Женюсь на Богине.

Нахлынувшие чувства острыми клыками терзали и без того потрепанную душу хрупкой девушки. — Боги, ну почему он? — Нанами ладонью коснулась лба и опёрлась об край столешницы. — Из множества парней на земле почему он?! — твердила она самой себе. — Все поколения женщин нашей семьи страдали, выбирая себе непутевых мужчин. И я клялась, что никогда не взгляну на какого-то подонка. А в итоге что? Как последняя дура, впустила в своё сердце сущего монстра. Отдала его на блюдечке худшему из худших! Как со мной могло такое случиться?! Почему?! — и кого она только спрашивала? Всё таки оно пришло за ней. Безумие. — Сколько можно мучить меня, Акира? Больше не могу, — очередной поток слёз, просочившись сквозь пальцы, закапал на пыльный пол. — Что бы я ни делала, тебе всё мало. Ты всё берёшь и берёшь, ничего не отдавая взамен, кроме проклятой боли. А я и не прошу ни о чём. Мне ничего от тебя не нужно. Слышишь? Ничего. Только хоть раз… Прошу, хоть раз поверь мне. Я ведь не лгу. Кирихито… Я не лгу. Нанами потерялась в своей боли. Зашла в лабиринт, сотканный из собственных мучений, и выход не могла найти. Она не думала ни о чём, кроме дыры в израненном сердце. Всё вокруг померкло. Будто кто-то выключил свет, оставив в кромешном мраке. Порванные на клочки нервы нельзя было сшить заново. А слёзы по щекам проворно бежали без передышки. Пришлось прятать свою слабость в ладонях, пока жалость к самой себе наполняла раскрошенный разум. Как было бы здорово вырвать Акиру из себя. Только рвать пришлось бы вместе с сердцем. Ведь оно глупое бьется, лишь пока он дышит. Пока мучает и терзает, но смотрит с живым блеском в багровых глазах. — Брат Шинджиро,это сейчас тоже часть плана? — спросил Джиро, запинаясь. Разумеется тэнгу предполагал, что Нанами неравнодушна к демону. Но предполагать и услышать открытое признание из её уст - совсем разные вещи. Мидзуки,ощутив как подкосились коленки, прижался к стене и сполз на каменный пол. Оказалось, Микаге и Оокунинуши были правы. В голове змея не укладывалось подобное заявление. Урод вроде Акиры не достоин ни то что любви, а обыкновенной жалости. А лучшая девушка в мире предпочла всем его. Кураме померещились черные точки перед глазами, и он уселся в кресло позади, не переставая сверлить взглядом свою любимую. Впрочем, любимую, но далеко не свою. Как и Мидзуки, его накрыло волной бескрайнего негодования, разочарования и боли. Но хуже всех пришлось Томоэ. Стоя как вкопанный он смотрел как Нанами медленно сходит с ума. Её слова застряли в лисьем сердце острым клинком. И если вытащить его, оно просто истечёт кровью. В голове мысли барахтались в полном беспорядке. Он не верил. Вполне возможно, что Нанами таким образом хочет пробудить душу демона. И внутренне молил, чтобы так и было. Тогда он простит ей всё. Поймет. Даже подыграет. Вот только хозяйка не артистка, чтобы так правдоподобно самоуничтожаться на глазах самых близких друзей. Она рыдает в голос, закрывшись руками. Она дрожит всем телом. Тяжело кашляет. Хрипит, будто ей продырявили грудь. Томоэ чувствовал себя странно. Никак. Самое лучшее описание его состояния. Внутри было так пусто, что ни одно чувство не тревожило. Когда он только упустил момент? В чём допустил ошибку? Любовь Нанами к себе он воспринимал как должное. Был настолько в ней уверен, что даже мысли не допускал о её потере. Нанами любит его. Она ведь сама сказала. Она ведь не лгала. Она ведь должна быть только с ним и ни с кем больше. Тогда что за хреновая хрень происходит в эту минуту? Что значат её слова признания, которые больше походят на бред выжившей из ума. Может, на фоне всех тягот судьбы хрупкое сознание девочки треснуло по швам. Может, она и правда спятила. Ведь его Нанами не способна чувствовать к этому ублюдку ничего, кроме ненависти. «Она чокнутая…» — Акира разделял идею Томоэ. Дыхание демона било все рекорды по скорости. Впервые он был настолько растерян, что не знал как поступить. Ощущение странное. Свет миллиардов звёзд наполнил изнутри. Чувство эйфории зашкаливало. «Влюбилась… Чёрт, она всё-таки сказала это…» Акиру будто огрели шаровой молнией. Убийственная доза счастья, волнение, страх и растерянность, перемешались в одну ядерную смесь. А вместе с этим сознание барахталось в куче вопросов. Как быть теперь? Как Кровавый Король может ответить ей взаимностью? Что может дать, кроме вечной боли? Чем может осчастливить, если знает только, как разрушать? Нет. Чувства ему противопоказаны. Впустишь заразу в сердце, и его порвут. Люди не постоянны, и в этом можно убедиться, поглядев на растоптанного лисёныша. «Хочешь быть таким же жалким?» — шептал чёртик на плече. Да и что о нём подумают другие? Нельзя давать повод слугам считать себя слабаком. А привязанность, особенно к человеку, делает тебя уязвимым. К тому же их отношения сотканы из мучений и бесконечной вражды. Они извращенные. Искажённые. Такие чувства топят в бескрайнем океане блаженства, а затем убивают. «Я … Я не должен. Я не могу» — а кто спрашивает? Раньше надо было думать. Теперь уже слишком поздно, когда всё так далеко зашло. Когда их уродливые, лишённые права на существование отношения обнажены перед всеми. Чувство тошноты подступило внезапно. Нанами сильно закашлялась. Постаралась надышаться полной грудью, чтобы только не выплюнуть из себя всю еду, съеденную на годовщине свадьбы его родителей. А тут ещё одно неудобство: кровь носом. Нанами подставила ладошки, которые тут же окрасились в алый. Слабость в теле, мозг реагирует плохо, да и реакция нулевая. Она просто смотрела, как красная жижа наполняет ладони и просачивается сквозь пальцы на ковёр. — Дурочка, — вместо того, чтобы бежать прочь Акира опередил её друзей и стал рядом. Приобнял за плечо. — Подними голову, — приказ был исполнен, вот только плакать она так и не перестала. Достав из кармана чистый платок, Акира заботливо прижал его к маленькому носу. Подул на перепачканное косметикой лицо в надежде облегчить её страдания. Тщетно. Ничего не помогало. Осталось попробовать лишь одно. Объятье. Акира прижал её глупую головку к своему плечу. Щекой прислонился к каштановым волосам. Что там мозг пищит? А, вспомнил, кажется: «Не могу, не должен, беги, хозяин ». Пусть заткнётся. Ловушка давно успела закрыться. А он не смог из неё выбраться. От того и нет смысла бежать от неё. Где бы ни был, эти чувства догонят. Нападут с большим остервенением. Лучшее, что может сделать, это принять их. — Они смотрят, — шепнул Акира, ощущая, как она уцепилась за его локоть. Как прижалась щекой к плечу. И ни то чтобы заботили пустые взгляды, просто знал, что эта глупышка пожалеет о том, что ранит дорогих людей. — Знаю. Ещё чуть-чуть, — ответила Нанами, наслаждаясь долгожданным облегчением. Вот и лекарство. Тепло любимого демона. Его рука крепко прижимающая к себе голову. Его дыхание, бегающее прямо за ухом. — Давай быстрее, — сказал Акира, пропуская сквозь пальцы раненой руки её мягкие волосы. Всхлипы затихают. Дыхание становится ровным, и даже кровь перестаёт хлестать. Вот её жестокий спаситель. Её боль и наказание. Её радость и неземное счастье. Ну а друзья, заметив как они мило говорят на языке, понятном лишь им двоим, как они оба тают в касаниях друг друга, не нашли ничего лучше, как покинуть комнату. — Ты такая рёва, девушка с шарфом. Хлебом не корми, дай сопли попускать, — сказал Акира, путаясь носом в густой копне волос. — Замолчи, Кирихито, — тихо возмущалась Нанами, испытывая облегчение. — Это ты во всём виноват. — Что за дурацкая привычка во всём меня винить? — буркнул он недовольно. — И кстати, ты мне рубашку кровью заляпала. А она мне так нравилась. — Тебе вечно нравиться не то, что нужно. — Не удивительно, ведь то, что нужно, вечно кусается. — А ты попробуй припрятать кнут и достать пряник, тогда и кусать никто не станет. — Знаешь, я бы достал пряник, вот только боюсь, твои друзья это не одобрят. «Друзья! Точно!» Оторвавшись от плеча демона, она оглядела кабинет. Никого. — Кирихито, — Нанами встревожено посмотрела на него, зная, что он наверняка будет злиться. — Иди уже. Вытри сопли своим недоумкам, — недовольство, смешанное с пониманием. *** Джиро валялся на диване, и смотрел в потолок. Курама, сидя в кресле, прикрывал лицо ладонью. А Мидзуки нещадно вливал в своё горло найденный на столе алкоголь. Когда Нанами вошла, все устремили на неё свои взгляды. — Томоэ? — с ним хотелось объясниться в первую очередь. — После того, что ты вытворила, он вышел, — глухо сказал Курама.— Ничего нам не хочешь сказать, Момодзоно? — ворон поднялся с кресла. — Ты что серьезно? Акира? — Всё не так, — сама сказала и не поверила. — На эмоциях я немного сорвалась. — Сорвалась? — переспросил Мидзуки. — Нанами, солнышко, в отличии от всех я ничего не хочу знать. Мне будет больше, чем достаточно, если ты скажешь, что таким образом ты пыталась пробудить душу этого урода. Просто скажи, что ты преследовала именно эту цель. Клянусь, я поверю тебе! Нанами вздрогнула, когда бутылка с алкоголем врезалась в стену. Оба тэнгу глянули на гадёныша. Впервые он был не в себе. — Мидзуки, — Нанами сплела пальцы и потупила взгляд в пол. — Прости. — Не нужно мне никаких «прости», «мне жаль»! Мне не нужно этого! — Мидзуки подлетел, как на крыльях, и, схватив хозяйку за плечи, заглянул в её глаза. — Скажи, что это часть плана. Скажи, что это не правда! Хоть шепни мне на ухо, если боишься, что этот урод услышит! Чёрт, Нанами, — он упёрся головой в её плечо, и она услышала приглушенный всхлип. — Когда на моём пути встал лисёныш, я кое-как смирился с этим. Но не теперь. Слышишь? — Мидзуки утёр с уголка глаза скупую слезу. Оторвался от виновницы его жестокой боли — Если слова, что ты сказала, правда, то как только ты найдешь способ снять проклятье, я его убью. — Хватит, гадёныш, — в дверях показался Томоэ. Бледнее белого пергамента. — Это её жизнь, и она вправе распоряжаться своими чувствами как хочет. От того, что ты убьешь Акиру, она не перестанет … — он умолк, впрочем все поняли, что он хотел сказать. — Выйди на воздух. Проветрись. Мидзуки взглянул на хозяйку ещё раз, а затем последовал совету лиса. Сейчас ему не хотелось её видеть. Слишком больно. — Небесная нимфа, — Джиро подошёл к Нанами. Бережно взял её руку. — Выбери меня. Я знаю, что ты не чувствуешь ко мне ничего. Но я смогу сделать тебя счастливой. Этот гад… — тэнгу прикрыл веки. — Он ничего не даст тебе, кроме мучений. — Я и тебе их обеспечу, если не заткнешь свою пасть, — Акира недовольно перевел взгляд на руку Нанами, что покоилась в ладони ворона. Надоело сидеть в кабинете и слушать, как все спускают на неё собак. — Джиро-сама, меньше всего мне хотелось ранить вас, — Нанами перевела взор на Томоэ, который стоял у окна. — Слова сказанные мной, не стоит воспринимать близко к сердцу. На меня много чего навалилось, и я уже сама не понимаю, что несу. А вот такого поворота событий никто не ожидал. Особенно Акира. Его мина стала кислее неспелого лимона. — Хочешь сказать, Момодзоно, что ты наговорила всё это от балды? — прищурившись, спросил Курама, но уже заметно ощущая облегчение. — А что я такого сказала? — Нанами состроила невинное личико. — Я просто была огорчена тем, что Кирихито обидел меня. Вот и высказала претензии… Акира, усмехнувшись, посмотрел в сторону. Либо он спятил, что поверил в её ложь, либо она лжёт всем сейчас. — Так ты любишь его или нет? — Томоэ не привык ходить вокруг да около. Если решать вопрос то сразу. Не стоит отрубать хвост по кусочкам. Уж лучше один раз и наверняка. Нанами не думала, что кто-то осмелиться задать ей подобный вопрос, напрямую. Ответ на него она боялась озвучить вслух. Любит она его? Скорее просто помешана. До потери пульса нуждается в нём, и как близко бы Акира не был, не может надышаться им вдоволь. Это вовсе не любовь. Это последняя стадия одержимости. Но справедливо ли ранить друзей своими неправильными чувствами? Особенно его. В нежных фиалковых глазах, столько горечи, что сердечко защемило. Правда, ранила безбожно самых дорогих людей, так нужна ли она? — Нет, конечно, — Нанами услышала смешок демона за спиной. А она полностью растерянна. Не знает, как поступить, чтобы сохранить друзей и своё сердце. — Акира прав, — неожиданно для всех сказал Томоэ. — Ты лгунья, Нанами. Потому что правду читал в её глазах. Причём уже давно. Заметил неладное ещё в тот день, когда покинув его в школьном коридоре, она сломя голову понеслась за демоном во внутренний двор. Излишняя самонадеянность сыграла злую шутку. Томоэ совсем забыл, что чувства людей изменчивы. От того и думал долго. Не мог определиться с их отношениями. Вот определился, а поезд уже ушёл. Лис в глубине души чувствовал, что любовь Нанами не настоящая, поэтому колебался. Она не знала хорошего отношения к себе и, как часто у людей бывает, спутала благодарность с влюбленностью. Но этот взгляд, устремленный на Акиру, таил совсем иное. В нём намешено столько всего, что ей даже не нужно говорить о том, что она испытывает по отношению к нему. На лбу написано. — Томоэ, подожди! — в отчаянье крикнула Нанами. Помчалась вслед за хранителем и настигла его в коридоре. — Томоэ, прости меня. Я правда не хотела этого, — как же глупо оправдываться. — Ты всё спрашивала, почему он? Мне тоже интересно. Не ответишь? — Я не знаю, — Нанами прислонилась к стенке. Тяжело выдохнула. — Клянусь, я не знаю, когда всё так поменялось. Но наверно извиняться уже нет смысла. Ты ведь не простишь меня, правда? — а в ответ лишь тишина. — Можешь не отвечать. Я и сама себя не прощу. Моё сердце не спросило меня. И если это тебя утешит, Акира разобьёт его. Он всегда его разбивает. Утешит? Хорошая шутка. — Мне нужно проветрить голову, — и сердце опустошить от невзаимной любви. *** Нанами устало поплелась обратно в комнату, когда хранитель скрылся в конце длинного коридора. У широкого окна стоял лишь демон. — А где Курама и Джиро-сама? — спросила Нанами, робко. — Улетели, подтирать сопли гадёнышу, — равнодушно обронил он. Неловкость затаилась между стенами. Наверняка, Акира думал о том, что она учудила. О её словах. О её чувствах, небрежно выставленных на всеобщее обозрение. Он стоял спиной и взгляд его был устремлён куда-то вдаль. А богиня Земли не знала, с чего начать. Но начать нужно было. — Ты сердишься? — виноватый взгляд спрятан за густыми ресницами. Нанами опасалась, что он обернётся. Не готова увидеть глубокое разочарование, злость и крайнюю степень раздражения в багровых глазах. Ведь уверенна, что выбитое признание не на шутку разозлило Акиру. — А ты как думаешь? — холодно спросил он, вспоминая, как паршивый тэнгу держал её руку. Как она унеслась вслед за лисёнышем. А главное её слова: «нет, конечно». Нанами молчала, зная, что глупо просить прощение за любовь. Оправдываться бесполезно. И приговор лишь один: виновна. Акира тоже не решался нарушить тишину. Упорно изучал тёмный двор и тусклые звёзды на небе. — Кирихито, я... — Странные у тебя эмоции, девушка с шарфом, — Акира обернулся. Подошёл ближе, смущая допытливым взглядом. — Всякие странности слышал о женщинах, но понятия не имел, что они признаются... — нет. Это слово ему не выговорить, — ...тем, кого они ненавидят, от нахлынувшей обиды. — Тебе не стоит волноваться об этом, — заявила Нанами уверенно. Гордость позволяет высоко держать голову. Смотреть на предмет своих мучений, не отводя взгляда. Пусть не волнуется ни о чём. Пусть не сердиться на её неправильные чувства. В конце-концов это лишь её проблемы, которыми она не собирается никого обременять.Его особенно. — Не обращай внимания. — А что если я уже обратил? — лицо Акиры серьёзное, как никогда прежде. Взгляд прямой и глубокий. Он на минуту умолк, прежде чем спросить то, что хотел узнать больше всего. — Это правда? — и уточнять, что именно нет надобности. Сердце в груди Нанами заметалось, подобно дворникам на окнах автомобиля в дождливую погоду. Щёки горели от смущения и страха. Но он стоит перед ней, смотрит искушающим серьезным взглядом. Его прекрасное лицо сосредоточено и Акира ждёт. Не торопит. Сейчас самое время солгать. Сказать, что все сказанное бред. Ведь признаться ему значит навсегда оттолкнуть. Ему ничего этого не нужно. Свобода — всё чем Акира дорожит. Но ещё больше Нанами боялась признаться себе в том, насколько сильно бредит им. Дышит им. Живёт. Акира в каждой клеточке. Под кожей. Глубоко втёрся в сердце. Намертво впечатан в душу. И без него она уже не может. Как наркоман без своей необходимой дозы. — Да, — еле слышно Нанами отпускает свои чувства в воздух. Раскрылась перед ним. Отдала себя и всё, что бьется внутри. Пусть топчет. Пусть беспощадно рвёт сердце в который раз. Уже не жалко. Акира потёк, подобно растаявшему пломбиру. Лужей медленно пополз к её ногам. В груди не хватает воздуха. Забыл как дышать. И плевать, надышится позже. Ею. Что с ним? Куда провалился? В чём глупая богиня его топит? А ведь он не против. Пусть продолжает, потому что ему до сумасшествия успело понравиться. Неужели это ощущение, сравнимое лишь с тысячей одновременных оргазмов, называют счастьем? Оно настолько крышесшибательное, что голова напрочь отключается. Остаётся лишь плыть по течению, не зная, куда оно приведёт. По истине невероятно чувство, быть любимым той, по которой всё это время так бездумно хныкало чёрное сердце. Быть любимым той, которой до разрыва вен хочет обладать. Палец, скользнул по нежной щеке, заставив Нанами томно прикрыть веки. — Нелегко тебе придётся, девушка с шарфом, — бездумно шептал он, переполняясь желанием от того, как богиня таяла под его невинным прикосновением. — Я ведь, знаешь, не подарок. — Знаю, — и принимает это. — Тогда... — Акира склонился ближе к лицу, перепачканному тушью и слезами. Нежно потерся об висок, сполз к щеке, — ...скажи мне это. Нанами знает, о чём он просит. Знает, что он хочет услышать. И когда Акира так нежен, она полностью теряет себя в нём. Поэтому нужное слово вылетело легко из приоткрытых губ. — Люблю, — на одном дыхании. А в награду скромный, наполненный страстью поцелуй в щёку. — Ещё раз, — потому, что решил с головой захлебнуться в её чувствах. И уже совсем не страшно. На всё плевать, пока язык ползёт по её тонкой шее. — Люблю, — простонала Нанами, закинув голову назад, хватаясь руками за его плечи, чтобы не упасть. — Ещё, — в самое ухо, заставляя девичье тело покрыться мурашками. — Люблю тебя, — а дыхание настолько сбилось, что демон едва расслышал. — Кирихито, у меня голова кружится. — У меня тоже, — Акира прислонился лбом к её виску, потянулся к мокрым губам. Обжёг своим сладким дыханием перед тем, как врезаться в её рот. Жадно. Алчно. Будто бешенный терзал нежный язык. А ведь так давно хотел придумать, как добраться до него. И теперь когда все карты отброшены в сторону, ничего на земле не держит. Можно спокойно расправить тёмные крылья и лететь туда, где будет лишь она и океан убийственного удовольствия. Нанами крепче обвила его шею. Исследовала рот демона, как одержимая. Вкус коньяка и вишневых шоколадных конфет отпечатался на языке, который сплетался с его. Звук открывающейся молнии на платье немного отрезвил. — Нет, Кирихито, — упёрлась в грудь, пока Акира нагло протиснул руку под платье. — Сюда могут войти. — Тшш, — он не хочет слышать никаких протестов. Разговоры сейчас лишние. Глаза Нанами округлились, когда наглые пальцы ловко пробрались в трусики. Раскрыли нежные складочки, легли на самую чувственную точку. — Разве я разрешал тебе разговаривать? — пальцем проскользнул внутрь, заставив девичье тело вздрогнуть. Акира мёдом прилип к её губам. Лизнул мочку уха, перед тем как шепнуть. — Можешь только стонать, — поцелуи покрыли шею богини. — Чем громче, тем лучше. А Нанами уже успела забыть собственное имя. Пальцы Акиры внутри с каждым скольжением заставляли извиваться. Истекать желанием. А он дразнил. Жестокий демон. Терзал губами её грудь. Зубами прихватывал твёрдые горошинки сосков. Одной рукой крепко обвивал талию, пока другая доводила до исступления между ног. Как он и хотел, выгнувшись в спине, Нанами прокричала его имя куда-то в потолок. По его руке потекла горячая, прозрачная жидкость, пока дрожа, она оседала на пол. Он позволил ей упасть, лишь для того, чтобы взять прямо на грязном ковре. В спешке Акира расправлялся с надоедливым ремнём. Желание зашкаливало. Лилось через край. Брюки спущены, а сам падает на колени. Целует её плечи, ключицу, спускается к животу. Языком пробует на вкус её желание. И как же аромат любимой женщины дурманит. Обхватив тонкую талию, Акира рывком потянул на себя распластанную на полу девушку. Снова впился в искушающий рот с особым остервенением. Нанами ощутила, как Акира крепко обхватил её бедра. Приподнял. Посадил на себя. Член уже во всю тёрся об её влажную промежность, а демон мечтал о большем. Сладость его кожи. Сладость любимых губ. Нанами потеряла себя в нём. Желание командовало телом. Хотелось чувствовать Акиру. Настолько близко, насколько это вообще возможно. Отбросив стыд, она рукой сжала твёрдую плоть. Начала медленно водить вверх вниз, покрывая жадными поцелуями каждый миллиметр его кожи. Ощущение захлестывали. От блаженства Акира почти выл. — Стой, стой, стой, — он торопливо сжал её руку, позволяя члену набраться побольше выдержки. Чуть не кончил, как сопливый мальчишка, прямо в эту маленькую ладошку. — Больно? — обеспокоенно спросила Нанами, едва успевая переводить рванное дыхание. — Развернись, — попросил он, скользнув языком по нижней губе. Руки упёрты в пол. Сжимают пушистый ковёр. Бёдра приподнимаются под его напором. Акира привстал на коленки сзади. Рукой провёл по влажному лону. Одобрительно выдохнул довольный тем, как сильно она его хочет. Нанами было неловко стоять перед ним на четвереньках. Акира видел её такой похотливой и распущенной. Она понимала, что это безумие нельзя расценивать как взаимность. Похоть ведёт его. Но хотелось рассчитывать на минимальное уважение. Вот только все протесты улетучились, стоило ощутить, как его головка упёрлась в узенькое отверстие. Тело напряглось лишь на секунду, машинально вспомнив о боли. Акира легко вошел внутрь. Стенки девичьего тела плотно обволакивали член со всех сторон. А в ней жарче, чем в раскаленной печке. Внутри Нанами всё пылает, и ей даже не надо владеть огнём. Обхватив тонкую талию, Акира прижал её спиной к себе. Заставил немного выгнуться, чтобы входить как можно глубже. Его пальцы развернули её подбородок. Губы прилипли к губам. А дальше всё поплыло. Крики наслаждения отбивались эхом от стен. Сколько раз Нанами выстанывала имя любимого, было трудно сосчитать. Оргазм накрывал один за другим, и она на полном серьёзе думала, что от наслаждения задохнётся. Акира сошёл с ума. Растворился в её бесстыжих стонах. Вколачивался в женское тело, как безумный, стараясь доставить ей как можно больше блаженства и еле сдерживая собственное сумасшествие. Когда толчки стали более агрессивными, Нанами в очередной раз содрогнулась от оргазма. Глаза её были раскрыты, но насаживаясь на член демона, она не видела перед собой ничего, кроме ослепительно яркого света. И Акира сорвался. Пальцы сжали нежную кожу в области бедёр. Наверняка останутся красные следы. Втиснувшись на полную, прижал девушку к себе и щедро наполнил собой. Рычал в голос, спятив от удовольствия. Его просто смыло в океан вечного блаженства. Расслабив руки, Акира упал на её дрожащую спину. Капельки пота со лба стекали на не менее влажную девичью кожу. — Боги, — еле дыша, промямлил он,— Это был мой первый раз. Нанами улыбнулась. Счастливая как летнее солнышко, она считала каждый его неровный вздох. — Врунишка, — шутливо и робко. — Вовсе нет, — разве что немного. Ведь первый раз состоялся в последний августовский день. Только тогда, Акира не понял этого — Я всегда занимался лишь сексом, а сегодня впервые занимался любовью. Разница ощутима. — Чем? — оторопев Нанами, развернулась к нему. Застыла в сантиметре от румяного лица. Наверняка ей послышалось. Или почудилось от усталости. — Неважно, — быстро поправился Акира и чтоб избежать взгляда карих глаз, по-детски рухнул головой на её плечо. — Ты… — он набрал побольше воздуха в лёгкие. Прикрыл веки, носом вжавшись в нежную кожу. — Ты теперь принадлежишь мне, Нанами. Ты сама сделала выбор, я не просил, — приятный голос, ожесточился. — Если твои чувства изменятся, если однажды ты полюбишь другого… — он умолк, ощутив, как больно кольнуло от этой мысли —...я убью его. Расчленю этого ублюдка и вышлю тебе по кусочкам. А затем та же участь постигнет и тебя. Ты поняла, что я сказал? — Почему ты вдруг говоришь мне это? — а сама совсем не понимает, что он несёт. Акира ведь не способен на чувства. Он не переносит их на дух. Считает слабостью и глупостью. — Потому, что я не дам тебе топтать своё сердце. Ценой за это будет твоя жизнь, — он обиженно нахмурился. — У нас, ёкаев, с этим сложно. Если впустил в себя это поганое чувство, то оно навечно. Это настоящая зараза, которую ты занесла мне в кровь. Но я дам тебе лишь один шанс. Выйдешь в эту дверь, и всё прекратится. Останешься здесь, и назад пути уже не будет. Буду только я. Да. С ним шутки плохи. Акира не такой благородный, как Томоэ. Испытанная боль заставила его быть жёстким и беспощадным. Но Нанами поразили его слова, которые она никак не могла переварить. — Кирихито, ты меня любишь? — спросила, задержав дыхание. Акира пару секунд молчал. Ответом на этот вопрос всегда было твёрдое — нет. Всем, кто изнывал по нему. А ей он уже не может так ответить. Хотел бы, но увы… Влип по полной программе, как лисеныш в своё время. Эта маленькая девочка важнее всех сокровищ мира. Важнее всех целей, которые желал достичь. Она что-то вроде насоса, который заставляет сердце стучать. Глупо теперь отнекиваться. Слишком поздно, когда уже успел с крахом полететь в тартарары. — Наверное... — от неловкости и чуждого смущения крепче вжался лбом в её плечо — … Да. Комната сузилась, затем стала шире. Странно, что все предметы в ней такие нечеткие и размытые. Нанами ощутила как слабость сковала тело. Завалилась назад, смутно улавливая перепуганный тон, который отчаянно произносил её имя. Акира признался ей. Но ведь подобное невозможно. От нахлынувшего шока тело просто не выдержало. Провалилось в бессознательное состояние. Счастье быть любимой им, казалось призрачным, нереальным, недосягаемым. Нанами даже мысли не допускала, что Кровавый Король, вредный и надменный, может питать к ней хоть обычную симпатию, малейшую привязанность. А он… Он любит. *** — Эй? — сквозь затуманенное сознание пробивался чей-то шёпот. — Давай же, приходи в себя. Приятный, до боли знакомый голос звучит очень недовольно. Но веки задергались вовсе не от зова, а от того что к губам прилипло что-то безумно вкусное. Холодное. — Кирихито, — ну конечно это мог быть только он. — Тебя только поцелуем можно привести в чувство? — спросил демон, нависнув над её лицом.— Что это было? Тебе плохо? — Нет, — потирая голову, Нанами приподнялась и огляделась вокруг. — Просто ты сказал… — она умолкла, заметив как Акира хмурится. Лучше ему не напоминать. — Одним словом, у меня всё помутилось в глазах. — Знал бы, не говорил, — смущенно сказал он, плюхнувшись на мягкую подушку. — Где я? — В моей комнате, — Акира устало потёр переносицу. — Когда ты отключилась, через пару минут припёрся мой братик. Вот это новость. А она ведь чувствовала, что кто-то может войти. — И он видел меня такой?! — перепугано спросила Нанами. Однако платье, вполне прилично на ней сидело, наверняка не без помощи демона. Акира недовольно посмотрел на богиню из-под припущенных век.  — Ты была прикрыта покрывалом, так что никто не видел твои прелести, — в груди так и гложет, что ей есть дело до паршивого лиса. А ведь должна думать лишь о нём. О его мыслях. О его чувствах. — Он вошёл, когда я застёгивал ремень. — Это… — Нанами прикрыла рот рукой. — Ужас. Что он сказал? — Сказал? — демон улыбнулся и подогнул руки под голову. — Лисёныш такой тактичный и сообразительный, что его сдуло ветром. — Боги, — она пристыжено закрыла лицо ладонями. Вина обложила со всех сторон, как и стыд. — Бедный, Томоэ. Что он теперь обо мне подумает. — А что ещё тут можно думать? — Акира усмехнулся. — Подумает, что мы активно обсуждали реставрацию Мэйдзи. — Кирихито, это совсем не смешно! — строго прервала Нанами его веселье. — Тогда прекрати этот поток тупых вопросов. Хватит портить мне настроение своим нытьём. — потому что уже в печёнках её вечная забота о лисе. — Кирихито, — из груди вырвался тяжелый вздох. Нанами прилегла на его грудь. Теперь ей можно чувствовать его так близко. — Знаешь, меня совесть заживо сжирает, — поделилась она. — Сегодня был бы мой самый счастливый день, если бы я не причинила боль дорогим людям. Особенно, Томоэ. Перед ним я больше всего виновата. Наверняка теперь он ненавидит меня. Я ужасный человек, Кирихито. Пока всем плохо, я тут с тобой… — Заглохни, — грубо сказал Акира, прижав её глупую голову к груди. — Думаешь, пойдешь, поноешь вместе с ними на пару, и всем станет легче? Сопли они себе в состоянии утереть, а изменить ты ничего не можешь. Каждый распоряжается своей жизнью как он хочет, а не как хотят другие. Да и Томоэ перебьётся. Никто не виноват в том, что он упустил свой шанс. К тому же на земле полно девушек. Кто-то его да утешит. Не переживай. — Нет, — Нанами задумалась. — Томоэ не такой. Он однолюб. Это тебе, Кирихито, ничего не стоит заменить одну девушку, другой, — и от этого осознания захотелось разрыдаться. — Хотя это к лучшему, — сказала богиня, горько улыбнувшись. — После 2 апреля ты сразу найдёшь ту, что займёт моё место. — Ой, демоны преисподней, я сейчас расплачусь, — тон был полон ехидства. Акира крепче прижал богиню к себе. — Мы найдём способ избавиться от проклятья раньше второго апреля, так что прибереги свои сопелки на другой случай. — При чём здесь проклятье, Кирихито, — Нанами задрала голову, чтоб посмотреть на него. — Я ведь подписала божественный контракт, и моя жизнь… — И дураку понятно, что это был клочок простой бумаги, — Акира зевнул и прикрыл глаза, игнорируя её пораженный взгляд. — У меня оставался один образец, в который не вложили ни капли божественной энергии. — Что? — Нанами привстала на локте. — Но… Я пошла на такой шаг, чтобы доказать свою искренность, а всё это было враньём? Почему ты обманул меня?! — Из любопытства, — невозмутимо ответил Акира, пока богиня захлебывалась возмущением. — Хотел проверить способна ли ты заключить такую сделку. Я ведь был уверен, что ты ничего не подпишешь. — Проверил, Кирихито? — а голос больше походил на рычание. — Да, — разговоры стали утомлять, а на часах пробило три ночи. — Я устал и хочу спать. — Акира улегся поудобнее. Повернулся на другой бок и накрылся одеялом, не сняв одежды. — И кстати, девушка с шарфом, не вздумай лезть ко мне когда я сплю. Мне часто снятся не самые приятные вещи, и я не в состоянии отличить сон от реальности. Я могу причинить тебе вред. Нанами грела его своеобразная забота. Она улеглась на подушку. Придвинувшись ближе, прижалась к его спине, закинув руку ему на грудь. — Всё хорошо. Когда я сплю рядом, тебе не снятся кошмары. — В таком случае, заменить тебя будет тяжеловато, — отшутился он. — Для Кровавого Короля ведь нет ничего невозможного, — упёршись лбом в его спину, Нанами пыталась скрыть подступившую грусть. — Теперь, кое-что все таки появилось… *** Небо тёмное будто отражало состояние его души. В ней погас свет. В очередной раз. Где Микаге? Пусть сотрёт треклятую память. Так жить будет легче. — Я подозревал, — Джиро присел рядом на каменный выступ и устремил угасший взгляд в небо. — Думаешь, ты самый умный, ворон? — печально отозвался Томоэ. — Быть слепым и делать вид, что слеп, ни одно и то же. — Тебе виднее, — вождь понял, что всё это время хранитель закрывал глаза на очевидные вещи. Видел всё, но не воспринимал реальность. — У меня не было никаких шансов, поэтому наверно мне легче. А вот тебе… — Не сыпь соль, — меньше всего в этот момент хотелось чьей-то жалости. Он не слабак. Силы унять боль найдутся. Должны найтись. — Если вы такие всезнающие, могли бы и мне глаза открыть, — Мидзуки прислонился на мраморную колонну, точнее это прислонилась лишь тень, что от него осталась. — Почему вы, сволочи, ничего не сделали? Стояли и смотрели, как Нанами-тян совращает этот гад. Она такая наивная. А этот урод… Ему бы два рога присобачить, чтобы честные девушки знали, кто он такой. Исчадье ада, — поток желчи не утихал. — Ничего. Если все молча смотрят, как мою хозяйку губят, то я сам вырву её из лап проклятого демона. — Да как ты смеешь, мерзкий змей! — Джиро поднялся с бетонного выступа и грозно выправил единственное крыло — Когда я пытался спасти небесную нимфу, ты мирно посасывал саке в храме! — От твоих никчемных попыток только хуже стало! — ярость Мидзуки на весь мир искала выхода. — Может, если бы ты не лез и рассказал всё мне, было бы больше толку! — Уймись, змей, — Курама вышел из замка навстречу товарищам. — Мы все расстроены. Ни ты один тут несчастный, так что нечего на всех бочку катить. Сам бы разул глаза и поглядел, что с хозяйкой творится. А то легче всего прикинуться шлангом и найти козлов отпущения. Рассчитываешь на славный мордобой, чтоб было не так паршиво? Грёбанный ворон, прочёл все чувства Мидзуки, как на ладони. А тому и сказать в ответ было нечего. Потёр лоб и безнадежно уселся возле Томоэ, который был тише травы. — Томоэ, — Курама запахнул куртку чтобы февральский холод не пробирал тело. — Можно сколько угодно биться головой об стену, но от этого мало, что изменится, — констатировал факт. — Давай лучше сосредоточимся на чём-то другом. Ты доложил Микаге и Оокунинуши на счёт того, что произошло в отеле? Какие меры они прим… — Шинджиро!!! — крикнул, Джиро толкнув брата в сторону. Колонна, на которую упирался Курама, внезапно покрылась трещинами, пошатнулась, а затем с грохотом осыпалась за землю. *** Сон был сладким. В объятьях Нанами, всегда спалось спокойно. Но демонический слух уловил неприятное дребезжание. Багровые глаза распахнулись. За окном ночь, и… Ёкай, который присобачивает к стеклу странную штуковину. Он не заметил пробуждения демона, и, закончив дело, поспешно слетел куда-то вниз. А чутьё подсказало Акире, что самое время убираться к чертям собачим. Нанами едва приоткрыла слипшиеся веки, когда ощутила легкость и невесомость. Через секунду в ушах зазвенело так громко, что показалось перепонки лопнули. Очнулась она на каменном полу. В глотке ощущался привкус камня и штукатурки. Волосы и платье были сплошь перепачканы белой пылью. Нанами приподнялась, упёршись ручками в пол. Это вовсе не комната Акиры, а коридор сплошь усеян руинами. — Пойдём, — не дав девушке придти в себя после шикарного пробуждения, Акира схватил её за руку и, как куклу, потащил за собой. На ватных ногах, абсолютно не понимая, что происходит, Нанами шагала за ним. — Господин! — Кикуити бежал с конца коридора, весь перепачканный чьей-то кровью — Ятори–кун, он здесь! Тот был вне поля зрения. Но лязг ножей отчётливо доносился из-за стены. Лишь через секунду меховой шарик показался из-за угла. — Какого демона происходит в моём доме? Где Сеичи? — спрашивал Акира, переводя тяжелое дыхание. — Он сражается во дворе. Замок атаковала армия бога созерцания, — торопливо объяснял шикигам. — Северное крыло полностью разрушено. — А магический барьер? Как им удалось его сломать? — раздраженно спросил Акира, удержав пошатнувшуюся девушку за талию. — Кирихито-доно, мы уже давно обходимся без барьера. Никому и в голову не могло придти, что кто-то осмелится… Акира сжал горло Кикуити. Припёр к стене перекошенного слугу. — Вы что, вашу мать, издеваетесь надо мной? Какой-то ублюдок кормит меня тротилом посреди ночи, в собственной комнате, а вам и в голову не могло прийти? Так может мне эту голову оторвать, раз она такая бесполезная? — Простите, господин, — кряхтел шикигами, считая тёмные точки в глазах, которых становилось всё больше. — Кирихито, — Нанами наконец-то стала приходить в себя. — Отпусти, Кикуити-куна. — Не лезь, — грубо огрызнулся. Не хватало, чтоб девчонка ему указывала. — Он не виноват, — богиня схватилась за его запястье. — Акира, пожалуйста, отпусти его. Не знал почему, но удовлетворил её отчаянную просьбу. Пожалел, наверно. Ей и так не легко пришлось. Столкнулась с подобным, причём чуть не погибла вместе с ним. Акира прекрасно понимал, что это на его жизнь объявили охоту. — А кто виноват? — спросил он — Может ты? Привела в мой замок солдат бога созерцания? — Прекрати нести бред! — Нанами поражало его вечное недоверие. Оно было напрочь лишено всяких граней. — Если это армия Оокунинуши-сама, то должно быть он не знал, что мы здесь. Может в качестве подстраховки, что ты не наделаешь гадостей, он решил разрушить твой замок? — Меня всегда удивляло, как с таким серьезным лицом, можно нести подобную чушь? — Кирихито, уверяю, Оокунинуши-сама не знал о нашем присутствии, — защищала Нанами бога созерцания. — Нужно просто пойти и поговорить с ним, тогда всё сразу уладится. — Может, девчонка права, господин? — вмешался Кикуити. — Я тоже так думаю, — подал голос Ятори. — Кирихито-доно, они же пылинки сдувают с богини Земли. Знай они, что вы тут вместе, то не стали бы вытворять подобное. Логика в этом есть, однако шестое чувство не давало покоя. Акира сомневался, что мудрые боги могли не знать подобных вещей. На него уже дважды нападали. Один раз в мире людей, а теперь заявились в замок с целой армией. Да и ёкай, установивший с наружной стороны окна взрывчатку, вряд ли случайно наткнулся на его комнату. — Просто отведи меня к Оокунинуши-сама, Кирихито, — с энтузиазмом уговаривала Нанами. — И ты увидишь, что… — Нанами! — Томоэ выскочил из-за угла. Как можно быстрее направлялся к ней. За ним показались и остальные. Богиня ужаснулась, стоило увидеть друзей. Их одежды грязные, ободранные, промокшие в крови. На лицах и руках царапины. Томоэ вообще прихрамывал. Но хуже всех выглядел Джиро. Он был без сознания, и его с трудом тащили ворон и змей. — Томоэ, что случилось?! — Нанами подбежала к друзьям. Смахнула волосы с лица вождя, пытаясь изучить его состояние. — На замок напали. Вам двоим надо бежать, — торопливо говорил лис. — Знаю, — сглатывая слёзы, богиня бережно утёрла кровь с виска Мидзуки. Сняв ленточку с волос, принялась перевязывать плечо Курамы — Джиро-сама? Почему он без сознания? — Брат прикрыл меня собой, когда в северном крыле обвалились колонны, — измученно пробормотал Курама. — Когда нас разгребли из-под завалов, он уже был в отключке. Возможно, голова повреждена. — Но крови нет. Она не разбита, — констатировала Нанами. — Эту пустую черепушку, даже буровой машиной не пробьёшь. — равнодушно подметил Акира. — Заткнись ублюдок! — оскалился Курама. — Сволочь, только дай мне повод, и клянусь… — Мидзуки несмотря на потрепанный вид, всем нутром желал отделать демона по полной. — Кирихито, прекрати всех будоражить! — а сама подумала, какой же он всё-таки ядовитый. Кобра отдыхает в тенёчке. — Томоэ, давай я обработаю рану на ноге, и мы пойдём к Оокунинуши-сама. Наверняка он… — Нет, — Томоэ не дал ей закончить. Повернулся к Акире. Ненавидит всем сердцем, но сейчас он единственный способен её защитить. — Возьми её и беги отсюда, как можно дальше. Времени нет, — он посмотрел на его слуг. — Пусть они идут с вами. Как только мы тут закончим, догоним вас. Случай — вонючий. Раз лисеныш доверил хозяйку врагу, значит всё паршивее, чем казалось. Можно собрать армию и надрать обнаглевший зад сволочам, что посмели ворваться в обитель Кровавого Короля. Но это требует времени, которого нет. Да и весточку послать союзникам будет проблематично, когда обложили со всех сторон. Выход один — отдать на растерзание замок. — Нанами, идём, — и Акира не просит об этом, приказывает, считая каждую секунду. — Нет, — одними губами, глядя на раненных друзей. — Нет, Томоэ, — обратилась к нему, в надежде на помощь. — Просто отведи меня к Оокунинуши, и всё разрешится. — Я сказал, идём. Ты оглохла? — грубее повторил Акира. Поздно. Коридор с одной и с другой стороны заполонили недруги. Злобно ухмыльнулись, поймав в ловушку свою добычу. Добрались всё-таки, а ведь так долго искали. Пожертвовали многими товарищами, ради исполнение единственного приказа: убить демона или богиню Земли. *** Судя по всему, ребята были не настроены на переговоры. Ждать было нечего и Акира сориентировался быстрее всех. Достал клинок из-за пояса. Нашёл цель и поразил её первым. Стоявший впереди ёкай, который мерзко улыбался, пошатнулся. Залился кровью, поймав нож головой. А через секунду рухнул на пол. Одним меньше. Похоже солдаты Оокунинуши были настолько тупы, что не нашли ничего лучше, чем удивленно пялиться на убитого товарища. — Ой, — насмешливо произнёс Акира, надеясь расшевелить осиный улей. — Рука дёрнулась. Какой я неуклюжий. И тут веселье понеслось. С обоих сторон на них напали. Обрезали предварительно все пути к отступлению. Демон этого и ждал, веселился по полной, убивал так искусно, будто пейзаж рисовал. Акира в одиночку освободил проход с левой стороны за считанные минуты, но налетела вторая партия. Нанами прикрыла рот рукой, когда каменный пол окропился кровью демонов. Когда увидела жестокость близких друзей. Когда увидела, что Акире нет равных в умении уничтожать. Прижавшись к стене, она сползла на пол. Курама воспользовался её ступором. Скинул бессознательное тело брата на девушку, а сам кинулся к Мидзуки и Томоэ, которые сдерживали врагов по правую сторону коридора. Левой же стороной занялся Акира, и пока помощь его слуг не понадобилась. Сколько не убивали, врагов не становилось меньше. Коридор был усеян трупами, орошен свежей кровью, а этого добра с каждым махом катаны всё прибавлялось. Томоэ пока бился, умудрялся послеживать за Акирой. Это было проблематично, так как он залез в самую толпу солдат. Его слуги были с ним, но отчаянно орали всё время: «господин». — Мидзуки! — круша недругов, орал Томоэ, утирая чью-то кровь с лица. — Иди, прикрой этого ублюдка! Мы с Курамой тут сами разберёмся! Змей еще немного помог товарищам перед тем, как промчавшись мимо Нанами, примкнул к левому боку. Тут же пожалел. — Лисёныш, у меня проблемы! — доложил Мидзуки, пробираясь через толпу врагов к демону. — Что у тебя там?! — крикнул, Томоэ, ловко отражая атаки. Ему и так нелегко, учитывая что Курама не самый лучший боец, а тут еще и змей добавляет. — Я не могу прикрыть его! — Как это не можешь, гадёныш?! У меня нет времени на твои шутки! — Чёрт! — Курама недовольно отозвался. — Лис, будь повнимательнее! Я не могу один всех валить! Будто он может. Устал уже махать мечом, а врагов не становится меньше, да и союзники так себе. Толку ноль. — Аййй! Блин! Рука! — Мидзуки получив свою порцию угощений, быстренько промчался мимо Нанами на правый бок. — Гадёныш, какого хрена ты тут забыл?! — в ярости кричал Томоэ, пропустив один удар который чуть не стоил ему жизни. — Я же сказал, прикрывать Акиру! Он связан с Нанами! — Без тебя знаю! — змей помог товарищам сражаться с натиском врагов. — К этому уроду не подступиться! Он без разбора косит и своих, и чужих! Эта сволочь отделал меня хлеще, чем солдаты Оокунинуши. Гляди, какой ожог! — Мидзуки воспользовался прикрытием Курамы и продемонстрировал обгоревшую руку. Делать было нечего. Доверившись верным слугам ненавистного врага, Томоэ продолжил сражаться вместе с друзьями. Не поверил, когда избавился от последнего ёкая, тем самым освободив одну часть коридора. А с левой стороны гул не умолкал. Там разгоралось адское побоище. Впрочем, не удивительно, ведь вход во дворец был с той стороны. Немного переведя дух, Томоэ помог Мидзуки перевязать ожег и тут же ужаснулся, когда одному ёкаю удалось подобраться слишком близко к Нанами. Её глаза широко распахнулись. Глядя на занесённую над головой катану, она крепче прижала к груди голову бессознательного Джиро. Будто ребенок искала защиты в плюшевом мишке. — Нанами!!! — Томоэ, оттолкнул змея в сторону, а тот уже и про ожёг забыл, и про всё на свете. Кинулся на помощь хозяйке вслед за лисом. Вот только расстояние очень подводило. Не успели. Оглушительный шум отбился эхом от стен. Пролетел по всему периметру замка. Выстрел. Акира коленом прижимал к полу горло почти уже не дышащего ёкая. Кикуити с Ятори возились с остальными, предоставив ему пару свободных секунд. Он заметил урода, который обнажил меч над богиней Земли. Понял, что бежать к ней на помощь поздно и нашёл лучший способ решить проблему. Достал из-за пояса пистолет. Катана выпала из рук солдата, пока его мозги, вперемешку с кровью, густой жижей сползали вниз по стене. А Нанами от страха обомлела. Боялась ни то что шевельнуться, а даже набрать воздух. Всё омрачил ещё и тот факт, что тело убитого упало прямо на Джиро. Голос богини отнялся. Кричать она не могла. Из груди доносились странные нечленораздельные звуки, больше похожие на мычание, но она пыталась формулировать их в слова. Друзья собирались помочь ей, но жизни богини уже ничего не угрожало, если не учитывать Акиру, который до сих пор бился с полчищем врагов. Приоритеты расставились сами собой. Мысленно пожалев хозяйку, Томоэ прошёл мимо и присоединился к слугам Акиры. Мидзуки был более восприимчивым. Подошел к ней и отбросил в сторону тело убитого солдата. Рукой утёр кровь с нежной щеки. Ощутил её дрожь. — Нанами-тян, — мягко сказал он, — Закрой глаза ненадолго. Продержись ещё чуть-чуть, и всё закончится. С этими словами он покинул девушку. На пару с Курамой поспешил на помощь хранителю. — Акира, пока я тебя прикрываю отступай назад! — Томоэ не без труда залез в самое пекло, где он сражался. — Куда отступать?! Лисёныш, ты что слепой?! Меня со всех сторон обложили! Ощущая натиск врагов, атаки которых обрушивались со всех сторон одновременно, хранитель понял о чём толковал демон. — Какого чёрта ты вообще сюда полез?! — Тебя забыл спросить! — Акира прислонился спиной к Томоэ. — Лучше отруби башку тому хрену, он теснит Кикуити! Их битва отняла много сил и времени, но когда ёкаев стало поменьше, Томоэ схватил Акиру за плечо и потащил за собой назад. Курама, Мидзуки и оба слуг прикрыли их отступление. — Что за дурные манеры, лисёныш? — Акира грубо отбил его руку с ворота. — Потискать некого, так беги в чайный домик. — Не время для твоих шуток, — осадил его хранитель. — Бери Нанами и бегите отсюда оба! Мы задержим их здесь. Акира думал не долго. Понимал, что на кону не только его жизнь, но и её. Этого вполне хватило для принятия решения. Он подошёл к девушке, бесцеремонно убрал голову тэнгу с её колен и, схватив за локоть, дёрнул вверх. Ощутив боль в руке, Нанами поднялась. Бездумно переводила шокированный, пустой взгляд с демона на хранителя. — Подожди, — Томоэ остановил Акиру, когда тот уже был готов «встать на лыжи» без лишних слов. — Возьми с собой шикигами на всякий случай. — Кикуити! — крикнул демон. Тот пронзив врага, моментально вытащил меч и чуть ли не виляя хвостом бросился к хозяину. — Идёшь со мной, — коротко объявил он. — Как прикажете, Кирихито-доно. — шикигами шагнул вперед первым. — Стой, — Нанами крепче сжала руку Акиры, который намеревался её куда-то утащить. — Я не уйду без своих друзей. — У меня нет времени на тупые истерики, — бросил он. Обернулся, но тут ощутил как её ручка выскользнула из ладони. — Я сказала, нет, — Нанами отступила к стене опасаясь, что он заберёт её силой. — А я сказал, да, — Акира прошептал это ей в лицо, намереваясь взвалить упрямую ослицу на плечо. — Нанами, послушай меня, — лис бесцеремонно пихнул его плечом и заключил лицо хозяйки в ладони. — Мы с ребятами догоним вас как, только со всем тут разберёмся. Вы должны пойти первыми. — Нет, Томоэ, — глаза налились слезами, а ручками ухватилась за его запястья. В груди было жуткое ощущение, что видит его в последний раз. — Ты мне врёшь. — Вовсе нет, — хитрил он грустно улыбаясь. — Разве я врал тебе когда-то? — Ммм, — промычала она, глотая слёзы. — Я подожду тут и мы вместе уйдём. — Нанами, — Томоэ попытался говорить как можно спокойнее, но слышал, как за спиной товарищам приходится тяжко без него. — Исполни мою просьбу. Иди с Акирой, а мы догоним. — Нет, — упрямилась она, дрожа всем телом. — Подвинься, любезный, — Акира толкнул лиса с такой силой, что тот полетел прямиком к сражающимся друзьям. Не было мочи лицезреть это тупое сюсюканье. — Слушай сюда, девушка с шарфом: или ты идешь со мной по доброй воле, или я потащу тебя силой, предварительно убив твоих друзей. — Кирихито, что ты несёшь? — ужаснулась она. — Считаю до трёх, — предупреждающим тоном заявил демон. Нанами знала эту привычку считать до трёх. Для него счёт начинался и заканчивался лишь на одной цифре. Последней. — Акира, какой твой любимый цвет? — злостно спросила Нанами. — Этот тут причём? — недовольно спросил он, пораженный таким несуразным вопросом. — Хочу знать какого цвета венки таскать на твою могилку, когда сама тебя убью! — конечно, говорила это на эмоциях. От обиды. От волнения за друзей. От нежелания оставлять их одних в опасности. — Я ненавижу тебя, Акира! Ненавижу! — крикнула богиня залившись горькими слезами и помчавшись вперёд по коридору. — А говорила, что моя жизнь тебе дорога, — шутливо буркнул он, понимая что она не в серьёз. Кикуити помчался за хозяйкой. И лишь Акира немного задержался. Обернулся к лису, который сейчас смотрел на него с уважением и благодарностью. Способы его жестоки, но он и правда единственный, кто может спасти ей жизнь. *** От быстрого бега перехватывало дыхание. В глотке жгло, а левый бок отваливался. Поражало, что Акира не уставал ни на грамм. Ладно ещё Кикуити — он шикигами, но Акира ведь человек. Помимо физической истощенности донимала тревога за друзей. Нанами корила себя за то, что бросила их. Но успокаивало мысль, что так у них больше шансов выжить. Она ведь как обуза, на которую все вынуждены отвлекаться. Спасать. Прикрывать собой. За руку перестали тянуть. Отпустили. Воспользовавшись моментом, Нанами судорожно переводила дыхание и была благодарна за маленькую остановку. — Добегались, — озвучил демон, монотонно. Его дыхание было таким же рванным, и он жадно глотал воздух. — Господин, — Кикуити поравнялся с ним плечом. Оглядел толпу врагов, которые столпившись в тронном зале у выхода, надвигались на них. — Может, обратно? — А смысл? — достав нож из-за пояса, Акира готовился принять бой. — Если Томоэ до сих пор не догнал нас, значит у них проблемы. Там тоже не пройти. — Но… Почему бы вам не взять девушку и просто не исчезнуть? Вы ведь можете очутиться, где пожелаете? — Не будь идиотом. Думаешь если бы я мог это сделать, то бегал бы по этим сырым коридорам? — Акира говорил и одновременно наматывал на порезанную руку галстук — Из замка невозможно телепортироваться. Иначе мои враги давным–давно бы испарились из темниц. Кикуити достал катану и закрыл Акиру собой. В полной безысходности готовился отдать свою жизнь за господина. Кровавый Король конечно силён. Был силён. Раньше. А сейчас у него лишь половина силы и уязвимое человеческое тело. Порез на руке, которую он глупо впечатал в зеркало в отеле, кровоточит. Причиняет боль. С этой плотью ему не выстоять долго, несмотря на то, что в бою он безупречен. — Кирихито, — Нанами обвила его руку, и он ощутил её дрожь. — Дай и мне что-нибудь. Я не хочу мешать. Я тоже помогу. Пару секунд в запасе ещё есть. Враги движутся медленно, их много, и кто знает, представится ли ещё возможность. Акира обхватил лицо ошеломленной девушки и ворвался в её рот как ненормальный. Поцеловал глубоко и чувственно. — Ну вот и дал, — выдохнул он, оторвавшись от губ своего безумия. Сумасшедший, лишенный всякой логики поступок вынудил вражеских солдат обронить челюсти. — Спасибо за помощь, девушка с шарфом. А Нанами даже промычать ничего не смогла в ответ. Остолбенела, будто её разбил паралич. Акира умеет удивлять. Его дерзость, наглость, сумасбродность, способны поразить кого угодно. *** Отбившись с большим трудом от ёкаев, Томоэ с товарищами и Ятори, со всех ног помчались по коридору. В ту сторону, куда убежал Акира. Битва отняла множество времени и все были уверенны, что он с Нанами давным-давно добежал до места, где смог телепортироваться. Однако, все домыслы рухнули как карточный домик, когда на бегу они расслышали шум и крики из тронного зала. — Господин!!! — Ятори выбил дверь прутьями. Конечно, Акира ненавидит, когда его имущество портят, но ёкай, почти обезумил от мысли, что Кровавого Короля снова убьют. Не допустит. Курама скинул Джиро у стены, за пределами зала. В коридоре ему ничего не грозило. А сам, подхватив с пола пару катан, помчался на помощь демону, выискивая в гуще толпы Нанами. Мидзуки и Томоэ сделали то же самое. Вскоре обнаружили Кикуити и её за его спиной. Богиня прижималась к стенке, пока шикигами, защищал её как мог. Курама и Мидзуки присоединились к охране богини Земли. А Томоэ и Ятори пытались отыскать среди врагов Акиру. Нашли почти сразу. Нет, они так и не смогли его разглядеть. Но в самом пекле, в середине зала, доносились крики, а многие солдаты часто скользили на полу, на котором образовалось кровавое озеро. Акира бился будто бешенный, который сорвался с цепи. Багровые глаза горели алым светом. Требовали больше крови. Даже усталость боялась потревожить его в таком неадекватном состоянии. — Мидзуки! — крикнул Томоэ, протискиваясь и одновременно убивая солдат лисьим огнем.— Иди сюда! Курама сам там разберётся! — Нанами в сравнении с Акирой почти ничего не грозило. Можно было сказать, что она находилось в идеально спокойном уголке. Змей не спорил. Поспешил на помощь хранителю. Посмотрел, на лицо Акиры, на ёкая, которому он перерезал глотку, на ёкая, которому он всадил пулю в лоб, на ёкая, в грудь которого он метнул сюрикен, на ёкая, которому он голыми руками свернул шею. Смелость вылетела в трубу, потому что Акира сделал всё это почти одновременно. Мидзуки не успел сосчитать даже до одного, как всех этих бедолаг перебили. — Томоэ, так кому тут помогать? — ошеломленно спросил он. Лис прикрыл его спину, отбив атаку врага. — Не зевай, гад! Займись уже делом! Я и Ятори прикроем тебя, а ты проберись к Акире. Помоги ему там! — Я не полезу туда! — крикнул Мидзуки, отбиваясь от обрушенных на него ударов. — Тебе надо, лис, ты и иди. А я прикрою твой хитрый зад! Делать нечего. Пришлось идти самому, хоть Томоэ в тайне меньше всего этого желал. — Акира, отступай! — крикнул ему Томоэ, когда тот, запрыгнув на чьи-то плечи, разорвал врагу пасть. — Господин, вам надо бежать! — наседал Ятори с другой стороны, стараясь пронзать прутьями как можно больше народу. А это было нелегко, учитывая постоянно летящие в спину и в грудь клинки. — Ублюдок, убирайся отсюда быстрее! У меня уже руки отваливаются, так что уматывай тебе говорят! — рвал глотку Мидзуки, не успевая переводит дыхание в бою. — Ваше Величество! — а вот и Сеичи где-то орет из толпы — Защищать Кровавого Короля! Акира выбился из сил, но не мог позволит себе расслабиться. Он сражался на пределе. Устал. Измотан. Жутко хотел спать, ведь его сон который длился не более часа грубо прервали. А ещё больше он чувствовал досаду. Едкую такую. Жгучую. Досаду на то, что, как последний трус, должен бросить собственный замок и бежать, как крыса с тонущего корабля. Все ему что-то орали со всех сторон. Враги не оставляли надежды замочить его и наступали с большим рвением. Всё было не так. Жизнь богини Земли - дорога. Акира понимал цену собственного поражения и не желал утаскивать её за собой в преисподнюю. Но демоническая гордость, амбиции, самоуверенность терзали грудь требуя поставить на место гребанных козлов, что посмели нагрянуть в его дом. С какой радости он должен убегать от этих уродов? С какой радости, должен становиться таким же жалким, каким был в этом беспомощном теле до получения своей магии. Незапятнанная честь и репутация великого демона - вот, что было превыше всего. — Нет уж, — Акира утёр пот со лба, воспользовавшись прикрытием лиса. — Вы все здесь сдохните, черти. Все, до единого. В обоих ладонях стали вертеться огненные сферы. Они становились всё больше. Нарастали прямо пропорционально кипящему в его груди гневу. Все в зале замерли. Уставились на стоящего в центре Акиру, в чьих руках, будто семечки, росли два огненных шара. — Томоэ, какого демона творит этот ублюдок? — поинтересовался Мидзуки, стоя плечом к плечу с ёкаем с которым до этого сражался. — Мать моя демоница… — Ятори кинулся к выходу, но из гуманности или из других соображений решил предупредить. — Сеичи-кун, беги отсюда! Уводи наших! Нанами прижатая к стенке не видела Акиру, но слышала крик мехового шарика. — Кирихито, — пробормотала она одними губами. Сделала шаг, но не успела выглянуть из-за спины Кикуити, как он бесцеремонно присел и обвив её ноги перекинул через плечо. А уже через секунду они мчались прочь. Курама последовал их примеру. — Томоэ, Мидзуки, этот дебил всех тут порешит! Спасайтесь! — крикнул он друзьям. Схватив за шиворот растерянного змея, Томоэ понесся прочь. Солдаты Оокунинуши, заметив как дали дёру приближенные Кровавого Короля, тоже стали пробираться к выходу. Приказ приказом, а жить охота каждому. Огненные сферы, впечатляли своими размерами. Акира, весь бледный, довольно усмехнулся. — Угощайтесь. С этими словами он выпустил своё оружие на волю. Алое пламя с молниеносной скоростью без разбора стало губить каждого. Зал наполнился криками, паникой, ужасом и запахом паленой плоти. А потом всё стихло. Густой дым, рвущийся из зала, заполнил коридоры. — Живые? — спросил Томоэ, лежа на змее, тот в свою очередь лежал на Кураме, который прикрывал, Кикуити, а тот Нанами. Вот почему богине дышалось особенно тяжело. Ребята дружно поднялись, чтоб не раздавить девушку. — Госпожа, вы целы? — заботливо поинтересовался Кикуити. Хозяин приказал защищать её, а значит работу нужно выполнить идеально. — Нанами, солнышко, как ты? — змей заглянул в её мутные глаза. Томоэ присел рядом и положил руку на её плечо. — Ты в порядке, Момодзоно? — вот и Курама разволновался. Она кивнула. Поднялась, не трудясь оттряхивать платье. На слабых ногах пошла туда, куда требовало сердце. Дым почти рассеялся. И Нанами заметила его, в самом центре зала. Акиру немного штормило, но ощутив спиной её присутствие, он обернулся. Его губы едва приоткрылись. Хотел сказать что-то и не смог. Упал на каменный пол, среди сгоревших тел. — Кирихито! — Нанами кинулась к демону, спотыкаясь об мёртвых. Вставала и упрямо шла дальше. К нему. — Кирихито? — присела рядом и приподняла его голову. Густые ресницы скрывали красоту, едва видневшихся багровых глаз. — Всё будет, хорошо. Потерпи. Помощь уже идёт. — Кроваво-красный, — шепнул он, тяжело набрав воздух. — Мой любимый цвет… — умолк, так как говорить было невыносимо больно. — Кроваво-красный. Нанами широко распахнула глаза, в которых заблестели слёзы, и веки демона сомкнулись. — Ки… — она сглотнула ком в горле. — Кирихито? — позвала безответно. — Кирихито? — потормошила, а голова демона съехала на бок. Она прижала ухо к его груди. Пальцами провела под носом. Форменный ужас. Последняя стадия сумасшествия. Неадекватность. Отказ от реальности. Всё это окутало её разом. — Нанами, что случилось? — робко спросил Томоэ. Он стоял за спиной, как и все её друзья. Шикигами молча смотрел на господина, не видя повода для особого волнения. По другую сторону, столпились другие люди, преданные Кровавому Королю. Ятори молча переводил взгляд с богини Земли на тело хозяина. Был уверен, что тот переутомился, как и все остальные. Огромная слеза упала на щеку демона. Поползла проворно по блёклой коже. Ударилась об грязный пол. — То… Томоэ, — Нанами обернулась к хранителю, а в глазах так мутно, что не знает на кого смотрит. — Он не дышит. Чувство, что всё закончится здесь, тронуло девичье сердце. Сжало. А старуха с косой нежно шепнула на ухо: «Тебе пора к нему». И правда пора. На секунду всплыло воспоминание о том, как сильно Акира боится темноты. Разве можно оставить его там одного? Нет. Никогда. Падая ничком на грудь любимого демона, Нанами поблагодарила Ямато. Спасибо. За то, что связал их жизни. Потому что нет ничего хуже, чем остаться жить без него. Крики друзей, слышались всё слабее. А затем умолкли, насовсем.