Tame me

Деймор долго всматривался в черты лица парда. Конечно, на его нелепый вопрос никто не ответил, да и не уверен был вожак, что существо перед ним вообще понимало язык люпусов. Это было попросту невозможно, учитывая тот факт, что жили кланы, можно сказать, в абсолютно разных мирах, хоть и на близких территориях, и ни один из представителей обоих видов раньше, по крайне мере на памяти Деймора и более взрослых особей, никогда не пересекал условленной границы. С самого раннего возраста все знали, что там, за обрывом, начинались владения пардов, и, как бы кто ни хотел удовлетворить свое нездоровое любопытство, один из главных Сводов ясно давал понять, что в таком случае ждет не подчинившегося закону, а дорожили жизнью без исключений все. О подобных запретах со стороны диких, правда, не было ничего известно, да и многие не без оснований считали, что физическое развитие пардов во много раз превосходит их развитие умственное, и, не сомневаясь, верили в отсутствие у тварей простейших форм организации, не говоря уже о самих Сводах или иных законах. Ну, действительно, чего осмысленного можно ожидать от неких существ, до сих пор прикрывавшихся набедренными повязками, кроме как базовых инстинктов и звериной жестокости? Люпусы миновали эту ступень эволюции тысячи циклов назад, и справедливо считали себя если уж не венцом всех творений, то недалеко от него ушедшими уж точно. Думал обо всем этом Деймор под гулкий аккомпанемент разлетавшихся по разным углам темницы приглушенного шипения, звонких рыков и почти надрывных, на грани возможностей голоса призванных устрашать рявков. Клацанье оков добавляло в звуковое оформление особых, ни с чем несравнимых стальных ноток, которые в сочетании с общей гнетущей атмосферой помещения давили на сознание, заставляя съеживаться и впадать в уныние. Финальный штрих «красовался» в углу, маня воспользоваться художественно разложенными на столешнице причудливыми орудиями пыток, но люпус решил ограничиться привычным способом: кончик клинка стал медленно ползти вниз от подбородка, углубляясь в межключичную ямку, спускаясь, очерчивая грудную впадину. Пард от подобных манипуляций дергаться перестал, начал шумно втягивать воздух сквозь сжатые зубы, стараясь следить за направлением движения лезвия. Деймору же такая реакция зверя нравилась намного больше, чем попытки впиться клыками в его плоть, и, сам не замечая, вожак полностью погрузился в процесс. Не то, чтобы он славился особым зверством в отношении пленных – ни раньше, когда был одним из Хранителей, ни теперь, став вожаком. Просто обычно в его руки попадали определенного рода экземпляры, мощные и дерзкие, волю которых так приятно было подавлять. Деймор не пытался самоутвердиться за счет их боли и отчаяния, нет, просто ему доставляло особое удовольствие каждый раз доказывать тем, что какими бы сильными они ни были, рано или поздно их все равно удастся сломить, превратить в послушных робких зверюшек. Теперь же, имея на руках невероятно хрупкого снаружи, но достойного противника в лице дикого, о котором не было известно ровным счетом ничего помимо расхожих в народе суеверий, желание альфы подавить его морально и физически вышло на совершенно иной уровень. Ощущения обострились, и люпуса поглотило новое для него предвкушение долгой и увлекательной игры: он будто раздвоился – был один Деймор, хладнокровный и рассудительный предводитель клана, который остался вне стен темницы, и был другой, только что проснувшийся после долгой спячки, жадный до чужих страданий и упивавшийся ими, впитывавший их в себя. И если бы в помещении находился кто-нибудь помимо «жертвы» и «палача», он смог бы увидеть, как изменился даже взгляд Деймора. Лезвие подобралось опасно близко к верхнему краю повязки, остановилось на мгновение и уверено подалось опять вверх и вбок, постепенно начиная оставлять за собой одну непрерывную изогнутую полосу, эффектно расцветавшую потеками крови. Пард не то, что не скривился, он вообще перестал подавать хоть какие-то признаки жизни, замер, и не понятно было, то ли просто дышит тихо, незаметно, то ли вовсе дыхание затаил. Только пятнистый рыжий хвост с черным кончиком чуть заметно подрагивал в моменты, когда Деймор вжимал клинок в плоть дикого, довольно глубоко погружая острие. Через некоторое время вожак, старательно обойдя свой трофей по кругу, сомкнул начало и конец пореза, отстранился на несколько шагов и с живейшим интересом стал любоваться собственным творением. - Красиво, - похвалил он сам себя, отмечая, что линия спереди почти повторяет изгиб выступавших под натянутой кожей ребер. Взгляд парда застыл на лице Деймора и не предвещал тому ничего хорошего, но вожак только усмехнулся подобной невысказанной вслух угрозе: так было всегда – пленник сначала горячится, обещая страшные муки, но затем пыл неизменно угасает, и от него даже следа не остается. Стоит лишь немного подождать. - И тебе идет, - а вот желание побеседовать со своей жертвой возникло впервые. И прохлада помещения уже не чувствовалась, даже стекавшие до этого капельки воды с мокрых волос больше не беспокоили. Деймор поднес ладонь со сжатым в ней кровавым клинком ближе, чтобы в неярком свете можно было рассмотреть любимое оружие, не один раз спасавшее ему жизнь: - Не узнаешь? – вожак легким кивком головы указал на клинок, с интересом ожидая реакции дикого, но пард даже не шелохнулся и все так же продолжал испепелять противника своим взглядом. - Зря ты так, - будто бы упрекнул люпус. - Знаешь, некоторые вещи не меняются, - и после этих слов пересек разделявшее их расстояние и загнал в тело напротив лезвие по самую рукоятку, умудрившись попасть точно в то самое место, в которое угодил в первый раз. Пард успел тихо зашипеть, прежде чем, отключившись, расслабленно повиснуть на сдерживавших его цепях, а Деймор, не забыв забрать клинок, поспешно вышел из темницы, выгоняя оттуда светящиеся шары и педантично опуская их обратно в бокс, поднялся в свои покои и, упав спиной на ложе из множества мягких шнур, мгновенно уснул. Юный Реми все то время, пока его спаситель пребывал в доме дельты, переживал и не находил себе места в компании приставленного к нему старого занудного Хранителя. Люпус метался из покоев в покои, вынужденный соблюдать запрет на выход в городище лишь потому, что именно Деймору и никому кроме него предстояло после выздоровления решить, что делать с бродяжкой. А пока приходилось сидеть под надзором, хоть сбегать он и не собирался, наоборот, хотелось поскорее увидеть вожака, который был так добр к нему. Обычно на Реми, попавшегося другим сородичам в поле зрения, потоком лилась брань лишь за то, что сорванец бродяжничал, оказавшись сиротой и не желая жить с другой семьей, взявшей его под опеку. Ему не нравилось, как к нему обращались новые отцы, словно он выполнял функцию прислужника, самую отвратную роль, какая только могла быть. Именно поэтому Реми предпочел жизнь беспризорника, променяв скромную комнатку на узкие полки в рядах на площади в купе со свободой делать то, что он считал нужным и важным. Правда, юнец пока не до конца осознал, что стоит понимать под последним, но был абсолютно уверен, что вскоре все станет на свои места, а вместе с тем он и сам найдет свое. Его выдержки надолго не хватило. Как только темнота стала рассеиваться, и за горизонтом показались первые проблески лучей Сириуса, Реми уже был на ногах. Словно воришка, он спустился из окна второго этажа по вьющимся вверх стены растениям и, переждав в тени, пока пара альф пройдут мимо с ночного дежурства, резво пустился в конец улицы. Он пару раз сворачивал налево, неожиданно юркнул под мост и даже в какой-то момент ловко перепрыгнул через довольно высокое ограждение, пока не оказался в одном из дворов. Он впервые находился в этом месте, но много знал о нем понаслышке, а еще мог абсолютно спокойно добраться до него из любой части городища – недолгое, но плодотворное существование за пределами домашней жизни сделали свое дело. Реми, если честно, не совсем понимал, зачем он здесь и что будет потом, но ждать дольше попросту не мог, тем более этот Хранитель откровенно достал его своим непрекращающимся надзором, который входил в понятие «выполнять свои обязанности с излишней самоотдачей». Люпус осторожно пробрался ко второй двери, не решившись зайти в главную, что выходила на другую сторону и всегда тщательно охранялась в отличие от этой, со стороны двора, к которой приставлен был всего один стражник, сейчас куда-то запропастившийся. Реми, немного покопавшись у входа, юркнул внутрь и оказался в пустом и темном холе, большом и не внушающем доверия, потому что спрятаться в случае опасности было некуда. Он осторожно стал пробираться вглубь, остановился перед тремя незнакомыми проходами и наугад выбрал тот, что был слева, а уже через мгновение вылетел оттуда, как ошпаренный, боязливо озираясь по сторонам и тяжело дыша. Юнец был близок к тому, чтобы пожалеть о своей затее, чуть не наткнувшись на одного из служивших здесь альф – он бы из Реми всю душу вытряс за просто так, не вдаваясь в подробности. Такие сначала сделают, а потом подумают, и то не всегда, поэтому попадаться им – себе дороже. Реми стал прислушиваться к тишине еще тщательней, чем до этого, не желая на самом деле попасть под горячую руку кого-нибудь из стражи. Он, изучив злосчастный проход на предмет наличия в нем нежеланных особей, с облегчение выдохнул и, приободрившись, уже было сделал шаг в проход посередине, как его нос уткнулся в чью-то широкую грудь, а ушко вдруг начало гореть, будто его стрелой прошило. Деймор, свежий и отдохнувший, словно напакостившего щенка, крепко удерживал его рукой, хмуро взирая сверху вниз. - Ты что здесь делаешь? - Ай-яй-яй, больно же! – завопил Реми, жмурясь и чуть не плача, пытаясь вырваться, но делая себе только хуже. Уши всегда были самым чувствительным местом на теле люпусов, а тут одно так нещадно сжали... Деймора жалобный стон убедил и, сжалившись, вожак хватку ослабил, но совсем выпускать наглеца из рук не спешил, намереваясь как следует проучить незваного гостя. - Могу повторить вопрос. - Да я просто проведать вас решил, честно-честно! Ну, отпустите, пожалуйста, я не убегу, обещаю! – альфа только сейчас как следует рассмотрел представшего перед ним сородича и, вспомнив, где того видел, ухо сразу освободил. Реми тут же отшатнулся, обиженно дуя губы и потирая несправедливо пострадавшее место. - Проведать? С чего вдруг? - Вас же ранили, а меня не отпускали, вот я и сбежал, чтобы убедиться, что с вами все в порядке, - всхлипывая, выдавил Реми. Не думал он, что и от вожака ему тоже достанется. - Ну, в порядке. Убедился? А как вообще ты сюда пробрался? – Деймор хитро прищурился, и люпусу ничего иного не оставалось, как рассказать правду, ведь не станет же он обманывать собственного вожака. Тот, казалось, с каждым витком в увлекательной истории юнца становился все веселее, пока не засмеялся в голос, еще больше обижая этим Реми. - И чего смешного? – нахохлился он, складывая руки на груди, наблюдая, как альфа откровенно над ним веселился. - Да так. Сбежал от Хранителя, обошел мой караул, пробрался в покои… Ты хоть представляешь, что тебя за подобные выходки ждет? Реми как-то разом побледнел. Нет, он, конечно, догадывался, что такой серьезный альфа, как Деймор, не станет с ним особо нянчиться, но все равно где-то на окраине сознания теплилась мысль, что он не такой, как все эти нахалы и грубияны сородичи, которые люпуса ни во что не ставили и просто напросто над ним измывались. Теперь же этот вопрос вожака, отдающий смешинкой, почему-то не предвещал ничего хорошо. Наоборот, казалось, что Реми ожидает наказание поистине масштабное – такое, после которого он не то, что бродяжничать перестанет, а работа прислужника будет для него настоящим благом. Деймор же, наблюдая за реакцией юнца, только диву давался, как тот осмелился выкинуть такое, зная, что просто так ему это с рук не сойдет. Пусть даже Деймор лично вытащил его из опустевшей площади, на которой в любой момент могли вновь появиться дикие. Еще больше вожака удивлял тот факт, что это чудо сумело как-то прошмыгнуть мимо стражников – никому такого не удавалось. Вариантов было всего два: либо этот сорванец ловкий, либо охранников пора менять. Деймору почему-то нравился вариант первый и, не долго взвешивая все «за» и «против», он решился: - Ладно. Будем считать, что на этот раз ты избежал наказания, - Реми буквально на глазах «расцвел». - Но взамен тебе придется кое-что сделать, - и так же быстро поник. - Понятно, - люпус обернулся и обреченно зашагал к выходу, думая, что Деймор сейчас прикажет ему больше на глаза не попадаться. - Останешься здесь. Будешь делать все, что я скажу. Идет? – юнец, не ожидавший такого, даже сказать ничего не смог. Только затряс головой в знак согласия, не веря своей удаче. Кто еще мог похвастаться таким? – Вот и славно. И, кстати, имя-то у тебя есть? - Реми, - робко ответил тот. - Ну, что ж, Реми, пойдем. Я ужасно голоден. И они вместе скрылись из холла.