Самое настоящее проклятие

— Как ты мог! Как ты мог! Мы же тебе доверяли! Питер Петтигрю быстро сделал шаг назад и упёрся спиной в каменную стену. Глаза его испуганно бегали с одного однокурсника на другого.  — Эванс доверилась тебе, Хвост! Она понадеялась на тебя! Неужели ты думаешь, что это сойдёт тебе с рук?! От брошенных обвинений парень вздрогнул и втянул голову в плечи. Он попытался усмехнуться, что-то сказать, но дрожащие губы не слушались. Петтигрю умоляюще взглянул на стоящего позади разъярённых друзей хмурого Люпина.  — Мы ещё можем успеть, если пойдём прямо сейчас… Некоторое время назад. Небо было серым и безрадостным. Снегопад не прекращался. К вечеру он обещал замести все дорожки вокруг замка непроходимыми сугробами и надёжно спрятать за толщей снега единственный ход в Визжащую Хижину.  — И почему я, староста факультета… может-не-идеальный-староста-но-я-хотя-бы-не-пытаюсь-специально-нарушить-все-существующие-правила-как-это-любят-делать-некоторые-из-присутствующих-не-будем-тыкать-пальцем-кто, — Люпин набрал воздуха и со всей безнадёжностью возопил: — Ну почему я должен бегать от Филча?! — Он с затаённым напряжением посмотрел на выход с открытой террасы, — он же точно отстал? Чёрт… Мы же ничего не сделали! Лунатик мотнул головой, как бы поражаясь тому, что с ним происходит в этом чертовски неправильном мире, и проверил наличие на шее шарфа. Сколько шума из-за одной вязаной полоски! Когда мы улепётывали от возможного возмездия за всю нашу весёлую и беззаботную жизнь, конец Лунатикова шарфа зацепился о перчатку пустого доспеха, где-то в районе восточного коридора на третьем этаже. И раздался грохот, способный разбудить даже мифическое чудовище Салазара Слизерина.  — Да, а только собирались кое-что сделать, — я похлопал по сумке, в которой завалялось несколько навозных бомб, — стоит, в конце концов, разобраться с тем, что Карта показывает только неподвижные объекты. Иначе мы когда-нибудь сядем в зловонную лужу. Или выиграем в соревнованиях по бегу с препятствиями, в виде доспехов, ступенек и первокурсников. Если, конечно, кто-то в этом соревнуется. Довольный своим замечанием, я вопросительно взглянул на Поттера — собирается ли он что-то сказать по этому поводу? Джеймс стоял, поставив локти на каменный парапет и высунув палочку наружу.  — Энгоргио! — негромко произнёс он после нескольких секунд сосредоточенного и внимательного рассматривания снежных хлопьев, густо валящих с неба ему на голову.  — Ух ты! — восхищённо выдохнул Питер и сцепил руки на груди, будто его сердце могло сейчас выскочить от восторга.  — Ух я, ай да я… — ухмыльнувшись, согласился Джеймс, лёгкими движениями руки, то увеличивая до размеров блюдца, то вновь уменьшая, пойманную на кончик палочки ровную правильную снежинку, похожую на хрупкий ледяной цветок, зависший в потоках волшебства. Занимаясь этим, он заговорил, энергично и, как всегда, немного театрально:  — Вот что я думаю, друзья. Только представьте: заклинание, которое начинает поносить на чём свет стоит каждого, кто попытается сунуть свой нос… — когда он выделил последнее слово, я невольно подумал о раздражающем пристрастии Снейпа к вынюхиванию всего, что от него пытаются скрыть, — …в нашу гениальнейшую разработку!  — Не слишком ли грубо? — засомневался Люпин, заворожённо протягивая руку к гигантской остроконечной снежинке, но не касаясь её, — Впрочем… — он сжал руку в кулак, — впрочем, если это необходимо…  — Джеминио! — воскликнул я, вскидывая свою палочку в одном направлении с палочкой Поттера. Джеймс обеими руками упёрся в перила и начал с любопытством наблюдать за тем, что творилось в воздухе. Ледяной шедевр не прожил и двух секунд — упал под собственной тяжестью и, сверкнув, затерялся в снегу около лестницы, ведущей на двор. Зато не имеющие никакого веса, огромные сияющие копии множились, сталкивались друг с другом, и снова беззвучно множились, разлетаясь по ветру. Они оставляли на снегу серые тени и вскоре должны были заполнить прозрачной магической тучей все пространство от земли до неба. — Эм… эм… Ладно, — Люпин, пристроившийся у парапета с другого боку от Джеймса, оторвался от наколдованного зрелища и обеспокоенно постучал пальцем по щеке, а потом обратился к Петтигрю с вопросом: — что тебе сказала Лили? Поттер, смахивавший с лица назойливых белых мух, удивлённо повернулся к ним.  — Она что-то тебе сказала? Петтигрю морщил лоб и ковырял носком ботинка липкий подтаявший снег.  — Я слышал краем уха, на обеде, — пояснил Люпин, — ты куда-то запропастился. А Сириус страдал по Северусу — до него было невозможно докричаться. Он так и сказал, мерзавец.  — Я не… Я просто… — от возмущения я подскочил и потерял дар речи, — кто страдал? Я страдал? Что значит «страдал»! На кого я по-твоему похож?! Несколько учеников, скорым шагом пересекавших двор замка, приостановились и задрали головы, услышав мои вопли.  — Не обижайся, — Люпин примирительно трепал меня по руке, пытаясь не засмеяться и не позволить мне зажать его глупую голову у себя подмышкой, — но если это называется как-то по-другому, то я самый заурядный волшебник в Хогвартсе!  — Я просто очень интересовался, где его носит, — нашёлся я, взглянул на выразительно крутящего у виска Поттера и на Люпина, безуспешно пытающегося спрятать улыбку под толстый шарф, и громко заявил: — Ты просто завидуешь, Римус. Причём, ему! Даже у Снейпа есть тот, кто к нему клеится, а ты ни разу… — я хлопнул ладонью по каменным перилам, — нет, ты даже не пытался пригласить кого-нибудь на свидание! «Значит вас интересуют прорицания?» — передразнил я смущённый тон Лунатика, собираясь оттянуть край шарфа и убедиться, что Римус бессовестно ржёт надо мной. Но когда он сам освободил нижнюю половину лица от вязаного плена в цветах Гриффиндора, и явил взгляду тонкий, белёсый, почти невидимый в обычные дни шрам, начинавшийся от уха, тогда выяснилось, что улыбки на его лице не было.  — Я никому не завидую, Сириус, — очень серьёзно сказал Люпин, с силой сжимая пальцы на шарфе, — Но ты же понимаешь, что я отличаюсь от тебя или Джеймса и не могу… Джеймс нетерпеливо замахал на него рукой.  — Ну, говори, Питер, что тебе сказала Эванс? Я вспомнил о Хвосте и заметил, что уже некоторое время он бешено таращит глаза и пытается нам что-то сказать, раскрывая рот, как рыба, вытащенная из воды. Но как только Джеймс дал отмашку, и Римус заткнулся, так и не начав печальную речь о своей хвостатой особенности, Питер страдальчески замычал и уткнулся лицом в ладони.  — Что же делать? Я вовсе не хотел… я совсем забыл! — неразборчиво провыл он, — С этим Филчем! О, Мерлин!  — В чём дело? — недоумённо воскликнул Джеймс и тряхнул Хвоста за плечи.  — Может влепить ему оплеуху? — предложил я, нагибаясь и всматриваясь в искривлённое гримасой лицо однокурсника, — говорят, помогает.  — Сириус! — возмутился Люпин, — может, случилось что-то серьёзное! Я пожал плечами:  — Так я и не шучу. Хотел как лучше.  — Это… травология! — наконец, выпалил Петтигрю, опуская руки, — Я должен был вам сказать, но забыл! А тут ещё Филч! И совсем из головы вылетело! — он переступил с ноги на ногу, хлюпнув снегом, и нервно начал грызть ноготь на указательном пальце, — Стебль уже вернулась в Хогвартс с этого своего симпозиума… Она, Эванс, сказала мне…сказала мне передать… чтобы мы все там были.  — Мы? Где? — опешил Поттер, — когда?! Чего ты замолчал-то?!  — Ага… — промямлил Петтигрю, рассматривая свои руки и толком не отвечая на вопросы Джеймса, — она мне так и сказала, «что бы вы все четверо там были…»  — Так, спокойно, Стебль, получается вернулась только к обеду? Где-то через несколько минут у нас по расписанию должен быть Уход за магическими существами, — задумчиво произнёс Люпин, кладя руку на плечо готового лопнуть Джеймса — …но преподаватель по УЗМС сейчас отсутствует… значит ли это что вместо УЗМС у нас будет траволология? Я правильно рассуждаю, Пит?  — Ага… — уже более осмысленно протянул Петтигрю, с удивлением посмотрел на Люпина, — вот-вот! Она так и сказала…про травологию. Вместо УЗМС!  — А я уж думал, что сегодня счастье покопаться в скользкой земле нас минует — какая жалость. Этот чудак, по Уходу, если кто не знал, уже неделю валяется в Мунго и чёрт знает сколько ещё проваляется, — заметил я.  — О, он просто хотел разнообразить наш урок… — фыркнул Поттер с наигранным сочувствием, — но я не понимаю, для чего нужно было соваться в Запретный Лес, если под боком и так одна из свирепейших тварей, которая, у тому же до ужаса умная, — сказав это, Джеймс игриво толкнул бедром Римуса. Пару секунд длилась пауза, когда я брезгливо встряхивал кистями, представляя, что с них слетают ошмётки грязи, а Поттер ласково посматривал на смутившегося Люпина. А потом Джеймс резко повернулся к Питеру.  — Как ты мог! Как ты мог! — заверещал он, размахивая палочкой, заставив Петтигрю отступить к стене.  — Мы же тебе доверяли! Эванс доверилась тебе, Хвост! — добавил я, состроив зловещее и суровое лицо и сделав движение, будто хочу схватить Петтигрю за грудки, — Она понадеялась на тебя! Неужели ты думаешь, что это сойдёт тебе с рук?!  — Мы ещё можем успеть, если пойдём прямо сейчас… — закатив глаза на наш спектакль, проворчал Люпин, — а если вы и дальше будете валять дурака, то мы потеряем время и у нас останется один выход — действительно стать мастерами маггловского спорта по лёгкой атлетике. Говорят, физическая активность может погасить сексуальную, то есть если человек так умаялся, что не в силах на ноги встать, так у него и ничего другого не встанет. Надо как-нибудь попробовать, когда будет совсем невмоготу, когда хоть на месте, под партой подтягивай мантию и тихонько себе ручками помогай. И всё ничего, лишь бы ещё галстуком не забыть рот свой заткнуть, чтобы внезапно не застонать похотливо под монотонный рассказ о давно умерших волшебниках или над «возбуждающим» заданием по трансфигурации. Но вовсе не из-за этого бодрым гиппогрифьим шагом мы прорывались по свежим сугробам к теплицам. Джеймс нёсся впереди, расчищая себе путь хлёсткими взмахами палочкой, выбрасывая в воздух тучи снега. Во многом потому что Хвост, грустными глазами смотревший себе под ноги, всё заладил: «Она сказала, Эванс сказала, она сказала, чтобы мы обязательно там были, а я её подвё-о-ол…». Колокол на урок прозвонил, сотрясая камень и спугивая со шпилей башен наглых птиц, едва мы покинули ту террасу, где Питер, не без помощи Римуса, смог нам поведать о… Я резко остановился и Люпин, громко скрипящий снегом за спиной, наступил мне на пятку.  — А как же Слизерин? — напряжённо спросил я в пустоту, прервав полные раскаяния завывания Хвоста. Провёл по голове и почувствовал как под пальцами на волосах тает снег, — разве слизеринцы не должны тоже прийти на Травологию? Но у них… Люпин обеспокоенно заглянул мне через плечо.  — У них сейчас ЗОТИ! — с готовностью откликнулся Петтигрю, и тут же добавил, втягивая голову в плечи — должно быть, ЗОТИ… Поттер понял, что мы не идём за ним и обернулся с недовольным выражением лица.  — Флитвик пока в Мунго не попадал, зачем ему отменять свой урок? — протянул я, но не успел сказать о том, что в таком случае не вижу никакого смысла переться на травологию (хотя, для Джеймса мотивацией переться туда была Эванс — даже если бы обрушилось небо или если бы ему преградила путь недружелюбно настроенная слизеринская команда по квиддичу в полном составе, во главе с Керроу).  — Теоретически, Стебль могла договориться с Флитвиком, у слизеринцев же тоже утром не было травологии — не слишком уверенно сказал Люпин, пожимая плечами, смахнул с мантии снег и, усмехнувшись, тихо произнёс, будто про себя, рассматривая свои ботинки, — поверить не могу, что ты ещё не выучил его расписание.  — Эй, мне не нравится ваша улиточная скорость! — замахал руками Поттер, привлекая к себе внимание, — На месте разберёмся, что к чему! В итоге, пока дошли, встретив по пути нескольких опаздывающих с Гриффиндора и одного — со Слизерина, который предпочёл идти в значительном отдалении от нашей компании, пока разобрались в какой из теплиц находится Стебль, прошло немало времени. И первым, кто кинулся к нам из мешанины толпившихся учеников, когда мы, запыхавшиеся и с жалостливыми улыбками, показались на пороге, была, конечно, Эванс. На её лице в рыжих отблесках факела (день выдался пасмурный и освещение горело в замке и на прилегающих территориях почти с самого утра) явственно читались тревога и облегчение. Ну и злость тоже. Эванс смерила недовольным взглядом Поттера и меня. Джеймс, наверняка, обрадовался, а мне было плевать — я выглядывал Снейпа, но знакомая длинная фигура никак не отыскивалась среди кучкующихся учеников и горшков с небольшими толстыми деревьями. Что за напасть? Я отвлёкся от своих поисков, потому что Эванс всё ещё смотрела на меня, пристально, будто с какой-то тайной мыслью.  — Почему вы опаздываете! — яростным полушёпотом — профессор что-то вещала, важно покачивая головой в остроконечной шляпе — девушка обратилась к Джеймсу, — я же просила Питера передать вам, что у нас будет травология! Она требовательно вцепилась Джеймсу в рукав мантии, правда, отпустила, когда Хвост подал голос.  — Это я… — он запнулся, замялся, краснея и теребя мантию, не в силах оторвать взгляда от собственных ног в луже грязного снега, — Я просто, я просто… Кажется, он сейчас задохнётся от смущения.  — Просто мы решили тебя подразнить, Эванс — Поттер отодвинул охнувшего Петтигрю и с наглым видом встал перед девушкой. Расправил плечи и выставил грудь вперёд, как если бы у него на груди болтался, по крайней мере, один орден Мерлина первой степени. Джеймс носился больше всех, и от него, вероятно, несло жаром разгорячённого бегом тела, прямо Эванс в лицо, — Мы ведь могли бы вовсе не прийти, — продолжил гриффиндорец, растягивая слова, не сводя с девушки жгучего испытующего взгляда, — чтобы ты тогда сделала? Отругала бы меня? Он провёл рукой по губам. Его фраза прозвучала не так, как если бы Джеймс хотел избежать наказания от руки Эванс.  — Ещё чего, Поттер, не дождёшься, — фыркнула Эванс, слегка краснея и зачем-то пряча руки в рукава. Лицо Джеймса явно говорило «дождусь, дождусь», но она проигнорировала это послание сияющих глаз и, слегка наклонив голову, строго произнесла: — Я бы пожаловалась на тебя профессору МакГонагалл! И, конечно, отняла кучу баллов! Никому бы не понравилось, если Гриффиндор из-за тебя оказался бы на последнем месте!  — А я мог бы сказать, что ты ничего не говорила! — запальчиво возразил Поттер, делая полшага вперёд, — И это не было бы ложью! Мне ты и вправду ничего не говорила На лицо Джеймса налезло детское обиженное выражение. Эванс довольно презрительно хмыкнула, глядя на его актёрские потуги и повернулась, чтобы уйти. Перед тем, как вернуться к подружкам — они вовсю хихикали, зажимая рты и утыкаясь друг другу в грудь и плечо, интересуясь больше разговором между Эванс и Поттером, чем объяснениями профессора — она вновь будто бы наткнулась на меня странным задумчивым взглядом. Так смотрела на меня МакГонагалл, пытаясь понять, в какой момент всё изменилось, в тот фееричный раз, когда я ушёл в туалет грустный, а вернулся в кабинет пьяный. Кажется, так на меня ещё поглядывал Римус, перед тем, как доложить Джеймсу о своих догадках насчёт моего радужного сердца.  — Я никогда бы этого не сделал! Я не стал бы клеветать на тебя! — с вытянутым лицом крикнул Поттер девушке вслед, вцепившись в ворот своей мантии с такой силой, будто хотел его порвать, — Эванс! Она обернулась и изумлённо уставилась на Сохатого. И не она одна — возглас привлёк всеобщее внимание, и даже Стебль на несколько секунд отвлеклась от своего повествования о растениях, а потом добродушно, но настойчиво пригласила новоприбывших не толпиться у двери, а подойти поближе к горшкам.  — А я думал уже все, день закончился, — сказал Римус, с усталой улыбкой глядя на Джеймса — тот не находил себе места, пытаясь поговорить с Эванс, но она отворачивалась и рассеянно накручивала выбившуюся рыжую прядь на палец.  — Ещё зельеварение… — убито проронил Питер. Вдвойне убито — из-за всей этой истории с забытым сообщением и из-за того, что зелья у Хвоста были на таком же уровне, как и чары и многое другое — на уровне Хогвартской канализации. Люпин неопределённо пожал плечами на его реплику — что он мог сказать. А вообще, с зельями у него тоже не всегда ладилось. Петтигрю двинулся следом за Поттером, то и дело неуверенно оглядываясь на нас.  — Надо же, если верить Сохатому, мы могли бы сегодня вычесть баллы у того, кто вычитает баллы у нас, — усмехнувшись, шепнул на ухо Римусу. Люпин тихо рассмеялся.  — Мерлин, Сириус! Как же вы с Джеймсом в этом похожи! — негромко проговорил он, хватая меня за руку. Я невольно остановился. — Ты всё ворчишь, а по-моему, Лили Эванс идеальная пара для нашего Сохатого! Если б он только поменьше выделывался… Я согласно хмыкнул на счёт «выделывался», но несколько рассеянно, мои мысли вернулись к одному крайне ворчливому слизеринцу. Да где же он?!  — П-прости, Джеймс, — спереди послышался жалобный заикающийся голос Питера.  — Не стоит. Я уже привык к твоей дырявой бошке, — отмахнулся Поттер, с тоской наблюдая за рыжей девушкой (Эванс смеялась, пристроив непокорную прядь к верхней губе, словно бы обзавелась шикарнейшими усами) не глядя пихнул его в плечо, — не парься, Хвост. Но Петтигрю продолжал париться, я видел это по его красному смущённому лицу и по носку ботинка, ковырявшему пол теплицы. Подняв глаза от выделывающей круги дрожащей ноги Хвоста, я встретился взглядом с… Снейп стоял на другой стороне от Стебль в окружении однокурсников, засунув руки глубоко в карманы. Понятия не имею о чем он думал в тот момент, когда наши глаза вдруг нашли друг друга. Его лицо оставалось непроницаемым всё время, что он смотрел на меня. Вечность в пять быстрых ударов сердца. Это можно считать своеобразным приветствием. Когда то, что казалось вечностью, истекло, Северус перевёл нечитаемый тёмный взгляд на Стебль и замер, внимательно слушая профессора. Или делая вид. Я надеялся, что он всего лишь делает вид. Поверх школьной мантии на слизеринце был тот чудовищно-странный плащ, будто в самом деле выдернутый из времён войны с немецким волшебником. В рукаве можно было спрятать не то что палочку — метлу. Но Снейп бы не стал прятать у себя метлу. Глядя на крючконосый профиль, тёмный на фоне пылающего факела, я вспомнил как под моей рукой растаял снег, когда я прикоснулся к голове. И подумал, что пока Снейп дошёл от замка до теплиц снегопад вероятно хорошенько присыпал ему плечи и голову. На плаще не было заметно никаких пятен, но его волосы, наверняка, были ещё слегка влажными и умопомрачительно пахли — потом, травяной горечью и ещё абсолютной безнадёжной недоступностью. Нос зачесался от желания зарыться в вонючие космы. Они высохнут гораздо раньше. Я просил совсем немного — всего лишь одного колючего слизеринца, который преспокойно стоял в самом центре слизеринской шакальей кодлы. Снаружи падал снег, а мне было жарко, как в полной водяного пара душевой. Я что есть силы оттягивал ворот мантии. Снейп вот-вот снова посмотрит на меня и неужели ничего не дрогнет в его лице? Ко мне подошёл Джеймс, на время оставивший Эванс в покое, я повернул голову на звук, — взъерошенный раскрасневшийся от стоявшей в теплице духоты парень со стоном блаженства почёсывал загривок. Мы взглянули друг на друга, и, кажется, одна и та же мысль пришла нам в голову. Джеймс начал первый: не опуская руку, схватил ворот мантии сзади и, крякнув, потянул её через голову. На свет вылезла его белая, в яркую полоску рубашка, с короткими рукавами, небрежно заправленная в брюки, так что она вздувалась парусом на животе. Зажмурившись, я тоже быстро стянул с себя мантию. Жёсткая ткань, зашуршав, царапнула по лицу и ушам. Влажную шею и спину захолодило. Может, из-за этого между лопаток на плечи вдруг плеснуло волной мурашек, но, скорей всего, из-за того, что я знал: Снейп смотрит на меня, не отрываясь, всверливаясь глазами в моё лицо и лишённое мантии тело. Как и нужно смотреть на красивого горячего парня, который за тобой увивается.  — Жарковато здесь, правда? Или ты так не считаешь? — с наигранным спокойствием протянул Поттер, привлекая к себе любопытные взгляды. Он расслабил галстук и потянулся к пуговицам. Джеймс делал над собой усилие, чтобы подначивающе смотреть на меня, а не выискивать в толпе Эванс.  — На слабо хочешь взять, Сохатый?! — угрожающе парировал я и в свою очередь взялся за свою майку с эмблемой итальянской команды по квиддичу на чёрном фоне. Не спеша потянул её вверх, — давай, давай, чай, не замёрзнешь! Я произнёс это и уже видел тёмное пятнышко соска на безволосой груди между полами Джеймсовой рубашки. Но мы не успели завершить начатое на радость наблюдателям. Я повернул голову — кто-то ткнулся в плечо сначала Джеймсу, потом мне. — С ума сошли?! — воскликнул Люпин, втискиваясь между нами, неожиданно хлопнул меня по оголённому животу, — Ребят, вы точно знаете, какое сейчас время года или пора вызывать целителей Мунго?  — Эй, Римус, тоже хочешь пощеголять своими лохматыми телесами? — спросил я, быстро натягивая низ майки аж до самых яиц. Люпин выпучил глаза и снова стукнул меня по животу, но по ткани — уже не так звонко. Я захихикал и попытался перехватить его руку и беззвучно, не палясь перед Стебль, хорошенько ему навалять. Джеймс не против был присоединиться и зажимал Римуса с другой стороны. Но Люпин смотрел на нас так укоризненно и с такой силой намекал на присутствие неподалёку профессора, а также вредной Эванс, что я махнул на эту идею рукой: — ну никто тебя и не заставляет раздеваться! Люпин сбежал на безопасное расстояние от моего захвата и поттеровских клещей и издали скорчил нам противную префектскую рожу. Он хлопнул Петтигрю по спине, заставив его оторвать от Джеймса восхищённый, но всё ещё какой-то перепуганный взгляд, и, ухмыляясь, проговорил:  — Позвать что ль Лили? Как думаешь, Пит? Мне кажется, она сумеет им мозги на место поставить, — заметив вспыхнувшие глаза Поттера, Люпин всплеснул руками и поспешно воскликнул, — Ну, хватит, хватит! Лучше быстрее выбирайте ножницы или лопата? Одна часть учеников должна была обрезать сухие ветки у впавших в зимнюю спячку растений. Другая часть — рыхлить землю у их корней, чтобы те не задохнулись. Я взял у Стебль огромные хищно сверкнувшие ножницы и увидел, что Джеймс, щеголявший расстёгнутой рубашкой, уже придумал какую-то штуку. Он вертел головой и, наконец, сделал несколько уверенных шагов к девчачьей компании, в центре которой стояла Эванс, опираясь на лопату, как студент Дурмстранга на волшебный посох. — Эй, Эванс, не хочешь подержать мою мантию? — услышал я громкий голос Джеймса.  — Пожалуй, обойдусь, Поттер, — не оборачиваясь, безжалостно ответила Эванс. А когда всё-таки обернулась, уставилась на открытую грудь парня и удивлённо протянула, — что это? Что вы тут устроили? — парень откровенно плыл под её скользящим сверху вниз взглядом, пока Эванс не втянула ноздрями воздух и не шикнула: — Прекрати выпендриваться, Поттер! Что ты пытаешься этим доказать?! Что ты самовлюблённый болван? Не только мы покатывались от хохота, слушая отповедь Эванс. — Так ведь, Лили… это он перед тобой выпендривается! — борясь со смехом, выдавила Сюзи Камбелл и зажала рот руками, сгибаясь пополам. — Мне все равно, передо мной или перед кем-то другим! Пусть перестанет! — заявила Эванс, слегка покраснев, крепче сжав черенок лопаты. Кинув на подругу убийственный взгляд, она вновь посмотрела на Поттера и с недоброй усмешкой сказала: — То, что эта мантия принадлежит Джеймсу Поттеру не делает её чем-то лучше других! Джеймс явно был не согласен с жестоко динамившей его девушкой, Та же Камбелл была бы счастлива, если б ей досталась мантия капитана команды Гриффиндора по квиддичу и вообще неглупого парня с очень заразительным смехом. Я повертел свою мантию в руках, сунул её Хвосту. Поттер, на мгновение повернувшись к Эванс спиной сделал то же самое, накрыв Петтигрю с головой и заставив его беспорядочно барахтаться в складках ткани. И тут же в спину Поттеру прилетел возмущённый окрик.  — Не используй Питера как свою вешалку!  — О, нет, нет, нет! — зачастил Петтигрю, — я вовсе не… Его взъерошенная голова показалась из-под скомканных мантий.  — Да он и не против! — воскликнул Джеймс, прижимая Питера к себе за плечи. Другой рукой он вслепую пытался достать меня, — правда, дружище? Правда же? Не дотянувшись до меня, Джеймс большим пальцем надавил на нос Питера, делая его похожим на свиной пятачок. Питер дёрнулся, растерянно посмотрел на безумно подмигивающего Джеймса, потом на Эванс и на всякий случай несколько раз кивнул.  — Да-а? — недоверчиво протянула Эванс, зачем-то подходя ближе, будто не она только что без колебаний отбрила Поттера с его мантией. Я оттягивал майку на груди и смотрел на лопату в её руке, весьма угрожающего вида инструмент. Таким можно и череп раскроить. Потом поднял взгляд на саму девушку и удивлённо открыл рот. Эванс снова смотрела на меня, и так странно и пристально, что я не выдержал и спросил:  — Что?! Девушка стукнула лопатой по земле, а потом хмуро произнесла, таращась на меня исподлобья:  — Что-то случилось? Ты меня теперь игнорируешь?  — О чём это ты? — не понял я. Эванс, кажется, смутилась, но пристальный взгляд не отвела.  — Я вообще-то хотела тебе сказать, ещё тогда, в Большом Зале. Про травологию. Но ты сделал вид, будто меня вовсе нет! — она обиженно повысила голос, а потом снова тихо спросила, поддаваясь вперёд, и заглядывая в лицо: — Я тебя чем-то обидела? Знаешь… я, конечно, иногда ругаюсь и кричу на вас, и баллы снимаю, но это для вашего же блага, разве сложно понять? Ведь так правда...— она слегка покраснела — лучше, чем если бы я всё рассказывала МакГонагалл?  — Стой, Эванс! — я с нервным смешком поднял руки, пока она не зашла слишком далеко, — Я тебя не игнорировал! Я тебя не видел! Я вообще не понимаю о чём ты говоришь! Встревоженное и немного виноватое выражение пропало с лица Эванс, сменившись удивлённым.  — Я стояла прямо перед тобой! Как ты мог меня не видеть?!  — Я… — краем глаза я заметил движение дурацкого плаща Снейпа и брякнул, снова сжав кулак на маечной лямке: — Я смотрел в другую сторону! Эванс вздёрнула брови ещё выше и скептично спросила:  — И что же такое интересное ты увидел?  — Ну… — Снейп надел защитные перчатки, взял из корзины ножницы и повернулся ко мне спиной, я вновь посмотрел на Эванс, она ждала от меня ответа, — я думал о прорицаниях.  — О прорицаниях? Прекрасно! — хмыкнула Эванс, всем своим видом показывая, что не слишком-то мне верит, она ещё некоторое время побуравила меня недоверчивым взглядом, а потом произнесла: — ну, надеюсь, ты и продолжишь заниматься этим очень полезным делом, Блэк, — с ехидцей улыбнулась и для наглядности постучала себе пальцем по виску, — Думать. Эванс отошла от нас, высоко задрав нос. Рыжий-рыжий, конопатый…  — Слушай! — кипя от возмущения, я повернулся к Поттеру, — она борзеет с каждым днём. Что мы будем делать, когда она станет такой же борзой как ты, Джейми! Э-э… Джейми? Поттер мне ничего не ответил. Безвольно опустив руки вдоль тела, он смотрел Эванс в спину глазами полными любви и восхищения.