***
Она не знает, как это — жить в полной темноте. Никогда не знала. Не имела ни малейшего представления. Она всегда представляла слепых беспомощными и слабыми. Им ничего не стоит перерезать горло в тёмном переулке или просто вытолкнуть под копыта лошади. Она так считала. Она так думала. Она в это верила. И она шла по набережной, оглядывая доки. Где-то здесь должен находиться какой-нибудь одинокий ночной сторож или ранний рабочий. В утренних сумерках и ползущем по мостовой тумане они окажутся едва ли опаснее слепых. Убить их и сбросить тело в реку — нет ничего проще. Руки жгло, как огнём, лицо тоже. Нужно кого-то убить. Прямо сейчас. Скрип дверей. Из маленького домика у такого же маленького причала вышла чуть сгорбленная фигура. Она приблизилась и притаилась за ящиками, оглядывая человека. Он держал что-то в руках и закрывал дверь. Потом двинулся вдоль реки в противоположную от неё сторону. Она бесшумно двинулась за ним, прищурив глаза. Она разглядела только объёмистую сумку на его плече, грубую трость в правой руке, на которую он опирался, седину под шапкой и не слишком богатую одежду. Пожилой мужчина остановился у ближайшего моста, бережно положил сумку на землю, вдруг обернулся и с милой улыбкой спросил: — Вам чем-то помочь? — Как пройти к Ратуше? — не растерявшись, спросила она, прикидывая, когда лучше нанести удар, но он только рассмеялся: — Боюсь, я всё-таки ничем не могу Вам помочь, милая девушка. Кстати, не хотите ли купить свистульку? — Что, простите? — она удивлённо подняла брови. — Свистульку, красивая девушка, — пожилой мужчина улыбнулся, сунул руку в сумку и достал оттуда маленькую птичку-свисток. — Пять пенни. Не пожалеете. Купите свистульку, милая девушка. Она механически сунула руку в карман и неожиданно для себя нащупала там пару монет, вытащила их, осмотрела, подсчитала и с сожалением заметила: — У меня только четыре пенни. — Ничего страшного. Такой красивой девушке, как Вы, я готов отдать птичку и за четыре пенни, — пожилой мужчина протянул ей свистульку. Она хмыкнула, высыпала в его чуть дрожащую ладонь монетки и пошла прочь. Задумчиво приложила купленную вещичку к губам и выдохнула. И звук, тонкий и чистый, пронёсся над рекой. И у неё что-то дрогнуло внутри. И жжёние в под кожей разом ослабло. Она обернулась. Удивительный продавец, которого она пару минут назад планировала убить, уже расположился на тротуаре, разложил свои свистульки, и к нему уже подошёл какой-то юный моряк и пытался дать крупную купюру, но тот, судя по всему, решительно отказывался. Она дёрнула уголками губ. Убивать вдруг расхотелось. И она убрала волшебную свистульку в карман и направилась, куда глаза глядят. Она ещё успеет поговорить с этим человеком. У неё в запасе целая вечность.***
Девушка точно знала, что с того момента, как она попала сюда, прошло чуть больше двух недель. И, судя по коротким докладам Кошмарика, никто и впрямь не хотел идти за ней. А ещё её убьют, когда истечёт двадцать дней, то есть, через два дня. Девушка чувствовала обиду. Такую большую и горькую обиду. Никто не заботится о ней. Все уверены в том, что она в порядке. Но, с другой стороны, можно посмотреть на то, что они сделают, когда поймут, что она НЕ в порядке. Для этого нужно передать через Кошмарика короткое сообщение. Максимально короткое, максимально простое и максимально неподозрительное, потому что, во-первых, неизвестно, куда ещё это послание может придти, во-вторых, как-то неловко просить помощи напрямую. Несолидно. Пусть сами догадаются, раз такие умные. И сейчас Кошмарик в очередной раз навещал её. Каждый раз он приносил только воду, но в данной ситуации это тоже было немало. Девушка относилась ко всему происходящему спокойно, но только по одной причине. Она чувствовала, что надломилась. Где-то внутри её головы теперь сидел маленький демон, смеющийся, как Этюд, в груди звенели бритвы, на вид маленькие и хрупкие, как Фей, тело отказывалось слушаться, напоминая о Саркаре, и всё это давило слишком тяжёлым грузом. Что делать? Улыбаться и делать вид, что всё в порядке. Для неё это уже в порядке вещей — делать вид, что всё в порядке. — Эй, ты меня слушаешь? — Да-да, — несколько рассеяно ответила девушка. — Прости. — Это серьёзное дело, Скарлетт! Её любовник теперь постоянно твердит, что от тебя нужно избавится! — Ну и пусть твердит. Я не его пленница. Может, передашь ему, чтобы он захлопнул варежку? — лениво протянула она. — Скарлетт! — Что такое? Кошмарик громко шлёпнул ладонью по полу. Девушка даже вздрогнула. — Хватит нести чушь! — Тоже самое я могу сказать тебе. Поверь, мне приятна твоя забота, но сейчас она лишняя. Парень точно обиделся. Он резко встал с пола и направился к двери. Девушка подождала немного и небрежно бросила ему в спину: — И да, чуть не забыла, пожалуйста, передай Наирвелю, что я его люблю. Молчание. Многозначительное такое молчание. Ей захотелось рассмеяться, но она сдержалась. Очень важно сейчас сохранить серьёзную мину. — Прости, что ты сказала? — медленно растягивая звуки, переспросил Кошмарик. — Что слышал. Так и скажи. Скажи, что встретил меня где-нибудь, и передай. — Ты это серьёзно? — Да, это очень важно и… — Нет, ты правда его любишь? — Хороший вопрос, на который я могу дать хороший ответ, — заметила девушка и вежливо улыбнулась. — Это не твоё дело. Ещё одно многозначительное молчание. — Нашла, кого полюбить, — тихо заметил парень, плохо скрывая раздражение. — Иди на ***, — посоветовала его девушка. — Просто передай ему. Это так сложно? — Нет! — рявкнул парень и захлопнул дверь.***
Она прячется под лестницей. Здесь темно, пыльно, ползают пауки величиной с ладонь и пахнет туалетом, но ей всё равно. Она впервые залезла сюда. Никто не станет тут её искать. Она в безопасности. Так радостно понимать, что никто не вытащит тебя отсюда за волосы, не отрежет пальцы и не сломает ноги. Но она всё равно дышит через раз и вжимается в пол. Это уже привычка. А потом она слышит крик и топот ног. Она быстро зажимает рот ладонями. Страх ледяными струйками течёт по спине. Они не могли знать, где она прячется. Не могли. Не могли ведь? А потом голос Сара кричит: — Я не скажу, где она! — Это мы ещё посмотрим… — отвечает полузнакомый хриплый голос. Она высовывается из-под лестницы и видит Саракара и его дружков. Они медленно наступают на Сара, а тот так же медленно пятится. А потом Саркар хватает его за руку, и она чувствует боль. Странную боль, неизвестную её раньше. Как будто бы ей между лопаток загоняют копьё. Такое большое и острое. Больно. И она с быстротой молнии выбегает из-под лестницы и повисает на руке Саркара, заставляя разжать пальцы, и кричит: — Не смей трогать его, не смей! Можешь делать со мной всё, что хочешь, но не смей трогать его или пожалеешь! — Да неужели? Они смеются, и она отпускает его руку, но не отступает. Сжимает руки в кулаки и дрожащим от дикого страха голосом повторяет: — Да, пожалеешь! Сракар смеётся громче всех, а потом наотмашь бьёт её по лицу. Она жмурится от боли, отклоняется назад, но с места не сходит. Щека теперь горит, страх разрастается, но что-то мешает ей сорваться с места и побежать, всхлипывая и вжав голову в плечи, как она обычно делала. — Да что ты нам сделаешь?! — Она — ничего, а вот я кое-что умею! — вдруг кричит Сар, взмахивает рукой, и всё вокруг вдруг заполняется такой густой чернотой, что всем присутствующим кажется, будто они ослепли. А потом она чувствует, как чужая прохладная ладонь сжимает её пальцы, тянет куда-то, и она поддаётся, и они бегут. Она шумно дышит, свободной рукой задирая подол платья, чтобы не путался в ногах, Сар волочит её за собой, петляя по коридорам. Его длинные волосы снова завязаны в хвост и хлещут его по спине, её собственные, снова отросшие аж до колен, распущены и лезут в рот и глаза, его хвост настороженно покачивается в воздухе, как будто бы живёт отдельно от остального тела, их босые пятки дружно шлёпают по скользкому ледяному полу. В груди уже колет, колени подгибаются, но она послушно бежит, едва успевая за Саром. Они вылетают в главный холл, слышат крики за спиной, но он упорно тащит её вперёд. Бесполезно, конечно, там негде спрятаться, кроме… — Бежим в Лабиринт! — порывисто выдыхает она, боясь оглянуться. Он даже не сказал, что это безумие, и их там непременно разорвут на части. Он просто поверил. Они несутся по чёрному камню, потом по такой же чёрной траве, а потом перед ними вырастают тёмная живая стена Лабиринта. Она наконец вырывается вперёд, прикладывает руку к ней… И ветки расступаются, открывая проход. Они забегают на территорию Лабиринта. Здесь всегда сумерки и туман, и они непременно потерялись бы, если б не стояли у самого выхода. — Как ты это сделала? Он не слушается никого! — изумлённо спрашивает Сар, но она только пожимает плечами. — Я не знаю. Просто я умею это, и всё. Но я не люблю здесь прятаться. Здесь ещё страшнее, чем там, — признаётся она и тут же улыбается. — Но теперь я с тобой. — Да, это верно. Он смеётся, и ей кажется, что у неё внутри мечутся бабочки. Они такие тёплые и щекотные, что она чувствует себя сильной, невероятно сильной. Она, конечно, не должна этого чувствовать, но она чувствует. И это прекрасно, так прекрасно, что она, наверное, сейчас не сможет удержаться и взлетит в небо. Она оборачивается и видит Саркара и его компанию. Они выглядят растерянными, некоторые явно испуганны. Конечно, все помнят вступительный экзамен. Испытание Лабиринтом. Все страхи, запертые внутри твоей головы, загоняют тебя в тупики и водят по кругу. Только она одна вышла оттуда целой и невредимой. Впрочем, неудивительно. У неё в голове не было страхов. Они все были реальными. Саркар с мрачным видом выслушивает тихие комментарии происходящего. Она знает, о чём они. «Сегодня нам лучше отступить, всё равно они никуда от нас не денутся,» "Догоним в следующий раз, что такого?» и даже «Я не пойду туда, хоть убей!» И она смеётся. Звонко и дерзко. Саркар смотрит на неё взглядом, полным ненависти. — Я надеюсь, они сожрут вас! — кричит он. — Хотя, постой, это слишком ужасно! Лучше выходите из Лабиринта! Ты первая, Плакса, и может быть, твой дружок легко отделается! Она смеётся ещё громче. Перед глазами вдруг вспыхивает смутный отрывок прошлого, и она действует, не успевая обдумать. Просто складывает на обеих руках не слишком приличный жест, нагло демонстрирует его и громко кричит: — F*ck you! Саркар бледнеет от злости, бежит вперёд, не обращая внимания на взволнованные крики, и врезается в невидимую стену Лабиринта. Она сгибается пополам от смеха. Наверное, это не слишком хорошо, но гневное лицо Саркара того стоит. А потом Сар аккуратно отодвигает её в сторону и быстро пинает его в подбородок, заставляя откинуться назад и, кажется, даже отключиться, и повторяет: — F*ck you! К Саракару подбегают остальные, подхватывают его на руку и, бросая в их сторону неопределённые взгляды, несут его в здание Академии, откуда уже наблюдает немаленькая толпа. — Мы сделали их! Мы сделали их, Кармен! — восхищённо кричит Сар. — Да! — она кивает и протягивает ему сжатую в кулак ладонь тыльной стороной, и он не теряется, точно так же выворачивает руку и даёт ей «пять», только кулачком и наоборот. — Кстати… — задумчиво тянет он, когда приступ эйфории проходит. — «F*ck you» — что это значит? — Понятия не имею! — радостно улыбается она. И они смеются. Садятся прямо на холодную мокрую землю, по которой ползёт туман и смеются, задыхаясь от смеха. И она не соврёт, если скажет, что никогда раньше не была так счастлива.