Обоюдоострое лезвие

Пытаясь понять, что сейчас с ним происходит, Рьюки думал, что прошла целая вечность, пока он смог приподняться на четвереньки. Неважно, где он находился: запах еды отбивал все мучительные мысли. В животе громко заурчало, и парень поморщился. Руки и ноги предательски дрожали, а каждое движение отдавалось болью, но он всё же смог выпутаться из одеяла и слезть с кровати. Выбравшись из плена, он понял, что на нём штаны и футболка — явно чужие, приятно пахнущие вещи, он даже на секунду забылся. Ноги подкосились, и Рью сел на пол, тут же пожалев о своем решении, жалобно застонав. Он сразу попытался подняться, хватаясь за одеяло, тут то он и заметил фигуру в кресле, от чего сжал ладонями ткань и стиснул зубы. Все внутри заклокотало, неужели один из тех ублюдков приволок его домой и собирается держать его на привязи, продолжая издеваться? Рью стиснул зубы и всё-таки поднялся: кресло стояло у окна, всего в паре шагов от кровати, а за ним виднелся стол, от которого и шёл дивный аромат еды. Рьюки сделал несколько шагов вперёд и снова повалился на пол, ещё больше пожалев о желании встать. Содранные почти до мяса колени тут же пронзило жаром от боли, но он сдержался, чтобы не закричать. Оказавшись подле ног сидящего в кресле, он бы, наверное, прополз мимо, стараясь не привлекать к себе внимания, к столу, но боковым зрением заметил движение, которое было вызвано его падениями. Недолго думая, Рьюки впился зубами в ногу своего «обидчика», чуть выше колена — Кэш вскрикнул и резко дёрнулся, но вскоре почувствовал удар в пах: Рью не желал сдаваться без боя. Кэш задремал: он ждал брата или пока проснётся Рьюки, но не дождался, и вдруг его сон был резко нарушен. Его что-то укусило! — Что за фигня?! — Он вскочил, но тут же сел, ему стало больнее. — Как же больно! Парень посмотрел вниз и увидел, как Рьюки, отстранившись, сидел на корточках, смотрел на него решительно и зло, готовый нанести ещё один удар, явно прилагая для этого огромные усилия. Но он узнал в парне Кэша, и что-то в нём перевернулось. Глаза оттаяли, и на лицо смешались паника и непонимание, он неуклюже поднялся на ноги, но, тяжело вздохнув, снова осел на пол, хоть это и доставляло примерно столько же боли. — Кэш? Что? Какого… чёрта? — он прикрыл глаза рукой. — Ты у меня в гостях, — объяснил Кэш, — ты кусаешься? — он спустился на пол и присел рядом. — Я думал… — Рью замолчал, не желая говорить о том, что произошло. — Было темно… Как я тут оказался? — он нахмурился, смотря на Кэша. — Я, — он споткнулся в высказывании своей мысли, — нашёл тебя в одной майке — и то мой дворецкий уже её выкинул, — он попытался дотронуться до Рью. — Как ты себя чувствуешь? Тебе нельзя ходить. «Как же так? Он так смотрит на меня, словно другой человек: Рью изменился. Как же мне больно смотреть на него! Если я скажу, что это сделали по моей наводке, кто знает, как он отреагирует? Убьёт меня или себя? Может, что-то хуже, я боюсь, он ещё так слаб», — Кэшу было неловко, он смотрел в глаза Рьюки и не видел в них зла — видел лишь боль и разочарование, ему наверняка хуже. Рью отпрянул от прикосновения, как дикий зверёк от огня. — Спасибо… что не оставил… на улице, — выдавил он и потупил взгляд. Продолжить рассказ о самочувствии он не успел: киты в желудке запели с новой громкостью, и Рьюки, ещё больше стушевавшись, приложил руку к животу. — Позволь тебе помочь, — он поднялся и протянул ему руку, — тут только вкусняшки, думаю, тебе нужно поесть что-то посущественнее, — предположил он неловко. Рьюки посмотрел на протянутую ладонь, но потом всё же нерешительно взялся за неё и встал, покусывая щёку изнутри, чтобы не издавать лишних звуков. Поднявшись, он тут же отпустил чужую руку и стал осматривать комнату, хоть в полумраке было и сложновато, но главные детали не смогли от него скрыться. Теперь до его сознания дошла фраза про дворецкого: эта комната была одним из самых богатых мест, в которых Рьюки когда-либо бывал. Ему вдруг стало ужасно неловко и неуютно: одежда, которая сейчас на нем, наверняка стоила дороже, чем он мог заработать хотя бы за год. «Я ведь… так издевался над ним… всё время, все полгода с его перевода. Унижал и тиранил… А он оказался тем, кто спас меня, принёс в свой дом. И, похоже, он богач… Даже вещи наверняка очень дорогие, а сам всегда таскался в одном и том же, странно. Но как он меня нашёл? Он точно что-то видел. Видел! Что он знает об этом и что думает? Что он вообще там делал?! На его лице явно какая-то тайна», — Рьюки опустил голову, сжав в пальцах край футболки. Он никогда бы не подумал, что тем, кто однажды спасёт его, будет Кэш, ведь ему он доставил больше всех проблем: он бы скорее поверил в то, что Кэш бы однажды кинулся на него с ножом и был бы прав. Сильно задумавшись, он прикусил язык и ойкнул. — Мне кажется, тебе нельзя ходить, — он помог парню сесть на нагретое место в кресле, — держи, — Кэш подал ему поднос, на котором были уже холодные ватрушки и дорогие конфеты. Он включил свет в комнате. — Если подождёшь, то нам сейчас принесут чай и еды: ты булками не наешься. А может, тебе нельзя такую тяжёлую пищу? — Я не знаю, — Рьюки лишь пожал плечами, щурясь от света, и немножко поёрзал на месте. Кэш судорожно стал искать телефон, который недавно положил на видное место. На этот раз он оказался под креслом. Телефон был большой и тонкий: по сути, один экран без рамок, а задняя крышка позолоченная. Он выглядел новым, потому что Кэш его не носил с собой никуда — подарок отца. Он набрал номер Санни и сообщил ей, что Рью пришёл в сознание и хочет поесть, предложил принести суп и чай. У них в доме всегда был суп, да и вообще много еды: кухарка любила готовить и занималась этим круглосуточно, а оставшуюся еду, которой было немало, она раздавала беспризорным и голодным детям: хозяева были не против, лишь бы во двор и в дом они не заходили. Сидеть ему было некомфортно и даже больно, но он промолчал. Взяв ватрушку, он отвлёкся: глаза наконец-то привыкли к свету, и убранство комнаты его впечатлило больше, чем выпечка. Огромная комната с ещё двумя дверьми внутри неё помимо той, что вела на выход, а для чего предназначались другие, он понять не мог. Шикарная двуспальная кровать, огромный телевизор в полстены, целый шкаф с разными игровыми приставками и играми к ним, стол, на котором располагался явно дорогой компьютер, стол, на котором стоял поднос, два мягких кресла, мягкий компьютерный стул, пластиковый потолок со встроенными лампами. Рьюки видел такое только в фильмах или слышал по рассказам друзей, но он даже представить не мог, чтобы так выглядела чья-то комната на самом деле, особенно этого задрипанного Костюмчика. Он поморщился и всё же впился зубами в ватрушку: корочка на разбитых губах мгновенно треснула, и Рьюки прикрыл рот тыльной стороной ладони. «Блять… как больно. Это место какое-то нереальное… Может, я всё же умер… там, в гараже… а это предсмертные видения. Блять, как противно! Они ведь все... гадкие... члены... хочется блевануть или хотя бы прополоскать рот. И этот их запах...» — он зажмурился, но, когда снова открыл глаза, ничего не исчезло, и мерзкий "запах" всё равно остался, словно забился куда-то в самую глубь, а от ощущения, что в горло тыкается чужой член, вызвало приступ тошноты, и Рью постарался отвлечься. «Хотя откуда бы в моём сознании браться Кэшу. Смешно даже думать перед смертью о ботане. Его телефон наверняка стоит немерено. Но в школу он никогда его не таскал, как обычно делают другие для понтов. Выходит, он притворялся тихоней, а сам сынок богатых родителей? Как он меня терпел? И почему помог? Как так получилось? Как вообще теперь… быть… Домой как вернуться? Как показаться в школе? Чувствую себя грязным… запачканным прямо изнутри. Мерзко и гадко». Он какое-то время просидел почти без движения: вернулось море мыслей и ощущений, но даже сейчас он хотел остаться рациональным и всё разложить по полочкам, но не получалось: внутри всё рушилось, словно годы самоконтроля в одночасье перестали хоть что-то значить. Живот заурчал вновь, и Рьюки вспомнил о ватрушке и о собственном голоде. Он стал медленно пережёвывать: хоть челюсть и не была сломана, но делать это было крайне тяжело, поэтому пришлось её отложить и быть довольным только одним куском. Через какое-то время в комнату вошла девушка с подносом. На ней было красивое платье, по подолу которого расцветали большие подсолнухи. Девушка улыбнулась и поставила поднос на стол. — Это Санни, — представил её Кэш, — она девушка моего старшего брата, а ещё она колет тебе уколы. — Привет, паренёк, — она дружелюбно улыбнулась, — давай-ка я заберу это. — Она ловко забрала поднос с колен Рьюки. — Я принесла тебе супчик: он не очень горячий — как раз чтобы и есть было приятно, и не обжечься. Сможешь поесть сам? Рьюки поднял на неё туманный взгляд и прищурился. Он долго изучающе смотрел на девушку, словно обладал рентгеном и видел то, что скрыто от других, но потом всё же кивнул и взял в руки протянутые тарелку и ложку. Санни явно было не по себе от такого взгляда и, как только блюдо оказалось у парня, она отошла от него, оглаживая подол, чтобы успокоить нервозность. «Это же парень... Парень в платье, говорящий о себе в женском роде. Серьёзно?! Это как вообще понимать?» — подумал Рьюки, но озвучивать не стал, лишь снова посмотрел на Санни. «Нет... это точно парень. Может, я его даже где-то видел. Они тут в курсе об этом?». Он стал медленно есть, но руки всё ещё тряслись, и управлять ими удавалось плохо. — Ещё зеленый чай для успокоения и пироженки, Матильда только что их испекла, — неуверенно проговорила она и покинула помещение. Кэш был сыт, но он видел, как мучается Рьюки, поэтому он прикатил стул к его креслу, отрегулировал уровень и присел. — Давай я тебя покормлю, тебе больно. Думаю, так ты быстрее поправишься. — Не нужно, — Рьюки посмотрел на него и снова опустил взгляд в тарелку, но Кэшу всё же удалось настоять на своём и покормить своего "питомца".