Самое настоящее проклятие

— Снейп! Стул подо мной мелко затрясся. Я едва успел отвести руку от пергамента, чтобы не наделать клякс. Кинув в чернильницу перо, на кончике которого уже опасно сгущалась вязкая тьма, я обернулся и обнаружил за спиной цветущего вида ублюдка с торчащими прядями на висках и расходившимся в наглой улыбочке ртом. То есть Поттера, который перегнулся через парту и теперь тряс спинку моего стула. Обратив на себя внимание, он перестал. Кажется, моё лицо выражало весь спектр отрицательных эмоций, когда я, полуобернувшись, смотрел на него. И ещё немного удивления. — Снейп, куда ты ходил? — спросил гриффиндорец, утыкаясь лицом в своё предплечье, давясь смехом, — в мужской туалет или… ну… в женский? Поттер повернул голову, яростно замигал, засигналил своим дружкам и с истеричным хрюканьем снова ткнулся в руку. Я секунду смотрел на подрагивающие пальцы, обхватившие спинку стула, собираясь послать гриффиндорца нахрен с его идиотской логикой (с какого я «девчонка», если пидорские наклонности демонстрирует Блэк?!), но Лили опередила меня, громко шикнув:  — Очень остроумно, Поттер! Лили скривила губы и посмотрела на гриффиндорца так, будто он был досадным насекомым на мантии. Один локон при повороте вздулся, как парус. Он остался лежать волной на её плече. Поттер скорчил рожу и шлёпнулся на своё место, влажно буравя девушку, являющую собой образец суровой неприступности, и не спуская глаз с длинной пряди тёмно-рыжих волос. Блэк отвлёкся от переглядываний с Люпином (видимо, очень занимательных, потому что его губы всё ещё дрожали от сдерживаемого смеха) и, коротко взглянув на Лили — она с гневом смотрела на Поттера — выдал: — О, ты даже не представляешь насколько! И, ухмыляясь, он вытянул на последнем слове качающийся указательный палец, строя из себя как минимум профессора Дамблдора. Я посмотрел наверх, куда указывал палец Блэка: бледно-серый потолок, со швами сводов среди камня, до которого пока не добралось утреннее солнце. Лили, конечно, не могла понять «остроумного» подтекста слов Поттера. Опустив глаза, я увидел, что Блэк слегка подобрался (по крайней мере упирался в сиденье задницей, а не копчиком и поясницей) и теперь весело поглядывает то на Лили (она, в свою очередь с недоумением уставилась на Блэка) то на меня, будто ожидая, что я вот-вот расхохочусь от этих мерзких шуточек. Блэк, что называется, глазками стрелял, как снайпер, Робин Гуд или до судорог отвращения напоминающий Слизнорта голый жирный крылатый младенец из покрытых пылью сказок (тех, что сочиняли прямоносые воинственные парни в туниках и лавровых венках) или из розовых девчачих журналов про шмотки и любовные чары. Я открыл рот, чтобы прошипеть пару ласковых в адрес Поттера и его дружка-гомосека, как вдруг Блэк перестал ухмыляться и замер — Лили положила руку мне на плечо. Заставив меня отвернуться от гриффиндорцев — от презрительно кривящегося Поттера и от выпрямившегося, будто метлу проглотил, Блэка — девушка сказала твёрдым и порядком раздражённым голосом:  — Не обращай внимания на этих детсадовцев, Северус. Совсем неважно, что они говорят! У магов нет детских садов, по крайней мере, я ни о чём таком не слышал, но гриффиндорцы, вероятно, уловили уничижительный посыл, хотя бы по тону Лили. Поттер (я всё ещё видел его боковым зрением) закатил глаза, взял в руки шуршащие листы и фыркнул, перекрывая шелест пергамента: — Ну да, конечно! Это самое важное для тебя,— Лили закусила губу и напряглась, — дружба. Никакой романти... — Вижу, у вас ко мне появились вопросы, мистер Поттер? — спросил Флитвик. Я скосил глаза на ставшую тяжёлой руку, и в тот же миг Лили отпустила моё плечо. Девушка натянуто улыбнулась и перевела взгляд на профессора Флитвика, который стоял возле парты Поттера и Блэка, заложив руки за спину. Ироничный тон профессора вызвал среди учеников волну тихих смешков. Лили не смеялась и ничего не записывала, она напряжённо крутила в руке перо, поставив локоть на пергамент. Наверное, слушала, как Поттер бойко и нагло отвечал на вопрос маленького профессора, разыгрывая смущение. «…что вы, в самом деле! Я ни о чём таком не думал, сэр…» Каждое слово Поттера сочилось невероятным нахальством и самодовольством. Я бы предпочёл, чтобы Флитвик накричал на него и вычел факультетские баллы, но профессор лишь усмехнулся в колючие усы и даже не заставил Поттера подняться (он беззаботно возил под стулом ногами) хотя, тогда бы профессору пришлось задрать голову, чтоб взглянуть ему в лицо. На месте Флитвика я не спустил бы ученикам такого развязного поведения. Воздух между партами всё больше напоминал густое испорченное зелье. Воздух сгущался от напряжения с тех самых пор, как я и Блэк вернулись в кабинет. Мне нестерпимо хотелось, чтобы урок побыстрее закончился, и даже плевать, что это звучит слишком легкомысленно. Я чувствовал, как Блэк недобрым взглядом вперился мне в затылок. Несколько минут прошло в относительной тишине, исключая ритмичного поскрипывания качающегося стула. Вдруг скрип прервался и Блэк заёрзал за партой.  — Сколько времени до конца? — послышался его приглушённый голос. Какая-то возня, — …урока, я имею в виду. Я не расслышал, что ответил ему Поттер, буркнув в ухо, но, видимо, Блэка этот ответ не устроил.  — Можно выйти, сэр? — спросил он спустя ещё полминуты. Флитвик, любовно водивший палочкой перед доской, будто вдохновенный художник кистью, остановился и обернувшись, привстал от удивления на цыпочки, будто бы хотел посмотреть на Блэка сверху вниз.  — Вы недавно выходили, не так ли? — пискнул профессор на весь кабинет, — в чём дело, мистер Блэк? Блэк молчал, и, наверно, хлопал глазами, как дорогая маггловская кукла. Я с кристальной ясностью мог себе это представить.  — Но, сэр… — наконец, протянул он, привставая, — мне нужно… Смешки снова прошили тишину — многозначительное молчание Блэка — и рассредоточили рабочую атмосферу.  — Вы не в силах вытерпеть ещё пятнадцать минут? — Флитвик улыбнулся, совершенно провокационно, на его щеках появились игривые ямочки. Понятно почему у учеников Хогвартса этот профессор в фаворе, в отличии от той же МакГонагалл, и почему множатся и передаются от одного выпуска к другому разнообразные слухи о бурной молодости когтевранского декана. А Флитвик тем временем возвысил голос, отворачиваясь от недовольного Блэка как ни в чём не бывало:  — Так-так! Посмеялись? А теперь все внимательно посмотрите на доску, где я… Для убедительности профессор постучал палочкой по краю доски. Сухой трескучий звук будто вывел меня из оцепенения, и я громко и саркастично хмыкнул, скрещивая руки на груди, и слегка облокотился на спинку стула. Отпросившись у Флитвика в первый раз, Блэку стоило облагодетельствовать школьные унитазы своими испражнениями, а не плестись за мной, спрашивать об Эйвери и изводить меня своим диким поведением — вот что значил этот хмык, и я надеялся, что Блэк не только услышал его, но и понял, что я хотел им сказать. Разве я не имел права на несколько мгновений злорадства, если уж не мог прямо сейчас заехать Блэку под дых? Я заметил, что Лили смотрит на меня с удивлённым выражением лица и смутился. Как если бы я пришёл на урок, но обнаружил, что забыл обуться, или что-то в этом роде. Полный мочевой пузырь, однако, не давал ему покоя — Блэк барабанил по парте, по-моему, совершенно не вникая в объяснения профессора, и кажется, он намеревался продолжить спор с Флитвиком, но ему не удалось осуществить свои намерения, потому что дверь кабинета приоткрылась, и в проёме возникла светлая девичья голова.  — Профессор Флитвик, можно вас на минутку, сэр? — выпалила когтевранка, теребя шнурок на одежде и жалобно улыбнулась. Я узнал в ней одну из тех учениц, которые беседовали с профессором до урока. Лицо девочки было вытянуто, а губы плотно сжаты.  — Неужели это не может подождать до конца урока? — воскликнул Флитвик и, горячась, показал на исписанную мелом доску — Видите ли, мисс, я как раз объясняю пятому курсу… Ну, ну, что вы в самом деле! Профессор охнул и всплеснул руками. Подобрав мантию, быстрыми семенящими шажками пересёк кабинет, секунду замешкался у двери и вышел, слегка касаясь бедра отчего-то расплакавшейся девчонки. Дверь оставалась приоткрытой, и из коридора был слышен бубнящий успокаивающий голос профессора. А за партами в кабинете началось брожение умов, ученики разговаривали уже в голос, смеялись, кое-кто быстро встал со своего места. Блэк был одним из этих последних — он прошёл мимо меня, слегка всколыхнув пергамент и заставив поднять на него глаза (эта была всего лишь непрозвольная реакция глазных яблок), и принялся ходить около входной двери, озабоченно заглядывая в тонкую щель. Наконец, он дёрнул ворот мантии и решительно выскользнул наружу. Он исчез из поля зрения, но судя по тому, что его не остановил тут же громкий писклявый голос Флитвика, конфликт был исчерпан. Или профессор, занятый разговором, просто не заметил сбегающего ученика. Убедившись, что в ближайшее время угроза в лице Блэка меня не потревожит, я повернулся к Лили и быстро проговорил, стараясь, чтобы мой голос не звучал деревянно:  — Лили, я недавно слышал, у Флитвика вышла какая-то проблема с хором? Всё равно прозвучало так, будто я специально подслушивал. Лили, отвлёкшись от обмена жестами и мимикой с однокурсницей, сидящей за две парты от нас, секунду недоумённо смотрела на меня, потом опомнилась и закивала, чуть наклонив голову набок:  — А, да, Сюзи тоже участвует там, — Лили качнула головой сторону своей подружки, продолжавшей корчить гримасу, которая должна была сообщить всему свету о том, что Яксли настоящая «ведьма», в маггловском значении этого слова, — У Сюзи прекрасный голос, — произнесла Лили с воодушевлением, — Знаешь, Сев, такое поразительное происшествие! Я думаю…  — Но она вдвое не так умна и красива как ты, Эванс! — вставил Поттер, делая удивленный вид. Он снова перекинулся через парту, но теперь прицепился к спинке стула Лили. Лили замолчала, её глаза как-то по особенному заблестели. Я невольно прилип к своему сиденью под застывшим напряжённым взглядом девушки, направленным прямо мне в лоб. С таким же успехом она могла уставиться в пергамент или на свои руки — лишь бы удержаться и не смотреть на Поттера. Впрочем, через несколько мгновений она всё же посмотрела на него, холодно и строго, а румянец на щеках был, конечно, от негодования, в которое её постоянно приводил Поттер своими нелепыми шутками. Лили подчёркнуто громко и раздельно произнесла:  — Я думаю! — и договорила уже нормальным голосом — …что всё это проделки Пивза! Настроение у неё однозначно подпортилось. Щёки продолжали слабо розоветь. Поттер пытался что-то сказать и елозил животом по парте, но Лили, надувшись, успешно отворачивалась от него, пока, наконец, не попросила Поттера прекратить. Я испытывал смешанные эмоции. Мне, конечно, не хотелось видеть свою подругу хмурой и несчастной, но мысль о том, что причина её раздражения — Поттер (а ведь она когда-то сказала мне, что больше не считает его откровенным придурком) вызывало в душе чувство мстительной радости. Флитвик клятвенно обещал вернуться через пару минут и закончить урок. Он извинялся так, будто не замечал, что большая часть присутствующих — обычные остолопы, которые вовсе не интересуются темой занятия. Петтигрю весь урок сонно ковырялся в ухе пером, вместо того, чтобы использовать его по назначению и записывать за профессором, а Булстроуд последние пять минут с потным перекошенным похотью лицом пытался задрать ногой мантию сидящей впереди девчонки. Но Флитвик ушёл, и Лили, подперев щёку рукой и бездумно водя пальцем по парте, всё же рассказала про таинственную пропажу большинства партий из кабинета с пианино, который директор Дамблдор предоставил хору для репетиций. Она рассказывала мне, а Поттер говорил «у-у» и «да ладно!», таращил глаза и делал вид, что его ужас как интересует дела школьного хора. Он порывался что-то сказать и нетерпеливо хлопал по спинке стула Лили. Своими ужимками он нестерпимо раздражал. Думаю, Поттер чувствовал что-то подобное, когда натыкался масляным разморённым близостью к Эванс взглядом на моё убийственное выражение лица. Что, к слову, происходило всё чаще. И я уже нащупывал палочку, чтобы пустить в Поттера какое-нибудь мерзкое заклятие, когда вернулся Блэк. Хлопнула в общем гаме дверь кабинета, и скрипнули ножки стула за моей спиной. Поттер сел на стул — возвращение Блэка слегка отвлекло его от Лили. Блэк спросил, где Флитвик, гриффиндорцы перекинулись парой малозначащих фраз. Однако, Блэк больше ничего не говорил, и Поттер снова лёг животом на парту, собираясь дотронуться до стула Лили, и… — Блять! — Поттер извивался и дрожал всем телом, сминая пергамент, судорожно бил локтем одной руки по парте, — Бродяга, блять, ты конченый?! Я успел совершенно отстранённо удивиться скорости с какой вселенная, обычная глухая к моим взываниям, исполнила горячие мечты о смерти Поттера. Но, правда, я не успел испытать ни радости ни удовлетворения, ни одного из тех, чувств, которые должны были бы затопить меня, узнай я однажды о безвременной кончине своего врага. Всё потому что этот гандон не мог просто подохнуть за школьной партой, прямо посреди урока Чар — Поттер, матерясь, пытался вытащить что-то у себя из-за воротника. И, наконец, со сдавленными ругательствами, он выгреб из мантии рассыпчатый ком снега. Поттер в съехавшей на бок мантии держал этот ком, размером с хороший булыжник, на вытянутой руке, демонстрируя его мне, повернувшемуся на шум, хихикавшему в ладони Блэку и таращившей глаза Лили, не совсем понимающей в чём дело, и ещё доброй половине притихших учеников. Блэк, продолжая угарать, внезапно посмотрел на меня, и я будто бы разгадал его намерения. Прочитал их по его смазливому раскрасневшемуся от всхлипов и удовольствия лицу, как крупным шрифтом написанное слово. Только посмей. Я действительно произнёс это? Или только подумал, но мысль предельно ясно отразилась в моих глазах и заходивших желваках. Блэк небрежно отнял одну руку от лица, засунул её куда-то под парту, и вдруг, не отводя от меня пристального испытующего взгляда, швырнул другой комок снега — в Лили. Девушка взвизгнула, едва успела закрыться ладонью. Снежная масса разбилась о выставленную руку и холодными мокрыми искрами разлетелась по обеим партам, оставляя на пергаменте влажные тёмные следы.  — Сюрприз! — заорал Блэк, улыбаясь во весь рот, и тут же вскочил. Поттер, издавая нечленораздельные и явно нецензурные звуки, пытался запихнуть «сюрприз» под мантию дарителя. Каким-то образом безумие охватило весь класс. Потянуло холодом — кто-то открыл окно, чтобы не трансфигурировать снег из обрывков пергамента и прочей ерунды, а брать материал для снарядов с подоконника и крыши, ведь так проще и быстрее. Пол быстро становился мокрым. В конце кабинета повалили несколько парт и теперь они служили своего рода фортом, за который шло сражение. Бардак достиг своего апогея, когда Поттер вскочил на стул, откровенно рисуясь и оставляя на сиденье грязные отпечатки, и взревел:  — Гриффиндор против Слизерина! Битва века, чуваки! Теперь, после захлёбывающегося вопля Поттера, все попытки Лили и слизеринского старосты восстановить порядок были бы бесполезными. Я закончил колдовать защиту для своих вещей от шального снежного снаряда, и весь извёлся, пока накладывал заклинания. Всё вокруг кричало, свистело и бегало, всё переворачивалось вверх дном и стремилось надрать ближнему зад, а я стоял как истукан, чувствуя, как дрожь возбуждения проходит через вытянутую руку с палочкой. Наконец, стараясь не привлекать внимания, я наклонился и спешно, так будто боялся опоздать или передумать, собрал с пола остатки чужого, вероятно, пущенного в пустую, снежка. Довольно грязного, что впрочем, я заметил не сразу, и не то чтобы меня это смутило. И я замер в нерешительности со снегом в горсти. Блэк обнаружился у настежь открытого окна, он что-то эмоционально втирал другому гриффиндорцу и взмахивал рукой, указывая куда-то. Ему бы, правда, понравилось. Понравилось, если бы я вдруг начал играть по их дурацким правилам. Если бы я швырнул в него этот комок снега, обрётший в моих руках вторую, пусть такую же короткую — в один бросок — жизнь. Насколько это сомнительное и грозящее последствиями удовольствие — намочить возбуждённого улыбающегося Блэка. Это, чёрт возьми, выглядело слишком… Я не мог найти слово, и не успел додумать — увидел Лили, неподалёку от Блэка. У неё горело лицо, волосы влажно липли к щекам, с мантии сыпались не успевшие растаять белые крупинки снега, и это совсем не подходило образу старосты факультета, как и хулиганский бросок, ловкий, резкий и точный. Попав в кого-то Лили сначала прижала ладонь в губам, будто бы в испуге, а потом весело рассмеялась.  — Что здесь происходит?! Мистер Поттер! Мисс Эванс! ***  — Сколько времени до конца урока, мистер Гилл? — спросил Флитвик, невозмутимо стирая с доски надписи и схемы — палочкой, разумеется. Это была первая фраза профессора, после того, как он вошёл в кабинет и пронзительно вскрикнул: «Что здесь происходит?!»  — Шесть минут, сэр! — с готовностью отрапортовал взъерошенный мокрый гриффиндорец. И хотя запыхавшиеся ученики вернулись на свои места, окно не было закрыто, а между партами теперь блестели лужи с серыми горками тающего снега. Флитвик вздохнул.  — Казалось бы, до Рождества ещё три недели, что же будет дальше? — произнёс он, но, повернувшись к ученикам лицом, не выглядел ни особенно сердитым или расстроенным, — Что ж, запишите задание на следующий урок. Флитвик продиктовал страницы из учебника, подошёл к столу и вскарабкался на подушки, чтобы свериться с книгой. Лили начала собираться. И тут я заметил, что всё ещё сжимаю в ладони сильно уменьшившийся в размерах, слипшийся комок снега — довольно неприятное открытие, мокрое и холодное, а ещё — подлавливающее и будто в чём-то меня уличающее. Думая, как незаметно избавиться от столь «ценного» артефакта, я раскрыл ладонь и поковырял его большим пальцем той же руки и поморщился — твёрдый комок превратился в грязную снежную кашу. «Каша» закапала сквозь пальцы, оставляя на мантии почти невидимые пятнышки мокрой ткани. Почему я не мог просто выкинуть свидетельство моего полуминутного раздумья — оставаться в тени или привлечь внимание сумасшедшего сталкера-извращенца? Мне показалось, что на меня кто-то смотрит и, вскинув голову я огляделся. Лили сосредоточенно пролистала толстую записную книжку со светло-розовыми разлинованными страницами, а потом громко произнесла:  — Да, профессор Флитвик, мы это проходили! Речь, вроде, шла уже о будущем уроке ЗОТИ. Краем глаза я видел, как Поттер собирает с парты пергамент и невольно меня привлекла заминка в его движениях. Он остановился, прижимая к парте лист пергамента, секунды две смотрел на него, но потом его отвлёк Блэк с громким раздражённым возгласом «Сколько можно! Кончится это мучение или нет?!», и воспользовавшись моментом, когда Поттер принялся поддевать рычащего от негодования Блэка, я вытянул шею и взглянул на его пергамент. Что я там увидел: довольно схематичный, нарочито смешной рисунок. Чернильные подсохшие линии изображали человечка на метле в квиддичной форме. Рядом с ним, на той же метле, была нарисована другая фигурка — в мантии и с длинными волосами. Губы парня и девушки, не считаясь с реальным анатомическим строением, вытягивались и соприкасались в мультяшном поцелуе. Как можно было увидеть сходство в плоских линиях, впитавшихся в пергамент — я смог. На мгновение вместо рисунка на пергаменте я увидел пасмурное и ветреное небо ноября. Почувствовал холодные порывы на лице, зудящее ощущение высоты. Я увидел их, растрёпанных, под ветром и дождём, целующихся не по-мультяшному, а по-взрослому, будто одни губы, красные и влажные, ели другие, такие же ненасытные. Рука Поттера крепко обхватила Лили за талию, удерживая на метле. Всего на мгновение я увидел это. А потом все исчезло, и осталось только звук закрываемой молнии на сумке со стороны Лили, хихиканье Поттера, что-то настойчиво шептавшего своему дружку и противная почти полностью превратившаяся в воду каша в ладонях. Я вытянул руки и плюхнул грязный снег прямо на пергамент. Поттер повернул голову на влажный чавкающий звук. Свежие чернила тут же расплылись. Поттер тоже, кажется с недоумением, посмотрел на пергамент, на растущую среди учебных принадлежностей лужу и сорвался с места как ошпаренный. Я не успел увернуться и услышал глухой звук — одна сторона моего лица вспыхнула болью и будто стала такой же плоской, как нарисованные линии. Я ударился спиной об край своей парты и, видимо, вскрикнул, потому что Флитвик засеменил к нашей парте и взволнованно спросил:  — Что такое? Мистер Снейп, вы в порядке? Что случилось? — последний вопрос он задал уже в серьёзно обеспокоенным тоном в полной тишине. Я не смотрел на профессора, прижимая ладонь к пульсирующему лицу. От боли пересохло во рту и хотелось судорожно хватать воздух.  — Ничего не случилось, — буркнул Поттер, — я хотел спросить у Эванс кое-что, хотел… потрясти её за плечо, и случайно задел Ню… Снейпа. Это была случайность. Это звучало как издевательство.  — Мистер Снейп, с вами всё в порядке? — снова спросил Флитвик, — Посмотрите на меня. Я отнял ладонь от лица, но все ещё смотрел в парту.  — Со мной всё в порядке, сэр. Флитвик не поверил моему ответу, произнесённому хриплым дрожащим от еле сдерживаемой ярости голосом, но не мог же он стоять перед нашей партой вечно.  — Будьте осторожнее. Кому он это сказал, мне или Поттеру?  — Спасибо за внимание! Все свободны! — произнёс профессор, обращаясь ко всем школьникам, и к двери хлынула радостная толпа. Выждав ещё полсекунды, я обернулся и бросился на Поттера, впрочем, мы были на удивление единодушны в стремлении выяснить отношения.  — Сука! Он прохрипел это, когда я вцепился ему шею, пытаясь задушить. Я чувствовал, как под пальцами напрягаются жилы, и его кожа повлажнела от пота. А ещё чувствовал, что Поттер с силой заехал мне по уху — оно зазвенело от боли. Поттер отбросил меня, ещё раз приложив спиной о парту, но опять сцепиться нам уже не дали. Лили змеёй влезла в промежуток между партами и схватила меня за плечи, развернув к себе, так что, если я хотел добраться до Поттера, я должен был сначала отпихнуть её. Самого Поттера держал за локти бледный Блэк, и довольно крепко, не взирая на поттеровские возмущения.  — Вы сошли с ума?! Прекратите сейчас же! — с ужасом в глазах воскликнула Лили и хотела сказать что-то ещё, но Блэк её перебил. — Да уж, лучше вам остыть, ребятки! Успокойтесь, да? — быстро проговорил он с нервной усмешкой, взглянул на меня, — могу даже помочь, например, засунуть чью-нибудь горячую голову в сугроб. Это не так болезненно, правда? Я бы, наверное, испытал к нему жалость, к этому испуганному вопрошающему взгляду, если бы он не принадлежал Блэку. Я сморщился и с ненавистью уставился на Поттера. Я бы отдал все, чтобы почувствовать, как его жизнь угасает под моими руками. А ещё я точно знал, что в следующий раз, когда Блэк будет доставать меня, я обязательно припомню жалкий вид и жалкие оправдания верной псины Поттера. «Это не так болезненно, правда?»  — В кои-то веки ты рассуждаешь здраво, — медленно произнесла Лили, удивлённо посмотрев Блэка, — приятно слышать, знаешь ли. Он рассмеялся, все также нервно. Лицо Лили вновь приняло строгое выражение, но, кажется, она просто не знала, что делать.  — Отпусти, — выплюнул Поттер и Блэк повиновался. Я тоже осторожно высвободился из рук Лили.  — Надеюсь, вы не рискнёте драться в коридоре, — задумчиво протянула девушка, отпуская мои плечи, поворачиваясь так, чтобы в поле её зрения находились и я и Поттер, — иначе мне придётся проследить за одним из вас… — она запнулась, а потом, резко повернув голову к Поттер страшным голосом прошипела: — минус десять баллов с Гриффиндора за драку, я же староста, не забывай об этом, Поттер!  — Но драки же так и не было! — возмутился Поттер, касаясь шеи — какая же это нафиг драка! — Он вернулся к парте, взял пергамент и стряхнул с него окрашенную чернилами воду, — этот придурок намочил мой пергамент, и я всего лишь…попросил его быть аккуратнее! Обида и горькое сожаление появились на лице Поттера. Сожалел он, конечно, об испорченном рисунке и о том, что ему не дали меня как следует побить.  — Это была случайность, — язвительно уронил я, не глядя собирая с парты свои вещи, негромко продолжал: — думаю, этот пергамент теперь можно только выбросить в помойное ведро, как и… — я посмотрел на мокрый пергамент, где, однако, ещё угадывались очертания парня в квиддичном костюме и девушки в мантии, — …твои несбыточные мечты, Поттер.  — А что всё-таки было в этом пергаменте? — громко спросила Лили, заставив меня вздрогнуть, девушка подошла к Поттеру, пытаясь посмотреть в пергамент, который он держал в руках, — Неужели что-то важное? Поттер быстро сложил мокрый листок пополам и убрал его в сумку.  — Ничего, Эванс! — произнёс он, странным голосом, чуть наклонился, чтобы посмотреть недовольной Лили прямо в глаза, — а чего ты интересуешься, Эванс?  — Как пить дать, список его бывших подружек, — хмыкнул Блэк, — то-то он так прячет его от тебя. *** Стоял у подоконника и, шерстя сумку на наличие (отсутствие?) забытых вещей, подумал не без доли мрачной иронии: если я влюблюсь в Блэка, то мне один путь — на астрономическую башню. Если учесть, что площадка на астрономической башне — типичное место для ночных свиданий — фраза вышла так себе. Я-то имел в виду, что спрыгну оттуда. Если, конечно, влюблюсь, вероятность этого события падает с каждой нелепой выходкой гриффиндорца и, скорей всего, она давно достигла отрицательных значений. Должна падать. Странный разброд чувств был у меня в душе, когда я услышал шаги со стороны огретого поттеровским кулаком уха. Воздух прекратил свою циркуляцию, колом став в горле, камнями застыв в лёгких. Наверное, он будет ебать мне мозг, что это я во всём виноват, будто я сам не знаю, в чём я виноват, а в чём нет. Шаги замерли, я резко развернулся и наставил палочку на грёбаного Бл… Лили?! Девушка от неожиданности пошатнулась, но я успел шагнуть вперёд и ухватил её за плечо.  — О, Мерлин, прости меня пожалуйста, — затараторил я. И я не знал за что сейчас извиняюсь, за то, что направил на Лили палочку или за то, что прикоснулся к ней и никак не мог отпустить.  — Я не Мерлин, Северус! — произнесла Лили с улыбкой и похлопала ладонью по моей руке, — зачем быть таким напряжённым? Ты отовсюду ждёшь нападения? Даже от меня? Она в притворном изумлении покачала головой. Я сильнее сжал её плечо, невольно наклоняясь к ней.  — Нет, Лили, от тебя я ни в коем случае нападения не жду, — проговорил, тоже улыбаясь, — но в чём-то ты права — надо... надо всегда быть настороже.  — Ты так серьёзен! Может, это и сохранит жизнь, но испортит здоровье, — со смехом возразила Лили, — психическое здоровье — так точно? Просто сойдёшь с ума, если все время будешь думать о плохом, Северус. Она, конечно, говорила об инциденте с Поттером. Я ждал Блэка, и потому наставил на неё палочку. Лили же поняла все по-своему. Мы молча стояли и неловко улыбались друг другу…  — Эй! Отпусти её! …но мы были ещё недалеко от злополучного кабинета Чар. Я сообразил, что всё ещё держу Лили за плечо, но отпустил его раньше, чем Поттер примчался и схватил меня за мантию.  — Он что-то тебе сделал? — подозрительно спросил Поттер, — Он не ударил тебя?  — Не пори чушь, Поттер — огрызнулся я, вырываясь.  — Я убью его, если он тебя тронет! — пафосно выпалил Поттер, глядя на Лили. Лили закатила глаза.  — Мне кажется, я вполне могу постоять за себя, Поттер — мрачно произнесла она: — Только посмей, слышишь, только посмей ещё раз сказать, что он меня ударил или как-то обидел, всякий раз когда тебе кажется, что это так! Северус не тот человек, от которого меня надо защищать! — внезапно Лили шагнула к Поттеру и понизила голос (я всё же расслышал, что она сказала), — он не сделает мне ничего плохого. Я готова поклясться в этом!  — Это ты так думаешь, — фыркнул Поттер, искоса поглядывая на меня, и резко выделил, — Лили.  — А? И снова шум? И снова без меня? — удивился Блэк, вышагивая из-за поворота, — что произошло? Задав вопрос, он поочередно посмотрел на меня, Лили и Поттера. Поттер бросил короткий взгляд на Лили, прищурился и торжествующе заявил:  — Он ударил её! Он. Ударил. Её.  — Я ударил её?! — я не смог сдержаться, хотя понимал, что Поттер всего лишь хочет подразнить Лили из-за категоричных слов.  — Он ударил меня?! — почти одновременно со мной воскликнула Лили. Несколько секунд длилась ошарашенная пауза, даже Поттер застыл с открытым ртом, то ли не знал что сказать, то ли ждал реакции Лили. И тогда заговорил Блэк.  — Правда, он ударил её? — спросил он, глядя на Поттера, — Действительно? Может я ослышался? Ты ударил её? — он взглянул на меня, а потом на Лили, старательно выпучивая глаза, — Он ударил тебя? Я что-то ещё не понял. Вы можете это повторить?  — Замолчи, Блэк! Это было недоразумение! — рявкнула Лили, скрывая улыбку за грозным тоном, — Никто никого не ударил… — девушка искоса взглянула на меня, я понял, что она с беспокойством смотрит на моё избитое лицо.  — Ну, Эванс, я сказал, те слова, — выжидательно проговорил Поттер, возвращая разговор к прежнему руслу, — и что же ты мне сделаешь? Он нетерпеливо раскачивался с носка на пятку. Лили почесала бровь, пристально рассматривая Поттера и ответила:  — Ничего, — пожала плечами в ответ на удивлённое лицо гриффиндорца, — мы с Северусом просто уйдём. Мы уже опаздываем на следующее занятие. Мы? Какое ещё занятие?! Лили с самым невозмутимым видом схватила меня за локоть и быстрым шагом пошла по коридору прочь от гриффиндорцев, таща меня за собой, как паровоз, тащит вагон. Я даже не успел обернуться, чтобы посмотреть на разочарованные лица гриффиндорцев. Если бы я это сделал, то точно бы споткнулся.  — Лили? Какое ещё занятие?! — недоумённо спросил я, но она меня не слышала. Она не отпускала мой локоть. Так что я продолжал покорно идти за ней, надеясь, что мы по пути ни в кого не врежемся. Лили совсем не смотрела по сторонам, а я слишком волновался за неё. Я уже понял, что она просто соврала, чтобы отделаться от гриффиндорцев. Чтобы отделаться от Поттера. Наконец Лили остановилась и будто бы очнулась. Мы теперь оказались едва ли не в другой части замка, у одного из женских туалетов.  — Боже, они такие ужасные! — воскликнула Лили, глядя на дверь в уборную и прижимая руки к щекам, — они просто невыносимы! Как он посмел устроить драку прямо на уроке…нет, они просто ужасные, заносчивые... Северус, ты ведь слышал что он мне сказал?! Лили вовсю костерила Поттера и Блэка, активно жестикулируя и размахивая руками, а потом с такой же эмоциональностью посоветовала мне срочно сходить в больничное крыло, потому что на моём лице начинал наливаться синяк. Всё было как в старые, добрые (на самом деле, конечно, нет, но я во власти этого речевого оборота) времена, когда Поттер со своей кликой находили причины и способы сделать мою жизнь ещё хуже и весело смеялись над делом рук своих, заражая своим смехом Хогвартс. Весь Хогвартс, кроме Лили, которая, как моя лучшая подруга, всегда была на моей стороне. Сейчас всё так и выглядело, просто и ясно.