Токио, Япония Декабрь, 2009 г.
В этот день утро наступило для Джина, когда солнце уже клонилось к закату... Сначала он открыл правый глаз, сонно разглядывая потолок. Потом закрыл, и открыл уже левый. От смены глаз картинка не поменялась. Парень снова зажмурился и блаженно просиял. Как же он любит такие дни, когда ему никуда не нужно и когда можно сколько угодно валяться в постели и спать. Пухлые губы, чуть сухие после крепкого долгого сна, растянулись в хитрой улыбке. Конечно, в постели можно не только спать! И он бы с удовольствием предпочел этот самый вид досуга, но вторая подушка на кровати пустует. Каменаши ушел еще утром, но по меркам самого Джина это было не утром, а глубокой ночью. Первые рассветные лучи только стали проникать в их спальню… Накануне они уснули в обнимку. Аканиши по привычке прижал к себе мягкое тело, зарываясь носом в темную макушку. Запах шампуня, геля для душа, а еще особенный, боготворимый им долгие годы, аромат тела смешилась в один коктейль. И этого было достаточно, чтобы он уснул крепким сном, ощущая близость родного человека... Прозвенел будильник. Казуя заворочался, разворачиваясь в крепких объятиях. А Джин продолжал все также сопеть, прислушиваясь к каждому вздоху. Пусть все думают, что он может спать сутками и ни на что не реагировать, но когда дело касалось Каменаши, сон его был осознанным и чутким. Ощутив, как в его руках зашевелились, Аканиши проснулся, но виду не подал. То мизерное пространство, которое еще осталось между ними моментально нагрелось, согревая и Джина. Казуя придвинулся, игриво касаясь губами шеи, поцеловал подбородок. Теплые пальцы убрали с лица длинные прядки. Кончик носа коснулся губ. Мягкая щека потерлась о его щеку, а ласковое дыхание обдало волнительным импульсом висок. Губы оставили почти невесомый поцелуй на коже, и Джин был готов рассекретить себя… Каменаши аккуратно выбрался из кольца рук, но прежде чем протопать в ванну, поправил съехавшее одеяло, укрывая Джина по самые уши, будто тот находится на Северном полюсе и мертвецки замерз... За шарканьем удаляющихся шагов, послышался звук льющейся воды. Чуть позже нос учуял аромат кофе... Парень бесшумно передвигался по квартире, неторопливо собираясь на работу. Иногда он подходил к Джину, оставляя на его щеке тепло поцелуя. И эти мгновения радовали сердце… – Джин… – мягкий шепот пощекотал ухо. Аканиши улыбнулся, приоткрывая один глаз. Казуя стоял перед ним с иголочки одетый и готовый к выходу. – Джин, я ушел. Завтрак в микроволновке… – Не уходи… И это уже традиция. Он зевает, потягивается и обхватывает парня за талию, притягивая к себе. А Казуя не успевает (или же просто не хочет) выставить вперед руки и поэтому падает на грудь Джина, одновременно, смеясь и ворча о том, что он так обязательно опоздает... А после они целуется. И это бодрит, потому что на языке и губах Каме ощущается привкус крепкого сладкого кофе. Но телефон младшего разрушает их момент. Это менеджер оповещает о своем прибытии и Казуя скомкано отвечает на звонок. – Я должен идти… – Последний поцелуй… И они снова целуются. Сладко, головокружительно долго. Звук возбужденного дыхания ласкает слух Джина… – Я уже скучаю… – Увидимся вечером, – Каме в последний раз целует пухлые, покрасневшие губы, и встает, поправляя одежду. – Обязательно поешь, – говорит он напоследок и уходит, оставляя Джина одного. Аканиши переворачивается на живот, обнимая подушку, на которой спал любимый. Постепенно сон снова забирает его в свои объятия. Он засыпает, зная наверняка, что на сегодня у него нет других дел, кроме встречи с друзьями, но до этого есть целый день в запасе и он проведет его так, как хочет… Парень откинул одеяло и потянулся, будто кот. После такого крепкого, а главное, продолжительного сна он чувствовал себя по-настоящему счастливым и бодрым. В животе неумолимо заурчало, и Джин мгновенно вспомнил о том, что Каме оставил для него что-то вкусное. Завтрак, который оказался ранним ужином или же поздним обедом, порадовал Аканиши еще больше. Теперь он с полной уверенностью может заявить, что абсолютно счастлив! Телефон оповещает о входящем сообщении и музыкант не глядя открывает маленький конвертик. «Уже еду домой. Мне обязательно идти на вечеринку?» – гласит сообщение от Каменаши. Джин хмурится, недовольно надувая губы. Какая противная черепашка! «Обязательно! Мы будем встречать Рождество все вместе!» – отвечает Аканиши. Он прошлепывает босиком в гостиную, забираясь с ногами на диван. По телевизору показывают какое-то новогоднее шоу. Он не любит смотреть эти нелепые телепередачи, но оставляет просто для фонового звука. Телефон жужжит новым сообщением. «И почему я до сих пор терплю тебя?.. Набери мне ванну, панда», – подмигивающий смайлик в конце сообщения кажется Джину подозрительным. Он видит в этом скрытый намек и радостно убегает набирать полную ванну, добавляя в воду белоснежной пены, с ароматом ванили. «Ты терпишь меня, потому что я твоя любимая панда», – с абсолютно довольным видом он отправляет сообщение и торопливо стаскивает с себя спортивные штаны и футболку. С металлического крючка стягивается пушистый халат, в который тут же заворачивается Аканиши. Ответа на последнее сообщение так и не следует. Парень обиженно хмурится, но предвкушение более близкого диалога вселяет ощущение скорого блаженство. Тело отзывается волнительными импульсами. Он так любит этого человека, что желание оказаться как можно ближе, застилает все другие мысли. Ему нужен Казуя. Его Каменаши Казуя. И это никогда не изменится. В этой жизни и во всех последующих он будет всегда искать этого человека, чтобы оберегать от боли и горя и окружать своей заботой и любовью. И Джин вовсе не считает себя сентиментальным. Разве что самую малость… Входная дверь открывается в тот момент, когда Аканиши от скуки начинает играть с блестящей пеной. Он не слышит как щелкает замок. Ладони набирают с горкой пенной ваты и парень сдувает ее, наблюдая за тем, как пушистые комочки переворачиваются в воздухе, возвращаясь в ванну. Музыкант смеется и повторяет всё то же самое... Джин увлеченно опускается на колени, прижимаясь грудью к бортику ванны и запуская руки по самые локти в горячую воду. Рукава пушистого халата моментально намокают, а складки мягкой ткани на груди расходятся, открывая смуглую кожу. Он вновь дует на пену в своих руках, но неожиданно чихает, непроизвольно наклоняя голову вперед. Глаза моментально начинает щипать и жечь от столкновения с мыльной консистенцией. Парень начинает торопливо размахивать руками, совсем не ожидав такого исхода. – Вот черт! Черт! – Джин попытался встать, но дважды ударился коленкой о ванну и зашипел, оглушая квартиру целым списком бранных слов вперемешку на английском и японском языках. В такой момент становится прекрасно ясно, что чему-то он все таки смог научиться в штатах… За собственной возмущенной тирадой парень расслышал посторонний голос и смех. – Кто здесь? Казуя опять рассмеялся, качая головой. Нет, и все таки Джин никогда не изменится, и наивный ребенок внутри него никогда не повзрослеет! – А ты ждешь кого-то еще? – интересуется младший. Аканиши улыбнулся, протягивая руку. Он все еще держал глаза крепко зажмуренными, но был уверен на все двести процентов, что человек, который сейчас стоит рядом, обязательно поможет ему… Ладонь крепко сжали теплыми пальцами. Джин подтянулся, опираясь на треклятый бортик, и встал. Дезориентированный и не видящий ничего вокруг, он растерянно улыбнулся, кивая в знак благодарности. – Ты ведь поможешь мне умыться? Казуя снова не сдержал улыбку. Какой же все-таки Джин еще ребенок! Но он соврет, если скажет, что такой милый и трогательный Джин не нравится ему. Он любит этого человека, вопреки всем недостаткам. В Джине он любит все, и так было все одиннадцать лет их знакомства. Каме перехватывает парня за руку и подводит к умывальнику. Включается вода. Аканиши наклоняется, подставляя лицо теплой воде и ласковым прикосновениям мягкой ладони, которая принялась аккуратно смывать пену… – Джин, мне неудобно! – ворчит Казуя, отодвигаясь. – Прекрати прижиматься, мне же ничего не видно… – Тебе моя задница закрывает весь обзор? – парень смеется, а после ойкает, когда влажная ладонь неожиданно шлепает его по попе. – Не будь таким самоуверенным, Аканиши! – Да ладно! Тебе же нравится моя задница, – парень глупо хихикает и виляет пятой точкой, обтянутой в светлый махровый халат. – Если бы не нравилась, ты бы не лапал меня так часто! – Замолчи! – Казуя надеется, что тон с которым он произнес это заставил Джина испугаться. Но старший продолжает смеяться, плотнее прижимаясь бедром к ширинке Каме. И от этого в узких штанах становится вконец тесно и неуютно. Щеки младшего неожиданно вспыхивают горячим румянцем, распространяя по телу смущенное трепетное волнение напополам с возбуждением. – Да, Казу, я чувствую, как тебе это не нравится, – с сарказмом произносит Аканиши и повторно двигает бедрами, совершая ритмичные движения назад. Каме хочет возразить, но вместо этого прижимается к широкой спине, обвивая талию парня мокрыми руками. Он быстро подстраивается под сбитый, торопливый ритм, с каждым новым толчком, ощущая шум в ушах и тянущую ноющую боль внизу живота. – Ты неисправим… извращенец, – шепчет младший. Севший и наполненный нетерпеливыми нотками голос усиливает желание все еще незрячему Аканиши. – Хочу напомнить, что это ты сейчас прижимаешься ко мне сзади, – еще раз вильнув бедрами назад, Джин обнял руки на своей талии, переплетая их пальцы. – Кажется, ты очень сильно хочешь трахнуть меня, да? – Замолчи, и пошли! В шипящем возбужденном тоне Каменаши растворяется очередной смешок Джина. Но последний без раздумий повинуется, позволяя увести себя… Казуя опрокидывает парня на постель и тут же переворачивает на живот, заставляя встать на колени. Дыхание давно участилось и внизу живота скрутилось первобытным желанием почувствовать горячее тело как можно ближе и глубже. Джин сдавленно смеется, когда маленькие ладони торопливо стягивают с него халат. Он хочет сказать что-то развязное, пошутить, но вместо этого тихо всхлипывает, когда Каменаши прикасается внизу. Горячие как пичужка пальцы обхватывают у основания и медленно поглаживают, вызывая по телу возбужденные волны, заставляя трястись и глухо скулить. В какой-то момент тепло чужого тела покидает. Казуя отстраняется и по звукам становится ясно, что тот спешно стягивает с себя одежду... С закрытыми глазами чувства обостряются в разы. Легкие прикосновения, скольжения пальцев. Губы продолжают изводить ласками, не желая оставлять даже не мгновение. И от этого сказочно хорошо… Мысли путаются, когда влажный язык чертит линию вдоль позвоночника вниз, оставляет долгий поцелуй слева на ягодице и продолжает движение. Горячее дыхание будто сжигает кожу, оголяя скелет. Джина трясет, а Казуя хрипло смеется… Язычок погружается, неспешно растягивая тугие мышцы. Неприятные ощущения почти сразу сменяются волнами наслаждения. Руки дрожат. Дыхание сбитое. Но персональный мучитель Джина не хочет так просто сдаваться. Совсем скоро к спине Аканиши прижимается горячее тело, и он ощущает желание любовника… – Ты хочешь продолжения? – шепот волнительно касается за ушком. Губы обхватывают мочку, посасывая, будто сладкий леденец. Этот причмокивающий звук смывает последние мосты, которые связывали Джина с реальностью. – Казуя, перестань дразнить меня… – Разве тебе не нравится? – Я хочу больше, – губы оставляют влажный след у основания шеи. – Перестань дразнить, Казуя… Просто сделай… – Что? – передвижения горячих губ продолжаются вверх по плечам к линии роста волос. – Что мне сделать, Джин? Аканиши шипит и смеется. Это именно они, такие, какие есть... Любить на грани, любить до бешеных мурашек по всему телу, до электрических импульсов на кончиках пальцев. С уверенностью отдавать и знать, что вернут с лихвой. Целовать так, будто в самый последний раз. Обнимать с трепетом, с нежностью в душе. Оберегать от всего мира и даже от себя. Потому что это самое ценное сокровище, потому что в жизни больше не будет кого-то, кто бы смог заменить, точно также заполняя собой все мысли. Только он один. Единственный из тысячи, один на миллион. Исключительный. Мой. Казуя. – Я тебя люблю… Джин прикусывает губу, позволяя словам слететь с кончика языка. Это правда. Он не кривит душой, он честен. И Каменаши знает это. – Люблю… Погружение неторопливое и плавное только сильнее распаляет Аканиши. Казуя прижимается грудью к его спине. Губы целуют, стараясь отвлечь от неприятных ощущений. Ладони ласкают повсюду. Но ему мало этого – хочется сильнее, глубже и скорее. – Казу, я не хрупкая барышня, можешь не сдерживаться! Каменаши глухо смеется и машет головой. Он прижимается пылающей щекой к плечу Джина, продолжая двигаться плавно и медленно. – Я буду делать так, как считаю нужным, – шепчет младший. За шелестом этого голоса в мыслях наступает полнейший кавардак. Черное и белое путаются, смешиваясь. Верх и низ сливаются в одну бесконечную линию. Глаза пекут и слезятся. Язык облизывает губы. Аканиши опускает голову на скрещенные руки... Долгие погружения и всхлипы на выходе. Казуя хрипло стонет, ускоряясь… Джин дрожит и всхлипывает. Хорошо! Черт возьми, как же хорошо! – Не останавливайся!.. Каме двигает бедрами. Короткие пальцы ласкают. Влажные звуки заполняют комнату. Где-то в гостиной все еще работает телевизор и Джин хочет смеяться, когда зрители начинают громко аплодировать, но он не способен сейчас этого сделать. В ушах постепенно начинает шуметь. Казуя делает несколько глубоких движений и вдруг замирает. Его тело содрогается, а после он на автомате продолжает движение внутри горячего тела. Джин захлебывается от ярких ощущений. Он прикусывает кожу на запястье, пытаясь заглушить стон. За закрытыми глазами вспыхивают кристальные фейерверки, и тело становится натянутой тетивой… Они лежат, обнявшись. Теплое дыхание щекочет шею и ключицы, и Джин хихикает, пытаясь закрыть чувствительный участок тело. Казуя смеется. Легкое дуновение касается скулы. Губы оставляет поцелуй на щеке. – Теперь я могу не идти на вечеринку? – шепчет младший. Аканиши моментально серьезнеет, тем не менее, не теряя прежней улыбки. Он с важным видом заглядывает в потемневшие глаза и взгляд его неумолимо теплеет. – Почему ты так не хочешь идти на эту вечеринку? Будет круто… – У меня нет настроения, – Казуя отводит взгляд, а потом и вовсе встает. – Почему? Что-то случилось? Джин привстает, опираясь на локти. Внимательный взгляд наблюдает за парнем и его торопливыми передвижениями по комнате. Казуя прекрасный и талантливый актер, который способен убедить всех в своей правоте. Всех, кроме Джина. – Ничего не случилось! – Я же вижу, что ты обманываешь меня, – Аканиши мягко улыбается, но, не заметив никакой реакции, поднимается с постели. Он ловит Каменаши в кольцо объятий и, прижав к себе со спины, целует макушку. – Расскажи в чем дело, малыш, и вместе мы обязательно придумаем что-нибудь! – Я ведь уже сказал, что ничего не случилось! – Не будь таким вредным, – Казуя хмурится, а Джин целует его в висок, крепче прижимая к себе. – Что стряслось? На тебе лица нет… – Просто я кое-что услышал… – Что? Младший мнется, нервно жует покрасневшие губы, но после нескольких нежных и ласковых поцелуев сдается. – Я был в агентстве сегодня, хотел поговорить насчет нового сингла, но случайно услышал разговор Мэри с ее помощником… – И что? – теперь и Джин ощутил волнение. За годы работы в JE он успел понять и накрепко усвоить, что все, что связано с Мэри Китагава априори не может иметь хорошей развязки. – Что ты услышал? – Они обсуждали свои планы… планы агентства на следующий год… Каменаши ощутимо задрожал. – Они не планируют твое возвращение в группу… Тишина. Под ладонью Джина быстро-быстро забилось сердце в груди парня. Аканиши замотал головой, желая отогнать дурные мысли и внушить любимому и самому себе, что это всего лишь нелепые слухи. – Что ты такое говоришь, черепашка? – мягкий поцелуй в висок и губы ведут торопливую несдержанную линию по щеке, стремясь отыскать сладкие губы и прекратить нелепые разговоры. – Я говорил со стариком Джонни, и он сказал, что летом я присоединюсь к мировому туру группы… Казуя отворачивается и Джин вконец теряется. – Это все слухи, Казу!.. Мы же все вместе планировали этот тур! Big Worl Tour! Я уже и песни начал писать для альбома, – отчаянная попытка убедить в собственной правоте. – Джин, я тоже надеюсь, что это так и останется лишь слухами… Каме оборачивается в объятиях и тянется за поцелуем. Но Джин вдруг сам отстраняется. Он отходит к окну и, простояв так недолго, оборачивается. Взгляд его режет металлом, уверенностью и непоколебимостью. Холодок бежит по спине при виде такого решительного Аканиши. – Этого не будет! Я не представляю себя без группы и без… О, Fuck! А что насчет «A»? Что они будут делать с буквой «A» в названии группы? Куда ее денут? Казуя тушуется. Он растерян, но подобная реакция совсем не удивляет. Этого стоило ожидать, ведь KAT-TUN – это труд всей шестерки и это навсегда группа из шести человек… – Когда ты был в Лос-Анджелесе эту букву отдали… – Нет! Нет, Казу! Этого не будет! Больше такого не произойдет! – Аканиши отворачивается. – Однажды мне уже пришлось покинуть группу и я не собираюсь повторять все тоже самое! Это пройденный этап! Не хочу! – Как скажешь, Джин, – парень качает головой, хмуря белоснежный лоб. – Зря я тебе рассказал… – Может и зря… Этим вечером они больше не касаются такой колючей темы. Каме быстро принимает душ и только после этого в ванну уходит Аканиши. Они неторопливо собираются на вечеринку, иногда о чем-то переговариваясь, но тщательно подбирая темы… Праздник в честь Рождества они отмечают в доме друга. Большая шумная компания, а еще Ре, Ямапи и Широта. Джин общается с товарищами, смеется и пытается выглядеть веселым. Но взгляд черных глаз раз за разом натыкается на печальное, чуть сонное лицо. Казуя снова похудел. Не слишком сильно, чтобы это выглядело болезненным, как в период их дебюта, но и неожиданная потеря веса не осталась незамеченной для Джина. Он знает этого человека. Знает каждый дюйм на его теле, каждую родинку, маленькую царапинку или синячок. Знает все чувствительные местечки и самые сладкие точки, прикосновение к которым заставляет горячее тело извиваться, стонать и умолять. Он знает его всего! Знает душой и телом, и знает, что сейчас Казуя по-настоящему ощущает себя не в своей тарелке… – Что опять? – Аканиши растерянно озирается на друзей, пытаясь сообразить, о чем его спросил Ямашита. Но по всей видимости выражение его лица подсказывает Пи, что лучше бы уточнить вопрос и парень снисходительно улыбается. – На Каме лица нет и ты весь загруженный сегодня. Что с вами творится? Опять поссорились? Джин облизывает губы, бросая неосознанный, беглый взгляд на любимого. – Мы не ссорились, просто у нас был неприятный разговор… – Помощь нужна? Аканиши качает головой. – Как знаешь, – пожимает плечами Томохиса. – Сейчас самое время пойти помириться, скоро наступит Рождество… Казуя вздрагивает, когда кто-то касается плеча. Он оборачивается, и маленькая стайка волнительных мурашек пробегает по телу. Джин стоит совсем близко. Пухлые, чуть обветренные губы улыбаются открыто и с задоринкой. Их разделяет мизерное расстояние, и парень ощущает тепло, исходящее от любимого. – Пошли со мной, – шепчет Аканиши, увлекая младшего за собой. Они теряются в лабиринте незнакомых комнат, блуждая по закоулкам чужого дома. Но, когда, наконец, погружаются в абсолютную тьму очередной спальни, Джин останавливается и Каме ударяется носом о крепкую спину. Он успевает лишь слабо ойкнуть, как его тут же обнимают сильные руки, и губы находят в поцелуе друг друга. – Я такой дурак, что вспылил сегодня, – шепчет Аканиши. Горячее прерывистое дыхание обжигает кожу. Внутри все дрожит, так трепетно, торжественно. И слова кажутся лишними. Или же просто нет сил, чтобы произнести хоть что-то. Стон, всхлип и слабый вздох рвутся из груди… Они целуются долго, самозабвенно. Ладони гладят, пальцы путаются в волосах, чуть оттягивая за концы… Сколько проходит времени? Они и сами не знают. Просто в какой-то момент, их обрывают громкие голоса и смех с улицы. Звуки праздничных фейерверков оповещают о том, что наступил новый день. Джин тихонько смеется. Кончик носа касается впалой щеки, игриво, поглаживая. – С Рождеством, сладкий… Казуя ворочается в постели, в который раз издавая тяжелый вздох. Позднее время и усталость сковали тело в путы, так что хотелось провалиться в глубокий долгий сон, но, ни о каком отдыхе и сне не могло быть и речи, пока рядом нет родного и любимого человека… Джин ушел около часа назад. Просто встал и вышел, тихонько прикрыв в спальню дверь. Но через крошечную щель, Каме видел свет, который проникал в комнату из кухни и слышал невнятную мелодию, которую, то и дело наигрывал на гитаре Аканиши. Иногда эти нескладные звуки прерывались, но Казуя уже давно знал, что именно так и пишутся многие песни Джина… Мелодия рождается в голове, но не имеет готового облика, пока не будет написана песня. И пока рождаются нужные слова, гитара плачет в своем неумолимом ритме. Издав очередной тяжелый вздох, парень встает с постели, выходя из комнаты. Его маленькими маяками становится свет от зажженных свечей и одной маленькой лампы, которая нагло была утащена Аканиши из коридора. Сам музыкант восседал на стуле, придерживая на коленях гитару и самозабвенно что-то записывая в блокноте. – Джин… Парень вздрагивает от неожиданности и растерянно оборачивается. Заметив за спиной силуэт дорого человека, хмурые морщинки исчезают с его лица. – Я разбудил тебя? – тихо шепчет Джин, возвращаясь к своим текстам. Казуя машет головой, подходя ближе. Взгляд заглядывает за спину Аканиши, торопливо пробегая глазами несколько выбранных наугад строк из уже почти законченой песни. – Я не могу уснуть без тебя, – тем же шепотом отвечает младший. Он обнимает любимого за плечи, прижимаясь к теплой широкой спине. – Прости, я засиделся, – парень заметно смущается и задумчиво трет подбородок, продолжая смотреть в исписанные листы блокнота на спирали. – Еще немного осталось… А ты иди спать, я скоро приду… Казуя улыбается. Это давно знакомая ситуация и он знает, что в данном контексте фраза «скоро приду» не имеет временных ограничений и чаще вообще не воплощается в реальность. Но они не для того только-только помирились, чтобы снова разругаться… – Хочешь, я сделаю для тебя кофе? – Нет, – Джин целует тонкую ладошку. – Но спасибо, что беспокоишься… Иди спать, я приду к тебе чуть позже. Каме вздыхает. – Как скажешь… Сон забирает Каменаши с неожиданной силой. Будто невиданная рука опускает вниз рычажок в голове и вот он уже крепко спит, позабыв о проблемах и дурных мыслях, забывшись в мгновениях сладостного беспамятства. Будильник противно звонит над самым ухом и Казуя по-детски надувает губы, пытаясь, на ощупь отыскать треклятый нарушитель сна… Ладошка несколько раз бьет по маленькой коробочке с электронным дисплеем и звуки стихают. Парень переворачивается на другой бок, приоткрывая один глаз. Вздох растворяется в тишине. Постель с другой стороны пустует и это – а еще то, что он успел замерзнуть за ночь – наводит на мысль, что сегодня Казуя спал один и никто не согревал его в крепких, любящих объятиях... Джин отыскивается на диване в гостиной. Укрытый лишь растянутым древним свитером Каменаши, он трогательно притянул к груди коленки, обнимая их руками. На журнальном столике лежит блокнот с текстом новой песни, а на полу покинутой и забытой осталась старая гитара, которую Аканиши купил много лет назад у выжившего из ума торговца на местном рынке на Окинаве… Каме берет блокнот, пробегая еще не до конца проснувшимся взглядом по ряду строчек. Он сердито хмурится, пытаясь на сонную голову восстановить в памяти те мизерные познания английского, коими он владел не в доскональности, но кое-что все таки знал… Here we using my mind of melodies Used to love you when find your heart worries I wish I could rewind this song Behold my memories, over and over (and over and over...) I still can't find any other words than "I love you", let our bodies do the talking * Один поцелуй остывает на щеке, второй – тает на пухлых губах. Казуя наблюдает за подрагивающими длинными ресницами и тихим сопением сквозь крепкий сон. Он поправляет съехавшую во сне кофту, укрывая спину Джина, а после накидывает на парня еще и фиолетовый плед. Взгляд неожиданно замирает на плавных линиях любимого лица и внутри шевелится живым огоньком знакомое чувство. Его окутывает нежность. Он просто любит этого человека и это взаимно. Таков их секрет… Лишь после того, как горячий сладкий кофе согревает одну большую чашку для двоих, Каме во второй раз за это утро опускается на колени перед диваном. Губы прикасаются к щеке, кончику вздернутого носа и сладостно замирают на родинке под правым глазом. Джин улыбается, чуть подрагивая во сне от удовольствия. Сильные руки выбираются из-под пледа и обхватывают за талию, притягивая к себе. – Поцелуй меня, – шепчет Аканиши и от этого голоса мурашки бегут по телу…Несколько дней спустя
Новогодний Countdown проходит без сучка, без задоринки. Все прекрасно и Казуя искренне счастлив, что Джин так быстро забыл о том разговоре и глупых слухах, свидетелем которых стал Каме… Они смеются и переговариваются во время перерыва, чуть отойдя от главной сцены. Со всех сторон огромного Tokyo Dome за ними наблюдают пытливые взгляды поклонников и камеры записывают каждый их жест со всех ракурсов. Но иногда они забывают об этом, погружаясь в глубокие воды, утопая друг в друге, теряясь во взглядах… Через маленький наушник, Каменаши просят пройти за кулисы, чтобы переодеться в кимоно и он сообщает об этом Джину, придвигаясь ближе, чем необходимо. Нос улавливает знакомый аромат духов и крепких сигарет. Язычок облизывает губы. Казуя подмигивает, прежде, чем уйти… Аканиши трогательно топчется на месте, похожий на маленького медвежонка, озираясь по сторонам, словно ребенок, о котором забыли. Он крепко сжимает в ладонях микрофон и ждет появления любимого. Больше ничего не интересует его. Когда куранты бьют двенадцать, они оглядываются друг на друга, мысленно обнимая, поздравляя и целуя. Казуя смущенно улыбается и отводит взгляд, неожиданно обращаясь взором в камеру. И для поклонников этого достаточно, они видят то, что желают видеть – ни больше, ни меньше... После того, как концерт окончен, Джин догоняет его в коридоре и прижимается со спины, обжигая горячим дыханием кожу за ушком. Ладони нагло, самоуверенно забираются под складки одежды, отправляя по телу толпы мурашек. – Я хочу тебя, – шепчет растревоженный голос, и Казуя дрожит, ощущая сильное возбуждение уже от этого. – Не здесь… – Дома… Мы не скоро уснем этой ночью… – У меня съемки во второй половине дня… – Тогда я постараюсь не оставить слишком много следов… – После тебя у меня всегда слишком много следов, – сердитым тоном произносит младший, но с его губ не сходит волнительная улыбка. – Мне нравится, когда ты смущаешься… – Бака! – Тшш, – полные, горячие губы присасываются к местечку чуть ниже ушка, отправляя по телу долгие импульсы. – Я дождусь, когда мы будем дома, и ты ответишь мне за это! – Я весь в предвкушении… – Не советую играть со мной… – Это моя любимая игра, Джин, – Казуя оборачивается, невесомо прикасаясь в легком поцелуе пухлых губ. – И я преуспеваю в ней! – Через двадцать минут на парковке, – шепчет старший и в последний раз взглянув в потемневшие глаза, уходит дальше по коридору… Каменаши ждет условленные двадцать минут. К нему подходят коллеги и он торопливо, но вежливо, с уважением и участием отвечает на любезности, взаимно поздравляя всех с наступившим праздником. Проходит тридцать минут, а после еще тридцать. Ключей от машины Аканиши у него нет, и поэтому он нервно переступает с ноги на ногу, пытаясь согреться. Когда руки вконец замерзают, парень не выдерживает этого ожидания, и возвращается в здание... Ямапи и Ре сами попадаются ему на глаза. Он торопливо подходит к друзьям и спрашивает о Джине, но ни один из них не видел Аканиши и не знает, где тот может находиться. Но друзья с уверенностью заявляют, что помогут найти пропажу. Еще пятнадцать минут они бегает по полупустынным коридорам, но тот, кто ищет – всегда находит. Вот и Аканиши отыскивается на одном из лестничных проемов. Пьяный и явно сердитый, парень сидит на бетонных ступенях, упираясь локтями в колени, глядя невидящим взглядом перед собой. – Джин, в чем дело? Что случилось? Где ты был все это время? Старший мембер KAT-TUN никак не реагирует на вопросы и голос любимого. Он всецело погружен в собственные думы и это могло бы разозлить, или даже обидеть по-детски ранимого Каменаши, если бы не общий потерянно-отрешенный облик Аканиши. Казуя уже знает, что за этим видом скрывается нечто серьезное и опустошенная на треть бутылка с алкоголем – концертный реквизит – отличное тому доказательство – Джин не будет пить без причины и, тем более, не станет делать этого в одиночку. Каменаши приседает на корточках перед любимым, несильно тормоша за плечи. Не сразу, но на его действия все таки происходит отклик. Парень поднимает покрасневшие, влажные глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на юноше. – Казу?.. – Да, Джин, – младший кивает и ласко гладит темную макушку. – Это я… Что случилось? Почему ты здесь сидишь? Аканиши машет головой. – Я ненавижу их, Казу… – Что? О ком ты? – Пошли все нахрен! Fuck! Я их ненавижу! Аканиши заметно напрягается, по новой начиная злиться и нервничать. Казуя пораженно оглядывается на друзей, надеясь разузнать у них объяснения, но те разводят руками и выглядят еще более растерянными. – Джин, о ком ты говоришь? – Я ненавижу их! Это нечестно! Почему они так поступают со мной? Почему? Fuck! – Что случилось, Джин? О ком ты говоришь? – Они все сволочи! Они не хотят понять… Я теперь один… – Джин… – Они все такие… Fuck! Чтоб его… Fuck! Ямапи подходит ближе, тоже приседая на ступеньки. – Дружище, давай мы все вместе поедем домой и ты там все нам расскажешь! Идет? – и не дожидаясь ответа, Томохиса перебрасывает руку друга через свое плечо, помогая подняться. – Вставай, Джин! Пойдем… Парень повинуется, но по меркам Каменаши, такой хмельной Аканиши не способен самостоятельно здраво мыслить. Джин просто следует советам близких и уже этому Казуя очень рад. Хотя бы не буянит… Ямапи и Каме помогают горе-алкоголику передвигаться в относительно вертикальном положении, в то время, как Ре следует впереди, проверяя, нет ли кого на их пути. Аканиши что-то бубнит себе под нос и Пи повторяет о том, что дома они все обсудят, но парень вдруг повышает голос, начиная размахивать руками. – А мне нечего рассказывать! Я больше не вернусь! Fuck! Я больше не в KAT-TUN… Fuck! Fuck! Колючие мурашки бегут по спине. Взгляд Каме на миг становится стеклянным, он теряется… – Джин, успокойся, – рассеяно шепчет младший, продолжая обнимать любимого. – Казу, я больше не буду в группе, понимаешь? Нишикидо замирает на пару мгновений, быстро оглядываясь через плечо. Томохиса шумно вздыхает. Эта новость не принесла никому радости. – Они так и сказали? – севшим голосом спрашивает Каменаши. – Не так, нет… но я все равно больше не буду выступать с вами… Совсем не буду… Теперь только сольно!.. Fuck! – Подожди-ка! У нас уже есть расписание на январь и февраль, и ты выступаешь вместе с нами! Аканиши согласно кивает, а после хмурится, притягивая к себе парня за шею. – Но альбом вы запишите без меня… Больше не будет Акаме, сладкий… В ушах звенит и перед глазами начинает рябить. Казуя сглатывает противный ком в горле, облизывая губы. – Мы что-нибудь придумаем, Джин… Обязательно придумаем! – Это уже решено… – Fuck, – шепчет Каменаши побледневшими губами…***
Утром первого января, Джина привычно будят поцелуем и сладким кофе. Парень болезненно хватается за голову, которая сейчас раскалывается от траурного перезвона в висках. Вот нафига он столько пил ночью? – У меня съемки, – шепчет Казуя в приоткрытые губы. – Как мы добрались домой сегодня? Я не хрена не помню… – Ямапи сел за руль, а после они с Ре помогли дотащить тебя до квартиры… Аканиши зажмуривается, тихо поскуливая. Когда он открывает глаза, Казуя видит сожаление в карих глазах. – Прости, сладкий… Каме тихонько улыбается, снова приникая к пухлым губам, заставляя углубить поцелуй. – Мы что-нибудь придумает, – шепчет младший и подмигивает. – Обязательно придумаем! – Это уже решено… – Мы с ребятами это не обсуждали, поэтому ничего еще не решено! – Нет, это не ваше решение, – Аканиши запинается, поджимая губы. Казуя щурится, из-под челки глядя на парня. Пару мгновений проходит в скомканном молчании и Джин искренне надеется, что Каме не будет задавать такой ненужный сейчас вопрос. Но он как обычно ошибается… – А чье это решение? Джин отводит взгляд. – Это даже не решение, скорее – вынужденная мера… Каменаши растерянно оглядывает парня, абсолютно не зная, как реагировать на такой ответ. – Как это понимать? Аканиши касается кончиками пальцев исхудавшей щеки и на его губах возникает печальная улыбка. Он качает головой, целуя любимого в висок. – Я люблю тебя, Казуя, – отвечает он, закрывая глаза. – Это все, что ты должен знать… Спустя десять минут входная дверь закрывается, оставляя Джина в одиночестве их квартиры. Парень вздыхает, бросая взгляд на блокнот. На белом листе запечатлены его мысли и переживания, которые в конечному свете ему удалось объединить в новую песню... Казуя всегда был для него вдохновением и опорой, но сейчас он ощущает страх и поселившийся в груди холод, будто зима заползла в его сердце… Snows blowing on a cold winter morning Look from you I feel my heart beating Never thought I couldn't get to you Never thought I would be with you Now I wonder how we ever could got here Without your loving in my life my one fear Waking up without you…Токио, Япония Декабрь, 2011 г.
Казуя с тоской оглядывает маленькое вечнозеленое деревце, которое торжественно перемигивается разноцветными огоньками и наряжено в игрушки. Пожалуй, сегодня он бы предпочел работать от рассвета и до заката, без перерывов. С недавних пор мгновения уединения стали мучить его. Сотни тоскливых мыслей терзают сердце и он не знает, что с ними делать. Ему плохо, больно и обидно, а еще одиноко. Телефон в очередной раз подает признаки жизни. Входящий вызов тут же сбрасывается, потому что Каме не хочет общаться с этим абонентом и видеть его он тоже не хочет… не может… Очередной тяжелый вздох растворяется в пустоте. С недавних пор именно такой и видится парню его квартира. Пустая, холодная коробка, в которой больше нет его солнца. Звонок в дверь пугает ровно на столько, чтобы Казуя дернулся, испуганно оглядываясь на входную дверь… – Кто там? - задает он вопрос, когда выходит в коридор. – Доставка цветов, – отвечают осипшим басом, и Казуя тревожно жует губу, обдумывая разные варианты. Кому потребовалось доставлять ему цвету поздней ночью в канун Рождества? Несколько мгновений уходит на обдумывание принятого решения и лишь после этого замок щелкает. Дверь беззвучно открывается. Первое, что видит парень – огромный букет, в котором, кажется, смешались все ароматы и цвета. Но Казуя не успевает хоть как-то отреагировать, все еще плененный очарованием неожиданного подарка, как из-за охапки цветов появляется знакомая улыбка, а ее обладатель без спроса захлопывает входную дверь и стремительно налетает на Каменаши, прижимая того к стене. Шокирующее удивление проходит не скоро. И за это время Аканиши успевает вдоволь зацеловать искусанные губы, а его колено расталкивает ноги Казу, сокращая расстояние между их телами. – Джин, – успевает простонать парень в тот короткий момент, предназначенный для вздоха. Но вот его губы вновь захвачены поцелуем. В груди торжественно бьется сердце и ладони вспотели... Казуя схватился дрожащими пальцами за воротник джиновой куртки, сначала притягивая к себе, а после – опомнившись – пытаясь оттолкнуть. – Отпусти! Пусти!.. – Я скучал по тебе, – шепчет Джин, не обращая внимания на возмущенное мычание и попытки младшего высвободиться из кольца объятий. – Как же я скучал, Казу… Хочу тебя! Ты мне нужен! Только ты!.. Я хочу тебя! Хочу… Хочу!... За горячим шепотом, следует черед влажных поцелуев. Прохладные после улицы пальцы забираются под футболку, разгоняя по телу толпы мурашек и возникшее возбуждение. Каменаши все еще пытается сопротивляться... Огромный букет остался позабытым на полу. Джин целовал неистово, долго, жадно, горячо и нетерпеливо. Он не замечал ничего, он лишь хотел быть как можно ближе к дорогому человеку, любить его одного… – Отпусти меня! – Каме вложил в удар последние силы. Парень оттолкнул от себя старшего, стараясь скорее восстановить дыхание и унять дрожь в теле. – Казу… – Уходи сейчас же! – Но, Казу! Младший тяжело вздыхает и отрешенно машет головой. – Мы все обсудили еще в прошлый раз, – шепчет он севшим голосом. – Уходи, пожалуйста… – Казу, я не могу без тебя! – Я видел ваши фото в газете, – все тем же шепотом отвечает парень и отводит взгляд. – А еще Джонни выкупил остальные фото, поэтому можешь не волноваться… – Остальные?.. – Не знаю, насколько далеко у вас все зашло, но целовались вы очень натурально, – горькая улыбка касается губ младшего. Джин растерянно смотрит на парня. Взгляд темных глаз теряет былую уверенность. Он опускает голову. – Я не люблю ее! Это совсем не то, о чем ты подумал… – О чем я подумал?.. – Казуя усмехается, беспристрастно кивая. – Ты просто хочешь семью и детей, именно по этой причине мы расстались… – Это не так! – Не уверен, что вы подходите друг другу, но она внимательная и чуткая… правда, немного самоуверенная, но это даже хорошо… – Казу! – Если у вас все серьезно, я буду рад за тебя… – Казу! – Я отпустил тебя, Джин. Я хочу, чтобы ты был счастлив… – Казу! Ты слышал меня? – Аканиши делает шаг навстречу, обнимая парня за плечи. – Я не люблю ее! Мне нужен ты! Только ты! Моя упрямая черепашка! Каменаши тихо вздыхает. Он позволяет этому мгновению продлиться, не отталкивая Джина. Но когда глаза закрываются, он видит те самые снимки, которые ему показал Джонни-сан и колючее чувство сковывает сердце. – Я хочу, чтобы ты ушел, – шепчет младший. Аканиши молчит. Его руки крепче прижимают к себе мягкое тело, вдыхая полной грудью сладкую смесь ароматов кокоса и ванили. Он тяжело вздыхает. Губы касаются шеи. – Позволь остаться только на эту ночь… Только на одну ночь, Казу. Наша последняя ночь… Каме тихонько подрагивает в объятиях. О, как же он хочет этого! Как хочет вновь быть с Джином, снова стать с ним одним целым!.. Но Казуя не привык идти на попятной. – Уходи, Джин…Токио, Япония Декабрь, 2017
Дверь легко поддается, впуская мужчину в квартиру. Казуя устало скидывает ботинки, прячет куртку в стенном шкафу. Детский клич разносится по всему дому. Улыбка сама расцветает на губах, прежде, чем Каме осмысливает случившееся. Тея выбегает из гостиной, и он привычно подхватывает ее на руки, позволяя девочке обнять его будто маленькой пандочке. Малышка смеется и целует мужчину в щечку, с искренними эмоциями рассказывая о том, как провела этот день. Вместе с бабушкой она испекла печенье и бабушка собрала для них много-много печенья, чтобы Каме тоже попробовал эту вкуснятину. А еще они с папой установили елку и даже украсили ее гирляндами. – Мы ждали тебя, – улыбается девочка. Казуя подмигивает, прижимая к себе малышку. – Я уже здесь! Тея радостно хлопает в ладоши и кричит, обращаясь больше к человеку, который чем-то тарахтит в гостиной, чем к Каменаши. – Мы будет цеплять игрушки, и я надену на елку звездочку! – она смотрит на мужчину и прибавляет шепотом. – Каме-чан, ты подержишь меня, чтобы я надела звездочку на елку? – Конечно, обезьянка… Тея хлопает в ладоши, прыгая вокруг сверкающей королевы праздника. Одетая в гирлянду, мишуру и разнообразные игрушки, елка занимала свое почетное место у стены сбоку возле окна. Джин выключил верхний свет, погружая комнату в волшебное разноцветное свечение. – Папочка, смотри, какая у нас елочка красивая! – малышка подбегает к отцу и мужчина берет дочку на руки. – А, знаешь, что самое лучшее в ней? – заговорщицким тоном произносит Аканиши, сощурив глаза. – Что, папочка? Джин несдержанно улыбается. – Твоя звезда самая красивая! Малышка пищит и хлопает в ладоши. Разве много ребенку нужно для счастья? – Каме-чан мне помогал! – Молодец, Каме-чан, – усмехается Аканиши, бросая взгляд через плечо, в сторону дивана, на котором удобно разместился Каменаши. – Я обязательно похвалю его за работу! – Санта Клаусу понравится? – продолжает о своем малышка. – Я уверен, что он оценит твои старания! – Папочка, а я хорошо себя вела в этом году? Санта Клаус принесет мне подарок сегодня? Джин подмигивает дочке. – А ты кушала кашу и слушалась старших? – Да! Да, я все-все делала! – А игрушки свои собирала? Малышка энергично кивает, сжимая маленькими пальчиками футболку отца. – И хорошо училась? – Хорошо! Очень-очень хорошо! – В таком случае, Санта обязательно оставит для тебя подарок, – мужчина смеется и снова подмигивает дочке. – Он придет, чтобы попробовать печенье, которое вы испекли с бабушкой, а после оставит подарки для нас с Каме и обязательно положит коробочку и для тебя… – А вы с Каме-чаном хорошо себя вели в этом году? Неожиданный вопрос дочки, заставил Джина прыснуть от смеха. – Очень интересно, – подает голос Казуя. – Как считаешь, Джин, мы хорошо себя вели? Заслужили подарочек от Санты? Аканиши бросает скорый взгляд на любимого, улыбаясь ребяческой открытой улыбкой. – Я вот точно заслужил награду! – А я? – тонкая бровь иронично изгибается, губы по-детски надуваются. – Я заслужил награду? Санта придет ко мне этой ночью? – Придет, – тише привычного отвечает старший. Казуя усмехается, смущенно пряча взгляд. Слушавшая этот диалог Тея, неожиданно хлопает в ладоши и весело пищит о том, что Санта подарит всем подарки, а после прибавляет с милой улыбкой, что хочет сейчас поиграть. – Во что ты хочешь играть? Малышка хохочет и прячет личико в изгибе шеи отца. – В свадьбу, – шепчет она и снова хохочет. Джин бледнеет буквально на глазах, а после краснеет как помидор. Он быстро-быстро машет головой, от чего его пушистые темные волосы разлетаются в разные стороны, закрывая глаза. – Не-е-ет! – пищит мужчина, начиная хныкать, словно тот же ребенок. – Только не в свадьбу! Я не хочу опять быть невестой! Почему Каме никогда не играет в эту игру? Так нечестно! Казуя успевает только расхохотаться такой реакции, а после пораженно таращит глаза. – Нет! Сегодня ты будешь женихом, а Каме – невестой! – с деловитым видом отвечает малышка, складывая худые ручки на груди. – А я буду играть священника! Джин даже приоткрывает рот от изумления, но не успевает ничего сказать, потому что Тея спрыгивает мартышкой с его рук, и убегает в спальню. Казуя усмехается, но тоже молчит. Они переглядываются, ища ответы в глазах друг друга. Малышка выбегает из спальни и маленьким ураганчиком влетает в свою комнату. Оттуда доносится грохот и тихий детский хохот. Тея возвращается с целой кучей разных вещичек. Она разве запрыгивает на диван и сгружает туда свою ношу. Весело улыбнувшись Каменаши, девочка достает из кипы вещей белую кружевную ткань, которую ей купили для нового платья и парочку разноцветных заколочек. Малышка подходит к мужчине и без лишних разговоров цепляет ему на голову импровизированную фату, закрепляя на макушке игрушечной диадемой и заколками для надежности. Джин смеется в кулак, наблюдая за этим зрелищем, и именно в этот момент дочка обращает на него взгляд карих глазок и он тут же замолкает. Тея уверенно протягивает отцу цветную бабочку-галстук и заставляет надеть красный пиджак из гардероба Каменаши. Мужчина сначала сопротивляется, а после принимает все происходящее, как должное. Это лишь игра. И это даже к лучшему. Тея оглядывает «молодоженов» со скептическим видов и, улыбнувшись каким-то своим мыслям, одобрительно кивает. Ее все устраивает. – Я буду стоять возле елки - вот здесь, а вы вставайте вот тут, – маленький пальчик указывает на место напротив и мужчину повинуются. Казуя поправляет непонятное сооружение на голове и внутренне содрогается, стоя рядом с Джином. Что-то на подсознательном уровне подсказывает ему, что это гораздо больше, нежели просто детская игра… Девочка с серьезностью подходит к своей роли, ни на секунду не давая усомниться в своей игре. И в какой то момент мужчины думают, что Тея и вовсе не играет, но после они вспоминают, что ей всего пять лет и она еще слишком маленькая... – Казуя… Хм! Каме-чан! – она кивает, будто определившись с именем для «невесты». – Каме-чан, согласен ли ты взять… М-м! Жениться на Аканиши Джине? Казуя весь замирает, словно оцепеневший. Он знает, понимает, что это лишь детская игра, но почему тогда все это кажется ему таким настоящим? Правдивым? – Согласен, – негромко, но с решительностью отвечает «невеста». Тея кивает, улыбаясь уголками пухлых губок. Теперь ее темные глазки смотрят на отца. – Аканиши Джин, согласны ли взять в… – Согласен! – Эй! Я еще не закончила! – Я все равно согласен! – с задоринкой в голосе кивает Джин. – Папа! Так нельзя! Малышка сердито машет кулачком и топает ножкой. – Не отвечай, пока я не спрошу! Хорошо? Мужчина пожимает плечами, искоса поглядывая на смущенно раскрасневшуюся «невесту». – Аканиши Джин, согласны ли вы взять в жены… в мужья! Эм… Согласны ли вы жениться на Каме-чан и делить с ним горести и радости, пока смерть не разлучит вас? – Где ты это слышала? – Папа! Отвечай на вопрос! Тея строптиво складывает ручонки на груди, из-под челки глядя на отца, и большие карие глазки сверкают в полумраке гостиной. За ее спиной перемигивается всеми цветами радуги праздничная елка и над темноволосой головкой сверкает нимб из маленьких лампочек. – Папа! – Что? – Джин корчит дурашливую мину. – Я же уже сказал, что согласен! Хоть сто раз спрашивай, а я все равно согласен! Казуя вконец краснеет, опуская голову все ниже и надеясь, что за волосами не видно пылающих румянцем щек. Тея хмурится, поджимая губки, но не прекращает игры. – Итак! Я объявляю вас мужем и… – она задумчиво жует нижнюю губку, а после снова топает ножкой. – Как все сложно!.. Мужем и мужем! Именно так! Я объявляю вас мужем и мужем! Можете обменяться кольцами! Маленькая ладошка достает из кармашка два колечка и глаза Каменаши неосознанно округляются. Это же их парные мизинчиковые кольца, купленные Джином все у того же старого торговца на Окинаве, когда они еще были детьми! – Берите! – девочка протягивает ладошку, на которой поблескивают серебряные колечки. Аканиши уверенно забирает одно кольцо и без лишних слов берет любимого за руку с таинственной улыбкой, надевая на его мизинец маленькое колечко... Они оба смеются, когда оказывается, что кольца не налезают на пальцы. Джин подмигивает и говорит, что в следующую поездку на Окинаву он купит такие же, только на пару размеров больше. – А теперь целуйтесь! Малышка складывает ручки на груди и смотрит на мужчин. Мягкие губки разъезжаются в хитрой улыбке. Тея ожидает последнего, завершающего, этапа любой свадьбы – поцелуя новобрачных. И Джин в принципе вовсе не против. Аканиши делает шаг навстречу, желая заполучить в свое полное владение губы любимого, но Казуя уверено выставляет руку вперед и неловко, будто впервые, целует старшего в щечку. Под обоюдный недовольный вздох родичей Аканиши, Каменаши, молча, удаляется с места проведения венчания…***
Джин чертыхается, приглушенно шипит, а затем хнычет. – Что случилось? – шепчет Казуя, на ощупь пробираясь по гостиной, в которой остались разбросанными элементы прошедшей свадьбы. – Джин, что с тобой? Ты где? Старший снова по-детски хнычет и Казуя понимает, что тот где-то совсем рядом. Спустя пару шагов он ударяется о мягкий столб, коим оказывается Аканиши, который в очередной раз издает мученический стон. – Ты как? – Как? Ты заехал носом мне между ребер! В ночном полумраке их гостиной, словно гром среди ясного дня, раздается громкий звук подзатыльника. Джин снова хнычет, а после ворчит по поводу того, что его не любят, не ценят и не берегут. Казуя в темноте закатывает глаза и искренне надеется, что Аканиши ощутил степень его негодования. – Где эта чертова елка? – шипит Каменаши. За шаркающим звуком шагов, раздается шорох, глухое копошение, ряд бранных слов, а после комнату окутывает свет сверкающих огоньков. – Так-то лучше, – уверенно кивает Казуя. Мужчина оглядывает гостиную и лишь в самом конце обращает внимание на то, что Джин сердито смотрит на него, держась за собственную ногу. – Что-то случилось? – Это твоя заколка? – старший протягивает цветную заколку и Казуя кивает. – Тея цепляла на нее фату, – все еще смущенно произносит мужчина и старательно изображает, что занят какими-то серьезными, неотложными делами. – Из-за этой заколки я, кажется, повредил палец, – хнычет Аканиши, разглядывая собственные ступни. – Вот! Смотри! Вот тот палец покраснел!.. Казу, я калека! – Калека на всю голову, я уже давно знаю… – Чего? – Неважно, – мужчина берет с маленькой табуреточки, рядом с елкой стакан с молоком и отпивает. – Давай поскорее разберемся с этим! Ешь свое печенье, а я начну раскладывать подарки... Джин кивает со знающим видом и подхватывает с блюдечка печенье в форме колокольчика, политого глазурью… Когда подарки заняли свое почетное место под елкой, а печенье удачно обосновалось в желудке Аканиши, они сидели на диване. Казуя положил голову на плечо мужчины, прикрыв глаза. Сейчас он согласен провести жизнь в такой позе, ощущая себя в крепких любящих объятиях. – Вот мы и решили нашу проблему, – неторопливо шепчет Джин, целуя темную макушку. – У Теи все просто прекрасно с вдохновением! Каме смеется, одобрительно кивая. Он смотрит на свое золотое кольцо, которое любимый подарил перед началом его сольного тура и улыбка становится еще шире. – Признайся, это ты ее подговорил? – Что? Я? Нет! Я сам в шоке! Казуя снова хохочет, сжимая ладонь Джина в своей руке. – Это было неожиданно… – Ага, – Джин тихо хмыкает, качая головой. – Похоже, что не зря все это было… – О чем ты? Аканиши облизывает губы. – Я про свадьбу… Не зря ты тогда выставил меня из квартиры, – Каме внутренне содрогается, вспоминая тот случай шесть лет назад. – Возможно, иначе бы у нас никогда не было возможности обвенчаться… Казуя издает рваный смешок. – Да, такую свадьбу сложно забыть… Джин улыбается. Его руки плотным, крепким кольцом обвивают плечи любимого. – Кстати, тебе очень к лицу та фата… – Еще слово!.. – Я знаю… Они целуются. Горячие вездесущие пальцы проникают под ткань футболок, будоража тела. – Санта хочет, чтобы ты открыл сейчас свой подарок… Джин недолго копошится и достает из спортивных брюк маленькую коробочку, перемотанную фиолетовой ленточкой. Он волнительно улыбается, наблюдая, как Казуя развязывает бантик. – Если бы я знал, я бы купил такое же, как и мизинчиковые кольца, – шепчет Аканиши, целуя в висок. На дне коробочки обнаруживается серебряное кольцо ручной работы в виде черепа, с россыпью с изумрудов и аметистов. Казуя примеряет кольцо, улыбаясь. – Мне кажется, что Санта заслужил награду… – Да, тебе стоит очень сильно утешить Санта Клауса, потому что палец у Санты до сих пор не прошел… Они встают, направляясь в спальню. Ладони заползают под резинки одежды, желая поскорее избавиться от лишних деталей гардероба. – Санта всего лишь наступил босиком на заколку… – Но мой палец болит! Каме обвивает руками длинную шею любимого, зарываясь пальцами в длинные, спутанные прядки. Губы находят друг друга, поцелуй сразу перерастает в схватку. Воздуха критически не хватает и легкие жжет… Они падают на постель, и Джин одним движением подминает под себя любимого, лаская его тело. – Пока я с тобой, меня ничего не беспокоит, – шепчет Аканиши. – Тогда поцелуй меня скорее! Джин усмехается уголками губ, склоняясь над любимым. – Невеста хочет горячего и безудержного секса? – Я хочу, чтобы ты замолчал и позволил мне сделать все возможное, чтобы ты напрочь забыл о своем пальце! Аканиши без слов переворачивается на спину, раскидывая руки, ноги звездочкой и улыбается. – Делай со мной все, что хочешь! – Учти, ты сам это сказал, – Казуя склоняется над мужчиной, обдавая жарким дыханием его губы. – Я хочу поцеловать тебя… – Целуй меня… – Это лучшее Рождество… _______________________________________ *Akanishi Jin – Body Talk ** Akanishi Jin – Christmas Morning