Самое настоящее проклятие

По тёмно-зелёной воде прошла дрожь, всколыхнув мусор: бутылки, яркие, как тропические рыбы, упаковки, брошенные сигареты. Трубный гудок пассажирского парохода унёсся и растаял вдали. Густые чёрные клубы валили на серое пасмурное небо. Оглушённый прощанием белоснежной громадины мир снова обрёл способность говорить. Кричали чайки, стучали по брусчатке колёса экипажей, колясок, чемоданов, плакали нарядные дети в накрахмаленных воротничках и чепчиках, гомонили женщины в кружевах и цветистых платьях. Молодой человек в потрёпанном пиджаке стоял облокотившись на ограду и курил, медленно выпуская дым через жесткие желтоватые губы. Лицо его имело болезненно-усталый вид. Тобиас был пьян. Он мрачным тупым взглядом смотрел на оживлённую толпу. Проследил глазами за спешащей к трапу женщиной с баулом. Она, немолодая, но раскрасневшаяся от бега, приподняла целомудренное платье и её полные белые икры так и мелькали над пышным кружевом. Он почти услышал, как звонко и остро стучат каблучки чёрных туфель. От этого звука его затошнило, запульсировало где-то за глазом. Женщина добежала до парохода и влилась в разноголосую толпу пассажиров. «А ведь она, вероятно, ровесница матери» — подумал Тобиас, наблюдая, как женщина вытирает своё лицо белым платком... «...чистым, надушенным… Все эти люди… только посмотрите на них, размалёванные, озабоченные, улыбающиеся… счастливые. Почему кто-то с шумом, смехом и руганью собирает вещи, вытаскивает из матраса припрятанные пятьсот, а то и тысячу фунтов стерлингов и, заколотив окна дома, едет в Америку или в солнечную Австралию, навстречу новой жизни, а я должен оставаться здесь, с этой старухой и жалкими пятидесятью семью пенсами в бумажнике?» Выпустив в воздух очередную струю дыма, парень продолжил рассуждать: «Ну, допустим приедут они в туда, куда направляются. Если не утонут, и останки их не упокоятся где-нибудь в океане. Приедут. Деньги у них украдут в первый же день, хорошо ещё, что не убьют к чёртовой бабушке. Конечно, они обратятся к властям, будут обивать пороги полицейских участков, заливать слезами форменные кители. Воров не найдут. Это если простофиль вообще выслушают, а могут и пинком под зад выкинуть вон. Да ещё и посмеяться над приезжими. И им, сейчас таким радостным и довольным, останется одно — пополнить своей персоной ряды нищих, попрошаек, грузчиков и полотёрок». По всему выходило, что оставаться здесь, на набережной, на твёрдом берегу и стоять под холодным пронизывающий ветром было куда как правильнее, чем тащить тяжёлые чемоданы к трапу, лихорадочно искать свободную каюту и натянуто улыбаться нежданному соседу-остряку в затёртой рубашке на выпуск, от которого, к тому же несёт рыбой и чесноком. И всё же, глядя на толпу, улавливая обрывки разговоров и смеха, парень чувствовал, что настроение у него препаршивое. Тобиас сплюнул в воду и с злостью затушил самокрутку о железный бортик. Когда он по обсыпавшейся лестнице, пошатываясь, заходил в тёмный прогулок какая-то женщина продолжила кричать визгливым истошным голосом:  — Опять напился! Чёрт тебя дери! Совести у тебя нет! Конченный человек! Может быть, она кричала и не ему. Но ему хотелось её убить. Он даже развернулся, чтобы выйти на свет и заставить склочную бабу заткнуться, но обо что-то внезапно споткнулся и, потеряв равновесие, полетел вниз, в непроглядную темноту.  — «Эпискей!» Тобиас не знал сколько он пролежал без сознания. Голова болела адски, но алкогольное опьянение вроде выветрилось, оставив после себя неприятный вкус во рту. Вокруг была уже не тьма, а серый сумрак. Он мог разглядеть обшарпанную стену дома и разбитую бутылку от кока-колы рядом с ней на асфальте. Солнце освещало осколки, заставляя их сиять ярким жёлтым блеском. Парень был не один в полумраке. Рядом с ним стояла, наклонившись к нему девушка лет шестнадцати-семнадцати. Чёрные волосы, чёрные глаза.  — С тобой всё в порядке? — спросила она, и голос у неё был неожиданно низкий. Тобиас подумал, что она вот-вот протянет ему руку, чтобы помочь встать, но она просто смотрела на него. Он встал сам, опираясь на стену. Коснулся тяжёлой головы. Крови нет… странно. Ему казалось, что он довольно сильно ударился. Многие, так вот падая с лестницы, вовсе умирают, а тут даже нормального синяка нет. Тут ему в голову пришла другая мысль, и его рука быстро скользнул во внутренний карман пиджака. Нет… бумажник был на месте, часы тоже…  — Что ты делаешь? — спросила девушка, глядя на него с любопытством и настороженностью. Густые брови придавали ей суровость. Губы у неё были плотно сжаты. Теперь он заметил, что девушка была странно одета. Мантия — он, наконец, нашёл то слово, которое обозначало то, во что была одета странная девчонка. Один край чёрной мантии был замызган грязью, будто ей пришло в голову разбежаться и спрыгнуть с лестницы прямо в лужу. Тобиас попытался понять,с какой же это ступеньки нужно сигануть, чтобы грязь так заплескала ткань, но по всему выходило, что лестница не столь крута для этого.  — Ты что, из какой-то фирмы? У вас какая-то акция? — спросил, чтобы отделаться от странных мыслей. Это звучало глупо. Какой идиот будет устраивать акции в этом районе Лондона? Девушка резким движением подняла голову — она рассматривала его с неменьшим интересом, — в скупом освещении сверкнула золотая цепочка на бледной шее. Может, позолоченная? Вряд ли у психбольной будут такие цацки.  — Фирмы? — переспросила девчонка таким тоном, что Тобиас сразу же засомневался в своих выводах. Ведь она могла их украсть у кого-нибудь. И хорошо, если обошлось без убийства. Тобиас ещё несколько секунд смотрел на девушку в мантии, как бы решая способна ли она на что-то противозаконное? Она была на голову ниже его. Слишком худая, чтобы казаться действительно красивой. Почему-то у него перехватило горло.  — Стой тут… — бросил он торопливо, — я сейчас вернусь… «Где-то должен быть таксофон… где-то тут… И пусть с ней разбирается полиция!» — Тобиас прикрыл привыкшие в полумраке глаза рукой: «а, вот!» Бодрым шагом он подошёл к будке, зашёл в неё, быстро схватился за трубку, но так и не снял её с крючка. Таксофон оказался сломан. Провода были обрезаны каким-то уличным хулиганом.  — Что б тебя! — процедил Тобиас, сжал трубку в ладони, будто бы это могло помочь ему связаться с полицией, помедлил ещё немного и вышел из будки. Засунув руки в карманы, он нащёпал остатки табака. Заглянул за угол, уже предчувствуя что-то недоброе. В тёмном переулке никого не было. Тобиас прошёл его насквозь и вышел обратно к трассе, но и там не увидел той девчонки, только с шумом и визгом мчались машины, и клонилась под ветром жухлая трава по краю дороги. Но Тобиас был готов поклясться, что не слышал ничьих шагов по гравию и асфальту, не могла же она пройти по воздуху?!  — Что за чертовщина… — вырвалось у парня. Он снова проверил бумажник. Привычное движение немного успокоило его. Может… он слишком сильно ударился головой? К тому же ещё нетрезв. Мистика? Ну уж это полная чушь! Он лучше поверит, что допился до белой горячки, чем в существование призраков и чего-то подобного. При этой весьма здравой мысли образ странной черноволосой девчонки стаял смазываться, и вскоре Тобиас не мог уже точно сказать, была она в действительности или только привиделась.