Гавайские острова, США Декабрь, 2017
Закатные лучи раскрасили площадку перед домом в бледно-розовый и нежный оранжевый цвета. Ветра почти не было. Из больших окон на улицу проникал теплый свет от многочисленных ламп и торшеров. Джин обернулся на детский смех. Лицо раскрасила улыбка, когда сквозь приоткрытую дверь он заметил Тею. Малышка пробежала маленькой заведенной ракетой, оставив после себя шлейф звонкого голоса. Следом за ней пронесся Джимми, намереваясь догнать и защекотать. Детский смех прозвучал из глубины дома более звонкий и насыщенней. Аканиши покачал головой, усмехаясь. Вот и попалась маленькая беглянка. Мужчина достал из кармана шорт телефон, чтобы узнать время... Если пройти по асфальтированной тропинке вдоль дома, то справа, рядом с ярко-зелеными кустарниками с заостренными длинными листьями, Джин обнаружил самую выгодную точку для наблюдений. С этого места открывается прекрасный вид на дорогу и ни один проезжающий мимо транспорт не останется незамеченным. Вздохнув, он набрал коротенькое сообщение, еще раз взглянул на дорогу и снова вздохнув, стер сообщение. За целый день пыль будто повисла в воздухе посеребренной дымкой. То тут, то там на горизонте виднелись сгустки дорожной пыли, которая в свете закатных лучей казалась предвестником потусторонних сил, ожидавших своего часа привидений. Вдали загорелись два желтых огонька, которые стали постепенно приближаться. Джин пригляделся. Тусклое свечение выплыло из серебреного марева, и теперь стало очевидно, что это вовсе не видение и не призраки. Автомобиль мчался по дороге, разгоняя застоявшийся, жаркий воздух. Иллюзия растворилась. Он раньше почувствовал, чем заметил на заднем сидении автомобиля знакомый силуэт. Сердце сделало торжественный кувырок. Ну, наконец-то! Казуя быстро расплатился с водителем и выбрался из машины. На губах Джина появилась до безобразия довольная улыбка, но повторно оглядев любимого с ног до головы пристальным взглядом, от радости осталась лишь кроткая тень. – Не хочешь обнять меня? – первое, что сказал Каменаши, когда они поравнялись. Джин снова взглянул на раскрытые, пустые ладони и, не проронив ни слова, обхватил длинными руками тренированные плечи. Казуя ахнул, не ожидав столь крепкого приветствия. Обонятельные рецепторы привычно уловили до боли знакомый аромат духов и сладкий, желанный запах тела. Мое, – вопило сознание. Разум и сердце впервые сошлись во мнениях и единодушно поддержали эту мысль. – Я тоже соскучился, – прошептал Каме. Джин кивнул, продолжая наслаждаться долгожданной близостью. С заднего двора, где располагался большой бассейн, зазвенел колокольчиком детский смех, и объятия пришлось с неохотой разорвать. – Пошли. Пальцы переплелись. Джин потянул мужчину за собой. Тея продолжала свою игру, подключив еще и Джулиана. Парни гоняли за малышкой, создавая видимость, что никак не могут поймать ее, и как только приближались, Тея звонко пищала и убегала, громко хохоча. Дочка не сразу заметила их. Бегая вокруг бассейна и иногда забегая на зеленую лужайку, малышка была полностью поглощена своим занятием. Когда Джимми попытался подхватить ее на руки, Тея увернулась и побежала по траве прямиком к дому. Взгляд блестящих глаз постарался охватить всю округу и, обнаружив две фигуры, остановился на них, чтобы рассмотреть внимательнее. Парни помахали, улыбаясь новоприбывшему, и Казуя отсалютовал им. Для Теи было достаточно одной улыбки, чтобы узнать того, кто стоял рядом с ее отцом. – Каме-чан! – голос прозвучал на самых высоких нотах. Джин усмехнулся. Это его крошка! Каменаши подхватил девочку на руки, когда та подбежала. Тея крепко обняла мужчину, прижимаясь раскрасневшейся щечкой к лицу Казу. – Привет, принцесса! – Каме-чан, я так скучала! – громкий шепот был пропитан искренним счастьем. Казуя кивнул. Дверь в дом открылась, и на улицу высыпались все остальные. Джин быстро пробежал взглядом по толпе друзей и, отыскав Мейсу, молча, кивнул. Девушка поняла знак. Казуя заметил Мейсу только, когда его окликнул Шумпей. Они обменялись немыми взглядами, а после Каменаши улыбнулся ей. Без наигранности, легко и свободно, но это был другой вид улыбок. Так он улыбается стаффу и сотрудникам агентства, и многим другим, к кому испытывает спокойное уважение. Но ведь не всегда уважение означает, что в компании этого человека приятно. За этой улыбкой Казуя профессионально спрятал горькую ухмылку. Жестокая судьба. Но Джину и так все было ясно, поэтому он сделал решительный шаг вперед, чтобы заслонить любимого. И ему было все равно, что вокруг нет врагов. Никто из присутствующих не желает вреда ни ему, ни Каме с Теей на руках. Но Джин инстинктивно закрывает собой самое ценное, что у него есть. Он ревнивец и собственник и не скрывает этого. Они ужинают все вместе. За огромным столом на открытой веранде, залитой тусклым светом от маленьких подвесных лампочек в плетеных коконах, собрались абсолютно все. Атмосфера была дружеской и теплой, но Джин все равно неосознанно сжал ладонь Каме под столом, желая напомнить, что он рядом. Дети уснули в своих постелях, и компания разделилась на группы, занятая каждая чем-то своим. Джин удобнее перехватил ладонь в своей руке. Они вышли на пляж, оставив дом далеко позади, словно попав в другой мир, где нет запретов, и бескрайний океан перед их глазами вот-вот расступится, являя тропинку в иную жизнь. – Ты не останешься на ночь, да? – с досадой произносит Аканиши. Он все еще не оставляет надежды, что сейчас Казуя рассмеется, точно мальчишка, обзовет его дурачком и уверенно заявит, что никуда не уйдет. И Каме действительно выглядит уверенным, когда поворачивается к нему. Но говорит он вовсе не то, что хотел бы услышать Джин. – Завтра утром у меня съемки, – шепот спокойный, но не терпящий споров. – Вернемся в дом, и я вызову такси. А еще… Ну, ты сам понимаешь, что это не самый подходящий момент. Как-нибудь в другой раз. И он, черт возьми, все понимает! – Но ты ведь не будешь против, если я тебя поцелую? Самая любимая улыбка укрывает, точно в шелка. В груди разрастается знакомое чувство неописуемой, нереальной, невозможной нежности. Он любит этого человека. Черт бы побрал весь этот мир с его глупыми правилами! Он любит этого человека и одной улыбки достаточно, чтобы понять, что Казуя испытывает те же чувства. Пальцы мягко касаются лица, обнимая. Ладонь скользит вниз и притягивает к себе за шею. Вот так! Еще ближе. Казуя льнет к нему, как и всегда прежде. Маленьким котенком, трогательным ангелом, самым драгоценным сокровищем кажется Джину это неземное существо в его руках. Так было всегда. Губы касаются нежно, будто опасаясь причинить боль. Но за этим мгновением следует буря. Долгий стон тонет в набегающей волне. Пальцы Каме крепко вцепляются в отросшие волосы на макушке. Ладонь Джина плотнее притягивает за шею, углубляя поцелуй. Вторая рука обхватывает за талию и резко тянет на себя. Тело ноет, в безмолвном желании. Колени слабеют. Перед закрытыми глазами взрываются фейерверки, вспыхивают сверхновые звезды. Черт бы побрал этот мир и его запреты! – Я хочу тебя, – хрипло шепчут распухшие губы. Казуя усмехается и Джину кажется, что это положительный ответ, но после карие глаза распахиваются, и в темной глубине читается сожаление. – Не сегодня, – шепчут в ответ и, словно желая загладить свою вину, целуют неторопливо и тягуче сладко. Голова идет кругом. Поздней ночью они ждут такси, сидя на веранде. Свет в доме выключен и только благодаря маленьким садовым лампочкам им удается видеть друг друга. Но именно сегодня Джин предпочел бы ослепнуть, чтобы не видеть покрасневших, искусанных губ и влажных, горящих глаз. Казуя замечает пытливый взгляд и понимающе улыбается. – Дома, – шепчет он одними губами, но Джин, как и прежде, все понимает. После этого они молчат. Рука в руке, голова Каме покоится на плече Джина и, кажется, будто дыхание у них одно на двоих. – Когда ты возвращаешься? – Завтра вечером, – отвечает младший. – Съемки на поле не займут много времени, гораздо больше запланировано для интервью. Хаято снова вывел команду в лидеры в этом сезоне и у меня есть к нему много вопросов. Джин напрягается, и эта перемена не ускользает от чуткого Каменаши. – Хаято? – Сакамото-кун, – поясняет тот и ощущает, как пальцы Джина сильнее сжимают его ладонь. – Ты ведь знаешь его. – Ага. Молчание звенит напряжением. И это чувствуют оба. Казуя начинает подумывать о том, что ему следовало промолчать. – Опять этот парень, – недовольно шепчет Аканиши. – Он знаменитый бейсболист, – как бы невзначай напоминает Каме и тут же меняет тему. – Что мне заказать завтра на завтрак? Я хочу что-то в гавайском стиле… – Закажи маринованное манго, – мгновенно отвечает Джин. – Он снова пристает к тебе? Опять, да? Казуя прикусывает губу. Иногда ревность Аканиши принимает параноидальный характер. – Я ведь говорил уже, что мы с ним просто друзья, он хороший парень и прекрасный бейсболист, – как заученную фразу, произносит младший, хмурясь. – И мы… – И он совсем не прижимался к тебе, пока вы тренировались, – вспыхивает Джин громким шепотом. – Этот бейсболист давно обхаживает тебя. – Но, как видишь, у него ничего не получилось… – Каждый хренов раз он смотрит на тебя так, будто мысленно уже раздевает! – продолжает Аканиши, словно не замечая, что ему говорят. – У меня руки чешутся его по стенке размазать после ваших встреч… Казуя облизывает губы. Нет, и все же хорошо, что он не рассказал Джину, как однажды, еще до того, как они помирились, он вместе с Сакамото-куном посещал горячие источники. После этого, от бедного парня не осталось бы и мокрого следа. – Давай закроем эту тему? Аканиши сердито поджимает губы и Каме расценивает это как согласие. Такси приезжает через десять минут. Они торопливо прощаются, и Джин целует его, прячась за пышным цветущим деревом. Ровно через сутки Казуя уже сидит в самолете, ожидая, когда они взлетят. Декабрь на Гавайях солнечный и жаркий, пропитанный сладкими ароматами экзотических фруктов. Токио встречает холодным ветром и пролетающим мокрым снегом с дождем. Декабрь в Японии – это сверкающий гирляндами мегаполис.Токио, Япония 21 января, 2018г.
Это был первый день за последние месяцы, когда Казуя мог позволить себе спать столько, сколько захочет. Съемки дорамы в последний момент перенесли на следующий день, репетиций не было, а запись Going’а шла в прямом эфире, поэтому у него освободился целый день для того, чтобы посвятить его себе. И своей семье. Это утро наступило для Каменаши после одиннадцати. Сквозь плотно задвинутые шторы в комнату не проник ни один лучик, поэтому было неясно, какая погода стояла за окно. Дверь тихонько приоткрылась и в образовавшемся проеме возникла взлохмаченная голова. Джин внимательно присмотрелся, забавно щурясь и пытаясь рассмотреть человека на светлых простынях. Каме улыбнулся и вытащил из-под одеяла руку, протягивая гостю. Аканиши счастливо просиял, и ловко скользнул в комнату, бесшумно закрыв за собой дверь. Мужчина переплел их пальцы, забираясь в постель. Под одеялом рядом с Каме было до безобразия тепло и уютно. Джин закрыл глаза, прижимая к себе мягкое, еще сонное тело. Постепенно в тишину их спальни стали проникать посторонние звуки. Первым, что отчетливо расслышал Казуя, стала мелодия детского мультфильма, который показывали каждое воскресенье с одиннадцати до двенадцати дня. Тея принялась подпевать и, кажется, запрыгала по гостиной, потому что следом раздался дружный лай Пин и Ран. Каме рассмеялся куда-то в изгиб шеи Джина, заставляя того судорожно дрожать от горячего дыхания на коже. – Я хочу, чтобы это утро никогда не кончалось, – прошептал Казуя. Он вытащил руку, прикасаясь к длинным пушистым волосам любимого. Джин улыбнулся, давая свое молчаливое согласие. Ему, безусловно, понравилась эта идея. Несколько минут они пролежали в безмолвии. В этой комнате всегда витал особый аромат, заставляющий его обитателей раз за разом возвращаться сюда. Это была не просто комната. Это их нора, тайное убежище. Джин вдохнул полной грудью, позволяя легким наполниться излюбленным ароматом. Удивительно, как эта комната совмещала в себе столько запахов. Ваниль и кокос – это первое, что он чувствует, переступая порог спальни, и это самый настоящий афродизиак, созданный лично для него, который взрывает мозг, делает слабым и зависимым. Следом он чувствует запах чистого постельного белья и это то, что расслабляет его. Откуда только Каме узнал об этом? Третий слой – особенный аромат, который нельзя ощутить просто так, он не поддается описанию. Но каждый раз этот букет окружает Джина, когда в его руках оказывается любимый. Это смесь любви и желания, страсти и похоти. Иногда ему кажется, что это аромат самого Казу. Возможно, так и есть… – Какие планы на сегодня? – шепчет он в ушко и Каменаши улыбается, по-прежнему находясь в кольце из крепких объятий. – Сегодня только Going… Джин подозрительно помалкивает, услышав ответ, а после произносит тихим, жарким шепотом, невесомо касаясь губами чувствительного местечка возле ушка. – Хочешь сказать, что ты весь день свободен и тебе никуда не нужно ехать? – Ага… – Мм, – Аканиши глухо стонет, плавно подталкивая любимого, заставляя лечь на спину. – А это уже интересно, – влажный язык касается уголка губ, будто слизывая с них живительные капли воды или эликсира жизни. – Я сейчас позвоню Фуку и попрошу, чтобы он забрал Тею к себе до вечера, и мы с тобой сможем «отдохнуть». Маленькая горячая ладонь забирается под футболку Джина. Казуя усмехается, отвечая на поцелуй, но когда его губы обретают свободу, произносит жарким шепотом «нет». – Я хочу провести этот день с вами двумя, а «отдохнуть» мы с тобой сможем и позже, – на последних словах Каменаши подмигивает, игриво улыбаясь. – Неподалеку от дома есть сквер, где мы можем прогуляться. Купим каких-то сладостей для Теи и просто проведем день вместе… Как тебе идея? Несколько мгновений Джин молчит, серьезно глядя на Каменаши, и последнему кажется, что что-то в его плане пришлось не по душе любимому. Но тут черные глаза радостно зажигаются, точно два уголька и Аканиши усмехается, качая головой. – Когда я думаю, что любить тебя сильнее уже просто невозможно, ты заставляешь меня безгранично обожать тебя, – Казуя весело зажмуривается, когда Джин наклоняется, целуя кончик его носа. – Твоя идея прекрасная, но у меня есть план еще лучше… Пухлые губы вновь приникают к мочке уха, неторопливо посасывая сладкую кожу, словно леденец, а после горячо шепчут. – Подойди к окну… Эта фраза кажется бессмысленной, но когда Каме одергивает шторы, впуская в комнату дневной свет, ему приходится зажмуриться на несколько мгновений. Белые хлопья снега кружат в воздухе, точно в сказке. Снежинки тихо опускаются на землю. Белоснежное покрывало уже успело застелить все вокруг в свои одежды. Крыши, маленькие лавочки, заборы, тонкие веточки деревьев и лохматые кусты вдоль дорог были одеты в пушистые снежные хлопья. Волшебство творилось прямо на глазах Казуи. – Это снег? – вопрос прозвучал так наивно трогательно, что Джин затаил дыхание, приникая к любимому и обнимая его со спины. Он опустил подбородок на плечо Каме, заглядывая в окно. – Джин, неужели это, правда, снег? Какая красота! – Позавтракаешь, и мы пойдем в сквер, – с улыбкой отвечает мужчина. – Помнишь, в прошлый раз ты обещал, что выиграешь у меня в снежки? Казуя печально смеется, сжимая ладонь на своем животе. – Это было еще до рождения Тея, – секунда молчания звенит счастливыми воспоминаниями. – Как же давно это было. Столько лет прошло… Джин с нежностью смотрел на две фигуры, шагающие впереди. Тея крепко держала Каменаши за руку. Маленькая головка вертелась туда-сюда, малышка не знала на чем остановить свой взгляд. Происходящее вокруг действие заворожило ее, заставило замолчать вечную болтунью, но лишь потому, что от восторга и радости у ребенка пропало желание нарушать это мгновение. Казуя оглянулся и, заметив Джина, тепло улыбнулся. Этот неожиданный снегопад позволил им всем остаться незамеченными. Капюшоны, шарфы, теплые шапки и дутые куртки спрятали от посторонних глаз двух известных музыкантов, сделав из знаменитостей обычных людей, которые просто вышли погулять с ребенком. Аканиши видел, как блестели радостью глаза Каме, когда он лепил снеговика с Теей или как бегал за ней по аллее. Проходящие улыбались гиперактивному парню и маленькой девочке, которая пищала и хохотала на весь парк, но никто даже не догадывался, кем был тот человек, который только что запустил в Джина снежком… Казуя расхохотался как в детстве и схватился за живот, когда один из снежков попал прямо в лицо Аканиши. Тея весело запрыгала. Снег облепил ее со всех сторон, в волосах и на ресницах застыли снежинки. В этот момент Джин подумал, что он, черт возьми, самый везучий человек на земле. Время бежало стремительно и спустя почти три часа им пришлось вернуться. Переступив порог квартиры, Казуя снова стал рассудительным и внимательным. Велев быстро переодеться во все сухое, он скрылся на кухне и появился оттуда с горячим бульоном и теплыми тостами. Остаток вечера они сидели на диване, закутавшись в большой плед и просматривая старые мультфильмы Disney. Когда такси подъехало, Джин со знающим видом поправил на шее любимого шарф и в очередной раз извинялся за то, что не может самостоятельно отвести Каме в студию. – Зато я успею подготовиться в дороге, – улыбнулся младший и подмигнул. – Кстати, сегодня мне удалось выиграть у тебя, поэтому, когда я вернусь, ты можешь заняться тем, что исполнишь свой долг… – Какой долг? – Тот самый, о котором ты думаешь, когда я рядом. – А разве у тебя завтра нет утренних съемок? – Нет, – Каменаши усмехнулся. – Смирись, сегодня моя очередь, Джин…***
Казуя поправил галстук, еще раз глянув на девочку. Тея сидела на соседнем стуле и невесело ковырялась в тарелке с кашей. – Малышка, почему ты не ешь? Девочка подняла взгляд от своей тарелки и, сделав глубокий вздох, снова опустила карие глазки. – Я не хочу кашу… Каменаши улыбнулся. Он уже слышал сегодня эту фразу. – Тея, нужно кушать кашу, иначе ты не вырастишь. Малышка издала еще один мученический вздох и продолжила размазывать субстанцию по стенкам маленькой мисочки. – Каме-чан, а давай я сегодня скушаю эклеры и не вырасту, а кашу поем завтра?! Мужчина глухо хохотнул, прикрывая рот ладонью, чтобы скрыть настоящую улыбку. – Все взрослые девочки едят кашу, – парировал он. – А я маленькая, – не унималась девочка, – а маленьким девочкам нужно сладкое. Ну, Каме-чан! Пожалуйста! Разве можно отказать этому ребенку? Казуя прикусил губу и серьезно посмотрел на малышку. – Но папа не должен знать, что ты сегодня не кушала кашу, – наставительно произнес он, и Тея замотала головкой, словно та была на пружинке. – Ага. Можно мне эклер? Мужчина покачал головой, тайно улыбаясь. – Эклеров нет, но есть пирожные и сладкие шарики… – Ура! – вверх взлетел большой палец на детской ладошке. – Каме-чан, ты самый-самый лучший!***
Джин заехал за дочкой чуть раньше обычного, но занятия уже закончились, и воспитательница сказала, что он может забрать Тею. Пока девочка переодевалась, женщина заметила, что ей необходимо поговорить с ним. – Аканиши-сан, это все не мое дело, – начала воспитательница и этот разговор уже не понравился Джину. – Я не должна вмешиваться в личные дела своих подопечных, но Тея-чан моя любимая ученица, поэтому… – В чем дело? – Видите ли, после того, как Каменаши-сан сегодня утром привез Тею и сразу после его ухода, девочка выглядела крайне недовольной и весь день ругалась с ребятами, – женщина с тревогой взглянула на Джина, и тот кивнул, давая понять, что он понял. – Я узнаю, в чем дело… По дороге домой Тея ехала, молча, рассматривая улицы за окном. Джин постоянно поглядывал в зеркало заднего вида, шутил и всячески пытался развеселить дочку, но та никак не реагировала. На любые вопросы о том, что с ней случилось, и кто ее обидел, Тея отвечала отрицательно. – Меня никто не обидел, – сердито заявляла она. – Ничего не случилось… Сегодня съемки завершились раньше, чем Казуя того ожидал, поэтому первым делом он заехал за продуктами, уже планируя, как приготовит на ужин нечто необычное, что-то такое, что раньше никогда не делал. Дверь в квартиру открылась и потом захлопнулась. В коридоре зашуршали куртками. Джин что-то говорил дочке, но Тея молчала. Каме выглянул из кухни и весело помахал, однако ему ответил только мужчина. Аканиши показал знаками, что с Теей что-то приключилось, и попросил подойти. – Тея-чан, я купил твои любимые кексы и эклеры, – с улыбкой произнес Казуя, помогая девочке снять куртку, заговорщицки произнес. – Ты сегодня скушала всю кашу, поэтому заслужила сладкое после ужина. Джин воодушевленно поддержал эту идею, но девочка невесело понурила голову. Она сама разулась, отказавшись от помощи. – Тея-чан, хочешь помочь мне на кухне? Я купил тебе такой милый фартук… Каме вопросительно взглянул на Джина, но тот только пожал плечами, мол, не смотри на меня, мне и самому интересно, что случилось. – Крошка, тебя кто-то обидел в садике? – Казуя присел на корточках, положив руку на детское плечико. – Можешь сказать нам, мы обещаем, что никто об этом не узнает… – Я не хочу, чтобы Каме-чан больше возил меня в садик! – Тея сказала так уверенно и четко, что это нельзя было списать на звуковые галлюцинации. Ладонь соскользнула с плеча девочки. Казуя пораженно смотрел на ребенка, абсолютно не понимая, в чем дело. Джин замер удивленной статуей позади дочки. – Тея-чан, я обидел тебя? – голос дрогнул и Каме неосознанно облизал губы от волнения. – Если я сделал что-то не то, если я… Пожалуйста, прости меня, я не хотел… Тея… Малышка покачала темноволосой головкой. Маленькие пальчики плотно сцепились в подобии замка. – Ты не обидел, – глядя себе под ноги, прошепетала Тея. – Я не хочу, чтобы ты возил меня в садик и не забирай меня больше никогда. Я не хочу, чтобы ты приезжал туда… – Тея, в чем дело? – подал голос Джина. – Почему ты это говоришь? Зачем обижаешь Каме? – Я не хочу… – Все нормально, – Казуя взглянул на малышку и улыбнулся горькой, печальной улыбкой, но он все также безгранично любил этого ребенка. И Джин видел это в глазах любимого. – Можно я пойду к себе? Мужчины переглянулись. Каме незаметно кивнул, давая понять, что не стоит расспрашивать ее сейчас. – Иди. Когда девочка подошла к двери в детскую, Казуя негромко позвал ее, стараясь придать голосу нейтральных, по возможности, веселых ноток. – Мы позовем тебя, когда ужин будет готов. – Спасибо, Каме-чан… Джин грустным взглядом провел Казу от холодильника к разделочному столу. Он никак не решался подать голос. У него в принципе не было слов, которыми он бы смог описать сложившуюся ситуацию, описать свои переживания и утешить любимого. В том, что Казуя требовал утешения и поддержки, мужчина не сомневался. Серая хлопковая футболка из гардероба Аканиши выглядела огромным нечто на Каме, но даже за этим одеянием были заметны напряженные мышцы спины и плеч. Бледная от природы кожа сейчас казалось бескровной, и по цвету сливалась с бесформенной футболкой. Руки дрожали, и нож в ладонях Казу то и дело соскальзывал, нарезая морковь неровными кружочками. Когда лезвие ножа в очередной раз соскользнуло, младший зашипел и отшвырнул от себя прибор. Из образовавшейся раны на указательном пальце потекли темно-красные крупные капли крови. – Шш, – Джин в одночасье очутился рядом, сжимая раненую ладонь. Казуя пару раз сердито дернулся, что-то неразборчиво прошептал, а после сдался. Аканиши обработал рану, заклеив порез детским пластырем с миньонами – другого просто не нашлось в их аптечке. – Казу, я не знаю, что с ней произошло, – произнес Джин, устав молчать. Каменаши прикусил губу, будто боясь, что может расплакаться. В какой-то момент, Аканиши показалось, что из карих глаз так и норовят скатиться соленые капли. – Джин, что я сделал не так? Неужели я чем-то ее обидел? – Это даже звучит нелепо, – тихо откликнулся мужчина, отводя взгляд. – Иногда мне кажется, что Тея любит тебя больше, чем меня и это ты ее любимый папа… Не представляю, что могло случиться… Аканиши скривился, словно заработав удар в челюсть, когда Казуя издал глубокий вздох и неожиданно шмыгнул носом. – Знаешь, я сейчас пойду и еще раз с ней поговорю, – и, опередив возмущенные восклицания, добавил. – А ты пока закажи что-нибудь из ресторана. Хватит с тебя на сегодня готовки… Когда Джин вышел из детской, Казуя как раз закрыл дверь за курьером. Он заказал по несколько блюд на три персоны из итальянского ресторана и теперь собирался разобрать содержимое бумажных пакетов. Аканиши кивнул и заметно нервничая, направился за ним на кухню. – Что она сказала? – Что ты заказал? Они одновременно заговорили и, обменявшись взглядами, замолчали. Джин внутренне чертыхался и проклинал себя на чем свет стоит, но понимал, что он первый должен ответить на вопрос. – Тея не обиделась на тебя, – смущенно начал он. – Но она не хочет, чтобы ты бывал в садике, поэтому я обязательно постараюсь что-то придумать, чтобы отвозить и забирать ее самому. Или попрошу Фуку… или маму… Глаза Казуи широко распахнулись, а после резко увлажнились, и взгляд стал потухшим. Напряженно вздохнув, он опустился на стул. – Джин, я уже все обдумал, постарался вспомнить каждую деталь сегодняшнего дня и наши разговоры, и я не понимаю, что могло ее обидеть, – он опустил голову, позволяя волосам упасть на лоб и глаза. – Чем я так расстроил ее? Я не понимаю… – Сладкий, не бери все это близко к сердцу, – Джин опустился на колени перед Каме, обхватывая его лицо длинными теплыми пальцами. – Она еще ребенок, а у детей семь пятниц на неделю, на завтра она уже не вспомнит об этом! – Но в садик я не смогу ее возить… Аканиши пришлось согласиться с этим... Вечером, когда Тея уже спала, а Казуя, дремая, устроил голову на плече Джина, последний внимательно смотрел детективный триллер. Телефон Каме зажужжал на диване, рядом с Аканиши и тот взглянул на экран. Имя, которое светилось на дисплее, заставило кровь в жилах Джина закипеть с немыслимой яростью. Какого черта? Казуя моргнул и взглянув на свой телефон, тут же ответил на звонок. После вполне дружеского приветствия, он ушел на кухню, продолжая разговор уже там. Джин плотно сжал зубы, сжимая в руке пульт от телевизора. – Зачем он звонил? – выпалил Аканиши, стоило младшему показаться в дверях гостиной. Будто предвидев этот вопрос, Каменаши смиренно занял прежнее место и, чмокнув Джина, снова положил голову тому на плечо. – У нас с ним будет тренировка в рамках проекта Going и я просил сообщить, когда ему будет удобнее устроить это, – спокойный ответ. Аканиши сердито засопел. – Назвать дату и время – дело на полминуты, а тебя не было почти десять. – Мы поболтали, – и, подумав, Казуя прибавил. – Как друзья и коллеги по работе… Джин попытался успокоиться, но красную тряпку уже показали и теперь он просто не мог остановиться. – Раньше мы с тобой тоже пользовались подобными отмазками, про друзей и коллег! Почему он позвонил тебе, а не менеджеру? Твое расписание – это работа менеджера, вот пусть ему и звонит! – Джин, мы ведь уже это обсуждали, – устало прошептал младший. – Я знаю Сакамото-куна уже много лет и мы неплохо ладим, он часто помогал мне и благодаря нему у меня завязались удачные знакомства в спортивных кругах. Я многим обязан ему и хватит уже об этом. Пожалуйста. Аканиши открыл рот, собираясь еще что-то сказать, но после передумал. Несколько минут они просто смотрели фильм и Каме стал надеяться, что Джин успокоился. Как вдруг… – У вас с ним что-то было? Казуя физически ощутил, как у него сжалось сердце. Может Аканиши решили сегодня одновременно довести его? – В каком смысле? Джин замешкался, но после заговорил удивительно серьезным голосом. – Вы познакомились, когда мы расстались, – Каме даже привстал, чтобы взглянуть на него. – Ведь наверняка он пытался добиться… твоего расположения. Между вами что-то было? В ушах младшего зашумело. Казуя облизал губы. – Однажды он подвез меня домой после тренировки, – холодным тоном объявил он. – И что потом? – Потом мы поднялись ко мне, и в благодарность я переспал с ним, – Джин дернулся, длинные пальцы ухватились за футболку на животе Каменаши. – Ты ведь именно это представлял? Или ты думал, что я отсосал ему прямо в машине? – Казу… – Да, Джин, наверное, ты прав, и Хаято симпатизирует мне, но это не повод считать, что я спал с ним. Если за девятнадцать лет ты еще не понял, тогда я скажу, что кроме тебя, мне никто… другие меня не интересуют, – Каме снова лег рядом, и на этом разговор закончился, пока спустя пару минут, ладонь Аканиши не начала ласково гладить его по плечо. – Казу… – Что? – Это значит, что кроме меня у тебя никого не было? По телу Казуи прошла мелкая дрожь, и тень ухмылки появилась на лице. – Либо ты смотришь свой фильм, либо я переключаю на бейсбольный матч с Сакамото, – сердито прошептал он. Джин не смог сдержать улыбки. Он наблюдал за радужной сменой эмоций на лице любимого и видел, как ухмылка сменилась любящей улыбкой. – Казу... – Что? Теплые руки крепко обняли Каме, прижимая к широкой груди. Джин укрыл спину младшего пледом и поцеловал в макушку. – Переключай на бейсбол, – ласково произнес он.***
Несколько дней Казуя был лишен возможности провожать и встречать Тею из садика. Он сам никогда бы не подумал, что этот почти обыденный, привычный ритуал стал для него важной, неотъемлемой частью жизни. Но Джин видел его сожаление и корил себя за эту ситуацию, ведь в некотором роде, это была и его вина. Когда в пятницу Аканиши собрался забирать дочку из садика, он решил для начала встретить любимого со съемок и отвести домой. Каме сидел на пассажирском сидении, рядом с водителем, и нервно поглядывал в окно. Они как раз заезжали во двор детского сада, когда Джин недовольно покосился на него. – Хватит нервничать, ты ведь не один, а вместе со мной, – но, не заметив энтузиазма, решил перевести стрелки. – И технически, за ней заехал я, а ты просто находился в этот момент в машине. Казуя недовольно посмотрел на любимого, но от комментария воздержался. – Иди давай, – пробурчал он, снова оглядывая двор, заполненный детьми и их родителями. – Мы, кажется, опоздали… Аканиши покинул салон и Каме внимательно следил, как его фигура огибает редких встречных, а после исчезает в здании. Проходит примерно четверть часа, когда двери детского сада открываются, и на пороге появляется сначала Тея, а следом за ней выходит Джин. В руках у последнего детский рюкзачок. На лице любимого Казуя сразу замечает недовольный взгляд и мечтает сейчас же провалиться сквозь мягкое сидение куда-нибудь под землю. – Привет, – он выходит из машины и машет Тее, когда пара подходит ближе. Девочка резко тормозит. Белоснежный лобик хмурится. Тея бдительно оглядывается по сторонам, и быстро подойдя к Каменаши, толкает его, заставляя снова сесть в машину. Джин неопределенно хмыкает, но никак не комментирует. Когда автомобиль едет по дороге, Казуя очень хочет обернуться к малышке и поговорить с ней, как это было всегда. Он хочет спросить о ее успехах, о том, как прошел день, что нового приключилось. Но вместо этого он терзает пуговицу на пальто, поглядывая косым взглядом на Джина. Последний только ухмыляется, а когда замечает взгляд Каме, то напускает на себя серьезный вид. По дороге они останавливаются у круглосуточного магазинчика, и Казуя предлагает Тее сходить с ней за покупками. Девочка живо соглашается. Кажется, что и не было никакого недопонимания, и они по-прежнему близки друг другу. За ужином Джин непривычно тихий и немногословный. Тея тоже почти не болтает, а Казуя просто не знает, что нужно говорить. С такой ситуацией он сталкивается впервые. Терпение лопается, когда он замечает хмурый взгляд Аканиши, адресованный дочке. – Тея-чан, пожалуйста, скажи мне, что я сделал, почему ты запретила мне бывать в садике? – Каме откладывает приборы и наклоняется к девочке, глядя на нее прямым, умоляющим взглядом. – Обещаю, что исправлюсь, и больше никогда не буду так поступать. Пожалуйста, Тея-чан! Малышка кусает пухлую губку и тут вдруг из ее глаз брызжут слезы. Она спрыгивает со своего стульчика и крепко обнимает Каменаши, горько плача. – Каме-чан, я тебя очень-очень люблю! Ты самый хороший и добрый, и тебя все-все любят, – девочка громко всхлипывает и поднимает на мужчину горящие обидой глаза. – Ты со всеми играешь и всем улыбаешься, а они потом просят, чтобы ты приходил чаще и играл с ними. А я не хочу! Ты мой друг! Каме-чан мой самый-самый лучший друг! А они тоже хотят с тобой играть! А я не хочу! Мой Каме-чан! Джин неожиданно встает и отходит к окну, поворачиваясь к столу спиной. Его голова низко опущена, он молчит. – Тея… – Каме-чан, ты должен играть только со мной! – сквозь слезы шепчет малышка. – Тея-чан, так значит, ты не обиделась на меня? То есть, я тебя не обижал? Ничего обидного не сказал? Головка с двумя хвостиками отрицательно машет, и большие влажные глаза смотрят на Каменаши с надеждой. – Каме-чан, я очень хочу, чтобы мы с тобой опять вместе гуляли и в садик вместе ездили, – девочка шмыгает носом и хмурится. – Но, если тебя увидят, то все сразу захотят с тобой играть, а я не хочу этого… На губах мужчины появляется теплая улыбка. Он стирает салфеткой детские слезы и обнимает малышку. – Обещаю, что решу эту проблему, ты только не плач больше. – Ты самый-самый лучший, – шепчет Тея. На несколько минут в квартире воцаряется радостная тишина. Казуя крепко прижимает к себе ребенка, ощущая, как у него словно вырастают крылья и дышать становится легче. Он поднимает взгляд на любимого и неожиданно замечает, что его плечи дрожат. Джин… плачет? – Джин! Аканиши на секунду замирает. Он прижимает ладонь к губам и оборачивается вполоборота. Казуя расслабляется, когда не замечает на глазах любимого слезы, зато он понимает, что все это время Джин старался заглушить смех. – Джин, ты что смеешься? Мужчина хочет что-то сказать, но как только открывает рот, из его груди вырывается громкий хохот, поэтому он снова прикладывает к губам ладонь. – Что смешного? – Просто, когда Тея рассказала, в чем дело, я подумал, что… Джин замолкает и глупо хихикает, а Казуя недовольно хмурится. – Ну, понимаешь, я подумал о том, что привычка ревновать тебя ко всем вокруг передалась по наследству… – Я с тобой потом поговорю, Аканиши, – сквозь зубы шипит Каме, но Джин только смеется, выставляя вперед руки. – Я ведь твой единственный и неповторимый, – неразборчиво шепчет мужчина, сквозь хохот, и Казуя чувствует, что у него вспыхивают даже кончики ушей. – Замолчи!Токио, Япония 7 февраля, 2018 г.
Казуя допивает кофе, когда на кухне появляется до ужаса напуганный Аканиши. В первые секунды такой потерянный вид забавляет Каменаши, пока он не понимает совершенно точно, что Джин абсолютно серьезен. – В чем дело? Что случилось? – Казу, я самый настоящий идиот! Каменаши облегченно вздыхает и улыбается. – Об этом мне известно, милый… – Нет, ты не понимаешь, – с нарастающими нотками паники, шепчет Аканиши. – Я действительно круглый идиот! Прости, что я такой кретин! Прости меня, Казу! Казуя меняется в лице. Он приближается к любимому, обнимая. – Джин, никакой ты не идиот, – растерянно отвечает он. – Я люблю тебя, Джин! Что у тебя случилось? Может я смогу помочь? Аканиши замолкает, обдумывая что-то. Вид такого нерешительного, взвешивающего все «за» и «против» Джина, не на шутку пугает Каменаши. Он хочет снова спросить, что случилось, когда любимый крепко обнимает его в ответ и сиплым, могильным голосом шепчет. – Я искал хоть какую-то информацию о нас в Твитере и случайно лайкнул пост поклонницы, которая пишет о том, что хочет снова видеть нас вместе, наши совместные фото… – Что? Джин крепче прижимает к себе Каменаши. – Я люблю тебя, Казу! – Ты идиот, Джин! – Вот ты обзываешься, а я тебя все равно люблю! Пухлые губы касаются более тонких, чувствительных. Казуя возмущенно мычит в поцелуй и пытается вырваться из кольца объятий, но довольно быстро сдается. В конце концов, это же Аканиши. И, несмотря на то, что порой он полный идиот или даже ненормальный псих, Каме все равно любит его. – Поцелуй меня, – шепчет он, когда пухлые, мягкие губы отстраняются, чтобы сделать вздох. – Я уже не идиот? – Ты самый настоящий идиот, Джин, но я все равно люблю тебя. Поцелуй меня!