назначить эту блядскую встречу. Тебе, кстати, не противно было целых четыре года подкладывать друга под всех тех ублюдков? — Юнги всегда высказывает своё недовольство в лицо. Вот и сейчас ему противно то, что рядом с ним сидит человек, который считает себя другом, но тем не менее, являющийся непосредственным участником всего этого дерьма, от которого уже тошнит. — А что я мог сделать? Я всего лишь мелкая рыбёшка, не способная что-либо изменить, — Намджун опускает голову, запуская пальцы себе в волосы. Он и сам понимает, в каких ужасных вещах принимал участие, но уже поздно что-либо менять. — Ты думаешь, мне было легко наблюдать за Хоупом, который с каждым днём саморазрушался изнутри? Единственное, что я мог сделать — это находиться рядом, когда он нуждался в поддержке. Раньше на его лице всегда присутствовала улыбка, которая подбадривала других. Сейчас же всё наоборот: теперь ему самому нужен такой человек, способный утешить одной лишь улыбкой, — Намджун переводит взгляд с пола на лицо Юнги и смотрит некоторое время, прежде чем сказать: — Не думаю, что ты подходишь на эту роль. Ты совсем не такой человек. — Ради Хоупа я стану таким! — протестует Юнги, поднимаясь с дивана. Он берёт белую салфетку с пола и подносит её к носу. — Хлороформ. Видимо, так Стивенсон и смог увезти его отсюда. Тэхён ничего не слышал, куда они могли направиться? — Они держали его закрытым в другой комнате. Он ничего не смог услышать, — огорчённо произносит Намджун, направляясь к выходу из комнаты. — Уже за полночь. Поехали домой. Всё равно здесь нет никаких зацепок. — Ты что, предлагаешь мне сейчас сдаться? — Юнги смотрит свирепо, прожигая своим взглядом, и приближается к менеджеру, хватая его обеими руками за воротник. — Хоуп нуждается в нас, а ты просто так возьмёшь и уйдёшь домой отдыхать? — Мы ничего не сможем сделать. Стивенсон наверняка хорошо его спрятал. Не зря же он даже похитил человека ради этого, — Намджун сбрасывает с себя руки блондина и отталкивает его от себя. — Тебе нужно остыть. — Остыть предлагаешь? Ну, хорошо, — Юнги замахивается и врезает Намджуну кулаком по лицу, разбивая губу, но тот не собирается терпеть, поэтому бьёт в ответ. Небольшая перепалка превращается в более серьёзную, когда блондин, уже не контролируя себя, заваливает Намджуна на диван и начинает серьёзно избивать. Он останавливается сам, понимая, что зашёл слишком далеко. — Успокоился? — Намджун сплёвывает тёмные сгустки крови и смотрит снизу вверх в опустошённые глаза Юнги. — Ещё нет. С диким криком Юнги начинает крушить всё вокруг, разбивая бутылки с алкоголем в шкафу и вазу с увядшими красными розами на столе. Нервы вконец сдали свои позиции, стоило Хоупу исчезнуть. Ведь он обещал защитить Хосока и сделать всё возможное, чтобы тому больше не пришлось выполнять приказы сенатора, но в итоге не смог справиться с поставленной задачей. Намджун наблюдает со стороны, не решаясь вмешаться. Кровь из губы продолжает идти, но ему на это совершенно наплевать, как и на то, что на его теле теперь множество синяков. Он не винит телохранителя. Ведь самому хочется крушить всё вокруг из-за невозможности помочь другу, находящемуся в лапах мерзкого подонка. Когда ничего больше не осталось, Юнги поднимает стул над собой и швыряет его в панорамное окно, вдребезги разбивая стекло. Осколки вместе со стулом летят вниз с десятого этажа, приземляясь на чью-то машину, а в комнату сразу же начинает поступать свежий воздух, от которого становится легче дышать. И нервы немного успокаиваются, приводя Юнги в чувство. Он подходит ближе к разбитому окну, смотря в пропасть под собой. Безысходность сжимает горло, и хочется сделать шаг вперёд, чтобы не чувствовать больше опустошённости. Он балансирует на этой тонкой грани, но всё же отходит назад, вспоминая красивую улыбку и тёплые объятия Хоупа. — Довольно, Мин. Поехали домой, — Намджун кладёт ладонь Мину на плечо, слегка сжимая его. — Хоуп справится со всем и найдёт возможность вернуться к нам… к тебе. Я уверен в этом. — Ты не понимаешь, я дал ему надежду на то, что всё изменится, а теперь его похитили! — Ты в этом не виноват, и он это знает. А надежда… Она всегда остаётся лишь надеждой. — Прости за то, что вспылил. — Ты о чём? Ничего же не было, — Намджун давно уже простил.★★★
(Andrew Belle — Open Your Eyes)
Приторно-сладкий запах роз. Он чувствуется повсюду. Будто бы вокруг огромный сад из этих цветов, частицы которых проникают в альвеолы, затрудняя дыхание. Аромат резко врезается в сознание, постепенно пробуждая от длительного сна. Организм медленно собирается по крупицам, словно после общего наркоза. Стоит сделать глубокий вдох, как голова идёт кругом и содержимое желудка просится наружу. Хосок пытается открыть глаза, но у него не выходит. Что-то шёлковое покрывает их снаружи, не давая возможности узнать, где он сейчас находится. Единственное, что ему точно известно — под ним невероятно мягкая постель, в которой утопает полтела. Попытки стянуть шёлковую повязку с глаз проваливаются сразу же: руки закинуты за голову и привязаны к изголовью кровати, лишая всякой возможности не только освободиться, но и пошевелить ими. Ноги в данной ситуации тоже не помощники, так как и они крепко связаны. Удивляет только то, что для этого использована не обычная верёвка, а мягкая ткань, не причиняющая сильной боли при попытках освободиться. «Поздравляю, Хосок, ты снова вляпался в какую-то хрень!» — с такими мыслями он начинает делать резкие движения руками, но слышит лишь скрежет железных прутьев, к которым те привязаны. Хосок решает прислушаться к звукам вокруг, раз не получается оглядеться. Он перестаёт двигаться и обостряет свой отличный слух, который ни разу ещё не подводил. До него начинает доноситься птичье пение — видимо, из открытого окна, а где-то недалеко слышатся чьи-то тихие шаги, приближающиеся с каждой секундой. Скрип двери, и кто-то заходит в комнату, подходя ближе к кровати. Певец не двигается, притворяясь всё ещё спящим, и почти не дышит, боясь выдать себя. Дыхание вошедшего равномерное и тихое. По нему Хосок может определить пол этого человека, и теперь он знает, что с ним в комнате сейчас находится какой-то парень. Но является ли им Стивенсон, ещё не понятно. Неизвестный парень молчит и не двигается, но Хосок чувствует на себе его прожигающий насквозь взгляд. Под этим пристальным взглядом напрягается каждая клеточка тела, и пальцы на ногах незаметно поджимаются. Немного спустя неуверенные шаги возобновляются, и парень подходит ближе к кровати, и уже через несколько секунд укладывается рядом, прогибая своей тяжестью мягкую перину. Его тёплое дыхание достаёт до лица Чона, и только так певец понимает, что тот находится на расстоянии сантиметров тридцати от него, если не меньше. С совсем тихим неразборчивым шёпотом незнакомец проводит ладонью по чёрным локонам Чона, заботливо приглаживая их, а затем что-то гладкое касается нежной кожи щеки, и в нос снова ударяет сладкий запах роз. Толстый бутон скользит по лицу, вырисовывая на нём небольшие круги, а затем чужие пальцы дотрагиваются до нижней губы, слегка надавливая и оттягивая её вниз. Дыхание незнакомца учащается, и вот оно уже чувствуется вблизи от сомкнутых губ. Хосок всё же не может спокойно позволять кому-то прикасаться к себе, а тем более пытаться поцеловать. Поэтому он уклоняется от чужих рук и губ, отворачивая лицо в противоположную сторону. Теперь незнакомец знает, что певец очнулся, но его реакция совсем нетипична — парень второпях подскакивает с кровати и сильно грохается на пол, но быстро поднимается, выбегая затем из комнаты. Постепенно шаги незнакомца утихают, и вновь становится слышно лишь пение птиц за окном. Отчего Хосок немного расслабляется, но ровно настолько, насколько позволяет данная ситуация. Ибо догадок о том, кто это был и, чего он хотел, нет. Но одно ясно точно — его посещал не Стивенсон. Марк бы не убежал как испуганный ребёнок, когда перед ним совершенно беззащитно лежит человек, которого он хочет подчинить себе. Размышления прерывают новые шаги, но уже более уверенные. Кто-то поспешно подходит к кровати и одним движением снимает шёлковую повязку с глаз, даже не интересуясь о пробуждении. Хосок жмурится из-за яркого резкого света, что врезается в зрачки, и с трудом различает перед собой чей-то силуэт. Как только зрение восстановилось, и вокруг перестали мелькать жёлтые круги, перед ним предстаёт Стивенсон, не скрывающий своей довольной улыбки, означающей только одно — «теперь ты в моей власти». Его фирменный взгляд, выражающий одержимость и похоть, прожигает с ног до головы. И от него нет возможности скрыться. Приходится терпеть и ждать дальнейших действий. — Думаю, ты и сам знаешь, чего я от тебя хочу, — сразу же начинает Марк, как будто бы и не было вовсе этой долгой паузы в их разговоре. Присаживаясь рядом, он кладёт ладонь поверх груди Чона, и плавно движется вниз, спускаясь к рельефному животу, а затем и ниже. Хосок пытается увернуться от этих неприятных прикосновений, особенно когда тот начинает пальцами мять внутреннюю часть бедра. — Трахнул бы тебя прямо сейчас, но у меня назначено важное совещание, которое нельзя отменить. Но это не помешает мне немного с тобой поиграть, — он приподнимает широкую футболку Хосока, и начинает облизывать его пупок. Хосок пытается увернуться, ощущая чужую слюну на своём животе, и готовится ударить связанными ногами, но Марк перехватывает их, прижимая обратно к постели. — Когда вернусь с совещания, игры закончатся. Хочу, чтобы ты часами подо мной стонал и кричал как тебе хорошо. — Пошёл ты, ублюдок! Я никогда в жизни не лягу под тебя. Лучше сдохну, чем стану твоей шлюхой. У Хосока голос громкий и дерзкий, а взгляд выражает полную уверенность в себе. Он ни за что не позволит кому бы то ни было снова овладеть собой. Ведь теперь в этом мире есть человек, почти излечивший его израненное сердце, которое не знало ранее, как правильно любить и быть любимым. Тот, кто подарил надежду на лучшую жизнь и разглядел настоящего брюнета под множеством лживых масок. Юнги. Хосок думает в данный момент о нём, представляя, как тот не застаёт его в гримёрке после концерта. Он понимает, что был неправ, ничего ему не сказав, но тогда переживания за лучшего друга вышли на первый план и стали важнее собственного благополучия. — Если ты думаешь, что тебя кто-то спасёт, то даже не надейся на это. Дом, в котором ты сейчас находишься — моё тайное убежище. О нём никто не знает. А всю твою одежду мы оставили в предыдущем месте, — будто бы проникнув в мысли, Марк рушит сразу же все надежды. — А что было не так с моей одеждой? — только сейчас Хосок понимает, что на нём надеты совершенно незнакомые вещи: футболка в два раза больше, а брюки коротковаты. — Мы нашли в ней несколько датчиков отслеживания. Кто-то постарался, спрятав их там. Но мои люди далеко не глупцы. И твой сотовый, кстати, тоже остался там. В нём была шпионская программа, — с довольной ухмылкой на тонких губах Стивенсон забирается на брюнета, усаживаясь на него сверху, и выдыхает прямо в губы, почти касаясь их: — Уже представляю лица твоих людей, когда те прибегут в указанное место, но вместо тебя найдут там лишь твои вещи. — Чья тогда на мне одежда? — Хосок не смотрит на шатена, отворачивает лицо в сторону, стараясь увернуться от близко расположенных чужих губ. — Одной из моих шлюх. Я был против этого. Ведь голым ты выглядишь доступнее, но он всё равно одел тебя, — пальцами сжимая подбородок, Марк прилагает усилие и вновь оборачивает лицо брюнета к себе. Он смотрит с заметной похотью в глазах и проводит влажным языком по контуру острых скул, затем на несколько секунд прижимаясь своими губами к чужим. — Здесь нет твоих правил. Есть только мои. Поэтому целовать тебя буду тогда, когда захочу. Стивенсон снова целует, не обращая внимания на протесты и мычания, и одновременно делает резкие толчки своим пахом в чоновский, имитируя секс. Хосок всеми силами сопротивляется и сжимает губы вместе, не позволяя углубить поцелуй. Но он слаб не только физически, но и морально, чтобы справиться со столь ненавистным мужчиной, что заставляет тело всего лишь за пару секунд покрыться ледяной дрожью. Стивенсон оттягивает подбородок Чона вниз, разжимая челюсть, и тут же проникает в насильно приоткрытый рот, углубляя поцелуй. Он целует жёстко и мокро, ощущая солоноватый привкус на своём языке, но не думает останавливаться. Наоборот усиливает толчки теперь уже возбуждённым членом, скованным тесными брюками. Хосок чувствует внутри полную опустошённость, будто бы исчезает единственная частичка его настоящего, забирая с собой все жизненные силы, которых и так было слишком мало. Меркнет последний живой огонёк в карамельных глазах, и беззвучные слёзы текут по щекам. Хочется потерять сознание, лишь бы перестать сейчас что-либо чувствовать. Глаза закрываются сами по себе, и тогда в памяти всплывает Юнги, который смотрит своим привычным взглядом, от которого на сердце становится тепло. Его добрая улыбка, заботливый взгляд, сладкие поцелуи, нежные прикосновения и успокаивающий голос — вот для чего стоит продолжать бороться.Не сдаваться.
Сопротивляться.Атаковать.
Хоуп резко открывает глаза и сильно прикусывает язык шатена. Во рту мгновенно появляется металлический привкус, а по губам стекает чужая кровь. Марк воет от боли и в порыве гнева врезает звонкую пощёчину, оставляя ярко-красный след своей ладони на чоновской щеке. Но эта боль от пощёчины совсем не ощущается — радость от того, что вновь есть силы бороться, становится преимуществом перед ней. — Зря ты это сделал, — совсем немногословно угрожает Стивенсон, и вытирая кровь со своих губ, спускается с кровати. Пока Марк приходит в себя в ванной комнате, Хоуп сплёвывает кровавые сгустки на подушку и поворачивает лицо в сторону двери, замечая в проёме какого-то парня, смотрящего вниз и злобно сжимающего в своей руке красную розу на длинном стебле. Как только тот ловит на себе взгляд Хосока, то немедля скрывается за дверью, но не уходит, а продолжает стоять за ней. — Кто ты? Это ты приходил ко мне? Хоуп чувствует, что это тот самый парень, что убежал тогда. И хотя его поведение странно, страха перед ним совсем нет. Он словно напоминает ему кого-то до боли знакомого. И уже через несколько секунд певец понимает, кого именно. Добрые доверчивые глаза, пухлые губы, невысокий рост, хорошо сложенное подтянутое тело — всё это напоминает лучшего друга, только волосы выкрашены в ярко-рыжий цвет, который тот не любил. Но это лишь совпадение — Юндже здесь нет. Внешне этому незнакомцу больше двадцати не дашь, и Хоуп начинает догадываться, для чего тот здесь находится. Очередная марковская игрушка, не иначе. «Почему он так пристально наблюдает за мной? Ревнует Стивенсона ко мне? Знал бы ты как этот ублюдок мне противен» — Хоуп растягивает губы в нервной усмешке и выжидающе ждёт хоть какого-то ответа от парня за дверью. — Мой язык распух из-за тебя. Как теперь мне проводить совещание? — шепелявый голос Марка заставляет отвлечься от незнакомца и обратить взгляд в его сторону. — Теперь будешь знать, каково это — нарушать мои правила,— Хоуп доволен своим поступком и теперь не боится посмотреть в зелёные глаза, в которых в данный момент плещется злость. — А если попытаешься нарушить второе правило, останешься без своего дружка. — Малыш, ты сейчас не в том состоянии, чтобы мне угрожать. Но ничего, я непременно усмирю твой характер. Ты сам будешь просить, чтобы тебя трахнули, — Марк направляется к двери, замирая около неё, и обращается к парню за дверью: — Присмотри за ним, пока я буду в отъезде, но не позволяй ему своевольничать. Марк бросает последний взгляд на связанного брюнета и покидает комнату, а тот облегчённо выдыхает, смотря в потолок, и начинает осматриваться. Теперь Хоуп понимает, откуда этот приторно-сладкий запах, который он ощущал во время пробуждения: в спальне полно букетов красных роз, находящихся в вазах. Будто бы кто-то одержим этими цветами. — Тебе нравятся розы? — осмотр комнаты прерывает звонкий голос незнакомца, подходящего к кровати. — Я знаю, что нравятся, поэтому специально украсил этими букетами всё вокруг. Хотел порадовать тебя, — он держит в руках ту самую розу на длинном стебле и усаживается рядом, пристально рассматривая лицо Чона. Его взгляд странен, словно тот одержим чем-то — возможно, Хоуп рано выдохнул с облегчением. — Я не позволю Марку сделать тебя своим любовником. — Что ты сделаешь со мной? — у Хоупа вновь нарастает страх в глазах. Ведь он связан и не сможет защитить себя. — Я помогу тебе бежать, но ты должен довериться мне,< — незнакомец загадочно улыбается, развязывая ноги брюнета. Он проводит по ним тёмно-красным бутоном, поднимаясь вверх, застывая затем на его губах. — Можно, я буду называть тебя Хоби? — Можешь называть меня как хочешь, если поможешь сбежать сейчас отсюда. — Побег состоится не сегодня. Марк оставил слишком много охраны. Нужно дождаться подходящего момента, — парень кладёт розу на подушку, а сам нависает над лицом певца, смотря прямиком в глаза. Хоуп смотрит в ответ, затаив дыхание, и чувствует, что его руки вновь свободны. — А пока этот момент не настал, не пытайся сбежать. Так ты сделаешь только хуже, Хоби. Парень отстраняется и ложится рядом, нежно приобнимая Хоупа за талию, а тот в данный момент ничего не понимает. «Кто этот парень, и чего он хочет от меня на самом деле?» — единственное, что сейчас его волнует. — Может, назовёшь своё имя? — Меня зовут Чимин, — и хотя эта улыбка на пухлых губах и глаза, ставшие узкими щелочками, выглядят со стороны, как нечто действительно доброе, Хоупа всё равно пугает этот загадочный парень, расположивший свою голову на его груди, — мой дорогой Хоби.