Самое настоящее проклятие

      — Снейп, ты... «Вы оба верите этой газетёнке? Только дай повод залезть в грязное бельё какой-нибудь известной семьи». — «Как и тебе, Нотт! Тебя-то это интересует больше всех, кого с кем и когда застукали». В гипертрофированных, болезненно-ярких деталях вспомнился вечер, когда моих ушей коснулся трёп парней у камина в общей гостиной — про семью одного из них, происшествие в Министерстве Магии, украденный чемодан. И ещё, конечно, они — длинные смутные силуэты на фоне языков пламени — обсуждали... Не легко было. Но я кое-как справился с порывом взять со стола самое большое и тяжёлое блюдо и с адским грохотом швырнуть его на пол, в соседний стол, или в...       ...ебучего Блэка. Крайне важная причина почесать языками для тех, кто сталкивается с ним разве что в Большом Зале и коридорах. Жаль, что реши я и вправду распидорасить Блэку лицо краем металлического блюда — за огорчающий факт присутствия в этом мире — то пришлось бы тратить время на поиски. Начиная с кабинета МакГонагалл, хотя рано или поздно профессор его отпустит... И куда Блэка дальше понесёт? Зависит от того, где сейчас самодовольная задница Поттера и два охотника до её вылизывания. Предположил бы, что в гриффиндорскую гостиную, но слишком много неизвестных факторов… Я повесил сумку на плечо и, глядя перед собой, на пятках развернулся к выходу из Зала. Сам искать новой встречи я не собирался.       — ...не сезон. Хотя у отца есть там пара знакомых, — очевидно, не найдясь с ответом на подначку про кровати, Эйвери предпочёл сменить тему, — сотрудников МАКУСА , кажется, из Бостона. Знаете, прошлой зимой... Он разглядывал отбивную на тарелке, как иллюстрацию в книге, и ещё не закончил говорить, когда Мальсибера внезапно пробило на кашель. Я подумал (мне тоже стоило поменять вектор мыслей и хотя бы на время выкинуть Блэка из головы): наверное, из-за Марка и его «хитроумного» «манёвра»? И этот дурацкий кашель — попытка скрыть смешок, но...       — Ты бы поосторожнее был, называя Джессику Нотт... — скороговоркой выпалил Мальсибер, едва я сделал два небольших, не различимых в гвалте шага.       ...к кому это он обращается? Секундная заминка. Я недоумённо оглянулся, заметил: Гойл с чего-то уставился на меня. И, будто собираясь ещё раз кашлянуть, привлекая внимание, Мальсибер держал руку у рта. Или хотел запихнуть вырвавшиеся слова обратно.       — ...шлюхой? — вопросительно закончил я за него. «Испанский стыд» — иррациональная смесь злости и беспомощности, когда кто-то демонстрирует свой идиотизм, а пробить ладонью лоб и, собственно, сгореть от стыда хочется тебе... Булькнув что-то нечленораздельное, Гойл поспешно отвёл глаза, только я дёрнулся к нему повернуться. Думаю... стой он рядом со мной — не поленился бы и отодвинулся, как от фурункула, готового в любую секунду лопнуть. Огромного, жёлтого и откровенно отталкивающего.       ...и конечно, я распознал эту нелепую смесь в голосе и лице Гойла. Хоть тот и перестал таращиться на меня, словно школьник, увидевший трансфигурационную формулу длинной в полмили. Поморщившись, я вернулся взглядом к Мальсиберу.       — А ты считаешь, особа, которая позволяет себе сверкать голой задницей в чужих спальнях заслуживает какого-то другого названия? — уточнил у него резко и безапелляционно. — Или уши вянут от очевидного «шлюха»? Выговорил последнее слово и сразу же почувствовал, как кровь приливает к щекам, жарко и противно, потому что спор этот — тупость. Потому что, по большому счёту, мне глубоко похуй на Нотт и её дисциплинарные проёбы.       — Причём тут, как я считаю? Дела-а, конечно, это да, я тоже удивился — все мы, честно говоря, — небрежным тоном произнес Мальсибер, качнул головой и, видимо, чтобы оправдать какое-то ёрзание, слегка откинулся назад. Вытянул под столом ноги. — И всё-таки, Снейп, не так громко... Своей деланой расслабленной позой напомнил мне... Я непроизвольно дёрнул щекой, сжав и до рези в ладони натянув ремень на сумке. Нет. На то, что Гойл там себе думает, мне похер. Так же, как на косяки и наглость старшекурсников. Что до Мальсибера — на мгновение мне показалось... он хотел встать, перегнуться через стол. Может быть, тронуть меня за плечо? Но передумал в последний момент и просто опустил кулак, в который кашлял, на скатерть между блюд.       Тоже плевать?       — ...ладно среди нас. Никто вроде с нашего курса и не общается с её братом, и не собирается, положим, тыкать в тебя пальцем, но...       — Нотт должен был следить за своей сестрой, чтобы по школе не гуляли всякие слухи! — саркастично перебил я Мальсибера, шагнув обратно к столу. — И не вы ли только что обсуждали, каким образом Нотт и Вуд проверяли ширину Гойловой кровати? Чем это отличается от того, что я сказал?! Каким-то чудом.... Указывающе шевельнул плечом в сторону Гойла. На секунду задумался: что более вероятно — что он вскинется, как минут десять назад, или продолжит очень натурально играть дурачка? Этот вопрос вызвал у меня нездоровое любопытство.       — ...слюнями всё вокруг не забрызгали! Точно в предках были все волшебники, а не долбанные верблюды?       — Так что? С Рождеством? — быстро спросил Гойл, громыхнул тарелкой с гренками. Другой рукой он вслепую потянулся к ближайшему ещё нетронутому блюду, всем своим видом показывая, что обед и планы семейства Эйвери интересуют куда больше, чем предъява к повышенному слюноотделению. — Ты говорил... Если не в Салем, то куда? Марк отвёл от меня взгляд, чуть менее раздражающий, чем таращение Гойла, неопределённо пожал плечами.       — Не решили ещё. Вообще-то говоря, мать хочет в Уэльс... Я искоса глянул на Эйвери, на Гойла, выпрямился и — откуда взялась эта дурацкая вспышка злости, беспричинная и неожиданная? — насколько мог незаметно перевёл дух. «Похер», «плевать» — на самом деле, оказалось, легче сказать, чем сделать.       — ...изучать горных троллей, — Марк сделал короткую паузу, вспомнив, что на отбивную можно не только таращиться, как на музейный экспонат, взялся за приборы, а потом невозмутимо продолжил. — В этот сезон у них как раз...       Я не слушал. По правде говоря, я чувствовал себя так, будто кто махнул картонкой над не до конца остывшими углями в камине, подняв в воздух тучи пепла, золы, искр... Впрочем, даже если я и ждал в глубине души, что Гойл покраснеет, как хогвартский паровоз, снова оторвёт задницу от сиденья, угрожающе сожмёт кулаки — разговору явно предстояло мирно заглохнуть где-то посреди обсуждения декабрьской погоды, праздничного ужина, еловой хвои и прочей чепухи...       — Уверена, у тебя уж точно и мысли не было, чтобы отвернуться или закрыть глаза!       ...что совсем не устраивало Яксли, ведь она уже некоторое время грела уши и, несомненно, выискивала момент вставить свои пять кнатов. Наморщив нос и заглушив объяснения Эйвери о преимуществах Уэльса над Штатами, едко заметила:       — Наверняка, на месте Вуда себя во всю представлял...       — Защищаешь подругу по цеху, Яксли? — не остался в долгу я.       — Знаешь, слухи и разговоры это одно, они ничего не значат, раз уж эти двое уже спалились, — Мальсибер сцепил пальцы в замок и повысил голос (наверное, чтобы уж точно не перебили снова), отрывая меня от перепалки с Яксли и отвечая на вопрос, который... успел вылететь у меня из головы: — а вот прямые оскорбления, тем более, если их говорит кто-то вроде, ну... Нащупал языком застрявшую в зубах кость? Внезапно вспомнил об отработке на последний день перед каникулами назначенную? Или, может, икру ноги у него свело судорогой? Я перестал буравить Яксли злым взглядом, непонимающе вскинул брови: о чём это он? Глянул на руки Мальсибера и отогнал смутное, но сбивающее с толку чувство досады от того, что он раздумал меня касаться. Будто я действительно был в его глазах неприятным гнойником. Кажется, я хотел сказать Яксли ещё парочку ласковых? А не щебетать, по примеру Гойла и Эйвери: «Зима в этом году необычно снежная», выставляя себя дураком и терпилой! Даже начал не менее ядовито:       — А знаешь что, Якс...       «...ну, кто-то вроде тебя». Резко поднял глаза от сцепленных рук Мальсибера ему на лицо — странное, даже подозрительное. Правда, я думаю, с ногами у него всё было нормально, и в зубах ничего не застряло.       — Как... Да как ты смеешь! Яксли задохнулась — до неё дошёл смысл моих слов. Кажется, она вскочила, царапнув ногтями по столу и оскалив крупные лошадиные зубы. Перегнувшись через него, прошипела:       — Намекаешь, будто я... Расщедрилась ли она на парочку ругательств в мой адрес или просто замерла, шумно раздувая ноздри, беззвучно открывая и закрывая рот?       Хер знает. Закаменев, я в упор смотрел на Мальсибера — тот вытягивал шею, щурясь, скользил глазами по обедающим софакультетникам. Как если бы кто-то из них отвлек его и заставил сбиться на половине фразы... Очень достоверно. И это уже были, блять, не угли — костёр, прожигающий грудную клетку, бросающий красные отсветы на лицо.       — Кстати, я слышал кое-что... Может быть, только вмешательство Марка помогло не поддаться желанию самому сократить небольшое расстояние и схватить Мальсибера за горло грудки. Выхватить из складок мантии волшебную палочку.       — ...то с лестницы упала, то подскользнулась, — негромко говорил Эйвери, ни к кому конкретно не обращаясь и не прерывая методичную работу ножом и вилкой, то и дело ловя блики от свечей. — Неприятная, в общем, история. Однажды до больничного крыла дошло — вроде как Джессике от Стефана досталось... Не придумав сколько-нибудь достойного ответа Яксли сложила руки на груди и саркастично фыркнула, реагируя, конечно, на слова... Мальсибера. Эйвери чуть смущённо замолчал, явно не договорив и снова посмотрел на Гойла в жуткой давящей тишине — как перед грозой — на отдельном небольшом клочке обеденного стола.       — Что я хотел сказать? А-а, дело в том, что такая поездка заняла бы недели три, наверное, не меньше... Будто приглушённое жужжание мухи за стеклом, на краю слуха. Я медленно выдохнул сквозь зубы, переборол навязчивую мысль о волшебной палочке, но взгляда от Мальсибера не отвёл.       — Ушёл? — пробормотал тот, расцепляя руки, приглаживая ублюдскую чёлку, и произнёс громче, поворачиваясь ко мне как ни в чём не бывало. В беспечность его тона я, впрочем, ни хуя не верил: — ...если они в адрес волшебницы из списка священных фамилий. Мало ли, вдруг тебе придётся иметь с Ноттами дело? Не считаешь, что глупо разосраться с ними из-за одного дурацкого случая? Просто...       — Постой, что? — невнятно изумился Гойл и снова впился зубами в громадный огурец, заставив меня, сосредоточенного на прожигании в Мальсибере дырки, вздрогнуть от громкого хруста, — гхм, ты сказал, м-м, гор... хрум, горных, м-м, троллей?       — Да, в Кембрийских горах. Моя мать пишет про них книгу, — кивнул Эйвери с некоторой заминкой (расшифровывал, что же Гойл сказал с набитым ртом?). Краем глаза я заметил, что мясо в его тарелке было полностью аккуратно нарезано, но Марк почему-то не прикасался к нему, крепко сжимая вилку в ладони. Будто, легкомысленно болтая, сидел не на твёрдом сиденье, а на готовом взлететь в воздух котле.       — И я совершенно не против троллей, как таковых, но провести среди них каникулы, в палатке среди сугробов... Сам понимаешь, никто, кроме миссис Эйвери, не в восторге.       — Но ты ведь можешь отказаться, да? — на секунду прекратив жевать, посочувствовал Гойл, — причём тут ты? Хотя меня тоже никто не спрашивал, когда…       — ...просто предупреждаю, — Мальсибер, этот рыжий мудила, пошёл на попятную, забегал глазами с салфеток на подставку для фруктов и обратно, потом вновь быстро, испытующе взглянул на меня. — Ладно, Снейп? Я подозревал, моё лицо похоже на кубок с водой, окно без занавесок или ещё хуже — долбанный выпуклый телевизор. Вероятно, за время тяжёлого молчания в нём появилось что-то такое, что выдало меня с потрохами и заставило Мальсибера сказать это... Болтовня между Эйвери и Гойлом на мгновение сбилась, и они оба тоже посмотрели в мою сторону. Потом продолжили, словно ничего не произошло:       — …когда на прошлое Рождество мы ездили в Египет.       — Как там, в Египте? Слышал, что…       ...прозвучавшее откровенно жалко. Хотя как, мать вашу, должна звучать состряпанная за пару секунд брехня? Мальсиберу, может быть, и самому ясно было: решив не лезть в подсохшее дерьмо, враньё он выдал просто отвратительное. Но ведь... оценил, да? Мою готовность втолкнуть невысказанный конец фразы ему в глотку, наплевав на зубы и язык? В смешанных чувствах я поправил сумку на плече и фыркнул, не понимая, откуда...       — Раз уж ты так хорошо изучил список священных фамилий, считай, я тебя услышал. Часто... Часто перечитываешь его? — не удержавшись от яда, поинтересовался, разглядывая Мальсибера — он нервно перебирал пальцами, поджимал губы, словно хотел кисло ухмыльнуться, гонял желваки по худому лицу — с невольным вниманием, но без прежней ярости, ослепляющей, точно молния, грозящей вылиться в какую-нибудь безобразную сцену. — В надежде найти там...       ...откуда вообще взялась мысль о сходстве его с Блэком? Нелепая, как маггловские представления о волшебниках как о персонажах сказок — от ботинок до прямых рыжих волос Мальсибер походил только на самого себя! Не договаривая и не дожидаясь ответа, я повернул голову и отрезал, обращаясь к Эйвери:       — К чему это всё? Значит, мало досталось!