***
06 февраля 2016 года. Штаб-квартира ФБР 10.00 a.m.
При первом взгляде на эту девчонку у него возникла мысль, что она сумасшедшая. Нет, серьезно. Бегающий взгляд, нервные движения и невнятная речь. Вполне сойдет за ненормальную. Таких на допрос не то что приводить опасно, с такими — страшно. Страшно быть в одной комнате, в одном здании, в одном городе. Они способны на многое, люди с неустойчивой психикой. — Здравствуй Линали, — начинать разговор с детьми всегда сложно. Страшно предугадать их реакцию, поэтому ходишь по тонкому краю, опасаясь, что следующий шаг — роковой. Нужно быть спокойным и уверенным в себе, так учили в академии. Поэтому он и здоровается. — Здравствуйте. Он не любитель вежливых разговоров. Он вообще не любит проводить допросы, по большей степени он — одиночка, и работать с напарником в этом деле для него сущий ад. Он же даже не имеет должного опыта. Но отчего-то Бюро доверило это дело ему, черт бы их побрал. — Ты знаешь, зачем ты здесь? — она пожимает плечами, отводит взгляд, заламывая себе пальцы так, что еще секунда и послышится хруст костей. — Нам нужно, чтобы ты кое-что нам рассказала. — Нам? — недоумение в ее голосе настолько отчетливо, что на секунду он теряется. — Кому это — нам? Она что прикалывается? Действительно не осознает, где находится? Бред. — Мне и моим коллегам, — он легким движением головы указывает на большое стекло напротив. — Они слышат тебя, но не хотят напугать. Девчонка издает смешок. — Мне стоит чего-то опасаться? — Нет. — Ладно, — поспешно говорит Ли и снова молчит. Это уже начинает раздражать. Это их третий разговор, и всегда он начинается заново. Она делает вид, что не узнает его, он — что она вольна уйти когда захочет. Но горькая правда в том, что ей не позволят уйти. Бюро постаралось. Ситуация на самом деле довольно абсурдная. Линали Ли делает из федеральных агентов полных идиотов, при этом выглядя так невинно, что это уже начинает раздражать. Она говорит обо всем и сразу, закатывает истерики, что они даже один раз вызывали специалиста, но толку то? Все всегда сводится к банальному ответу «Не знаю» и нервно бегающим взглядом. Будто бы у нее проблемы. Слишком много проблем, решить которые она не знает как. Но ее самая главная проблема — ее молчание. И девушка это прекрасно осознает. На самом деле всю их судебную систему нужно распустить. Она не эффективна. Потому что даже таких, как эти дети, защищает закон. Она несовершеннолетняя, и допрашивать ее постоянно одну они не могут. Поэтому за стеклом сейчас психолог и социальный работник. Но… — Мой брат будет волноваться. Ну вот опять. Строит из себя не весть что, хотя он лично видел запись с камеры, как эта девчонка видит своего брата в последний раз в жизни. — Твой брат мертв, Линали. Ты знаешь это. Она нервно закусывает нижнюю губу и отводит взгляд. Но в последний миг он замечает, что ее фиалковые глаза полны ужаса. О, да. Она знает. Хуже — она помнит. Хоть что-то. — Расскажи мне об Аллене Уолкере, — он понимает, что пора прекратить бегать вокруг да около. Надо бить в лоб, спрашивать о том, что она меньше всего ожидает услышать, и тогда… И это срабатывает. Ли подбирается, сжимает лежащие на столе пальцы в замок и поднимает на него совершенно потерянный взгляд. — Он тоже умер.***
Люди не совсем сложные существа. В них есть плохое, хорошее. Вот и все, из чего они сложены. Это так до боли просто и сложно одновременно, что мир вокруг уже не кажется таким простым. — В детстве я была ужасным ребенком. Постоянно не слушалась брата, ругалась с ним, сбегала из дома, попадала в неприятности, даже воровала. Но самое страшное то, что он все терпел. Понимаете? — она смотрит на него своими фиалковыми глазами-блюдцами на бледном лице. Они так выделяются, делая ее похожей на куклу. — Хотя, нет, Вы не поймете. Но это не важно. Вы скажете, что я неправа, что Комуи любил меня, поэтому все прощал, но нет. Комуи прощал мне все, не потому, что любил. Он знал, что все эти поступки — часть меня. Что вырезать их из меня, как какую-то опухоль, не получится. Но и смириться не мог. Я думаю, что он меня ненавидел. Я лишила его правильной семьи, став его крестом. — Ты не права, — он не чертов мозгоправ. У него нет никакого опыта, да и желания, разобраться с тележкой проблем этой девчонки. Он хочет лишь одного от нее — узнать правду. Но это можно сделать только так. — Он любил тебя. — Он пытался, наверное, — рассеянно замечает она. — Но у него не выходило. Видимость нормальных отношений — это не есть любовь к ближнему своему, детектив. Мой брат считал, что поступает правильно, воспитывая меня, не учитывая того, что я хочу. Он делал только то, что хотел сам. Так какая это любовь, детектив? Это — эгоизм. — Разве это не одно из проявлений любви? — Извращенное понятие любви, детектив, не делает из вас психотерапевта. — А он нам нужен? — Нет. Он открывает папку и достает фотографию. Их множество, они все уродливо отражают суть этой девочки. Всю суть той компании, что Бюро задержало. А она тут рассуждает о нормальности. Да только посмотрите фото, и сразу станет видно, кто здесь имеет «извращенное понятие». — Так что твой брат думал об Аллене? — закидывает удочку детектив. — Он не одобрял его? Ли склоняет голову на бок, будто бы задумывается. Глаза смотрят на него в упор, насквозь. Минута, пошла медленно вторая, а она все молчит. Действительно не поняла вопроса или обдумывает ответ? — Комуи считал, что Аллен сумасшедший. — А ты? — Я не имею понятия, — она пожимает плечами, — потому что никогда не видела психов.***
13 февраля 2016 года. Штаб-квартира ФБР 11.30 a.m.
Линали хотела, чтобы это все было всегда. Навсегда — друзья, улыбки, смех, чувство, что важен кому-то. Аллен принес его в жизнь так быстро, разворошив внутри огромную яму; она касается ее краев осторожно, будто бы нет ничего важнее на свете, ямы этой. Жаль, что это — временно. — Я хочу, чтобы Вы знали, детектив, — улыбаться на публику она научилась еще в пять лет. Так просто, знаете, а внутри не чувствует ничего, — вокруг нас огромный мир… Этот человек — страшный человек — приподнимает брови в немом вопросе. Линали знает, что у него их бесчисленное множество, но ответы на них вряд ли помогут все изменить: вокруг них время течет слишком быстро, чтобы исправить какую-либо ошибку в своей жизни, одной машины времени не достаточно; ничего не исправишь в изначальной точке Вселенной. Каждое их решение ведет к своему финалу, поэтому если бы она могла изменить происходящее сейчас — сказала бы правду. Но мультивселенная жестока. — … Аллен никому не хотел зла, — продолжает она. Ее голос тихий и ровный, ей ни капли не страшно. Хватит, настрадалась уже. — То, что произошло, лишь его вина. — Хочешь сказать, что он сам убил себя? Он не верит ей, и она не вправе его осуждать. Могла бы — сама бы себе не поверила. — Процент суицида среди подростков возрос, детектив, — Линали кусает губы. Они и так уже все в мелких ранках — она размышляла все свои ответы, прикидывала и так, и этак, но выход почему-то всегда был один. И он, увы, не понравится этому человеку. Да кто он вообще такой?.. — Не в этом случае, — отрезает детектив. — Аллен Уолкер не похож на того, кто мог совершить нечто подобное. Линали не смотрит на его лицо, утыкаясь взглядом лишь в шею. У него красивая шея, острый кадык выпирает, сильно, завораживает. Она видит воротник накрахмаленной рубашки — накрахмалена же, правда? Комуи всегда так делал, когда собирался куда-то — и синий, с едва различимым в этом тусклом свете золотым узором, галстук. Смешно. Такой человек — и вышивка?.. — Да что Вы о нем знаете? — Все.Линали поднимает взгляд на его лицо. Боль в глазах этого человека убивает.
***
2 ноября 2015 года. Округ Колумбия, город Дейтон Хайвей-стрит, 4\16 11.00 p.m.
— Почему он охотится за тобой? — спрашивает Джонни. — Ты ему денег должен? Линали пихает его ногой под столом, потому что это не тактично. Джонни искренне возмущен, явно не понимает, что спрашивать о таком — неуместно. — Что-то типа того, — спустя минуту тишины отвечает Аллен. Линали кусает задумчиво кусок пиццы, не сводит внимательного взгляда с Уолкера. Ей тоже любопытно, отчего бежит пятнадцатилетний подросток, и почему из-за этого страдают другие люди. Она зажмуривается и делает глубокий вдох. Произошедшее двумя часами ранее вновь встает у нее перед глазами, заставляя кровь в ее жилах леденеть. Что было бы не успей она вовремя? Лави бы истек кровью?.. Ее тошнит. Горькая волна поднимается по пищеводу, просясь наружу, и она понимает, что поддержать идею Джонни о том, чтобы перекусить не самый лучший ее поступок. — Он убьет нас всех, — отстранено бросает Джонни. — Лави просто повезло, что пуля прошла на вылет. Гилл озвучивает то, что саму терзает девушку изнутри. Она больше не хочет есть. Откладывает в сторону так и недоеденный кусок пиццы, сцепляя пальцы в замок. Они отчего-то ледяные. Страх волной поднимается из глубин ее сознания. Линали действительно страшно. — Не мели чепухи, — отшучивается она. — Мы ему не нужны. Джонни только для виду дурак. На самом деле видит и понимает он гораздо больше, чем показывает. Еще в самом начале Линали жутко раздражала такая манера поведения, но со временем она поняла, что это его единственный способ защититься от окружающих. Джонни же не с самого детства на улицах. Он сделал вполне осознанный выбор еще в четырнадцать лет, и сколько бы семейство Ли не уговаривало его — без толку. Джонни Гиллу проще быть прокаженным — психом — чем попасться в лапы жестоким палачам. «Понимаешь, они все безумцы и шакалы. Набрасываются на нас, отгораживаясь системой. Но мы-то в ней сгнием, а они — нет. Уж лучше сгнивать на улицах, чем за одной из ячеек общества». — Не будь наивной, — он смотрит на нее холодным взглядом, и в нем столько этой ужасной правды, что уж лучше бы Джонни действительно был параноиком. — Они придут. Вопрос не в том, когда ждать нам их. Истина в том, чтобы дать ему правильный отпор. Как я понимаю, — он поворачивается к хранившему молчание Уолкеру, — у нас есть план? Отчего-то ответный взгляд Аллена ей не нравится в двойне. — О да.***
13 февраля 2016 года. Штаб-квартира ФБР 12.30 p.m.
— Так все же, Линали, спрошу еще раз: кто убил Аллена Уолкера? Наверное, он хороший человек. Наверное, у него есть семья — сын, жена, отец или же мать. Или, быть может, нет семьи вовсе. Линали не хочет размышлять на эту тему. Мир в ее глазах и так сложный, заковыристый, полный всевозможных заговоров — спасибо, Джонни — и еще одну проблему она не хочет в него добавлять. Вместо этого Линали хочет разобраться. Для начала — в самой себе. Что до остальных… когда-нибудь, но явно не сейчас. — Обстоятельства сложились так, что Аллену пришлось прибегнуть к крайним мерам, — наконец произносит она своим тихим голосом. Чем и подвергает отчаявшегося на получаемый ответ детектива. Да, не только его, наверное. Детектив весь подбирается, готовый слушать. А она смотрит на него, и видит совершенно чудную картину. Она читала, что подобное чувство называется очень красивым французским «déjà vu». человеческий мозг уникальное и прекрасное, что можно только изучить. Жаль, что в свое время она отказалась от школы, чтобы помочь брату. Очень странно. То, что она в последнее время слишком часто испытывает это незнакомое чувство. Жалости. Сожаления. — Что у Вас есть на Аллена? — внезапно спрашивает она. — Мне нужно знать. — Линали, поверь, я хочу лишь помочь тебе, — это не тот ответ, который она ожидала. — Зачем тебе… — У Вас ничего нет, — перебивает, ибо осознание приходит к ней только сейчас. Господи, какой же дурой она была. — Если бы было, то я сейчас здесь не сидела бы, верно? Детектив молчит. Она оказалась права. Что ж, иногда методики милого Джонни помогают лучше разобраться в ситуации. — У Вас только косвенные улики. Вам нет дела на самом деле до того, кто действительно его убил, детектив. Вы хотите узнать, не он ли убил моего брата, не так ли? — произносить эти слова слишком больно для нее. Будто бы случилось нечто ужасное. О, боже, а ведь действительно случилось непоправимое. — Молчите? — продолжает она. — Потому что нечего сказать? Так я вам скажу, детектив, — она сцепляет руки в замок и одаривает его взглядом полным ненависти, — я все Вам расскажу. После такого заявления у него должно появиться чувство удовлетворения. Только вот… нет его отчего-то. Лишь пустота. — Аллен Уолкер не убивал моего брата, детектив. Моего брата убили Ваши люди. Аллена же убил этот чертов мир.Почему-то в глазах детектива Линали видит облегчение.
***
15 февраля 2016 года. Штаб-квартира ФБР 09.30 p.m.
— У нас куча доказательств его вины: записи с камер, частички его ДНК под ногтями жертвы… — от последнего слова его передергивает так сильно, что во рту ощущается привкус горечи. Снова проблемы с желудком или же?.. — … но девчонка упорно водит нас за нос, — замечает напарник. — Как думаешь, зачем? И обращается прямо к нему. — Она боится, — почему очевидное видит только он? — Разве не понятно, Родригес? — Слишком просто, — Родригесу не нравится эта версия. Чертов ублюдок, мог бы и спасибо сказать ему — сам же не провел ни одного допроса, хотя это уж точно работа в паре. — Она же ребенок, — говорит очевидное Фоу. — Тома дал ее портрет: психически неуравновешенная, в детстве было подозрение на биполярное расстройство. На ее глазах убили брата. Это естественно, что ей страшно, — Фоу складывает руки на груди и взглядом утыкается в заключение психиатра. Он уважает Фоу. Она одна из здравомыслящих людей в Бюро, а их — уж поверьте — осталось не так много. Она заправляет рыжую прядь волос за ухо, берет в руки пару снимков и хмурится. Кажется, девушка что-то нашла. — Почему мы все виним Уолкера? — Фоу откладывает снимки обратно. — Почему никто не берет в счет Гилла? — У него есть алиби? — предположение Родригеса верно. — Ты спрашиваешь? — сарказм в ее голосе слишком отчетлив. Все понимают, что Родригес сморозил глупость. По факту им нечего предъявить Гиллу, как подозреваемому. Они даже не брали его в расчет. Слишком мало улик и мотива нет. Но не для Фоу. Фоу слишком подозрительна: — Это подтверждает Ли. То, что в момент совершения убийства Комуи Ли Джонни Гилл находился в комнате. — Но камера не засекла его. — «Слепая зона». Слов Ли нам достаточно. У Гилла нет мотива. — А у Уолкера? — Фоу открывает показания Ли еще раз. Перечитывает несколько минут, задумчиво кусает губу, и, придя к какому-то выводу, наконец, произносит: — зачем Уолкеру убивать Ли? Что это ему дает? — Ли хотел сдать его нам. — Не думаю, что Уолкер боялся федеральной службы. Бежал-то он не от нас. — Намекаешь, что есть кто-то третий? Он смотрит на Фоу в упор. Напряжение в комнате нарастает. Родригес хмурится, явно не понимая всей сути. Что с него взять?.. На самом деле, он тоже думал об этом. Слова Ли о том, что это мир убил Аллена Уолкера наводили на определенные мысли. Что если она дала им подсказку? Что если девчонка действительно кого-то боялась? Настолько сильно, что даже написать не могла — они предлагали, но получили лишь презрительно поджатые губы и равнодушный взгляд. Это было два допроса назад. Что-то изменилось с тех пор, что-то, что заставило Ли переступить через свой страх, пусть и весьма необычным способом. Кажется… — У меня есть идея, — он поднимается с места, надевает пиджак и направляется к лифту. — Нужно еще раз поговорить с Ли. — Эй, — окликает его Родригес, — что ты хочешь снова у нее узнать? Но напарник остается без ответа. Фоу собирает со стола папки с делом и распечатки звонков. Она тоже молчалива, и Родригеса это начинает раздражать. Эти двое явно что-то задумали, а он снова не у дел. Такими темпами, его вышвырнут из Бюро со скоростью света. А терять работу в его положении не желательно. Черт, да он всю жизнь посвятил работе, а тут! — Фоу, — он хватает девушку за руку, — что он хочет у нее спросить? Зеленые глаза напарницы холодны. Она смотрит пристально, чуть прищурившись. Молчит минуту-другую, затем снисходительно отвечает, когда терпение Родригеса почти на исходе: — Линали Ли сообщила нам имя убийцы Аллена Уолкера. Разве ты не понял?