Самое настоящее проклятие

— Это не твоя сестра получила «Превосходно» по трансфигурации?  — В Азкабан? Нет, они первокурсники и… — Что?! Контрольная по травологии?!  — Представляешь, он сказал, что у него появились неотложные дела. Он вернёт мой свитер только завтра! Я повернул голову — под затылком что-то смачно хрустнуло — и неожиданно встретился с презрительным закипающим взглядом Булстроуда. Парень поправлял галстук, переминаясь с ноги на ногу, что-то пробормотал сквозь сцепленные зубы. Этот его взгляд относился не ко мне, а к младшекурсникам с канареечными эмблемами на мантии. Я передёрнул плечами, что можно было расшифровать как знак согласия, и глубоко засунул руки в рукава, мысленно проклиная шевелящий на затылке волосы сквозняк. Ещё немного и напирающая толпа учеников вдавила бы меня в стену, аккурат возле дверей в Большой Зал. Я чувствовал себя, словно бы сколоченный из досок пирс при разливе реки. Что значат адские муки, которыми пугают непослушных маггловских детей, по сравнению с тупым, почти вечным стоянием в заполненном проёме двери? Зато я убедился, что вся школа обсуждает вчерашний гриффиндорский переполох. Это странное, даже приятное ощущение — я додумывал уже очутившись за столом своего факультета — знать некоторые подробности дела, вызвавшего всеобщего оживление. Знать их практически из первых уст… вот что за чёрт! Я с преувеличенным энтузиазмом потянулся к блюду с тостами, взял парочку, ещё тёплых, приятно хрустнувших в руках. Желудок требовательно заурчал, рот наполнился слюной, но я ещё некоторое время рассматривал поджаристый рисунок на хлебе, думая о… Конечно, ещё до конца последнего занятия гриффиндорцы разболтают всем желающим про ворвавшуюся в гостиную МакГонагалл и про заколдованные тостеры. И, вероятно, поведают много того, чего я не мог узнать из сумбурного рассказа Блэка, но, если честно, меня мало волновал вопрос, как в результате отзовались для первокурсников эксперименты с маггловской техникой. Всё произошедшее только доказывало, что в Гриффиндор попадают исключительные распиздяи. Меня вообще не интересует что происходит на факультете придурков и тупиц. Почувствовал в своих мыслях фальшь, противную, липкую, будто схватившая за лодыжку рука утопленника. С той же наигранной бодростью принялся сооружать сэндвич с ветчиной и сыром. И салатом. И ещё с вон той острой гадостью. Будто кто-то мог наблюдать за мной в этот момент. Я мог сто раз повторить, что равнодушен, лгать себе сколько угодно, но не возможно было не заметить, что гриффиндорскому столу сегодня уделялось куда больше внимания, чем остальным — ученики с других факультетов то дело поворачивали головы, в помещении стоял такой шум, что вскоре потребовалось бы вмешательство профессоров — хотя это своеобразное неравенство не было чем-то необычным. У гриффиндорцев в крови привлекать к себе внимание. Последнее я сказал вслух, с удивлением глядя на толстую пачку еды в руках, в ответ на саркастичное замечание однокурсника по поводу поднявшегося гвалта. Мальсибер пытался щегольнуть своей осведомленностью, делал многозначительное лицо. Ну и выставлял себя полным идиотом. Знай он, что в деле замешана такая пошлость, как бытовая маггловская техника от его самодовольства не осталось бы и следа. Хотя я повёл себя не лучше, выспрашивая Блэка. Не то чтобы я ждал какого-нибудь открытия, но рассказ про тостеры оказался до невозможности глупым. Наклонившись над столом, украдкой нашёл в ряду обедающих Эйвери, обеими руками выдавливающего кетчуп на тарелку. Нас разделяло человек восемь. Этого расстояния было достаточно, чтобы я мог без опаски смотреть на него ещё секунд десять. Я с каким-то болезненным упорством пытался найти в спокойном лице сокурсника признаки… Не знаю чего — чего-то. Что говорило бы о возникших у него подозрениях. Существовал ли хоть один шанс, что он не узнал Блэка? Прячущего лицо за книгой. За книгой по невидимым артефактам, которую я тщательно заваливал свитками. И хотя я почти запаниковал, когда Блэк выудил именно её, это было… Я откинулся назад, опасаясь, что Эйвери заметит моё пристальное разглядывание — как бы я его объяснил? Извини, Марк, тебе не показалось, что Блэк сошёл с ума и принял меня за девчонку? Я даже с горечью подумал: какого чёрта этот придурок прятался (и так убого, ведь есть же что-то, что заставляет их становиться невидимыми)! Лучше бы продолжил кричать или ударил меня.  — Эй, я не буду это есть! — со слезами в голосе воскликнула сидевшая напротив девчонка, брезгливо отталкивая в мою сторону блюдо с джемом. Некоторое время я молча смотрел в её противное сморщенное лицо, потом понял, что вляпался в этот джем рукавом. Не лучшее место и время для ругани. Резкий, как выстрел, звон отброшенного блюда, этот наполненный отвращением жест, всё ещё заставлял сердце злобно и с болью колотиться. Хотя теперь мне больше хотелось провалиться сквозь землю, но и этого я сделать не мог. Я отвернулся и всё же посмотрел в сторону тех, в чей адрес минуту назад с удовольствием язвил: «У гриффиндорцев в крови привлекать к себе внимание». У Блэка была глумливая физиономия. Лица Поттера я не видел, но он что-то говорил, водя руками по воздуху, будто пловец брассом, пару раз вскакивал и, в конце концов, поставив колено на скамью, склонился к Блэку, так что их лица были на одном уровне. На секунду какая-то мысль пронеслась в моей голове, размытый образ, что-то связанное с тем, что Поттер крепко сжал плечо Блэка, притянув его ещё ближе, и между ними не осталось никакого пространства. Но в следующий момент Поттер отпрянул и заржал — я видел как трясутся его плечи и, кажется, даже различил в отзвуки знакомого смеха в мешанине голосов. Блэк тоже смеялся, касаясь подбородка, потом принялся за куриную ножку. Я откусил сэндвич, не чувствуя его вкуса. Они выглядели подозрительно. Нет, будто специально — очень подозрительно. Несомненно, они снова что-то замышляли, очередную выходку, от которой Хогвартс должен надорвать животы. Что же они задумали? Вытягивал шею, пытаясь не терять из виду гриффиндорский стол. Что?  — У тебя зуд или что?! Я едва не заорал и выронил недоеденный сэндвич на стол. Семикурсник со значком старосты вскинул брови и несколько неуверенно добавил:  — Или сиди спокойно или сходи к мадам Помфри!  — О себе побеспокойся, — огрызнулся я, невольно краснея и вдавливая руки в колени. Упоминание мадам Помфри меня просто взбесило — ещё один «заботливый» придурок. Парень хмыкнул, сильно нахмурился, будто пытался воспроизвести в голове какие-то трансфигуративные формулы. Хотя он всего лишь смотрел на мой измятый и к тому же развалившийся сэндвич. Потом выразительно посмотрел на меня сверху вниз и чеканным шагом образцового старосты пошёл дальше вдоль стола. Я выругался ему вслед. Та противная деваха на меня больше не смотрела и, кажется, совсем ушла, но я заметил пару тройку взглядов, привлеченных высказыванием старшекурсника. Болтовня вокруг меня слегка утихла. Я вздёрнул подбородок.  — Нет у меня никаких… кожных заболеваний, такой болван… — процедил сквозь зубы, достаточно громко, и это прозвучало кошмарно. Хуже, чем можно было подумать. В попытке справиться с диким смущением схватил кубок. В нём оказался подогретый тыквенный сок. Уже отпивая тёплую приторно-сладкую жидкость, понадеялся, что этот кубок принадлежал мне, а не кому-нибудь из моих соседей. Я боролся с желанием вновь повернуть голову. В ушах ещё звучал смех гриффиндорцев, а перед глазами услужливо завертелась утренняя сцена, когда Блэк, отскочив к шкафу, трусливо спрятал лицо за тонкой книжкой. Неожиданно я поперхнулся, фыркнул прямо в кубок. Мне пришлось его поставить и взять салфетку, но вместо того, чтобы немедленно вытереть лицо, я принялся мять её в пальцах, бездумно разглядывая блеклый узор в виде зеленоватых линий. Это было почти смешно. До начала занятий оставалось ещё немного времени, так что я достал учебник по рунам. Утром мне удалось сделать все домашние задания, накопившиеся, за время моего отсутствия, но я всё равно чувствовал неуверенность. Этот предмет вызывал у меня определённые сложности, но я ещё не был готов сдаться. Не думаю, что до этого дойдёт. Возможно, я выбрал не самый удачный предмет для послеобеденного изучения. Возможно, если б в руках у меня был учебник трансфигурации или травологии, то мне удалось бы сосредоточиться, но… Я гадал: ушли гриффиндорцы из Большого Зала или нет? Я смотрел на знакомые руны пустым взглядом пока мои мысли бесконечно возвращались к событиям утра. В конце концов, я поймал себя на странной фантазии. Мне привиделась кукла, такая как используют в кукольном театре — на длинных нитках, привязанных к деревяшке. Кукла в маленькой чёрной мантии нелепо танцевала и у неё было — две больших серых пуговицы и неровный шов рта — знакомое глумливое лицо. Это очень удобно. Смотреть в книгу и думать о разных вещах. При этом не выглядишь как идиот, уставившийся в пустоту. Я уже не вполне мере контролировал свои мысли. Сначала подумал о подсмотренном: что Поттер прятал в сумке (невольно кинул взгляд за спину — не идёт ли тот придурок-семикурсник, а то снова сделает замечание, что я ёрзаю)? Потом вспомнил чуть более давнее событие. А именно, рану нанесённую мной Блэку и — его бесчувственное тело и лежащее у моих ног куклой с обрезанными нитям, и правда... удобно — как я его легко вырубил заклинанием, после того как этот гандон… а вот об этом думать было нельзя, но я почувствовал как предательски теплеют щёки, а ладони становятся влажными, оставляя вмятины на тонких страницах. Я не был готов к тому, что сделал Блэк. Хотя — он столько времени изводил меня двусмысленными взглядами и намёками — мне следовало ожидать, что он выкинет подобное. Поцелует меня. До чего бы я додумался, если бы не прошедшая мимо группа учеников? Невольно я оторвал глаза от книги, в которой, похоже, не смог прочитать и строчки, и зацепился взглядом за одного из группы, отметив прямую спину мальчика. Прядь прилизанных чёрных волос змеилась по шее. Я не был уверен, знает ли Регулус Блэк о моём существовании, но я мог бы рассказать про него то, о чём обычно посторонние понятия не имеют: размер ноги, аллергия на арахис. Почти так же глупо, как рассказ про тостеры, совсем не стоило моих мучений. Ну и кроме того: они с братом не очень-то ладят, Регулус раздражает Блэка-старшего. Мне хорошо было известно то выражение лица, с которым гриффиндорец произнёс: «о, мне вполне хватает его дома!» Вспомнил: в прошлом году я столкнулся с Блэком-младшим в дверях гостиной. Кажется, мы обменялись парой ничего не значащих реплик, весь разговор — не больше полминуты. Я не мог припомнить, какое впечатление произвёл на меня юный слизеринец — невысокий и бледный — Наверное, никакого. Меня даже не поразила его какая-никакая внешняя схожесть со старшим братом. Регулус Блэк не выделялся на фоне своего курса в оценках и, видимо, не стремился быть центром всеобщего внимания. Не разбираясь в квиддиче, я не мог сказать, насколько он был хорошим ловцом, но, по всей видимости, ему никак не грозило войти в хогвартское братство невыносимых мародёров — это звучало чертовски странным каламбуром, — не было никаких шансов. Со странным чувством, я попытался снова найти Блэка-младшего в толпе, но уже не смог.

***

 — Гм, ну, я слышал, библиотека Хогвартса пополнится новыми изданиями. Из-за появившийся на выходе из Большого Зала толчеи я и Эйвери шли довольно близко, частенько соприкасаясь плечами. Я испытывал лёгкое смущение, хотя и не должен был. В помещениях было холодновато и народ предпочитал кучковаться как можно ближе, чтобы согреться.  — Маггло…что? действительно будет такой предмет? — чуть громче протянул однокурсник, поворачиваясь ко мне, — маггловедение? Так естественно интересоваться этим у полукровки. Сама судьба стремилась меня унизить.  — Почему ты это спрашиваешь у меня? По лицу Эйвери сложно было сказать, какие эмоции он испытывает. Он, опустив голову, сосредоточенно смотрел на снующих вокруг первокурсников, которые по-гриффиндорски не смотрели по сторонам и рисковали в кого-нибудь врезаться. Я поморщился и постарался избежать очередного толчка, но какой-то когтевранец нагло пролез вперёд, задев меня плечом, так что мне пришлось отступить на несколько шагов. Парень в толстых очках неловко махнул мне рукой, что, вероятно, должно было сойти за извинение. Я зашипел и затронутый какой-то непонятной обидой, хотел как следует его проклясть. Вдруг услышал впереди глухой звук столкновения и возглас Лили, неразборчивый, но полный возмущения: в наглого когтевранца врезался один из этих беспокойных первокурсников. Я остановился, задумчиво глядя, как Лили распекает обоих, поддерживая за плечи свалившегося ребёнка — это оказалась девочка, почти такая же рыжая как сама Лили. Моей руки что-то коснулось. Я с трудом вспомнил о прерванном разговоре и перевёл взгляд на стоящего рядом Эйвери.  — Директор Дамблдор… — начал спокойным голосом. Я не договорил.  — Эй! Говорят девушки часто сидят на диете? Что это значит? Они мало едят! Громкий голос отозвался эхом и ударил в спину. Мне стоило горько, до слёз пожалеть, что я переборол себя и, выходя из Зала, не начал глупо крутить головой, выискивая кого-нибудь из мародёров — но тогда бы это нападение не стало для меня неожиданностью. Я обернулся, зная, что увижу: быстро шагающего от высоких тяжёлых дверей Блэка. Толпа почти рассосалась, а те, кто остался, конечно, услышали слова гриффиндорца и, хотя и не поняли их, не собирались преграждать ему путь. Я успел дёргано вытащить палочку. Был готов уже произнести заклятие, которое, первым делом лишит Блэка его мерзкого голоса, пусть мне даже мне придётся ткнуть палочкой ему прямо в лицо, как гриффиндорец резко вильнул в сторону, так и не взглянув на меня. Эйвери покачнулся, но устоял на ногах — смог отреагировать в последний момент, и Блэк лишь задел его по касательной. Эйвери? Я изумленно потёр шею, обданную порывом ветра от мантии, впился в кожу ногтями, чтобы успокоить внутреннюю дрожь. Мне, и, судя по вытаращенным глазам чуть не упавшего однокурсника, не только мне показалось, что Блэк намеренно шёл на жёсткий таран. Пока Эйвери поправлял одежду и приходил в себя, Блэк как ни в чём не бывало закричал: «Привет, моя милая!» и встал напротив Лили, небрежно пытаясь её приобнять и защекотать. Я расслышал: — …отстань, Блэк! О, Боже!  — Я вовсе не… Лили отстранилась от настойчивого внимания Блэка, но я отметил, что с ним она вела себя куда как более раскованно, чем с Поттером, усмехнулась и ткнула в ответ Блэка локтем. Если бы вместо Блэка был Поттер — этот удар мог оказаться вполне серьёзным, а подруга начала бы кричать, что он распускает руки. — …мало съела сегодня. Ещё немного и будет сносить ветром! Блэк, кажется, повторил ту фразу, что сказал мне в библиотеке после ухода Эйвери. Теперь он говорил её весело и равнодушно, обращаясь к Лили и продолжая её касаться, не так развязно как прежде, но всё же. «Блэк влюблён в Эванс» — не удивлюсь, что вскоре этот слух распространится по школе. Конечно, для всех окружающих он изначально обращался к Лили — только по отношению к ней имела смысл его тирада насчёт того, что кто-то мало ест. Я так не думал, я знал, что он смеётся надо мной, но мне оставалось только уповать, что никто не заметил вытащенную без повода палочку — это было так похоже на трусость.

***

— Если бы вы учились на одном факультете, можно было только порадоваться за этот факультет. Мы медленно двигались от кабинета Древних Рун: Лили, я и за каким-то чёртом Римус Люпин.  — Если честно, мне предлагали Когтевран, — ответил на восклицание Лили тихий дружок Поттера и Блэка, — но я не жалею, что сделал выбор в пользу Гриффиндора. Я не стал ничего говорить, хмуро шаркая по левую сторону от девушки. Я не мог припомнить, предлагала ли мне шляпа другие варианты, или отправила меня на Слизерин, едва коснувшись моей головы. Во всяком случае, я ни о чём не жалел. — Я думаю, что у вас много общего, — наконец, внятно произнесла Лили и слегка смутилась, закусывая губу и поправляя собранные в высокий хвост волосы.  — Да, да, я люблю читать… Наклонившись вперёд, Люпин рискнул вновь посмотреть на меня и, слава Мерлину, на этот раз покраснел чуть меньше. Просто невыносимо. Мало того, что меня весь день преследует видение смеющегося Блэка, шлёпающего своей жирной куриной ногой мне по губам: ''На! На! Ты слишком мало ешь!». Я скрипнул зубами, отгоняя тошнотворные фантазии, в которых то и дело проскальзывало что-то совсем мерзкое. Люпин слабо улыбался, всегда как-то рассеянно и неловко. У него были любопытные неприятно-проницательные голубые глаза.  — ...в отличии от некоторых, — громко сказал Люпин с дрожащей и какой-то лукавой улыбкой. Я пропустил часть разговора и теперь недоумённо уставился на поднявшего руки парня и рассерженную девушку. Конечно, Лили сердилась не по-настоящему. Будь её воля, она бы заставила бы нас сцепиться руками  — Я просто сказала, что вы оба умные, начитанные, много времени проводите в библиотеке, — проговорила Лили менторским тоном, хмыкнула, вздёргивая подбородок: — Я не собиралась ничего говорить о Поттере! Я даже смог не споткнуться, услышав эту фамилию. Раздражающий гриффиндорец слегка подтянул рукав мантии и почесал белёсый шрам чуть выше запястья, один из оставшихся от неудачного магического выброса в раннем детстве. Шрам удивительно выделялся на фоне бледной кожи, будто разросся и налился цветом.  — Разве я что-то говорил… — Люпин запнулся, с быстрым испугом взглянул на меня и сипло закончил, — …о Джеймсе? Он резко одёрнул рукав и, выпрямившись, спрятал руки за спину.  — Нет, конечно, — отрезала Лили, не обратив на это внимание. Разговор, который, собственно поддерживался только этими двумя, прервался.  — Ты не выглядишь здоровым, — вырвалось у меня, когда я сообразил, что пальцы Люпина всё время мелко дрожали — когда он касался плеча Лили, когда убирал с глаз прядь волос или одёргивал рукав.  — Правда? — Люпин повернулся ко мне. Мне послышалось напряжение в его вполне дружелюбном голосе. Если бы не Лили, я бы точно не сдержался и сказал мстительно: «о, Римус, пожалуй, тебе стоит пойти к мадам Помфри!» Люпин оставил нас с Лили у библиотеки (наконец-то!). Он почти научился не краснеть при взгляде на меня — не знаю, что за мысли всякий раз приходили ему в голову. И знать не хотел, наверное. Попрощавшись с ним (и со мной?) Лили с задумчивым видом вошла в библиотеку. Видимо, она полагала, что я отправлюсь прямиком в слизеринскую гостиную. Я прошёл несколько раз туда и обратно по коридору и решился зайти следом. Почему-то так заволновался, что даже не поздоровался с мадам Пинс, провожающей каждого входящего строгим взглядом. Лили сидела за маленьким столом у потемневшего окна, поставив локти на столешницу. Перед ней была открыта на середине толстая книга. Белый полумесяц на твёрдой обложке. Лили была так увлечена чтением, что не заметила, как я подошёл к ней. Её брови хмурились и ноздри неспокойно раздувались. Я почувствовал, как моё волнение достигает предела, и не был уверен, что мой голос не сорвётся, если я попробую что-то сказать.  — Лили? Она не отреагировала, или может я позвал её слишком тихо? Её локоть, наполовину скрытый складками мантии. Я вспомнил, как к нему фамильярно и небрежно прикасался Блэк, и я протянул руку, чтобы повторить этот жест. Мои пальцы — впрочем, это могли быть негнущиеся ледяные метельные прутья — скользнули по жёсткой ткани, случайно царапнув тёплую кожу. Лили повернула голову на прикосновение, а потом ощутимо вздрогнула и вскочила.  — Что ты делаешь, Северус! — выпалила она, странным образом отодвигаясь от меня, вжимаясь спиной в оконную раму. Я отдёрнул руку, понимая, что совершил что-то непростительное. Правда, не знал, что именно, ведь я всего лишь коснулся её мантии. Лили посмотрела мне в лицо, я уловил нездоровый блеск её глаз и мгновенную густую краску. Она посмотрела вниз и воскликнула, указывая пальцем, — У… у тебя развязался шнурок! Что же ты делаешь? Ты же можешь упасть! Я взглянул на свои ноги, но ещё несколько секунд не мог увидеть развязавшиеся шнурки. Зато я слышал, как тяжело дышит Эванс и как громко бьётся её сердце.  — А… ладно… — наконец, выдавил я, пытаясь не кидать взгляды на высоко подымающуюся грудь, неловко присел на одно колено. Потом подумал, что загородил Лили проход, если она захочет уйти. Пальцы бестолково теребили завязки. Лили была очень сосредоточена на книге. Наверное… я её напугал. Я услышал быстрые шаги, но не придал им значения, а потом, кто-то шумно опустился со мной рядом, полоснув по руке полой мантии.  — Моя прекрасная леди! — от громкого самодовольного голоса, призванного привлечь всеобщее внимания, я инстинктивно шарахнулся в сторону и потерял равновесие, — позвольте мне стать вашим рыцарем и совершать подвиги ради вашего имени!  — Ты! Я попытался вытащить палочку, но лёжа на полу это было сложно. Лили толкнула Поттера в плечо.  — Прекрати, Поттер! Мадам Пинс увидит и… Морщась, она схватила его за ворот мантии и заставила подняться на ноги.  — Почему ему можно стоять перед тобой на коленях, а мне нет? — спросил Поттер, трогая руки Лили, ухмыльнулся, сщёлкнул с рукава невидимые пылинки, — Я ведь лучше! Лили отпустила его мантию и резко сказала:  — В таком случае ты можешь стоять так до посинения!  — Разве я не достоин и капли сочувствия? Он может, а я нет?  — Я не стоял перед ней на коленях, кретин! — прошипел я, не в силах больше смотреть на то, как Поттер распускает свой блядский павлиний хвост.  — Ну и дурак! — он заявил мне прямо в лицо, понизил голос, лыбясь и угрожающе тыча кулаком между лопаток: — Топай отсюда! Шуруй давай.  — Может кому и надо проваливать, то это тебе, ублюдок, — желчно отозвался я, всё-таки достав палочку и примеривая её ко лбу Поттера. Жаль, при такой близости заклятие с равной возможностью ударит и по мне.  — Да ну?! — весело изумился Поттер, прихватывая мою мантию у горла, продолжая толкать меня к выходу из библиотеки, — Дуракам и девочкам слова не давали! — Я бы сейчас вышиб тебе мозги, Поттер, но, какая жалость, их-то тебе не купили!  — Прекратите! Прекратите же! — Лили втиснулась между нами оторвала руку Поттера от ворота моей мантии, оттолкнула мою палочку и меня самого. — Ну же! Перестаньте! Северус! Поттер! Сев... Как же вы оба меня достали! Оба! Как же... Отшатнувшись, она резко подняла руки к лицу. Я перестал целиться волшебной палочкой в Поттера. Он, открыв рот, оставил попытки схватить меня за мантию и толкнуть на книжный шкаф и тоже повернул голову.  — Эванс… — встревожено начал Поттер, но Лили уже вытерла глаза ладонью. Её губы больше не дрожали.  — Сколько можно выслушивать вашу ругань?! Если поверить в то, что вы говорите друг о друге, то можете в обнимку утопиться в море, — негромко, но яростно проговорила она, посмотрела на меня и Поттера одинаково рассерженным взглядом, впрочем, мне показалось.., что на Поттера она смотрела чуть дольше, — хороша парочка, думаете, мне это нравится? Слушать все эти гадости? Вам, наверное, нравится постоянно ругаться! Невозможные идиоты. Видеть вас не хочу! Лили страшно усталым жестом провела рукой по лбу и вышла из библиотеки. Я и Поттер остались стоять возле заваленного книгами стола в тяжёлом молчании. Тo be continued...