***
Дверь не была заперта на ключ, а я помню, что точно закрывала ее. Было тихо и ничего не понятно. Сначала я подумала, что это Дэн вернулся пораньше с работы, но потом заметила, что его туфлей нигде не было. В детстве, когда меня оставляли одну и мне казалось, что в доме есть кто-то еще, я тихо-тихо подходила к двери, а потом резко открывала ее, чтобы тот, кто был внутри, не успел спрятаться. Черт дёрнул меня сделать также и сейчас. Но как только я подошла к двери и распахнула ее с криком: «Я знаю, что ты здесь», на меня напали сзади. Сознание начало уходить. Когда я пришла в себя, мне в нос ударил некий запах чего-то непонятного. Он был похож на запах земли после трёхдневного ливня — яркий, но неприятно-холодный. Свет был тусклым, но чтобы привыкнуть к нему еще понадобилось время. Тело было все еще слабым, и ни одна конечность не отвечала на сигналы головного мозга. Они просто не слушались. Я чувствовала, что лежу на кровати. Она была жесткой, а то, что было на ней, было очень холодным из-за сырости. Тёмный бетонный потолок — вот, что в первую очередь увидели мои глаза. Когда мне удалось немного приподняться и осмотреться, я увидела много старой мебели, ящиков, пару ваз, умывальник и какой-то стул или что-то вроде этого. Силуэт, находящийся на нём, был черным пятном для моих глаз, так как находился довольно далеко. Свет практически не попадал на эту тень, что тоже было нехорошей новостью. Потом силуэт поднялся и направился прямо ко мне. Это был тихий скользкий звук обуви по полу, который становился четче и ближе с каждым шагом. Мне в лицо засветили фонариком, от чего рука сразу рефлекторно закрыла глаза, даже на момент показалось, что я стала слепой дворнягой. «Ну привет» — произнесла тень, подойдя почти вплотную ко мне и выключив фонарик. Я узнала этот голос, но руку убирать с глаз не хотела. Один, два комка подступали в горло и я пыталась их глотать. Но когда они начали подступать десятками, я не смогла. Я открыла рот и начала судорожно хватать ртом воздух. Это была Марин, она — человек, который был мне ближе, чем сестры. Я делилась с ней всем, пока она не променяла нашу дружбу на свое эго и двух девиц, которые всегда соглашались с ней. Сейчас мне не было больно, как тогда. Я была разочарована ею почему-то. — Знаешь ли ты, Ари, что те, кого мы считаем сумасшедшими, вполне обычные нормальные люди? Просто они разбиты вдребезги окружающими, которые убивали их сердца и душу. Подняв глаза и увидев ее ехидную ухмылку я спросила: — Что ты несешь? — Когда ты ушла от меня, ты разбила меня. Ты не понимаешь? Я скучала еще, но мне становилось все хуже. Я начала постоянно пить успокаивающие, но срывы продолжались. Это все из-за тебя, ты должна это понимать. Потом, когда я начала срываться на своих родителей, меня отправили к психбольницу. И честно, я благодарна за это. Оказывается там, среди сумасшедших, можно найти людей достойнее, чем, например, ты. И я вновь повторила ей свой вопрос. Я до сих пор не могу понять, о чем она. Или же заходит издалека к чему-то щекотливому, либо и вовсе давно и полностью сошла с ума. — Однажды, когда я была на очередном приёме у психиатра, в кабинет вошёл человек. Он был в черном и в маске. Он прервал нас и стал на двери. В тот момент я вспомнила, как ты однажды пришла ко мне и мне захотелось кричать. От той боли в сердце я бежала и кричала, а потом толкнула этого человека и выбежала из кабинета. Я пробежала до конца темного коридора, в котором никого не было. Этот человек догнал меня и наклонился к моему лицу. Он спросил меня боюсь ли я его и уйду ли я с ним. Я ответила, что не боюсь и согласилась. Он вытащил меня и стал единственным, кто верил мне. Он ценил меня. А ты предала. На этих словах её тирада закончилась и двери, которые были у того стула, открылись. В помещение вошёл тот же человек из зала суда. Марин вздрогнула и отошла от меня, услышав звук его шагов. — Понравилось? Рада, что оказалась здесь? Думаю, везде лучше, чем в тюрьме, — произнес он. — Даже в той тюрьме было лучше, — по этих словах Марин зашипела и схватила меня за подбородок. Её взгляд, уже четко просматриваемый, говорил: «Не смей!» — Отпусти, отпусти, я сказал! — повысил тон человек в маске. — Тебе стоит быть с ней поаккуратнее. — Зачем? — спросила надзирательница, — она ведь очередная заложница в твоих делах. — Ты ошибаешься, милая, — человек снял маску, присел и посмотрел мне прямо в лица, — я, возможно, женюсь на ней. Марин уронила какой-то платок, который был у нее в левой руке. Она явно не ожидала это, как и я. Я отпрянула назад, а моя бывшая подруга, наоборот, подошла ближе. — Что? Но почему? — даже сквозь тусклый свет видно было, что по ее глазам скатилась одна слеза, которую она быстро убрала платком, поднятым с пола. — Я люблю наблюдать за людьми, как они ведут себя в сложных для них ситуациях. Она была первой, кто выдержал все. Честно, я думал, что ты, Ари, сдашься и будешь ныть, как маленькая девчонка, когда тебя изобьет детектив. Смотря тогда на тебя, я заметил, что ни одна мышца твоего лица не вздрогнула. Но почему ты терпела? Только один раз ты скорчила гримасу боли — при первом ударе. Ты не была обижена. Ты ненавидела, — он отвернулся от меня, и уставился на Марин, — я думаю, мы с ней чем-то похожи и станем отличной парой. — Я все поняла. — Тебе нужно дать Ари немного еды. Живее. Психопат ушёл. Марин подождала пока закроется дверь, повернулась ко мне и томным шипящим голосом произнесла: «Я ненавижу тебя», а затем тоже скрылась за дверью. Я осталась один на один со своими мыслями, опять. Я все еще пыталась переварить то, что услышала: Марин заодно с психопатом, тот хочет взять меня в жены. Все казалось глубочайшим бредом. Внезапно мой живот заурчал, но не как котёнок, а как огромный взрослый кит. Я довольно плохо ем в последнее время. А сегодня и совсем ничего, что не радует. Я подумала о Дэне, который, пришел домой и, как и я, застал открытую дверь, но, как дополнение, получил еще лежащие у дверей комнаты пакеты с едой. Я вспомнила о записке, которая лежала у меня в джинсах. Глаза опять пробежали по аккуратному почерку, нанесенному на смятый клочок бумаги. В добавок ко всему, он еще должен был о чем-то поговорить со мной, а я исчезла. Бесследно. Сегодня утром я хотела связаться с Анной и Юджином, но уже не вышло. Я и не представляю, что с ними сейчас. Марин сказала, что ненавидит меня. Боюсь, чтобы она не начала вымещать свою ненависть на Анне, ведь когда мы поругались, я продолжила с ней общение. Марин считала, что в том, что я ушла, виновата именно Анна и никто другой. Любые отрицания она пропускала мимо ушей. Девушки долго не было и я решила встать и осмотреть все поближе. В одном из углов, за висящей коричневой тряпкой имелось очень маленькое окно. Оно было в два раза больше за горлышко закаточной банки и выглядело, как мини-иллюминатор самолёта. Стекла на нем не было, только крупная решетка, сквозь которую я могла протянуть руку, но не более. Вид из него был мягко говоря не очень красочный — высокая трава и малюсенький кусочек неба. Помните, я вам говорила о аромате земли после дождя? Аромат шел именно отсюда, от этой травы и земли. Вдруг я почувствовала боль в боку. Со стороны стояла Марин, которая вошла бесшумно, и ткнула меня рукояткой ножа в бок. — Ешь, — показала она на небольшую тарелку на кровати, — это все для тебя, ми-ла-я. Последнее слово она точно произнесла по слогах со скорченной гримасой, будто в нее вставляли иголки, после этого вновь вернулась на свое место — на стул в углу. Я пыталась понять, что было в тарелке, но не смогла, пока не попробовала. Это была ореховая каша, хотя и «кашей» это было трудно назвать. Возможно, ореха три перетерли в крупную крошку и залили теплой водой, после чего дали настояться несколько минут. Эти крохи постоянно шли не туда и почти все время я кашляла. Марин достало это и она отняла у меня тарелку, бросив ее в стену. — Хватит! — вскрикнула она и ушла. Когда уже начало темнеть, в помещение вошел сам психопат. Он сел на кровать, но я отодвинулась подальше. — А знаешь, сначала я хотел проверить Джина. Возможно, он бы справился и стал бы мне братом. У меня нет семьи, понимаешь, — он улыбнулся, — у меня никогда не было семьи. Я не знаю, что такое иметь брата или любимую, которой можно все рассказать. Я хотел иметь таких людей, но мне не позволяли. — Мне понравилось, как ты переживала за него. Конечно же, я видел это. Мне даже казалось это забавным. Ты стала более мишенью поинтереснее, ежели он. — И что с того, что я переживала за него? Тебе это ничего не дает, — я поняла, что у меня пропадает голос и прокашлялась. — Понимаешь, он доверял тебе, а ты выслушивала его. Ты можешь делать все то же самое со мной. Ты можешь выслушивать меня и давать советы, как бы это делала хорошая жена. Я не причиню тебе вреда. Ты веришь мне? Он потянулся к моей руке, но я убрала ее и съежилась прямо у изголовья кровати. — Нет, я не готова. Это очень и очень сложно, верить тебе. — Ладно. Он встал с кровати и подошел к выходу. «Я надеюсь, ты доверишься мне» — произнес он перед уходом. Все последующие дни еду приносил мне только он. Марин я практически больше не видела и боялась спросить этого сумасшедшего, где она. Пока я ела еду, он рассказывал мне о своей жизни, о том, что делал с теми, кого держал здесь, и рассказывал о планах на свое будущее в роли семьянина. Очевидно, он хотел создать то, чего у него не было или то, что у него отняли. И выбрал для этого меня. Каждое его возможное касание я блокировала или ежилась. Мне это было неприятно. Когда он спрашивал меня какого-либо совета, я отвечала сначала так, как он хотел бы слышать, но спустя время я уже говорила то, что на самом деле думаю. Я не знаю, делал ли он так, как я говорила, но все же за свои слова и советы я наказаний не получала. Он не бил и не издевался надо мной. Но я помню, что он говорил Джину. Этот психопат хотел его убить. Поэтому доверие так и не появилось. Да и вообще, какое может быть доверие к человеку, который держит тебя в подвале. Пару дней назад я попросила его выпустить меня отсюда хотя бы на время, но он отказал. В тот вечер он ушел злым и громко хлопнул дверью, я даже думала, что он больше не вернется, но на следующий день все было по-старому. Я старалась не возвращаться к той теме, а внутри в моей голове начал зарождаться план. Пока он жив, он не выпустит меня отсюда. Значит, мне нужно попытаться его убить, либо оглушить на время, чтобы выбраться. Пока план звучит бредово, но если начать обдумывать все детали, то его вполне можно воплотить в жизнь. В этот день был довольно ясный день, трава была сухой, и я протянула руку в окно, положив ее на траву. Я чувствовала себя растением, которое пыталось уловить лучи солнца хотя бы каким-нибудь своим листиком. Услышав шаги за дверью, я быстро забрала руку, и дернув тряпку, чтобы закрыть окно, побежала к кровати. К счастью, я успела сесть на кровать до того, как дверь отворилась, и в нее вошёл психопат с каким-то свертком. На этот раз он сел предо мной и смотрел прямо на меня. — Что случилось? — спросила я его. — Ничего. Я решил, что сегодня все будет наоборот. Не я буду рассказывать тебе, а ты мне. Расскажи мне о том, кто причинил тебе много боли, пожалуйста. Этого «пожалуйста» я не слышала от него никогда. Только сейчас. Я решила рассказать ему о Марин, но ни разу не назвала ее имени, хотя, возможно, он знает ее такое количество времени, что ему и имени не нужно. Во второй половине рассказа он понял, о ком я, но не перебивал. Только в конце добавил: — Тебе больше ни о чем не надо переживать. Больше никто не доставит тебе боли, — он протянул мне сверток, который был у него с самого начала, — это тебе. Примерь. С этими словами он встал с кровати и отошел до ближайшего стеллажа и стал ко мне спиной. Я распечатала сверток. Это было платье. Кружевное платье по колено и с длинным рукавом. Я сняла джинсы и свитер и переоделась в это платье. Вместо туфлей на моих ногах были кеды. Я не знаю, как выглядела, но знала точно, что оно немного велико для меня. Хоть на этикетке и был написан мой размер, но во время пребывания в этом подвале я достаточно сильно исхудала. «Я все» — сказала я ему. Он повернулся и какое-то время рассматривал, а потом взял легонько за руку и повел к выходу. Миновав ту дверь, через которую он ко мне всегда проходил, мы несколько раз поворачивали по узкому коридору на право. Потом мы поднялись наверх шаткой деревянной лестницей. За ней была еще одна дверь, последняя. Когда он открыл ее, мне в глаза ударил яркий свет и я обернулась обратно, пустив руку человека, идущего рядом. «Слишком ярко» — сказала я, пытаясь просмотреть что-то одним глазом, а вскоре и вторым. Постепенно, я даже привыкла к этому. Здесь все было иначе. Там, внизу, был сумрак и потертая старая мебель, а здесь — ярко, светло и вполне современные пуфы и диваны. Это была не просто квартира на первом этаже, а целый особняк. Он пустил меня и разрешил осмотреться. Первое, что встретилось мне на пути — телефон. Но каким нужно быть глупцом, чтобы держать в доме заложницу и подключенный домашний телефон одновременно? Поэтому я не стала его трогать. Я прошла далее, где увидела кухню. Она была большой и соединялась с гостиной. Такая себе мини-студия. В первом попавшемся ящике я увидела ножи. Много ножей. Я взяла посмотреть один небольшой, и услышав шаги спрятала его. Глупо было бы прятать его за резинку трусов под платьем, но это был единственный способ. Мой план пополняется четкими деталями. — Ари? — голос звал где-то из-за угла, — иди за мной. Мы зашли в какую-то из комнат, где был накрыт стол. Там стояли различные блюда и напитки. — Женушка, я думаю, тебе стоит сесть, — обратился ко мне он. — Хорошо, — ответила я. Я подошла к стулу и села, а он обошел стол, снял маску и кепку, и сел напротив. Я сидела ровно и смотрела на него, а не на еду. От одного взгляда на нее меня чуть не выворачивало, что связано с тем, что несколько месяцев меня кормили одной только «диетической» едой. Я не могла расслабиться и сесть произвольно, так как если я хотя бы немного горбилась, кончик ножа впивался мне в кожу под ребром. Я задала ему довольно щекотливый вопрос: «Где Марин?». Он прекратил есть, вытер руки и посмотрел на меня. «Это не должно тебя сейчас интересовать. Ты должна наслаждаться моментами со своим мужем» — ответил он и налил мне в стакан какой-то напиток бордово-вишневого оттенка. Больше мы ни о чем не говорили. После ужина он усадил меня на диван и сам сел рядом, обнял меня за плечи и включил какую-то мелодраму. Я сразу вспомнила момент, как мы с Дэном после неудачного ужина тоже смотрели фильм. Я вспомнила это и у меня по щекам покатились слёзы. Мужчина, возможно, подумал, что это из-за фильма и попытался прижать меня к себе, но я вырвалась и зарыдала еще больше. «Так, ладно, на сегодня хватит», — сказал он и грубо схватив меня за руку потащил обратно в подвал. Я отчетливо запоминала дорогу. Когда мы были уже в том сыром помещении, он стал лицом ко мне и произнес: «Тебе нужно меньше грустить, женушка». Он обернулся и начал идти. Я этот момент я достала из-под платья нож, и уже отвела руку, как он резко остановился, схватил мою руку и отнял его. «Да как ты смеешь поднимать руку на меня, негодяйка?!» — вскрикнул он и швырнул меня в стену. Я почувствовала сильную боль в голове и отключилась. В который раз.Продолжение следует