Самое настоящее проклятие

— Мистер Снейп? Здесь находится учебная литература для третьего курса. Вы не ошиблись секцией? Я положил обратно инструкцию по составлению гороскопов для начинающих и повернулся к библиотекарше. — Нет, мэм, мне нужен учебник ЗОТИ для третьего курса. — Квентин Трибл, «Тёмные силы: пособие по самозащите», я так полагаю? — помолчав секунду, произнесла мадам Пинс без всякого удивления. — Посмотрите на третьей полке. Сказав это, она развернулась и, стуча низкими каблуками, скрылась за стеллажами. Я проводил её насторожённым взглядом, потом стиснул зубы — похоже, Пинс действительно не интересовало, что именно ищут ученики в библиотеке, если они не нарушают тишины и не портят школьное имущество — и вернулся к книгам. Из всех мест в библиотеке я выбрал стол в дальнем углу и уселся там, в окружении томов по травологии. Положил перед собой небольшую книгу, возможно, ещё до моего рождения, подвергшуюся варварской процедуре свежевания — от обложки не осталось и следа. Учебник открывался сразу оглавлением: столбцом серых от времени заголовков на пожелтевшем пергаменте. Боггарты Гриндилоу Красные колпаки Я провёл рукой по книге, словно что-то смахивая с неё, пару секунд просто смотрел на учебник, думая: найду ли в нём что-то полезное или нет? Я видел лишь смутные очертания того существа. Лучше всего запомнилось — холодок по позвоночнику — чувство страха. Однако сложно будет что-то опознать по таким неясным обрывчатым, как клоки тумана, впечатлениям. А если даже и каким-то способом получится опознать — интересно, что мне это даст, кроме удовлетворённого любопытства? М-м... кажется, Блэк, посчитал это воспоминание достаточно важным, чтобы сосредоточиться и попытаться выпнуть меня из своей головы. Но я не мог слепо доверять его реакциям — какова вероятность, что воспоминание не окажется какой-нибудь нестоящей внимания ерундой? Внутреннее чутьё зудело (как несвоевременное желание отлить на контрольной или экзамене из-за лишнего кубка тыквенного сока) и подсказывало: всё не так и в этот раз я напал на верный след. И всё же, я не мог доверять Блэку. Он слишком непредсказуем. Может, никакого монстра и не было никогда, а то, что я видел — всего лишь плод воображения Блэка. Сон... Словно меня хлопнули по плечу — я резко очнулся и, скрипнув зубами, быстрым нервным движением перелистнул несколько первых страниц: не гриндилоу, и не мстительный призрак, и не разгневанный брауни, а что-то куда опаснее, более устрашающее... Честно говоря, если всё дело в ночном кошмаре, я бы тоже изо всех сил постарался, чтоб никто не увидел моих страхов... Лунатик. Интересно, насколько болтливым окажется Эйвери? Поползут ли по школе слухи, что Северус Снейп страдает лунатизмом и во сне попросту опасен для однокурсников? От этих размышлений хотелось внезапно закрыть лицо руками и рассмеяться. Подперев ладонью тяжёлую невыспавшуюся голову, я шелестел страницами и пытался сосредоточиться на чтении. Но информация о различных монстрах пролетала в сознании усыпляющим белым шумом. Мысли, оставшись без контроля, постоянно возвращались к сегодняшнему утру... *** Когда я в темноте медленно поднял руку и коснулся лба, на ладони остался липкий след. Лоб был ледяной, ком беззвучного крика ещё сдавливал горло. Я пошевелился, нащупал одеяло, скрутившееся в гусеницу, и с трудом попытался собрать расползшиеся мысли. ...невозможно, потому что я ненавижу сумасшедшего извращенца, я бы не забыл, я бы никогда не позволил себе...Я никогда... Я... Я не сплю? Нет, это уже не похоже на сон, значит, всё что я видел во сне... Спасительный вывод не успел сформироваться в мутной, будто сливочным маслом заполненной, голове. Качнулся полог, словно за ним, там, в темноте, стоял кто-то. Волшебная палочка в мгновение ока оказалась в руке. — Сектумсемпра! Сиплый резкий голос прозвучал в тишине странно и как-то... неправильно. Почему? Заклятие было верным, но... Я уставился на прореху в пологе. В пологе. Собственной кровати в слизеринской спальне... Ой, блять. Сонливость мгновенно исчезла, я подскочил и, рывком добравшись до противоположного от подушки края кровати, всё же... мгновение медлил, протягивая руку к разрезанному пологу. Может, я боялся увидеть так же разрезанного человека, бледного и истекающего кровью. Или слишком ярким показался образ таившегося в тёмном коридоре Блэка. Рука дрожала. Это всего лишь кошмарный сон. Я никогда в жизни не сидел с Блэком под деревом. Мир не погиб в огне, не превратился в ледяную пустыню и не разлетелся на осколки, потому что мы всё ещё оставались смертельными врагами. За пологом, аккурат напротив моей кровати, обнаружился Эйвери, замерший в неестественной позе. Когда я отдёрнул ткань, он торопливо повернул голову и ошеломлённо выдохнул: — Что... что это только что было?! Он запнулся, и его голос звучал выше чем обычно. Поджав ноги под себя и ничего не отвечая, я сквозь полумрак впивался в Эйвери напряжённым взглядом. Он выпрямился и перестал втягивать голову в плечи, быстро облизнул сухие губы. Эйвери выглядел удивлённым и напуганным, однако, судя по всему, его не задело. Я должен был обрадоваться. Но вместо облегчения в горле захрипело какое-то нечленораздельное ругательство, на меня вдруг накатила дикая злость. — Ты?! Жить надоело? Зачем ты, блять, шастаешь по ночам, как таракан или ебучая мышь?! — рявкнул и хотел было врезать по прикроватному столбу, вымещая, если не на однокурснике, то на деревяшке всю кипевшую во мне безыходность и ярость. Сомневаюсь, конечно, что боль в кулаке — самый лучший способ разобраться с безумным сумбуром в голове, но физическая боль могла бы хоть немного прояснить рассудок. Однако я не успел стукнуть и содрать себе костяшки, чтоб потом пытаться залечить их, неуклюже держа палочку в левой руке, или врать Лили, что случайно ударился об дверной косяк или подскользнулся — одна из соседних кроватей громко скрипнула и послышались полусонные бормотания. Я вздрогнул, опустил руку на спинку кровати, машинально посмотрел в сторону, но не увидев ничего, кроме тёмного ряда занавешенных кроватей, перевёл взгляд обратно на Эйвери. И, встретившись с ним глазами, шумно всхлипнул носом, едва удержался от того, чтобы снова не выругаться и, застонав, не уронить голову на руки. На Эйвери была старомодная фланелевая ночнушка синего цвета, с надутыми рукавами и низом до лодыжек. Не надо быть Кандидой Когтевран, чтобы сообразить, что он шёл к своей кровати из уборной и случайно задел мой полог. Не говоря уже о том, что эта спальня принадлежала ему в той же степени, в какой она принадлежит и мне. — Снейп, это ведь не... — начал Эйвери, прервав молчание, но почему-то осёкся и переступил с ноги на ногу, будто ему было неуютно стоять под моим пристальным взглядом. Я не был уверен в том, что он хотел спросить, но всё равно ответил: — Это было заклятие ножниц, у... усиленное, — буркнул, опуская голову ниже и чувствуя, что лицо начинает пламенеть. Но, может, в полумраке это не так сильно было видно? — Я спал и... — устало потёр лоб. Было почти утро, а я чувствовал себя так, будто и не ложился вовсе. — ...и неожиданно проснулся. Заклятие ножниц максимум порезало бы одежду и оставило лёгкие царапины. Ничего опасного. — О, ясно. Хм... Эйвери со странным выражением лица посмотрел куда-то на стену позади, пожал плечами. Я не мог разглядеть, на что он смотрит, но, пожевав губу, не решился спросить, рассеянно и смущённо трогал прореху в пологе. Как-то я сказал Блэку, что ему стоит позавидовать Эйвери, потому что наши с Марком кровати стоят рядом и мы много времени проводим вместе... как бы странно это не звучало. Не в том, гхм, смысле, однако возможно ли не чувствовать что-то к человеку, с которым на протяжении пяти лет делишь завтраки, обеды, ужины, утром иногда сталкиваешься плечами перед раковиной в туалете, а после идёшь на занятия, слегка соприкасаясь длинными рукавами? Хотя бы раздражение от того, что тот всегда рядом или... Думаю, моим другом Эйвери не был, скорее приятелем и, ещё ближе — единомышленником. Сильнее всего нас объединяла учёба — на третьем курсе мы оба выбрали Древние Руны, и просто так вышло, что нас поставили в пару на годовом проекте, на месте Марка мог быть любой из моих однокурсников — Булстроуд или Мальсибер, или кто-то с другого факультета. Не сказать, что мы сразу нашли общий язык. Сначала я бесился из-за само́й безумной идеи парной работы и общей оценки, даже хотел предложить Эйвери забить на проект и полностью предоставить его мне. Я тогда так этого почему-то и не сделал. Когда проект был сдан (на «Превосходно»), учёба продолжалась. И продолжилось наше с Эйвери общение — странное его подобие — на тему домашнего задания, конспектов и учебных пособий. Ни сказав больше ничего про случившееся в спальне, Эйвери неверной походкой (мешала темнота?) дошёл до своей кровати, лёг — послышался скрип и шорох ткани — и натянул одеяло до груди. Я смотрел как бы на Эйвери, но на самом деле его не видел. Я чувствовал, что он мне не поверил. Может, даже слышал, как я выкрикнул другое заклятие? Хотя Лили и не всегда высказывала вслух своё мнение, но я знал, что Марк ей не нравился. Всё из-за того, что он, кажется, в одно время неплохо общался с Мальсибером, а тот, как и вся его семья, был ярым магглоненавистником и слово «грязнокровка» из его рта вылетало чаще, чем «здраствуйте, профессор». Я моргнул, выныривая из разрозненных мыслей и мне почему-то тоскливо стало смотреть на выглянувшее из-под одеяла отвёрнутое плечо и бритый затылок — Марк лежал на боку. Стараясь не издавать лишних звуков (хотя Эйвери определённо ещё не спал), я отполз на край кровати и бесшумно спустил ноги. Коснулся большим пальцем холодного пола, словно поверхности озера. Эйвери не особо разговорчивый, но однажды мы стояли у окна, в которое с грохотом бился дождь, и он рассказал мне о своей младшей сестре, которая едва не погибла, упав в реку. Я уже не помню по какому поводу он мне это рассказал, зато помню его лицо, освещённое тусклым пасмурным светом... «Я же не слепой, Северус. Я же вижу, как ты зашиваешься. Тебе нужен кто-то, с кем ты мог бы расслабиться, и вот тут тебе нужен я». Видимо, я был ещё не в себе, потому что внезапно подумал, почти весело и беззаботно: я бы мог рассказать Эйвери правду. Что это было за заклинание. И о том, зачем я хотел поймать нескольких мышей из школьных кладовых. Правда, я слабо мог представить себя в роли тех людей, которые уведомляют всех своих знакомых, что они сегодня купили и какую еду собираются съесть на ужин. И всё же, когда происходит сразу и слишком много, начинаешь чувствовать себя не то бешеным маятником, не то до предела натянутой драконьей жилой, не то лекарственным зельем на грани превращения в смертельный яд или просто в бесполезное месиво из неправильно использованных ингредиентов. Сбоит логика, самоконтроль летит в пропасть, теряет остроту страх показаться смешным или нежелание влипнуть в неприятности. Просто начинаешь говорить об одном, совершенно не связанном, а в результате... никак не можешь заткнуться. Как тогда, в чёртовой Ванной Старост... Возможно это бы помогло мне. Возможно, если бы я рассказал хотя бы Эйвери о том, как замучил меня Блэк... он сразу же побежит к профессорам, рассказать о готовящемся преступлении. Неподвижно сидя на кровати, я ещё немного повертел эту глупую, бесполезную мысль — рассказать кому-нибудь о Блэке, заклятии и мышах-птицах — как головоломку, и выкинул из головы. Посмотрел на подушку, мятую и мокрую от пота. Со стороны затылка Эйвери не доносилось ни звука. Тогда я вышел из спальни и спустился в гостиную.