Дело Джемини (The Gemini Affair)

Тот факт, что Илья не попытался сразу же убить Наполеона, говорил последнему о двух вещах: а) «Консультация Королёва» волновала Илью гораздо больше, чем тот показывал; б) у КГБ для раздражительного гиганта-блондина был гораздо более разнообразный спектр миссий, чем Наполеон изначально мог себе вообразить. — Ты абсолютно уверен в том, что этот скупщик даст тебе всю необходимую информацию? — строго спросил Илья. — Как я уже говорил, я не был в этой стране много лет… — Наполеон оборвал себя, когда Илья сощурился. — Годы назад я был абсолютно уверен. — Хорошо, — угрюмо сказал Илья вместо того, чтобы продолжать спорить, и это было для Наполеона приятным сюрпризом. — Что ты от меня хочешь? — Мы идем в клуб для… — Да, это я понял, — нетерпеливо прервал его Илья. — Мужчин, которые любят мужчин, правильно? В Турции это не является незаконным. Но не будет ли для тебя проще, если ты пойдешь один, а не с «партнером?» — Не в этом месте — по крайней мере, не для посторонних. Да, иногда это клуб. Иногда — театр. Иногда — кабаре. Илья быстро сообразил, что к чему. — Это место для мужчин, которые любят мужчин и где они делают вид, что мир их не ненавидит, — Илья посмотрел в сторону, на улицу, а Наполеон с любопытством наблюдал за ним, удивляясь такому внезапному проявлению эмпатии у Курякина. Конечно же, Илья был не из «таких» — Наполеон видел, как тот крутился вокруг Габи — ну или, возможно, здесь был ещё один человек, который, как и Наполеон, не видел никакого реального различия между полами. Или… — Ну? Мы так и будем стоять тут? Мне не нравится этот переулок. — Во-первых, твоя кепка. — Что моя кепка? — Избавься от неё, пожалуйста. Илья замялся и неохотно, но снял кепку и засунул её во внутренний карман — ну или попытался это сделать, потому что Наполеон забрал её из его рук и положил в машину. Затем он расстегнул куртку Ильи, чувствуя как тот напряжен и не смотря ему в глаза, взъерошил волосы, оставив несколько золотистых прядок на лбу. Жаль, что с бандитской водолазкой ничего не поделаешь — просьба помочь была импульсом, рожденным из любопытства и чистой шалости, в конце концов. — Постарайся сдерживать себя, чтобы не убить меня сегодня вечером, — весело сказал ему Наполеон, откровенно любуясь делом рук своих. Теперь, не скрытые кепкой, даже при тусклом освещении синие глаза Ильи сверкали. — Я постараюсь, — процеживает Илья, с явной неохотой направляясь за Наполеоном вглубь переулка. Когда они вышли на боковую улицу, Илья вздохнул с облегчением. Наполеон задумался, а было ли это действительно хорошей идеей. Илья был бы хорош на подстраховке, если бы сделалось жарковато. Наполеон даже не был уверен в том, как им следует поступить. Илья угрюмо молчал. Прямо сейчас они не сошли бы даже за друзей, не говоря уже о любовниках. Наполеон остановился около высоких деревянных ворот. Илья подошел ближе и, когда Наполеон взглянул на него, чтобы предостеречь, он приподнял брови, а затем… изменился. Исчез волк с гордо вскинутым подбородком, сердитыми глазами и звериным оскалом; на его месте появился высокий немного сутулившийся мужчина, старающийся казаться меньше, с засунутыми в карманы брюк руками, который нервозно жевал губы. Наполеон был в восхищении от этого преображения и непременно рассмеялся бы в голос, если бы не был уверен в том, что схлопочет за это от Ильи. Он постучал в ворота и стал ждать. Приглушенные шаги за воротами, длительное молчание. Их внимательно изучали. Наконец грубый голос просил по-турецки: — Кто ты такой, чтобы стоять перед домом Мехмеда? — Чтобы пролить немного вина, — ответил Наполеон, вероятно, на очень плохом турецком. — Проходи, друг, — сказал голос, переходя на цыганский, и ворота открылись, являя небольшой каменистый сад с маленькими кустарниками. Двери были драпированы плотными шторами. Навстречу им никто не выходил. Наполеон поймал Илью за запястье, прежде чем тот успел сделать шаг. — Мы не друзья, но все же чужие, — ответил Наполеон, подражая цыганам, что вероятно у него вышло просто отвратительно, судя по тому, как дернулся уголок рта Курякина, словно тот пытался подавить ухмылку. Последовала длинная пауза, но потом, к счастью, из-за ворот появилось знакомое лицо. Раду широко ухмыльнулся, увидев их, но это не обмануло Наполеона: вполне вероятно, что под тяжелой курткой было, по крайней мере, два пистолета и несколько кинжалов. — Мистер Соло! Сколько лет! — Раду, — протянул Наполеон. Илья, напряженный лишь самую малость, последовал за ним через ворота. Один из людей Ради закрыл их за ними. Наполеон проигнорировал это, направляясь к смуглому высокому турку, чтобы пожать ему руку. — Время благосклонно к тебе. — Тем лучше для тебя, — ответил Раду, открыто разглядывая их обоих. Серебро в коротко подстриженных волосах и крючковатый нос на худом лице были его самыми приметными чертами. Тем не менее, улыбка его была дружелюбной. — Проходи, проходи. Кто твой друг? — Веришь или нет, но я подцепил этот прелестный улов в Хилтон, — с ленивой ухмылкой произнес Наполеон, властно обвивая рукой талию Ильи. Курякин напрягся, бросив пару убийственных взглядов на Наполеона. Он вполне мог бы сойти за скромнягу, если не брать в расчет его плотно сжатую челюсть. КГБ подготовило Илья хорошо, но не отлично. — Ты и твои прелестные золотые мальчики. Всегда с золотыми мальчиками, — Раду медленно покачал головой, позабавленный. Они зашли в комнату, которая больше походила на складское помещение. Раду отодвинул ящик и потянул за крышку люка, который вел вниз в узкий лестничный пролет. — Ну, наслаждайтесь. — Всенепременно, — вежливо сказал Наполеон и тут же подсунул Раду толстую пачку украденных денег, которая быстро исчезла в его куртке. Раду даже не моргнул. — Кара будет рада снова тебя увидеть, — сказал Раду. Наполеон кивнул и потянул Илью с собой вниз по ступенькам. Сегодня Дом был джаз-клубом, где выступал блюз-бэнд. Всё, что мог сказать Наполеон о полутемном большом подвале — это то, что толпа была редкой. Наполеон подвел Илью к нише в углу. Худой официант в маске незаметно и немедленно подошел к ним. Наполеон заказал для них два бокала красного вина и, расположившись на кожаном диване, принялся изучать своего вынужденного партнера. Илья смотрел на группу с неподдельным интересом, явно увлеченный, и не пытался вглядываться в другие парочки в комнате, что было, мягко говоря, любопытно. — Не думал, что ты из тех, кто любит музыку, — пробормотал Наполеон, наклонившись. Илья не дернулся. Вместо этого он потупился, будто застеснявшись. Его тон хоть и был тих, но так же емок, как всегда. — Ты многого обо мне не знаешь. Где твой скупщик? — Дай ему время. — Клянусь, если ты тратишь мое время… — Это был довольно сложный способ пропуска по кодовым фразам. Расслабься. — Твой цыганский очень плох, — прошептал Илья, расположившись на диване, и даже бровью не повел, когда Наполеон положил руку на его колено. Вероятно, этого было достаточно для общего впечатления. Красное домашнее вино оказалось немного терпким, но, в целом, вполне достойным. Илья замялся, хотя знал, как правильно держать бокал. — Если ты хочешь что-то другое… — отметил Наполеон. — Нет… не важно, — Илья отхлебнул, посмаковал вино во рту и сделал ещё глоток. — И сколько нам еще ждать? — Так нужно. Расслабься. Ты начинаешь меня нервировать. Две песни и один бокал спустя Наполеон неожиданно понял, почему Илья так сдержан в отношении вина и почему он вылил половину скотча из своего стакана тогда на балконе, когда они праздновали зарождающееся уничтожение их карьеры. Илья слегка раскраснелся, его тело размякло, он снова и снова прикусывал нижнюю губу. Внутри заструилось странное тепло и Наполеон старательно проглотил то, что было бы заведомо похотливой ухмылкой. — Ещё бокальчик? — Ты — дьявол, — прошипел Илья, сузив глаза. — Я знаю, дорогой, — лукаво протянул Наполеон. Музыка не перекрывала посторонние звуки и до его ушей через всю комнату донесся томный вздох, и Илья повернул голову в этом направлении. — Ты когда-нибудь… — Илья замялся, уставившись на руку Наполеона, — был с мужчиной? — Казалось, Илье по-настоящему любопытно, и он немного нервничал, задавая этот вопрос, который дался ему с трудом. — Конечно. — Тебе это кажется странным? — Не в последнюю очередь. — Я думал об этом, — признался Илья, но затем нахмурился, сознательно ставя бокал подле себя на диван. — Дьявол, — пробормотал он. — Как насчет Габи? — А что насчет ее? — Вы двое, кажется, ладили. Илья укоризненно посмотрел на него. — Она… — произнес Илья, делая глубокий вдох. Как только Наполеон выпрямился, Илья схватил его за галстук и резко дернул на себя. — Ты действительно хочешь поговорить о ней прямо сейчас? — прошептал он, на этот раз прямо Наполеону в ухо, горячо и грубо. — Если вино так плохо на тебя влияет, Большевик, — сухо сказал Наполеон, — тогда тебе, вероятно, не стоит больше пить, — и клюнул игривым, дразнящим поцелуем Илью в щеку. Илья дернулся назад, глаза его вспыхнули, и когда Наполеон усмехнулся, чтобы напомнить ему, что они под прикрытием и должны играть свои роли, Илья оскалил казавшиеся белыми во мраке зубы, как волк, и сжал со всей своей нечеловеческой силой плечи Наполеона, не давая последнему никакого шанса вырваться. Поцелуй был болезненным, мучительным, больше напоминавшим укус, чем что-либо хоть отдаленно ласковое и нежное. Пораженный Наполеон вцепился в плечи Ильи, прежде чем Курякин дернулся назад, резко вздохнув и широко распахнув глаза. Наполеон не собирался сдаваться: он пододвинулся ближе, углубляя поцелуй, целуя так, как нравится ему, по-французски, бескомпромиссно и непристойно. Илья весь напрягся, его большие руки предостерегающе легли на руки Наполеона, затем неловко переместились к его плечам, словно истосковавшись по нежности. За его спиной кто-то вежливо прочистил горло в попытке привлечь внимание. Илья замер. Обернувшись, Наполеон взглянул на официанта в маске, который с некоторым смущением протягивал карточку на серебряном подносе. Наполеон наполовину развалился на коленях у Ильи и, игнорируя все более-менее незаметные попытки отпихнуть его, взял карту — белую с одной стороны, черную с другой. К сожалению, время игр закончилось. — Теперь мы встретимся со скупщиком, — пробормотал Наполеон. — Постарайся вести себя хорошо. — Во-первых, — горячо зарычал ему в ухо Илья низким голосом, от чего у Наполеона в жилах забурлила кровь, — верни мне мои часы. *** Соло провел его мимо лестницы и ряда тяжелых занавесок в ещё один коридор, куда более лучше освещенный на этот раз. Илья попытался предать последние десять минут своей жизни прошлому: Соло, конечно, беспечно вернулся к делу, словно ничего и не произошло. Списал всё на винное безумие. Значит, нечего об этом и говорить. Думая так, Илья спокойно последовал за Соло, предъявив черно-белую карточку двум охранникам и пройдя через комнату, в которой, по всей видимости, произошло убийство, прежде чем они, наконец, ступили в номер люкс, который был бы вполне уместен в Хилтон Стамбул. Илья заморгал, дезориентированный по-американски роскошной комнатой с толстым ковром на полу, портретах на стенах в золоченых рамах и мраморными поверхностями, которых в комнате было преобладающее количество, и запоздало посмотрел на женщину, шагающую к ним навстречу. Высокая, с бронзовой кожей, насыщенно черными кудрями, падающие водопадом на её голые плечи, и темными, миндалевидными глазами — она выглядела, как смесь разных национальностей. Невозможно было сказать, сколько ей лет. Она была облачена в красный шелковый халат, не скрывающий её длинных, гладких ног. Обезоруживающе красивая женщина улыбнулась, как кошка, и Соло наклонился, чтобы поцеловать игриво протянутую руку. — Наполеон, мой дорогой, — заговорила женщина с сильно выраженным турецким акцентом. — Сколько лет, сколько зим! — Кара, милая моя! — улыбнулся ей Соло. — Я так по тебе скучал! — А это кто? — Кара нагло оглядела Илью с головы до ног. — Дорогой Наполеон, твой вкус, как всегда, безупречен. Скажи мне, что ты позволишь мне позаимствовать этого убийственно красивого мальчика на недельку. — Нет, Кара, — сухо сказал Соло. Илья немного покраснел, ругая себя за это на чем свет стоит. — К сожалению, мне он и самому нужен. Кара надула губки. — Всего на один денек. Не будь эгоистом. — К сожалению, это не светский визит, моя дорогая. Кара, это Илья Курякин. Мой коллега, скажем так. Кара сузила глаза. Илья осмотрительно оставался спокоен. Казалось, они были одни в комнате, но Илья был уверен, что это не так. — О, дорогуша, — вздохнула Кара. — Я так надеялась, что ты наконец-то выскользнул из своего поводка. Ты всегда был одним из моим лучших… поставщиков. — Поводок несколько ослаб, — сказал Соло с ухмылкой. — Мне нужна кое-какая информация. Кара уперла руки в бока. — Ты прекрасно знаешь, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Что я за это получу? — Я буду должен тебе очень большое одолжение, — сказал Соло. Шакал рассмеялся. Илья ожидал, что Кара рассмеется Соло в лицо, но вместо этого она поджала губы, раздумывая. — Любое одолжение? — В пределах моих возможностей, естественно, — Соло протянул ей кейс. — И аванс. — Одолжение от Наполеона Соло, — задумалась Кара, но потом провела пальчиками по его руке, забирая у него кейс. — По старой дружбе. — Одолжение — это очень заманчиво. И, — со вздохом произнесла Кара, — я предполагаю, что продолжаю любить тебя, негодяя. Что ты хочешь знать? Проходите. Посидите со мной. Выпьем вина. Илья вежливо отказался от второго бокала, но последовал за ними к щедро раскиданным узорчатым подушкам, где опустился на одну из них, стараясь сидеть прямо и чувствуя себя ужасно неловко. Соло без капли стеснения развалился, как кошка, рядом с Карой. — До нашего слуха дошли сведенья, что были выкуплены ракетные чертежи. И в связи с этим вспыли некоторые имена. Винчигуэрра. Серанда. — Я в курсе насчет сделки в Серанда, — Кара поджала губы. — Она уже закончилась. Слишком поздно делать ставки. — Ставки? — спросил Илья, но Соло послал ему предостерегающий взгляд, и он умолк. — Винчигуэрра выиграла, я полагаю. — Почему же, вовсе нет. Илья моргнул, но Соло просто склонил голову. — Ой ли? — На рынке появился новый игрок… повторно выкупающий предметы такого характера, — сказала Кара. — На торгах делаются очень-очень большие деньги. А также они… очень, очень опасны. — Я очень, очень опасен, — игриво сказал Соло Каре. — Ты? Наполеон, мой дорогой, ты, в лучшем случае, сорока, и очень хорошая, с коготками. Но покупатель твоих чертежей — тигр, — тихо сказала Кара, вдруг резко становясь серьезной. — И ты не должен совать свой нос в это дело. — Что ещё за «повторно выкупающий»? — спросил Илья, пытаясь быть терпеливым. Соло вздохнул, но ответила Кара. — Один… занимательный живой ресурс. Можно даже подумать, — лукаво сказала она, — что кое-кто пытается обойти обе ваши страны на Луне. Живой… термоядерное устройство? Сердце Ильи ухнуло вниз. Даже если это был Атлас-D, это все равно была угроза — достаточная, чтобы напугать любую страну. — Я не знал, что ты имеешь дело с большой собственностью, — сказал Соло Каре. — Я — нет. Ты прекрасно знаешь, с чем я имею дело, — Кара пожала плечами. — Но я держу ухо востро и глаза открытыми. — Но чертежи, — мягко сказал Соло. — Ты, несомненно, справилась бы. Если они должны были попасть на аукцион, то кому бы еще могли доверять наши люди? Кара засмеялась. — Льстец, — сказала она, позабавленная, и шлепнула Соло по плечу. — Идите. Убирайся отсюда. Я уже сказала достаточно и за тобой должок. Соло встал, демонстративно показывая, что ему не хочется уходить. Илья поднялся на ноги, его голова кружилась. Он направился к двери, но замялся, услышав, как Соло игриво добавил: — Я думаю, что мне бы не помешала подстраховка. — Подстраховка? Это будет сложновато, Наполеон. — Но это того стоит. — Я посмотрю, что можно сделать. Илья развернулся, но Соло и Кара уже направлялись к нему. Кара снова посмотрела на него, более медленно на сей раз, и театрально вздохнула: — Ты уверен, что не можешь мне его одолжить? — Он не агнец, он — волк, — вежливо сказал Соло. — Он кусается. — Оно и к лучшему, — сказала Кара и засмеялась, заставив Илью снова слегка покраснеть. Соло направился вниз по дороге, обратно к припаркованному автомобилю. Пустая темная улица казалась ему еще более тихой. — Что было в том кейсе? — сухо спросил Илья. — Несколько символов моей привязанности, выкупленных в разных местах. Соло потребовалось некоторое время, чтобы нагнать его в переулке. — Это была пустая трата времени. Мы не узнали ничего нового. — Наоборот. Мы узнали, что сделка действительно имела место быть. То, что у Винчигуэрры не было того, что нам нужно и что в море куда больше рыбы. — Иначе говоря, — кисло сказал Илья, — ничего. Мы не знаем, где могут быть чертежи. Или у кого. — Только если ты не слушал. Соло не произнес больше ни слова, пока они не вернулись в машину и не завели мотор. Выруливая на главную улицу, он бросил карточку в руки Ильи. Это была маленькая белая карточка с черно-белым рисунком, нанесенным тонко пишущей ручкой. — Кара передала мне это, в то время как ты был очень занят разглядыванием её ног. — Я не… — Илья глубоко вздохнул, изучая рисунок. Он перевернул карту, но обратная сторона была пуста. — Это… птичка? Малиновка?.. Дрозд? Что это значит? — Не уверен, — задумчиво протянул Соло, вся игривость которого исправилась в мгновение ока. — Но что бы это ни было, это пугает Кару. И до сих пор я даже представить себе не мог, что она может чего-то бояться.