Самое настоящее проклятие

— ...нажрался снега... Я не расслышал фразу целиком, но сдавленное прысканье мелких ублюдков ударило мне в спину волной кипятка. Остановился в шагах пяти от них, чувствуя как кровь зашумела в голове и повлажнел позвоночник. Не знаю, сколько должно пройти дней, когда я перестану машинально поднимать глаза, морщиться, как от резкого звука, и в любом случайном разговоре вычленять слово «снег». Словно вылавливать чёрный перец в жирном бульоне. Я наклонил голову, волосы упали мне на лицо, во рту было сухо, выступивший пот защекотал верхнюю губу. Я нащупал волшебную палочку, хотя, разумеется, не собирался её здесь, в библиотеке, применять... какая жалость, зачем же я её сжимал так сильно, если не собирался вытаскивать? За спиной продолжали похрюкивать. Иногда я мог силой убедить себя, что это всего лишь разыгравшаяся паранойя: «Да кого интересует моя никчёмная жизнь? Речь явно не обо мне!» Тонкое искусство самоуспокоения и самообмана... Но сейчас я был почти уверен — эти младшекурсники, толпившиеся в библиотеке, говорили про меня. Лили стояла у стойки библиотекаря и разговаривала с Пинс. Будто почувствовав что-то, она завела прядь за ухо, мельком обернулась и взглянула на меня, словно спрашивая: «Сев, что с тобой? Ты идёшь, нет?» Я столкнулся с Лили, когда уже положил учебник ЗОТИ для третьего курса на полку. Пересеклись взглядами, и она подошла ближе. — Что искал? — спросила Лили, собирая волосы в хвост. Я на мгновение смешался, кинул короткий взгляд на полку, оставшуюся позади. Потом опомнился, снова посмотрел на Лили — она, закусив губу, затягивала резинку всё туже, но несколько непокорных локонов свалилось на ей на щёку. — Так, по домашней работе. Ничего особенного, — ответил я ровным голосом. Лили опустила руки и прищурилась. — Неужели? — хмыкнула она недоверчиво, — А я думаю, что ты хотел найти что-то особенное! Думаю, ты искал доказательства, что сегодня на зельеварении был прав ты, а не профессор Слизнорт. Я с трудом подавил шумный выдох и пересилил желание вновь оглянуться на, в целом, обыкновенные и безобидные книги. После произошедшего на школьном дворе Лили... Впрочем, я не знал наверняка, была ли связь между тем... событием, о котором мне только что «любезно» напомнили малолетние сволочи, и желанием Лили помириться. Так и не понял из-за чего у нас произошла размолвка (я, конечно, не мог не думать о причинах и вывел одно предположение... но не такое, о котором можно спокойно спрашивать). Если и существовала — эта связь — она мне не нравилась. Однако Поттер только глянул облитой помоями псиной, и не осмелился даже заикнуться о своём возмущении, когда мы с Лили снова сели на зельеварении вместе. Лили стала свидетелем разногласия между мной и Слизнортом из-за времени добавления гигантских мохнатых муравьёв (удивительно, у меня ещё оставались силы спорить, на самом деле, после грёбанной череды болезненных разочарований, мне хотелось взять верх хоть в чём-нибудь). Профессор настаивал на точном соблюдении рецепта, но в нём было обозначено усредненное время, мало связанное с реальной, индивидуальной варкой. Чаще смотреть в котёл, а не на рецепт — получилось бы, как мне кажется, больше толку. Я хмуро высказал это Слизнорту, на что получил только снисходительное похлопывание по локтю. Успевший немного занервничать под изучающим взглядом Лили, я неопределённо пожал плечами. — Считаешь, я настолько завишу от мнения Слизнорта и готов потратить весь перерыв на то, чтобы доказать его неправоту? Разве не достаточно, что я сам знаю, что прав? — проговорил — процедил — медленно, подражая кому-то в наигранно-небрежном тоне. И тут же пожалел о сказанном: было бы лучше, если б Лили думала, что я действительно рылся в книгах по зельеварению. На её лице появилось лёгкое недоумение. Впрочем, оно быстро исчезло. — А что ты ищешь в библиотеке? — спросил я раньше, чем она успела задать следующий вопрос. — Хочу помочь профессору Флитвику. Может, мадам Пинс знает, где достать ноты рождественских гимнов или... — Лили придвинулась ко мне и понизила голос: — или заклинания, которые приструнили бы Пивза! — она вдруг горячо задышала мне в ухо, сделала шаг назад и немного рассеянно пробормотала, — Может быть, мадам Пинс знает... пойду спрошу. Итак, она спрашивала библиотекаршу об гимнах и заклинаниях, возбуждённо жестикулируя, пока я стоял, как вкопанный. Возможно причина замешательства Лили и того, что она слишком быстро ретировалась от меня к библиотекарской стойке и делала вид, что очень увлечена разговором с Пинс, был вовсе не во мне, а... — Эй, угомонитесь, придурки, здесь всё-таки библиотека! — безразлично бросил Поттер. Я обернулся на его голос (стоять к гриффиндорцам спиной — самая большая глупость, которую только можно совершить) и увидел, как Поттер, вышедший из-за полок, отобрал что-то у мальчишки. — Где ты это достал? — спросил Поттер, повернул голову рассматривая предмет в своей ладони — упакованную навозную бомбу — и на секунду задохнулся перед следующей фразой, заметив меня краем глаза. — Филч разве что в задницу не залезает в поисках запрещённых штук! Разумеется, Поттер вёл себя так же высокомерно и нагло, как и всегда, поэтому неудивительно, что вскоре из-за книжных шкафов появились остальные из его шайки: Люпин, Петтигрю... эти двое его верных зрителей и соучастников. ...или притворился, что только что заметил. Секунду я и Поттер смотрели друг на друга — не уверен, что Блэк рассказал Поттеру о Зале Славы, но мы оба прекрасно помнили, как Поттер, скорчившись, лежал в снегу, и как закапала кровь у Блэка из-под руки — после он как ни в чём не бывало отвернулся и с ленивым любопытством покрутил навозную бомбу в руках. Я напрягся, ясно представляя: вот Поттер внезапно поворачивается и швыряет её в меня. Даже почувствовал запах драконьего дерьма в воздухе. А потом зачем-то вспомнил устроенный Блэком в кабинете Чар снежный бой, когда я едва не поддался порыву кинуть в Блэка снежком. Несмотря на то, что это было слишком похоже на заигрывание... Чёрт, я так старался взять под контроль происходящее. Всё равно всё полетело куда-то в пропасть. В аналогичной ситуации — если бы Блэк никогда не начинал эту свою грязную игру — я бы и секунды не раздумывал. С удовольствием бы врезал Блэку снежком по затылку, не мучаясь, что выгляжу недостаточно серьёзно. Даже если б потом пожалел об этой выходке вонючего слабака и злого ребёнка. Он считает меня чем-то вроде раздражающего таракана? Я бы закричал: «это взаимно, ёбаный ты мудак!» И мне было бы почти плевать, как я выгляжу в глазах одного подпевалы из поттеровской шайки. Не настолько, чтобы совсем не думать об этом, и всё же... Мальчишка, сначала расправивший плечи и ухмылявшийся во весь рот (вероятно, он был горд, что такой же плюющий на дисциплину придурок как Поттер заинтересовался его проделкой), довольно быстро сообразил, что Поттер не спешит возвращать игрушку. — Эй, отдай! Она моя! — закричал он, обеспокоенно бросаясь вперёд. Поттер уже засовывал бомбу в карман, но тут же поднял руку над головой, напоминая полицейского-регулировщика на перекрёстке. — Неужели ты собрался навозной бомбой удобрять тыквенные грядки? — рассмеялся он. Опустил руку, однако вместо того, чтобы отдать запрещённый предмет, другой рукой пробил младшекурснику звонкий щелбан (от удара мальчишка дёрнулся и прижал ладони ко лбу) и заявил: — Смотри, это не доведёт тебя до добра! Я обернулся к Лили — она уже смотрела мимо меня, на Поттера, вскинув подбородок и неодобрительно сжав губы, словно молодая версия гриффиндорского декана. Поспешно поблагодарив Пинс, она решительным твёрдым шагом двинулась к выходу из библиотеки. — Эй, Эванс! — крикнул Поттер, выкинув, конечно, все свои слова о тишине, как какой-то мусор. А так ли мне нужно разрешение находиться в библиотеке? Палочку под мантией я всё ещё стискивал в пальцах, и мне стоило большого труда не выхватить её и не сделать так, чтобы Поттер с грохотом растянулся на полу у самой двери. Впрочем, Лили меня не разочаровала. — Эванс! — Если ты ещё раз подойдёшь ко мне, я превращу тебя в паука и прибью газетой! — она остановилась в дверях и зачем-то взглянула на меня из-за поттеровского плеча. Конечно, Лили знала, что Блэк перед тем как отбыть домой волоком протащил меня по двору и заставил «нажраться снега». Я понимал, что с Поттером она была холодна (как давно не была)... из-за меня. Но вместо того, чтобы обрадоваться этому, я почувствовал себя неуютно и выдохнул, когда Лили, вернувшись ледяным взглядом к Поттеру, добавила вполголоса: — Не ты один в школе владеешь трансфигурацией. Лили вышла из библиотеки, Поттер, пихнув навозную бомбу Люпину, последовал за ней. Я поспешил следом. И я всё же вытащил палочку. Пройдя по коридору всего ничего, Лили резко обернулась. — Ты... Поттер поднял руки. — Я не преследую тебя, я иду на... — он почему-то запнулся и ухмыльнулся, — я просто иду на трансфигурацию. Слушай, Эванс, ты кажется тоже была возмущена, когда Гринграсс в матче с пуффендуйцами сбросил с метлы их вратаря? — Поттер покосился на меня с приподнятой волшебной палочкой, — Слизеринцы, что с них взять... Скотина. Доставай свою волшебную палочку! — Да, ты никогда так не делал, — зло перебила Поттера Лили, неосознанно дёргая себя за выбившуюся прядь, — Никогда не притворялся, что увидел снитч у чужих колец... — Эй, я же не виноват, что их загонщик промахнулся и послал бладжер в своего вратаря, когда хотел — в меня. И вообще, я тогда чуть шею не свернул! — Поттер яростно махал руками, но вдруг перестал и уставился на Лили. — Я поражён... что ты помнишь, Эванс. — И, конечно, вы с этим пуффендуйцем такие друзья, что спустя пару месяцев ты решил восстановить справедливость! — Лили немного покраснела, но это не помешало ей фыркнуть с отчётливым презрением: — это не справедливость, а месть. И даже то, что Гринграсс нарушил правила игры, не отменяет того, что он человек, и это отвратительно — превращать его во что-то! Какая разница, слизеринец он или нет?! Лили мельком взглянула на Поттера, оставила в покое свои волосы и ускорила шаг. Ощущая себя той самой подружкой, которую девушка берёт на свидание только чтобы не натворить глупостей под влиянием алкоголя, момента и лезущих под одежду рук придурка-парня, я шёл по пятам, не сводя глаз с Поттера и Лили. Поэтому вздрогнул, когда кто-то бесшумно подошёл ко мне со спины. — Э-э... а почему ты идёшь с нами, Северус? — тихо спросил меня Люпин. Я обернулся и посмотрел на него с прожигающей злостью. Люпин стоял, подняв руку, будто хотел тронуть меня за плечо, но в последний момент (слава Мерлину!) передумал. Считает, что я и правда забыл своё расписание? — Да пошёл ты... — Ясно. Люпин, почти как несколько дней назад на травологии, поспешно отступил на несколько шагов, опустил глаза и кашлянул в кулак. Может, он маскировал смешок? Я развернулся и в ярости поднял волшебную палочку. Люпину потребовалась пара секунд, чтобы осознать, он тупо вылупился на меня, потом, побледнев, судорожно запустил руку в сумку. — Ну... если бы я сказал что-нибудь такое, пожалуй, Сириус дал бы мне по морде, — с кривой ухмылкой пробормотал Поттер, опуская руки, которыми только что размахивал, убеждая Лили, что никогда — никогда! — не нарушал правил. И снова покосился назад, на меня. Замер. — Эй, Нюнчик... Под странным, напряжённым и очень долгим взглядом Поттера, я поморщился и перестал целиться в Люпина, который, кажется, задышал только тогда, когда кончик моей палочки убрался с его груди. — Меня это нисколько не заботит, — раздражённо процедила Лили, отмахнувшись от Поттера, огляделась и, слегка недоумённо скользнув по мне глазами (я уже спрятал волшебную палочку за рукавом, она ничего не могла заметить, кроме всё ещё испуганного Люпина), в молчании прошагала к длинной лестнице — Пожалуй, я потрачу лишние пять минут и пойду через Западное крыло, зато прогуляюсь в полном одиночестве, — холодно заявила она. Люпин дважды прокашлялся и проговорил, исподлобья глядя Лили в спину: — Если быть до конца честным, то идею с трансфигурацией подал именно Сириус, а не Джеймс, так что... Он не договорил, проведя ладонью по заслезившимся глазам, но мысль была ясна — лучше сделать самым виноватым отсутствующего Блэка, ведь Лили никак не могла накричать на него. Поттер издал какой-то нечленораздельный звук, открыл рот, будто хотел что-то возразить Люпину, а после его брови поползли верх. Он быстро шагнул к нему и, приобняв за плечи, одновременно наклонился к его уху. — Ты всё ещё обижаешься, Лунатик? — еле расслышал я за сердитым сопением Лили. — Нет, Джеймс, я не... — Ты ведь знаешь, он не со зла... — Оправдания! — громко выпалила Лили, ткнула в Поттера пальцем, — вы могли его остановить, переубедить! Поттер отпустил Люпина, которому продолжал что-то шептать, и вдруг посмотрел на Лили снисходительно, едва ли не разочарованно. — Думаешь, всё так просто, Эванс? — произнёс он медленно, мотнул головой, — Нет. Не тогда, когда в школу заявилась эта его сумасшедшая мамаша! Лили оскорблённо фыркнула. Она была готова уйти по лестнице вверх, стукнула ногой по первой ступеньке. И всё же не ушла. Обернувшись, она нахмурилась и, помолчав, побуравила Поттера внимательным взглядом, немного неловко спросила: — Почему ты так невежливо говоришь о родителях Блэка? Поттер втянул носом воздух, выдерживая паузу (ещё мгновение, и я снова вскинул бы палочку, я зудящей кожей чувствовал триумф Поттера, потому что Лили смотрела на него с интересом и ждала ответа), а потом взорвался. — Ты её видела? Его мать. «Вы не подходящая компания моему сыну» — подбоченясь, передразнил он чей-то надменно-тягучий голос, почесал подбородок, — Интересно знать, кого она считает «достойной компанией»? Сириус, ты знаешь, не такой, ему плевать на чистоту крови, но леди Вальбурга — она из тех, кто ну называет магглорождённых... ну... ты поняла. Разве это не отвратительно? — Конечно, это ужасно, — серьёзно согласилась Лили, наклонив голову на бок. Кажется, разговор таким образом был закончен, потому что никто не знал, что сказать. Лили снова завела прядь за ухо, начала подниматься по лестнице, но на четвёртой ступеньке остановилась. Обернувшись, она пристально посмотрела на Поттера и, сжав лямку сумки на плече, негромко проговорила: — Иногда.... ты мне кажешься нормальным человеком. Но почему-то всякий раз, когда я начинаю думать о тебе чуть лучше, то узнаю, что ты снова создавал неприятности или издевался над кем-нибудь. И ты опять становишься для меня всего лишь жалким глупым высокомерным противным червяком. Поразмысли об этом, Поттер.