Непрожитая жизнь

Было начало лета. Погода стояла великолепная, изредка по ночам проходил дождь, но наутро небо было вновь безоблачным. Наша дружба с Наташей отмечала трех или четырехмесячный "юбилей", а я не переставала удивляться, как можно быть такой... замечательной. Я не встречала человека добрее, интереснее и мягче. Когда она говорила, я слушала, открыв рот, потому что настолько это было захватывающе, скрашено неподдельными эмоциями, что было ощущение, что я читаю книгу или смотрю фильм. Ее открытость - это вообще отдельный разговор. Искренность в каждом слове, действии, мысли. Она доверяла мне свои тайны, сомнения, мечты. А я была благодарна за ее откровенность и честность. Я не встречала больше людей, настолько тактильно расположенных, если можно так сказать. Она любила милости, нежности, прикосновения. Ни грамма пошлости или каких-то двусмысленных намеков. Для нее было абсолютно естественно и нормально взять меня за руку в темном зале кинотеатра или на прогулке в парке при свете дня. Она любила класть голову мне на плечо, когда мы устраивали "марафон ретро-кино" у нее дома. И каждый раз, каждый чертовый раз при любом прикосновении, я плавилась, как раскаленный металл, и вздрагивала, стараясь контролировать свои мысли и действия. Иногда я ловила на себе ее пристальные взгляды, которые заставляли сердце падать в ноги. А на мои вопросительно изогнутые брови она лишь качала головой, улыбаясь, или отвечая, что просто задумалась. Я многое узнала о ней за это время. Очень многое. Например, что ее родители живут в соседнем районе, отец бизнесмен, который пару лет назад пережил кризис и большие проблемы. Ее мама врач, работает лет двадцать в одной и той же городской больнице. Они с ней очень похожи. Ее матери предлагали не раз устроиться в частные клиники, заманивали деньгами, льготами. Но она отказывалась, потому что считала, что в частных больницах лечат из-за денег, и врачи там теряют главное - желание помогать людям. А этот Петя оказался сыном то ли депутата, то ли просто какой-то "шишки" в городской администрации. Именно его отец и помог ее папе, когда были проблемы с бизнесом. Сам Петя работал в строительной фирме и часто уезжал в командировки на объекты. А я влюбилась. Я влюбилась в нее без памяти. В ее волосы цвета темного шоколада. В ее зеленые глаза с карими вкраплениями. В ее белоснежную улыбку, будто из рекламы зубной пасты или стоматологической клиники. И, конечно, в ямочки. Когда ее губы растягивались в улыбке, они тут же появлялись на щеках. Не такие, как у толстеньких маленьких детей, а совершенно особенные. Ее руки были самыми теплыми, а смех самым приятным. Взгляд самым ласковым, слова самыми добрыми, а сама она - самой необходимой. Не проходило практически и дня, чтобы мы либо не созвонились, либо не встретились. А когда такое изредка случалось, я скучала по ней. Я действительно тосковала как брошенная собака. Я ждала ее. Я ждала ее как верный пес, чтобы вновь приветливо "махать хвостом" и таять от ее объятий и таких простых слов "я соскучилась". Радмила только качала головой, глядя, как расплывается мое лицо при виде сообщения от нее или звонка. Я окончательно теряла почву под ногами и я это понимала. Какой-то переломный момент случился в день ее рождения. Она должна была отметить его с родителями и Петром, а на следующий день, в выходной, пригласила меня отпраздновать это событие вдвоем. Я давно придумала, что ей подарить, но на это нужны были деньги. Поэтому я уже два месяца подрабатывала в фирме отца Радмилы, взяв с него обещание, что если что-то будет не так, то он мне об этом сразу скажет. Скопив достаточную сумму с зарплаты, стипендии и тех денег, что мне давали на карманные расходы, я заказала ей подарок на интернет-аукционе. Радмила говорила, что я сошла с ума, что это слишком, но меня это не волновало. Я лишь хотела видеть эмоции на лице и в глазах Наташи в момент, когда она откроет подарок. Я приехала к ней около пяти часов. Мы решили не придумывать ничего сложного, поэтому маленький стол в гостиной украшали пара салатов, горячее из мяса и две бутылки вина. Красное и белое. Красное, потому что его пила я, и белое, потому что его пила Наташа. Я разулась и прошла в уже знакомую и полюбившуюся мне гостиную, бросив взгляд на старый проигрыватель для пластинок. Раритетный, большой и ухоженный. Мы не раз проводили совместные вечера, наслаждаясь терпким вкусом вина и пластинкой с каким-нибудь исполнителем джаза, блюза или соула. Наташа искренне считала, что все лучшие композиции необходимо слушать именно на виниле. Говорила, что это придает какую-то дополнительную ценность звучанию. Мой подарок был большим, квадратным и плоским, завернутым в красивую оберточную бумагу и оформленный лентой. В центре была приклеена карточка с пожеланиями вместо открытки, а почти в углу располагался яркий бант. Я нервничала. Наверное, так всегда бывает, когда в подарок действительно вкладываешь душу и хочешь им сказать то, что не можешь выразить словами. Когда Наташа села рядом, особенно красивая и нарядная, я буквально потеряла дар речи. Аромат ее духов щекотал нос, а мои глаза обводили ее лицо. Собравшись с силами, я предложила налить вина. Получив согласный кивок, я открыла бутылку белого и наполнила ее бокал. Следом себе. Я поздравила ее официально, пожелала всего самого наилучшего и исполнения всех ее желаний. Она поблагодарила, улыбаясь, и после того, как мы пригубили вина, заставила меня подать тарелку, чтобы она положила мне салатов и горячего. Кусок в горло не лез, мысли были только о том, понравится ли ей подарок. Поэтому уже через десять минут, пытаясь проглотить все то, что я запихала в рот, я решила сделать то, зачем и пришла. - У меня для тебя подарок, - пробормотала я, сильно волнуясь и краснея. - О, это наверное та большая штука, которую ты принесла с собой. - Та большая штука - это то, как я рада тебя видеть, а мой сюрприз, вот это, - да, я всегда странно шутила, когда нервничала. А с Наташей наши шутки часто граничили с флиртом. Явным или косвенным. Улыбнувшись, я протянула ей подарок. - У тебя отвратительное чувство юмора, ты знаешь? - засмеялась девушка. - Да, я слышала об этом. Думаю, именно поэтому ты со мной и общаешься - твое чувство юмора в такие моменты выглядит куда лучше. - Да, именно поэтому, - ответила Наташа, а ее пальцы уже разрывали обертку. - О, Боже, - прошептала девушка, разглядывая подарок, - это то, что я думаю? - Да, - улыбнулась я, выдыхая. Было видно, что подарок ей понравился, - это пластинка "I put a spell on you" с автографом самой Нины Симон. - Боже, ты сумасшедшая, - тихо проговорила Наташа, не отрывая взгляда от винила, - это лучший подарок, который я когда-либо получала. Спасибо тебе, - с этими словами она придвинулась ближе и буквально стиснула меня в объятиях. - С днем рождения, - тихо сказала я ей в ухо, наслаждаясь запахом ее волос, которые щекотали мне нос. - Ты не против, если мы ее послушаем прямо сейчас? - спросила она через пару минут, чуть отстранившись. - Нисколько. Давай, - кивнула я. Пока Наташа бережно доставала пластинку и устанавливала ее в проигрыватель, я осушила бокал вина до дна. Мне всегда хотелось пить после ее объятий. Низкий голос Нины Симон зазвучал по гостиной. Наташа закрыла глаза, наслаждаясь мелодией и тембром голоса певицы. - Знаешь, она почти всю жизнь провела в борьбе, - неожиданно произнесла Наташа, открыв глаза, - за права афроамериканцев, за признание, за свое место. Она невероятная. - Да, - кивнула я, наблюдая за девушкой, лицо которой вдруг стало грустным. - Петя все чаще говорит о свадьбе, - вдруг сказала Наташа и посмотрела на свои руки. - Это плохо? - осторожно спросила я. - Нет, это скорее... обычно. Мне двадцать пять и мы почти три года вместе. Так, наверное, и должно быть. - Но? Ты не хочешь? - я нервно сглотнула комок в горле. - Я не знаю, - тяжело выдохнула Наташа и села на другой край дивана, - у меня так много мыслей в голове в последнее время... И меня это даже пугает. Я просто думаю, что когда я выйду за него, то все. Не будет возможности делать глупости, безрассудности, поступать так, как мне не свойственно, понимаешь? - Понимаю. Но замужество это ведь не кабала. По крайней мере, так говорят, - я посчитала, что легкая шутка будет сейчас кстати. - Я знаю, знаю. Просто это уже будет все не то. - Тогда... - я оглядела комнату, - самое время сделать какую-нибудь глупость. Чего ты хочешь? - В каком смысле? - улыбаясь, она смотрела на меня во все глаза, а в них загорался маленький озорной огонек. - В прямом. Какую глупость ты хочешь совершить до замужества? - Я... Я не знаю, - растерянно протянула Наташа, - я об этом никогда не задумывалась. - Понятно, зануда. Ладно, тогда собирайся, - решительно сказала я. - Куда? - Мы идем веселиться! Спустя час мы были в парке аттракционов. Пряча в моем рюкзаке вино, мы купили билеты на какую-то карусель, потом на колесо обозрения, где распивали это вино пять кругов подряд. Вышли из качающейся кабинки мы, чуть пошатываясь. Жаркая погода и алкоголь - плохие союзники. Дальше были гонки на машинках. Еще какие-то аттракционы. Визит к девушке, которая разрисовывала лица. Когда мы почти в десять вышли из парка, я была "оформлена" как пингвин, с черно-белой краской на лице и желтоватым "клювом", а Наташа была "зеленой лягушкой". Что очень подходило к цвету ее глаз. Потом мы решили умыться в фонтане и сами не поняли, как были уже по колено в воде и плескались как дети. Мокрые, с размазанной краской на лице, мы шли и смеялись на всю улицу, как ненормальные. Неожиданно Наташа повернулась ко мне и тихо сказала: - Я придумала, что еще хочу сделать. - Сегодня - все, что хочешь, - ответила я, любуясь блеском ее не очень трезвых глаз. - У нас на работе есть две мыши, их доставили из какой-то лаборатории, которую закрыли. Так как они научные, их нельзя отдавать людям, поэтому эти бедные зверушки сидят в маленьких клетках и мучаются от тесноты. - И что ты хочешь с ними сделать? Отпустить? - Что ты! Их нельзя отпускать. Они привыкли к людям. Я хочу их украсть. Пусть живут у меня. - Эм... А просто ты их забрать не можешь? Ты же ветеринар. - Нельзя. Ты пойдешь со мной воровать мышей или нет? - Да иду я, иду. Куда идти? - Сейчас поймаем такси и ко мне на работу. Ключи у меня есть, скажу сторожу, что что-нибудь забыла. - Да. В десять вечера в субботу. В таком виде. - Ты сама говорила, что сегодня вечер глупостей. Теперь ты против? - проворчала Наташа, набирая номер такси. - Ладно, едем, - согласилась я, вспомнив, что это и правда была моя идея. В одиннадцать мы уже сидели в гостиной. Я, она и две белые мышки. Не знаю, что она сказала сторожу, но грызуны были у нее. Наташа решила на следующий же день посетить зоомагазин и купить огромную клетку, чтобы эти двое жили в новом просторном доме. - Спасибо тебе за сегодняшний день, - сказала Наташа, положив голову мне на плечо, - это был лучший день рождения. - Пожалуйста. Все глупости были совершены? - спросила я, вытирая с ее шеи остатки зеленой краски. Она дала мне домашние штаны и сухую майку, потому что несмотря на теплый вечер, хождение в мокрой одежде заставило меня продрогнуть до костей. - Наверное, да. Это было очень весело. - Теперь можешь смело выходить замуж, внукам будет, что рассказать, - грустно усмехнулась я. Я понимала, что так и должно быть, но все равно не могла справиться с этой болью. - Спасибо за то, что ты появилась в моей жизни. Ты самая лучшая и замечательная подруга, о которой только можно мечтать. Ты понимаешь меня с полуслова и знаешь меня как никто другой. - Ну, для этого же и нужны друзья, верно? - улыбнулась я, приобнимая ее за плечо. Несколько минут мы сидели в обнимку, наслаждаясь теплом сухой одежды и песнями из подаренной мной пластинки. Начала играть "Feeling good", когда Наташа тихо проговорила: - Я могу тебя еще кое о чем попросить? - Конечно, валяй, - я еле проглотила слова, что она вообще может просить меня о чем угодно, я все сделаю. - Мы сегодня столько говорили о глупостях... О том, чего никогда не делали, а я... В общем, я подумала... - О чем? - Я... Я никогда не целовалась с девушкой. - Правда? Ни разу? Ты была в баскетбольной команде, я думала вы, девочки, умеете развлекаться, - усмехнулась я, пытаясь снять напряжение, которое нависало. - Ну, на самом деле да, в старших классах девчонки многое творили, друг с другом в том числе. Но не я. - И ты переживаешь, что многое упустила? - Я хочу узнать, как это. - Ну, думаю, тогда тебе стоит зайти в парочку женских баров. Минут через десять у тебя уже будет огромный выбор кандидаток, - ответила я, улыбнувшись. - Фу, нет, я не хочу целоваться с какими-то женщинами из бара, - смешно поморщилась девушка. - Некоторые из них не так плохи. - Нет. Ладно, скажу иначе. Я хочу поцеловать тебя, - еле слышно проговорила Наташа. Мое сердце билось с такой силой, что я переживала, как бы не треснула грудная клетка. Что? Она хочет поцеловать меня? Меня? Эксперимент с подружкой? Просто интересно, что это? Чертовы женщины. Хотя что я злюсь? Она же не знает, что я к ней испытываю. Я научилась тщательно это скрывать за эти несколько месяцев. Она знает, что я ни с кем не встречаюсь и я лесбиянка. Идеальный кандидат. - Думаю, это плохая идея, - еле проговорила я. Хотелось ли мне поцеловать ее? Черт, да! Я уже несколько месяцев мечтала только об этом. Хотела бы я быть частью ее "предсвадебных глупостей"? Нет. Я хотела, чтобы это было вызвано просто ее желанием это сделать. А не потому что она ни разу не целовала девушку. Для нее это просто что-то новое, а для меня - все намного серьезнее. И она явно могла бы догадаться о моих чувствах, если бы я согласилась ее поцеловать. Потому что скрывать это было и так все сложнее. А ставить ее, да и себя, в неловкое положение - мне хотелось в последнюю очередь. - Это потому что... - Потому что я не хочу неловкостей, - прервала я ее, прежде чем она озвучила свои предположения, - не думаю, что я лучший для этого вариант. То, что мне нравятся девушки, не делает меня особенной, и тем более не говорит о том, что я могу целоваться с кем-то ради экспериментов или чего-то в этом роде, - с каждым моим словом я чувствовала, как ее тело напрягается все сильнее. С каждым моим словом я чувствовала, как все больше злюсь. Черт, я готова была все отдать этой девушке, а она хочет просто использовать меня, чтобы было о чем рассказать внукам, сидя у камина. Это нечестно. Я поняла, что мне надо уйти, пока я не наговорила ей лишнего. Того, что может навсегда разрушить нашу дружбу. - Ира, ты не поняла, я не... - Не надо, - вновь оборвала я ее, - знаешь, уже поздно. Мне пора. Спасибо за одежду, за вечер, вообще за все. Но мне правда пора, - я поспешила встать с дивана. Хотелось сбежать. Подальше. Из ее дома, от нее. Черт, я так долго давила эти чувства в себе, что они начинали отравлять меня. Мне просто хотелось уйти. - Куда ты убегаешь? Позволь мне объяснить... - она выглядела напуганной и какой-то... маленькой. И меня разрывало от желания прижать ее к себе, успокоить и нестись подальше со всех ног. От желания поцеловать ее губы, почувствовать, какие они и какого-то дикого страха осознания, что это меня сломает окончательно. Поэтому я просто вышла из комнаты, не оборачиваясь. Быстро переодевшись, я сунула ноги в кроссовки и, не прощаясь, вышла из квартиры, быстро сбегая по ступеням, перепрыгивая через две, а то и три за раз. Я слышала, как она открыла дверь, как окликнула меня, явно удивленная моим уходом "по-английски", но когда захлопнулась дверь подъезда, в ушах у меня шумело, а слезы текли сами по себе. И она ни в чем не виновата. Это я. Это только я. Позволила себе так глупо влюбиться без памяти. Без какого-то здравого смысла. Без надежды на что-либо.