Chasing The Dragon

      В жилах Мэй не плескался раскалённый металл. Она была до ужаса спокойна и хладнокровна в любой ситуации. Но иногда выдержки не хватало даже ей, как и сейчас, стоило услышать:       — Госпожа, наследник опять разнёс клумбу.       Мэй только вздохнула. Она уже сбилась со счёта растоптанных цветов, расколотых сервизов, порезанных туник и рубашек, хотя в последнем вроде как повинно «неосторожное фехтование»… Заложив первый попавшийся листок в книгу, она велела привести Року.       Чумазое лицо показалось на пороге почти сразу. Как обычно, судорожный вздох, колебание в пару секунд и резкий шаг внутрь комнаты. Отбросил все страхи и сомнения. Впрочем, Року бояться нечего: уже должен был понять, наказывать его Мэй не станет. Но вот Зуко рассказать может. И тогда придётся беспокойно шаркать на месте и отвечать уже перед ним.       — Что на этот раз? — осмотрела она стол в поисках закладки, но так ничего и не нашла. Року меж тем поклонился. Вперил упрямый взгляд в её руки, когда разогнулся. Отчего-то Мэй сделалось неловко, и она поспешила убрать их с ореховой столешницы. — Можешь присесть, если одежда сзади не такая грязная.       — Нет, я упал только вперёд лицом, — буркнул он, спешно занимая стульчик сбоку. Мэй всегда просила наследника сесть: так он казался меньше и спокойнее, и с ним можно было иметь дело.       — В последний раз, когда ты самозабвенно ковырялся в грязи, тебе стукнуло четыре. Захотелось вернуться в недалекое прошлое?       — Это вышло случайно. Я всего лишь… — Року шумно втянул воздуха, чтобы протараторить на одном дыхании ответ, но вдруг захлопнул рот и чуть опустил плечи. Помолчал немного, качая ногой. Ох, сколько Мэй пыталась отучить его от этой привычки… — Вообще-то я подрался с Горо. Не говори папе, пожалуйста.       — По какой причине?       — Зачем зря отвлекать Хозяина Огня? Он самонадеянный дурак и заслуживает того, чтобы его поставили на место.       Спустя пару секунд Року метнул в Мэй настороженный взгляд.       — Это я про Горо. Думал, ты задаёшь сразу два вопроса.       — Я поняла. А причём тут мои клумбы? Почему всегда, когда ты выпускаешь пар, страдают приятные моему глазу вещи?       — Я не нарочно, — опустил он глаза, качая ногой всё быстрее. — Прости.       — Сколько это может продолжаться? У тебя всё не нарочно! — возмущёно заметила она, но быстро взяла себя в руки, чтобы добавить сдержаннее: — Уходи. Я устала. Иди в свою комнату и читай трактат о Чине Завоевателе. Сможешь поужинать только тогда, когда дойдёшь до третьей главы. Я проверю.       Року встал с места, поклонился Мэй, сложив руки в нужном жесте, и скользнул за дверь. Напоследок кинул беззлобное и, она была уверена, искреннее:       — Спасибо, мама.       Мэй вздрогнула, вновь положив ладони на столешницу. Порадовалась с секунду, что продержалась до последнего и истинные чувства остались сокрытыми. Потом отодвинула неинтересную теперь книгу, прикрыла глаза. И чему тут радоваться?       Року уже наверняка давно это заметил. А если нет, то заметит в скором времени. Каждый раз, стоило услышать «мама», Мэй вздрагивала, а внутри всё обмирало. Так не могло продолжаться. Нужно опять намекнуть Зуко. Она больше не сможет.       Потирая висок, Хозяйка Огня отодвинула кресло и встала из-за стола. Прятаться вечно не было смысла. Пора отдать приказ на сбор вещей и, возможно, следует взглянуть на пострадавшую клумбу. И когда этот ребёнок научится сдержанности?..       Мэй любила их просторный дом на Угольном острове. Не то пронизанное сквозняками, паутиной и детскими воспоминаниями Зуко имение. Свой новый уголок она старательно обживала и прятала от чужих глаз, хоть и приезжала сюда редко. По ночам небо нависало так низко, что, казалось, можно коснуться его рукой. Волны неустанно набегали на сонный берег, воздух был чист и влажен, а деревья качали роскошными кронами. Не такими редкими, как вдоль пыльных дорог столицы, тонкими и ломкими, будто космы старухи.       И всё же однообразность будней гнала обратно в столицу, да и Зуко не мог долго сидеть без дела. Правда, семь лет назад он попросил её остаться на Угольном острове дольше, чем обычно. Желательно на год, а то и больше.       С тех пор Мэй не особо любила это место: оно кишело обманом. Да и во дворце было не легче…       Первая нитка лжи протянулась от входных ступеней до двери, стоило Зуко отбыть в Республиканский город. Он вернулся потрёпанным и усталым, сухо поцеловал в висок и лёг спать не раздеваясь. На расспросы лишь бурчал: море штормило, корабль отправлен на ремонт, все объяснения утром. И Мэй отступила. Знала, что путь был неблизок. Знала также и кого посещал муж, ведь накануне вместе с ним читала записку от Тоф:       «Твоя сестра среди повстанцев. Задержана, остальных допросили и казнили мои люди. Решай сам, что с ней делать — считай, поблажка по старой дружбе. Но если захочешь, чтобы казнили тоже, дай знать».       Не сказать, что Мэй удивилась. Опасность и злой умысел — дети Азулы, или это она их дочь, неважно… Важно лишь то, что её остановили и заточили. Впрочем, с Азулой ни в чём нельзя быть уверенным до конца.       — В самом деле прикажешь казнить её?       Конечно, не приказал. Совсем недавно отошла от траура по Айро столица. Озай всё так же заперт в темнице, Азула заперта внутри безумия… Из всей семьи у Зуко не осталось никого, и он решил дать сестре второй шанс, даром что это уже не вторая и даже не третья попытка.       — Ты будто не знаешь её, Зуко. Она никогда не успокоится и будет чинить вред всему живому. Неужели ты хочешь вернуть её во дворец?       — Разумеется, не хочу, — покончив с указаниями, он отпустил стражника. Вернулся к столу, чтобы встать позади и коснуться шеи горячей ладонью. Мэй невольно прикрыла глаза, уронила записку, подставляясь под ласку. В комнате почти стало тихо — вот бы так всегда… Но всегда, увы, не будет. Жизнь подле трона то удручающе нервна, то полна однообразных забот, среди которых нет места для спокойных минут.       — Тогда в лечебницу?       — Нет, — чуть замерли пальцы, прежде чем скользнуть ниже.       — Но это ошибка.       Хозяйка Огня могла представить, как дрогнули уголки его губ. Как сложились в небрежную полуулыбку, за которой прячется что угодно. Сейчас Зуко вздохнет и скажет, что она…       — Не самая страшная в моей жизни.       Мэй бы порадовалась своей догадливости, если б не огорчало положение, в котором окажется их семья. Все проблемы, все дела, что предстоит решить. Будто расползалось что-то. Как края незалеченного пореза. О, эта рана не затянется никогда, пока существует в мире Азула.       — В тюрьму тоже не отправишь?       — Пока не решил. Следовало бы.       — Что тут решать, Зуко? — слегка развернулась Мэй, чтобы взглянуть в его глаза. Мужу пришлось убрать руки с её плеч, опустить их на спинку стула. — Пожалеешь её опять и в следующий миг получишь нож в спину!       — Какой бы ни была Азула, она моя сестра.       «А ещё кто? Кто она тебе ещё?»       Конечно, Мэй ничего не спросила, хотя вопрос уже готов был сорваться с губ. В этот раз так особенно. Интересно, ответил бы Зуко небрежной полуулыбкой? Интересно, ответила бы она? Погладил бы он её по щеке, сказав: «Что за глупости занимают твою голову?»       Но Мэй промолчала. Она была до ужаса тактичной.       Оставив ряд поручений, Зуко уплыл в Республиканский город на следующее утро. И суток не прошло, как тишина в доме начала давить на уши. Мэй любила покой, но без мужа он стал невыносимым и отравляющим. Ни старинные книги, ни прогулки, ни воды ночного моря, в которых она старалась утопить хандру, не помогали. Ожидание напоминало месяцы, что пришлось Мэй провести в темнице, когда её заточила ещё властная и вполне вменяемая Азула. За что же это было?..       Кажется, за то, что выбрала сторону предателя короны. Кажется, за то, что выбрала Зуко. Кажется теперь, за наказанием стояли и другие мотивы бывшей принцессы.       Месть, злорадство, зависть? Мэй теперь многое казалось. Глупо думать, что Азула могла завидовать ей, но тот рассказ… Хозяйка Огня тряхнула головой. Принимать за чистую монету грязные подробности о том, как Азула с Зуко…       Да нет же! Что за безумие! Быть этого не может! Верить Азуле — всё равно что тянуть пальцы к ядовитым клыкам змеи. Только последний отчаявшийся согласится на это — правда, временами Мэй, пожалуй, находила себя именно такой. Вконец отчаявшейся. Смешно.       Ей хотелось и дальше быть на стороне Зуко. Видеть его, говорить с ним, каждый день наблюдать безупречные манеры, радоваться, что понимают с полуслова, ощущать заботу и ласку… Зуко ведь не такой. Не такой, каким его изображала в своих рассказах Азула. Хотя что можно ожидать от сумасшедшей сверженной принцессы?       Только эта мысль заставляла запирать все прочие, неугодные, в дальний уголок разума. Туда, где даже не следует смахивать пыль. Пусть лежит вместе со всеми страхами и сомнениями.       Мэй тихо улыбалась, отряхивала от песка подол платья и возвращалась в дом, где тем не менее ютился обман. Можно было убедить себя в том, что всё в порядке, раз. Можно два, три, четыре. Но а дальше?       Дальше Зуко привёз из Республиканского города младенца. До утра не говорил о нём — лишь за завтраком приказал привести Мэй племянника. Она улыбнулась, поднимаясь с места и принимая едва ли тяжёлый свёрток. Дети всегда затрагивали в душе что-то, о чём по юности она и не могла помыслить. Качая ребёнка, Хозяйка Огня вглядывалась в его глаза — такие родные, совсем не злобные, как у Азулы. Глупо искать в таком возрасте у малыша отражение его матери, и всё же яд, пульсирующий в жилах Азулы, был силён. Он просто не мог не передаться её сыну.       — Она и шагу не сделает к островам, пока ребёнок здесь, — осторожно заметил муж.       — Ты шантажировал её?       Зуко помедлил, допивая чай, прежде чем выйти из-за стола. Обрисованная за завтраком история немало огорчала. Жалость сворачивалась тёплым комком внутри Мэй — кого она жалела больше всех в тот момент, непонятно…       — Пришлось.       Мэй вскинула брови, от растерянности даже присев на стул. Малыш с довольным видом щурил лучистые глаза. В задумчивости она пробежалась пальцами свободной руки по хрусткой ткани салфетки. По привычке, наверное. Когда не знала, куда деть себя под напором очередной правды. Ведь ответ на этот вопрос явно будет таким, каким она его ожидает: неутешительным и тяжким.       — Почему бы не отвезти его Ханну?       — В таком возрасте мальчик не перенесёт долгого плавания. Тем более после прошлого шторма… Ему нужно окрепнуть — потом поплывёт в любое время, когда захочешь.       — Он не мешает мне, Зуко, если ты допускаешь такую мысль. Я совсем не против возиться с ребёнком — даже наоборот! Но он же… — Мэй выпустила на волю скомканную салфетку. Нужные слова, увы, выпустить не удалось: таяли под ворохом сомнений. — Как ты себе это представляешь? Выхаживать, помогать делать первые шаги в мир, чтобы потом заявить, что его отец на другом конце света, а мать… Лучше бы ему сразу оказаться в родной семье, пока он ничего не понимает.       — Сейчас ему нужна нормальная мать, которой у него нет и не было. Что с того, что ты побудешь ею ненадолго?       — Ненадолго? Да он же привыкнет к нам! Как потом прикажешь отрывать его от сердца?       — Хорошо, он побудет у нас месяц-два, а потом его доставят на север.       С Северным Полюсом пришлось повременить и через три месяца.       Ребёнок, которому они так и не дали имени, а настоящего не знали, заболел. Сначала коклюшем, неясно где подцепленным: то ли в тюрьме Республики, то ли во время шторма. Потом рахитом, выявленным не сразу, но и в лечении него Мэй была упорна. Она скрывала племянника ото всех, опасаясь ненавистников Азулы, не призывала даже Катару с её способностями к целительству. Зуко приезжал на выходные, задумчиво наблюдал за ними двоими — Мэй даже не хотелось знать, о чём он думал в эти моменты. Воображал собственное дитя? Представлял, что было б, если бы она ему родила? Они ведь пытались не первый год, но все попытки кончались плачевно.       И время шло. Время беспрестанно текло вперёд. Мальчику дали имя, что, наверное, было ошибкой. Мэй привязалась к Року настолько, что даже не рвалась в столицу. Гуляла, играла, вспоминала колыбельные, что прежде пела брату, сидела на тёплом песке, не выпуская из рук малыша, и созерцала переменчивую гладь моря.       — Удивительно, что он совсем не похож на человека воды. Я думала, он будет смуглым.       — Да, — оторвал взгляд от очередного свитка Зуко, рассеянно кинул. — Удивительно.       — Я не смогла написать письмо Ханну. Сегодня снова села за стол в кабинете, подальше от всякого шума, и… ничего не вышло. Ты злишься?       — С чего бы мне злиться? — сделал он пометку, отставил в сторону бумагу, вытянул из кипы следующую. — Тебе нравится проводить время с Року, да и сам он, кажется, нравится тебе не меньше. И я не вижу в этом ничего плохого. — Продолжил поскрипывать острый кончик пера в его пальцах. Мэй присела рядом, соскучившись за весь день. Уткнулась подбородком чуть выше чужого локтя. Камин в комнате отбрасывал яркие блики на поверхность стола и склонённое к нему лицо Зуко.       — Я не о том. Злишься ли ты, что у нас… что у меня, — сглотнув, поправила себя Мэй, и всё равно не смогла сказать так, как хотела — мягко, а не рубя с плеча. — Что я ненастоящая мать и, возможно, никогда ею не стану.       — Мэй.       Зуко устало отложил перо, потёр лоб, не боясь оставить на коже следы чернил. Повернулся к Мэй, вынуждая её распрямиться. Раньше он вспыхивал, с жаром уверял её, что всё будет хорошо, но с каждым месяцем разговор становился тише.       — Не получилось в этот раз — получится в другой. Сколько я ещё должен доносить до тебя эту мысль?       — Ты сам-то в неё веришь? — безрадостно усмехнулась Хозяйка Огня.       — Верю.       — А я вот нисколько, — она прижалась плотнее к Зуко, когда он приобнял её за плечо. — Порой я думаю, что, если Року — единственный младенец на моём жизненном пути? И иногда боюсь этой мысли, а иногда — совершенно нет. Он ведь хороший мальчик, да? Даром что Азулы.       Зуко убрал руку с её плеча, снова повернулся к свиткам и взял перо.       — Хочешь, чтобы остался у нас дольше?       — Хочу и не хочу одновременно, — Мэй обречённо подняла глаза к потолку. — Это плохо, что временами я представляю его нашим сыном? Нашим наследником и гордостью, плечами, на которые мы возложим заботы о стране, когда состаримся… Вдруг я не смогу, Зуко? Совсем не смогу подарить тебе никого?       Опустив голову, она нашла свободную руку Зуко и крепко сжала в своих похолодевших пальцах.       — Ханн ведь о нём совсем не знает. Никто не знает, чей этот ребёнок. Уже почти год его считают погибшим вместе с Азулой при землетрясении дома Бейфонгов.       — Тоф знает, что у Азулы был сын.       — Она слепая, для неё все младенцы одинаковы. Она даже не стала интересоваться у тебя, где ты спрятал своего племянника.       Муж крепче стиснул её ладонь — не то желая поддержать, не то остановить, вразумить, чтобы поскорее избавилась от столь больной идеи. Слова жгли губы запретом. Но Зуко понял её и без слов.       — Надеюсь, ты не пожалеешь об этом решении, — сухо бросил он.       — Я не…       — Если у нас будут свои дети, куда денется Року, уже получивший к тому времени титул наследника? — перебил он её. — Подумай ещё, нужны ли тебе такие заботы. Не ошибаешься ли ты в своей любви к нему.       Зуко отпустил её пальцы, придвинул ближе свиток. Снова нырнул с головой в одни проблемы, чтобы спрятаться от других. Стало понятно: разговора больше не будет, Мэй один на один со своей свободой выбора.       Но она не ошибалась. Не колебалась ни разу, ухаживая за Року и проводя с ним время. Двум старым слугам нашли занятие в Республиканском городе — новые, ничего не подозревая, смотрели на младенца как на наследника королевской четы. И спустя год с лишним безмолвия Мэй вернулась в гремящую на все лады столицу.       Благословение Мудрецов Огня, осмотр семейного лекаря, недельное пиршество в честь наследника — жизнь ворвалась в стены дворца и забила бурным ключом. Родители радовались внуку, лекарь всё шутливо сокрушался, что роды доверили не ему, а каким-то повитухам на Угольном острове, Мэй отвечала скупой улыбкой. Объясняла, что, как обычно, ожидала выкидыша, потому не стала вырывать целителей из столицы. Да и в первый год жизни малыша их помощь не была нужна. Страх разоблачения преследовал неустанно, но, к счастью, со временем стал утихать. И всё же свободными вечерами она приходила в храм просить прощения перед ликом огня. Просила у своих нерождённых детей, у Азулы с Ханном, у целой страны и даже у Зуко. Обман — тяжёлая ноша, но собственная неполноценность тяжелее.       Одним утром Мэй узнала о новой жене Ханна, и совесть окончательно заснула. Теперь, казалось бы, горечи остаться не должно было совсем.       В первые годы Року напоминал чёрного котёнка. Резвый и шаловливый, не особо аккуратный, гордый оттого, что соперников за внимание у него по-прежнему нет. Мэй не опасалась, что воспитывает себялюбивое дитя, да и Року поводов для сомнения не давал. Всюду волочился за ней, умиляя каждую женщину при дворе. После, правда, начал отдаляться от неё и ходить хвостиком за Зуко. Мэй не ревновала, не противилась его ранней учебе: магию огня стоило развивать с особым тщанием. Впрочем, Року она давалась легко. Ещё бы! Он ведь сын легендарной Азулы…       Мэй отдёргивала себя, стараясь не возвращаться мыслями к бывшей подруге, но иногда бывало трудно. И всё же жизнь продолжалась.       Увы, лишь до недавнего момента.       Жизнь замерла перед решающим прыжком.       Добравшись до своих покоев, Мэй выглянула в окно с видом на внутренний двор. Так и есть, клумбам конец. Вздохнув, Хозяйка Огня дошла до колыбели, отодвинула балдахин. Изуми спала, как и всегда безмятежно. Её собственная дочь: им с Зуко наконец-то повезло.       Как бы Мэй ни корила себя, любовь к Року стала исчезать. Переливаться в другое дитя. Мэй была готова наполнить ею любой сосуд — если б всё чаще наследник не выводил из себя. Намеренно ли? Она не знала.       Может, чувствовал, понимал? Он и раньше был ревнивым мальчишкой, а теперь и вовсе враждебно поглядывал на сестрёнку. Зуко недоверчиво улыбался, стоило поделиться своими мыслями. Вражды он не видел и говорить о ней не желал.       Мэй и сама себя убеждала. Мало ли что показалось. Однако сердце отказывалось принимать заученные кое-как слова. В голове выстраивались одна за другой картинки воспоминаний. То драки, в которые Року ввяжется как по щелчку пальцев, то «случайно» слетевшая со стола ваза, то расколотая музыка, а над ворохом щепок и разорванных струн растерянное лицо.       «Я хотел понять, откуда исходит мелодия…»       К счастью, Року хватило одного музыкального инструмента — расковыривать остальные не пришлось. И всё равно Мэй стала опасаться его. Маленький чёрный котёнок обещал вырасти большой хищной пантерой. Вдруг в следующий раз он распотрошит зверька, а потом и вовсе вовлечёт в свои опасные игры Изуми?       «Дура ты», вздохнула она, призывая себя к спокойствию. Не получалось. Следовало что-то сделать. Инстинкт требовал быть настороже.       Приоткрыв дверь в детскую, Мэй застала Року на полу. Умытым, переодетым, зевающим над томом о Чине Завоевателе. Опять не послушался служанок и не сел читать за стол.       — Ну как?       — Скучно, — вынес ожидаемый вердикт Року, отпихивая книгу. Мэй даже улыбнулась против воли. Этим племянник очень напоминал Зуко: тот в детстве тоже терпеть не мог историю… Нахмурившись, Мэй напомнила себе о предстоящем деле и, кашлянув, поманила рукой.       — Вставай, незачем читать лёжа на полу. Ты ведь наследник и должен оттачивать манеры при каждом случае.       — Да кому есть до меня дело? Я один в комнате.       Мэй замерла на месте, сжала спрятанные в рукавах пальцы в надежде собраться с духом. Небрежные слова Року поразительно точно попали в цель. Стало больно. Мэй ведь хотела, очень хотела разбудить любовь к нему. И теперь сжималась, как от упрёка.       — Ладно, забудем ненадолго о манерах — есть идея получше, — попыталась улыбнуться она. — Я знаю, как ты любишь приключения — так давай устроим сегодня именно его. Только ты и я, согласен?       Року приподнял испытующе бровь, недетским жестом потёр переносицу.       — Приключения? Я же вроде как наказан.       — Считай, что я в хорошем настроении и передумала наказывать тебя. Сам знаешь, как это редко случается, — небрежно усмехнулась она, понимая, как наигранно звучат слова. Уж тем более для племянника, что, казалось, видел её всю как есть — полную сомнений и страха. — Пойдём, Року. Прогуляемся. Я познакомлю тебя кое с кем.       Уговаривать дважды не пришлось, племянник всегда был скор на подъём.       Они выскользнули из спальни, как отъявленные заговорщики. Стражника Мэй оставила позади, пообещав наглядно напомнить ему, как она умеет пользоваться метательными ножами, если он осмелится пойти за ними. Року хмыкнул, очевидно, не ощущая никакой опасности, пошёл вперёд неё.       С каждым новым поворотом сердце колотилось всё быстрее. Мэй стискивала кулаки, спускаясь со ступеней. Закатное солнце разлилось огнём по небу, уже не слепя, к счастью, глаза. Пора.       Хозяйка Огня прибавила шагу — Року торопливо переставлял ноги, стараясь не отставать. Ей вдруг сделалось абсолютно безразлично, как далеко заведёт их тропа, но цель горела впереди маяком — свернуть было нельзя. Року брать за руку она и не пыталась — он уже давно недолюбливал подобный жест, хотя за пальцы Зуко цеплялся всё так же охотно… Мэй прикусила губу, пытаясь отвлечь себя. Не время вспоминать об этом. Нужно убедиться в том, о чём не первый день шепчутся слуги.       Об Азуле.       Говорят, видели свет в заброшенном имении королевской семьи. Туда бы не пробрались бродяги или бездомные — таких попросту не было на курортных пляжах Угольного острова. Потому Мэй и насторожилась.       Зуко запретил сестре приближаться к островам, иначе пострадает её сын. И все эти годы семью Мэй действительно не тревожили призраки прошлого. Но время не стоит на месте. Оно любит куда-то мчаться, кружа и меняя в своём потоке людей, их мысли, цели и приоритеты. Азула с лёгкостью могла проигнорировать угрозу в словах Зуко. Это же Азула.       Року играючи мешал песок подошвами сапог. Шёл, опустив взгляд в поисках ракушек, которыми уже обложил все углы в покоях Мэй. Как же она не любила их! И всё же продолжала улыбаться, принимая очередной подарок.       Однажды Року принёс подарок и в колыбельку, о чём Мэй не сразу узнала. А после из ракушки прямо на грудь её малышки выполз жук. Року клялся, что совсем не видел его… Мэй досчитала до трёх. Не время вспоминать об этом. Если в доме действительно скрывается Азула, пусть забирает сына и проваливает отсюда. А потом Мэй выдаст путанную историю исчезновения наследника, ненавидя себя до конца жизни.       Вдвоём они миновали просторную площадку для игры в Куайбол. Оставили позади качающиеся деревья, пока взбирались по каменной лестнице к старому дому Зуко на самой вершине. Мелкие камушки противно скрипели, но это совсем не заботило Мэй. Её руки вспотели, в горле нещадно пересохло, а ноги так и норовили запутаться в подоле. Несколько раз она бросала взгляд из-за плеча, и Року всё также брёл следом. Никогда ещё волнение не захлёстывало её настолько. Даже во время единственных успешных родов. С этим нужно покончить раз и навсегда. Раз и навсегда, чтобы не жалеть о том, что сделала и чего — нет.       Справившись с комом в горле, она тихо спросила:       — Скажи, Року… догадываешься ли ты, что нас ждёт впереди?       — Нет.       — Тебе страшно?       — С чего бы? — последовал скептический вопрос почти моментально. О, смелостью хвалиться Року любил всегда. Неужели и сейчас не отступит? Ведь на эту вершину не поднимался никто уже многие годы… Старое имение Зуко, обглоданное, как косточка, временем, меж тем становилось всё больше и больше. Тёмное, заброшенное, забытое всеми, кому оно когда-либо принадлежало. Дом-калека. Дом-Азула.       Мэй чуть не оступилась на лестнице, стоило мысли о бывшей подруге вновь затмить прочие. Да как может давно пропавший, проклятый, стёртый со страниц истории человек причинять столько вреда?! Когда она уже оставит семью Мэй в покое? Когда уже…       — Я хочу познакомить тебя кое с кем, — вцепившись в юбку платья липкими руками, продолжала она, упрямо преодолевая расстояние. — Этот человек нелюбим людьми настолько, что никто не откроет перед ними двери своего дома. Именно поэтому я спросила тебя о страхе… Если не хочешь встретиться с ним, скажи. Я пойму.       — А зачем искать его? — всё таким же безразличным тоном отозвался Року.       — Потому что однажды я открыла перед ним двери своего дома, и это было ошибкой. Ужасной-ужасной ошибкой. Я смогу искупить её только так — если вновь встречусь с ним лицом к лицу.       — Никогда не слышал ни о ком подобного. Хотя… до старых библиотечных записей мои руки ещё не доходили. Кто он такой?       «Злобная женщина, сумасшедшая принцесса, которую до сих пор считают мёртвой, но она каким-то чудом уцелела. А ещё, возможно, с ней спал мой муж. И, вероятно, даже сделал тебя. Ну как, мальчик? Как тебе такая жизнь и проблемы взрослых?»       Подстёгиваемая злостью, Мэй совсем не смотрела под ноги. И зря. Сделала шаг — и потеряла вид дома перед собою моментально. Споткнулась, ощутила комки гравия на лице, скрип ногтей и порезы на руках, которыми отчаянно пыталась ухватиться за ступени. От страха высоты хотелось зажмурить глаза и закричать. Но Мэй не могла себе такого позволить.       Рука схватилась за выступ, и скольжение почти сразу прекратилось. С воплем «мама!» Року помчался к ней, перепрыгивая за раз пару-тройку ступеней.       — Нет, не беги!       Приблизившись так быстро, как мог, он взял её за запястья и попытался потянуть на себя.       — Мама, где болит? Сильно?.. Ну скажи хоть что-нибудь.       — Осторожно, — сдавленно прошептала Мэй. — Всё уже позади… Не суетись.       Поморщившись, Мэй едва не выругалась: щека заныла невыносимой резью. С трудом она привстала на коленях, взлохмаченные волосы тут же упали на лицо, и испуганные глаза Року пропали из вида. Спустя секунду луч света снова коснулся её: племянник осторожно смахнул пряди в сторону и сам присел на колени, едва дыша. Они замолчали надолго, осматривая друг друга.       Что же она творит? В какое жерло толкает почти невинного ребёнка? Наверное, это знак. Если Мэй плюнет на него, только обречёт всех на страдания…       Борясь со слезами, она протянула пыльную руку, и Року неуверенно сжал её в ответ. Сердце всё так же гулко билось в груди, полное обиды и раскаяния.       — Я снова ошиблась, Року. Совсем забывчивая стала. Этот человек давно покинул Угольный остров. Ведь он постоянно скитается, нигде не задерживаясь подолгу.       — Ну и Агни с ним! — гневно воскликнул Року, до ужаса напоминая Зуко в подростковые годы. Мэй даже отшатнулась, вырывая руку из хватки. Племянник растерянно уставился на неё, явно не понимая причины такого испуга. — Я что-то не так сказал?       — Всё хорошо, не обращай на меня внимания, — попыталась улыбнуться Мэй. Щеку вновь охватила пульсирующая боль. Как же хотелось взвыть от бессилия!       — Значит, мы поворачиваем назад. Не стоит подвергать себя такой опасности, пытаясь разыскать того, кому нет до людей никакого дела. Так же, как и им до него.       — Ты прав, — прикрыла глаза Мэй. Тело по-прежнему ломило после падения, но дыхание уже возвращалось в норму. Говорить Року о том, что она никогда не найдёт покоя, если не встретится с Азулой лицом к лицу, было незачем. Временами он становился настолько одержимым какой-нибудь идеей, что совершенно не осознавал ни той опасности, которой подвергался, ни той, какую мог нести сам.       — Дай мне знать, когда он снова наведается на острова, и мы его прогоним, — повёл плечами Року. — А может, и нет. В любом случае сначала выслушаем… Да, наверное, следует поступить именно так.       Мэй хмыкнула, кривя липкие от крови губы. Всю жизнь она только и делала, что смиренно и с достоинством выслушивала тех, кто не заслуживает такой роскоши. Терпение кончается даже у таких людей, как она… Но глядя в решительное лицо напротив, понимала, что, похоже, в этом не виноват никто, кроме неё самой.       — Мудрое решение, сынок, — выдавила она. Року вскинул брови, уже более двух лет не слыша такого к себе обращения. — Решение, достойное истинного повелителя.

~Конец~