Что осталось за кадром - «Пираты Чёрной Лагуны»

Дакота и Элли Фаннинг, исполнительницы роли «румынских близнецов»: «Свечение — просто монтаж, по-крайней мере после проб с линзами, решили сделать так. Потому у моего героя, Гензеля, да и у героини моей сестры, Гретель, должны были быть одинаковые глаза — светло-серая радужка. Это уже линзы — для изменения цвета. Но долго носить линзы, к сожалению, мы не могли, максимум час. И эта сцена, где у нас должны были светиться глаза — тоже не получалась. Хотя мы и пробовали, с помощью гримёров, подобрать линзы, которые бы давали блик на камеру. Но пробы показали, что результат не значителен. Поэтому играли со своими «обычными» линзами, а свечение было наложено в кадр при монтаже». «Что это вы делаете? - Как что? Кровь высохла и липнет, а наша одежда испортилась. Поэтому нам надо переодеться. - Боже, вы его разделали как лобстера, а мы теперь даже чистильщиков вызвать не можем!...» «Жутковато! Пусть это была бутафория, но всё-равно, нам обеим стоило сил, чтобы сыграть таких хладнокровных убийц, которые могут сидеть возле трупа и хихикать. Но есть и плюс — благодаря такой «шоковой терапии», теперь не боимся вида крови». Патрисия Хлайберг, гримёр: «Благо, что эпизод погони снимали ночью. Иначе бы весь грим и маски с девочек поползли бы. Если Элли была в образе Гретель и ей не требовалось особых усилий, чтобы играть девочку, то вот Дакоте пришлось попотеть. И в прямом и в переносном смысле — ведь ей не только делали парик «под мальчика», но и маски накладывали на лицо, чтобы оно более походило на мальчишеское, нежели на девичье. Плюс грим, одежда — снимай мы это всё днём, девочки бы попадали замертво от жары. А так — я только чуть поправляла грим, пока они бегали по улицам с оружием наперевес». «Это Ходоровский! Я нашёл их на улице Поинт!...» Дмитрий Климентьев, оператор: «Режиссёр Сунао хоть и не диктатор, но то, как он заставлял Дакоту расплакаться... Не знаю, как и что он сказал, но плакала она по - настоящему, ну в том эпизоде, где Олеся сидит на бортике бассейна, в смысле, Балалайка, а Гензель лежит на брусчатке с отстреленной рукой. Это эпизод сняли с одного дуля, без склеек». «Конец пути, мальчик. С такой раной ты долго не протянешь. Максимум - минут десять...» «Мне даже было как-то не по себе, когда я должен был приблизить фокус и показать лицо Дакоты, то есть Гензеля. Настолько искренна она была». Олеся Судзиловская, исполнительница роли Балалайки: «Тяжело было сидеть, ноги затекали. Поэтому периодически приходилось вставать и разминать затёкшие конечности. Да ещё и солнышко, под утро... Снимали то «охоту» всю ночь, а вот сцену расправы над одним из близнецов думали снять на самом рассвете, пока ещё не так жарко. Но как же, человек предполагает! Поэтому, я порядком попотела, сидя на бортике фонтана, да и Дакоте пришлось немного «попечься» на брусчатке, которая даже после прохладной ночи быстро нагревалась. У неё грим и парик, у меня тоже, плюс ещё маски на лице, в виде ожогов. Поэтому мы подбадривали друг друга, чтоб совсем не скиснуть от накатывающей духоты. И сняли эту сцену быстро — видимо настолько внутренне мобилизовались, что сыграли как на духу. Поэтому в конце коллеги нам аплодировали, когда режиссёр Сунао крикнул «стоп!», а Дима сказал «снято». «Стоило попытать тебя, прежде чем убивать. Но я не такая больная на голову, как ты. Поэтому я просто буду сидеть и смотреть, как ты умираешь. Я посвящаю твои последние минуты Сахарову и Меньшову...» Дакота Фаннинг, исполнительница роли Гензеля: «А вот не скажу! Всё вам знать надо. Это мой секрет, как и почему я так расплакалась. И вообще, про такие вещи спрашивать не прилично». Элли Фаннинг, исполнительница роли Гретель: «Сцену на пляже, где мы идём по песку, в финале, снимали заранее, ещё до основного эпизода. Просто пройтись, подняв глаза к небу. Чтобы это смотрелось, как простая прогулка двух детей. Но эта сцена аллегорична. И то, что скрыто в ней — до этого пусть каждый додумается сам». Гарри Родс Пимплтон, помощник оператора, исполнитель роли Келади Роя: «Короткий эпизод всего лишь, меня загримировали и дали в руки револьвер. А режиссёр Сунао буквально по буквам объяснил, что он хочет увидеть. Потом мистер Хироэ ещё добавил свои замечания, а Дима всё это время снимал. В итоге, общими усилиями, я сыграл эту сцену на пристани, сказав те куцые строчки роли, что для моего героя были выделены в оригинальной истории. А с револьвером получилось туго — нужно было резко выхватить его и выстрелить, а у меня получалось этак с ленцой, чуть с оттягом, словно я вытягиваю револьвер со шнура из кобуры. Но потом сам Дима вышел, показал, как он хочет это видеть в кадре, взял мою руку своей рукой, взмахнул резко и сказал, чтобы я запомнил это движение. А сам снова вернулся за камеру». «Ты же вроде завязал? - Теперь завязал. Я устал от этого и хочу на покой...» Дмитрий Климентьев, оператор: «Я старался разозлить Гарри, всячески его подначивая, чтобы он был злее, поэтому в финальном дубле, он так резко и вытянул револьвер на камеру». Гарри Родс Пимплтон, исполнитель роли Келади Роя: «Да, этот стервец мне то язык показывал, то кричал, что я держу револьвер как ворона гантелю. Но никто ни на кого не обиделся, всё-таки творческий кураж в разной форме бывает, вы ещё не видели, как режиссёр Сунао наших статистов гонял, когда снималась сцена перестрелки в городе. Вот там да — хоть вешайся. А мы так, баловались, ахахахаха!» Элли Фаннинг, исполнительница роли Гретель: «Не очень удобный момент был на катере, когда моя героиня должна была приподнять юбку перед героем Тамаки, Роком. Я не смогла побороть смущение и поэтому меня выручала наша коллега, Линда Чепман. Она женщина миниатюрная, поэтому в кадре с задранным подолом была она, а уже в последующей сцене была я». «Я никогда не видал таких добрых людей как ты. Поэтому, вот твоя награда...» Линда Чепман, постановщик трюков, дублёр Элли Фаннинг: «Всякое бывает. Поэтому сочли это обстоятельство допустимым, всё-таки Элли ещё достаточно юная. Так что эпизод с «ногами» сыграла я. В кадре не заметно, а потом просто смонтировали эти куски и всё». «Красивое... небо» Элли Фаннинг, исполнительница роли Гретель: «Уже всё прошло, даже следа нет. Хотя в голове звенело, когда сработал пакет с бутафорской кровью. Хлопнул пневмоклапан, шмякнув мне по макушке разорванной оболочкой и вся эта субстанция потекла на лицо, имитируя кровь. А чтобы дёрнуться, якобы от выстрела, мне пришлось следить за сигналом режиссёра, который командовал этим действом. Вот сперва дают команду Гарри, он стреляет — потом машут мне, я пригибаюсь, потом разгибаюсь, говорю про небо, а уже после всего этого падаю на спину. Снимали три раза этот дубль, у меня порядком болела спина от такой гимнастики, а Гарри о чём-то переругивался с оператором. Но в конце концов, справедливость восторжествовала. Правда, у Гарри к тому моменту болела рука, от этих ковбойских упражнений с револьвером, а моя спина почти не сгибалась, от этих кульбитов. Плюс болела голова от пневмопакета с «кровью». «Бенни, принеси покрывало что ли, надо накрыть её чем-то — Ничего не надо. Ей сейчас уже всё равно. - Как она сказала - «красивое небо...»