***
Она снова прячется под кушеткой. В библиотеке тихо. Никого. Но где-то рядом наверняка гуляет кто-то из компании Саркара, так что выходить — верх глупости. А потом скрипит входная дверь, и она сжимается в комочек и крепко жмурится. Шаги знакомые — лёгкие и медленные. Цокают железные каблуки. Здесь, в Академии ковры — редкость. Их слишком долго отстирывать от крови. Вошедший останавливается перед кушеткой, и она ложится на живот, смотрит в щёлочку между полом и тканью, накрывающей кушетку. В ушах шумит. Страшно, очень страшно, но потом… — Эй, ты здесь? Это он. Тот самый. Странный демон. Он не выдал её Саркару, хотя мог. Но это всё равно не повод ему верить. Так что она молчит. А потом он садится на скамейку. Она может видеть его хвост, который дрожит и дёргается у самого пола. Кажется, он напряжён. — Ты ведь здесь, правда? Она молчит, но шумно вздыхает. Ёрзает, чтобы он услышал. И его хвост вдруг падает на пол, аккуратно складываясь кольцами. Она думает, что с ним, должно быть, неудобно живётся. — От кого ты прячешься? Ты тогда так испугалась… Она не удерживается, хотя, конечно, надо было. — Это не твоё дело. — Действительно. Он тихо смеётся, и она думает, что у него слишком приятный смех. Действительно, чистокровный сын Похоти. Его хвост начинает подрагивать в такт смеху, и она думает, что это забавно выглядит. И что на тёмно-серой плитке ярко-розовый смотрится совсем дико. — Никто не стал задирать меня вчера. Ты умеешь хранить секреты. — Меня всё равно никто бы не стал слушать. Она торопливо прикусывает губу, но уже поздно. Она выдала себя с головой. Только людей здесь не воспринимают всерьёз. Теперь ей уже точно конец. И он тихо смеётся, а потом вдруг резко замолкает и продолжает холодно и отчуждённо: — Это не смешно. Что ты здесь забыла? — Я здесь прячусь. — Это глупо. Там, снаружи, лучше. — Это безопасно. Там, снаружи, меня убьют. Он так резко привстаёт и снова садится на кушетку, что её кажется, будто она вот-вот треснет и упадёт на неё. Она тихо дышит, слушая, как он стучит пальцами по полкам. Наверное, у него длинные ногти, как и большинства чистокровных. Должно быть, его глаза похожи на человеческие, а не как у Саркара — без радужки, только чёрный зрачок и молочного цвета белок. Наверное, он очень красив, но судить демона только по его хвосту и шевелюре… Нет, вот что на самом деле глупо. — Но здесь не твоя жизнь, — тихо говорит он и ёрзает на месте. — Ты человек. Ты должна быть на свободе! Ты должна творить, словно Бездна, и разрушать, словно Адское Пламя! Она хмурится, напряжённо глядя на кончик его хвоста в виде сердечка, который сейчас нервно подпрыгивает на месте, через ту самую маленькую щёлочку. Она представляет себя и Саркара. Представляет, как бьёт её по лицу, и её начинает мутить. Ударить кого-то?! Более того, ударить того, кто сильнее её и гарантированно ударит в несколько раз больнее?! Она не идиотка. Она знает, чем закончится любая её попытка сопротивляться. Терпеть гораздо лучше. — Нет. В этом нет смысла. Они просто снова… Снова… — она закрывает глаза, чувствуя, как в груди разрастается страх. Она должна была уже привыкнуть, но она не привыкла. Она ещё надеется, что кто-то придёт и спасёт её из этого Ада. В прямом значении этого слова. — Конечно, в этом нет смысла! — вдруг кричит он, с силой ударяя кулаком по кушетке, и древнее дерево жалобно трещит, но он не замечает. — Конечно, они просто раскатают тебя по полу, как и всегда! Но разве есть смысл оставаться игрушкой для самовлюблённых кусков дерьма?! Ты ведь даже не пыталась! — Нет! — она кричит громче и гораздо отчаяннее, с истерическим надрывом. — Я не такая! Я не смогу причинить кому-то боль! — Тогда ты не выживешь! Наш мир требует, чтобы ты была сильной! Ты должна сражаться, слышишь, ты должна сражаться за свою жизнь! — Лучше я просто умру! Они замолкают. Она хрипло дышит. Он дёргает хвостом. Ей снова становится страшно. Не слишком ли громко они кричали? Нужно ли было вообще продолжать этот бессмысленный спор? — Ты какой-то неправильный человек, — тихо сообщает он. Она не отвечает. Она думает. И ей всё больше кажется, что он говорит правду. Что она должна встать. Что должна дать сдачи. А потом тишину разрывают лёгкие хлопки. Она широко распахивает глаза и замирает, как кролик, который бежал от охотников и уже был уверен, что избежал смерти, но вдруг оказался в тупике. Страшно. Очень, очень страшно. Хочется кричать, но она не может. Наверное, она разучилась кричать. — Прекрасная, просто прекрасная речь… Но только ты ошибаешься. Плакса не такая. Она только и может, что бежать и прятаться. И сейчас я тебе это докажу, — лениво тянет Саркар. — Уберите его! И демона стаскивают с кушетки, хотя он громко шипит и отбивается. Она успевает только заметить гневно дёргающийся из стороны в сторону длинный и гибкий розовый хвост. — Раз-два-три-четыре-пять, я иду тебя искать… Где же ты, Плакса? Смех и отдалённые звуки борьбы. Она прижимает колени к груди, когда Саркар стучит по кушетки кулаком, как это делал минуту назад «знакомый незнакомый» демон. Только теперь ей хочется исчезнуть. — Вылезай. Сейчас же, — коротко приказывает Саркар, но она не может сдвинуться с места. — Быстрее, Плакса, я не намерен ждать! Она отчаянно мотает головой, хотя, конечно, никто этого не видит. В животе как будто бы плескается ртуть. Холодно и мерзко. Ей жутко страшно. А потом кушетка отлетает в сторону от сильного пинка, и её хватают за шиворот и заставляют встать. Она завороженно смотрит в глаза своей Боли и боится отвести взгляд и случайно заметить того, кто пытался сделать из неё убийцу простыми словами. — Ну же, Плакса! Порадуй дружка! Ударь меня, и мы не станем тебя трогать! Снова смех. Кажется, их обступили плотным кольцом. Конечно, они врут. Ничего хорошего из этого не выйдет. Она уже в ловушке. Она не сбежит. Нет смысла сопротивляться. Никакого смысла. Бесполезно. Бесполезно. Бесполезно. Я слишком слабая. Она сжимает руки в кулаки и представляет, что вдруг стала сильной. Представляет себя с окровавленным ножом или мечом в руке, с тёмными пятнами на одежде, с неестественно спокойным, равнодушным лицом. Её снова начинает подташнивать. От страха. Конечно, они никогда не станет такой. Она никогда не переступит через себя. И она разжимает руки. Застывает на месте, глядя в пустоту широко открытыми глазами. Сейчас будет больно. И потом тоже. Но она же сможет вытерпеть, правда? — Что, не умеешь? — издевательски тянет Саркар. — Давай, я тебе покажу, как это делается! И он с силой бьёт её по лицу. Она бы упала, но кто-то её подхватывает и заставляет остаться в вертикальном положении. А потом её бьют ещё и ещё. Она с трудом держится на ногах. Голова гудит, по лицу течёт кровь. Это ещё начало. Потом будет хуже. Она читает этого по жадным выражениям их лиц. — Что и требовалось доказать! Вот, посмотри! — её хватают за волосы и разворачивают куда-то в сторону. Наверное, там стоит этот розоволосый. — Посмотри, какая она на самом деле! Жалкая Плакса, созданная только для того, чтобы её уничтожили! Этого не изменить! Она смотрит куда-то вперёд, сквозь наплывшую мутную пелену, и почему-то шепчет одними губами: — Прости… — Она не убийца! Она даже не жертва! — кричит Саркар над самым ухом. — Она — никто! — Я — никто… — шепчет она и слабо улыбается. Она знает, что это правда. И она не хочет ничего менять. Она хочет умереть. А потом демона куда-то уводят, чтобы он не мешал Саркару и его компании развлекаться. И мир в который раз превращается в боль.***
Девушка открыла глаза не сразу. Сначала она успокоила дыхание, привела в порядок память, и только потом глянула вокруг из-под опущенных ресниц. Что сразу стало заметно, она висит в наручниках на каком-то большом металлическом X-образном кресте. Потом она поняла, что все бинты с неё сняли, и теперь железо неприятно трёт кожу. Потом — что ей неровно обрезали волосы, и теперь они щекочут шею. Вокруг темно, но сразу понятно, что помещение, скорее всего, не очень большое. Впереди — дверь, окон нет. Наверное, подземелье. Вокруг тихо и никого. Наверное, только охрана за дверью. Девушка расширила границы сознания и с удивлением обнаружила людей только на пару метров выше. Значит, она в одиночной камере, куда можно попасть только по лестнице. Что ж, тем лучше. — Фу-у-ух… — девушка протяжно выдохнула и прикрыла глаза. — Что ж, самое время подумать о своём поведении, Кати. Какого чёрта ты вообще придумала этот дурацкий план?! — она на секунду задумалась и поправилась: — Ладно, не совсем дурацкий. Пока эти уроды будут пытаться узнать от меня, где папка, у Чёрного будет целый вагон времени, чтобы придумать что-то стоящее. Так что всё не зря… Но больно, блин! Ещё и всякая хрень снится! Хотя, скорее всего, только это меня и будет ждать. Ну ёперный театр… Она вдруг поняла, что очень хочет назад, в замок. Хочет лежать у камина, положив голову на колени Чёрного. Хочет смеяться вместе с Феерией. Хочет… Ладно, это уже перебор! Сейчас не время об этом думать! Ты должна быть спокойной, Кати, и не думать о всякой ерунде! Нет, они, конечно, — не ерунда, но залезать с головой в воспоминания сейчас — плохая идея! Девушка решительно мотнула головой и протянула руки на себя. Конечно, всё бесполезно, а магией она воспользоваться не может… Непонятно, почему. Наверное, ей вкололи что-нибудь. Интересно, сколько сейчас времени? Наверное, уже ночь… Хотя, кто знает… Девушка уже хотела вздремнуть, как где-то наверху шумно хлопнула дверь. И она замерла, напряжённо вслушиваясь. Кто-то спускался. Судя по звуку, трое или четверо. Девушка нахмурилась. Она в отвратительном положении. Просто отвратительном. В замке заскрипел ключ. Кажется, этой камерой давно не пользовались. Потом она открылась. Свет, проникший внутрь, заставил девушку зажмуриться на мгновение, а когда она снова открыла глаза, тесная комната была освещена. Яркие, почти не дымящие факелы располагались по всему периметру. Девушка пригляделась к пришедшим. Двое — молчаливые мужчины с одинаково равнодушными, абсолютно не запоминающимися, лицами и мешками в руках. Стоило бы позавидовать их выдержке, но только девушка сразу поняла, что им основательно промыли мозги. Они ничего не видят и не слышат, только исполняют приказы. Настоящее пушечное мясо. Тогда девушка уставилась на того, кто привёл их сюда. Чуть улыбнувшись, она вежливо поздоровалась: — Привет, Кошмарик. Как жизнь молодая? — Я не хочу этого делать, — ровно отозвался парень. — Просто скажи, зачем ты так глупо поступила. Не делай такое лицо. Я знаю, ты безрассудна, но ведь не настолько. — А может, настолько? — девушка выразительно хмыкнула и возвела глаза к небу. — И вообще, так я сразу и выдала тебе мой план! Тогда я сразу стану бесполезной, и вы меня убьёте, а я не хочу так умирать! Я себя берегла для другого! Я хочу умереть!.. Ну, ты знаешь, как я хочу умереть! В тёплой постели, с женщиной… Да… — она мечтательно улыбнулась. — Это, конечно, очень смешно, но, пожалуйста… — парень подошёл ближе и, крепко сжав её волосы, притянул к себе. — Просто скажи, и я найду способ вытащить тебя отсюда. Но девушка тихо рассмеялась. — Прости, но я не привыкла останавливаться на полпути. И не волнуйся за меня, я ж неубиваемая. — Самоуверенно и глупо, — отрезал парень. — Как есть. — Хорошо. Хо-ро-шо. Тебе, конечно, лучше знать. Он отпустил девушку и принялся качаться с носка на пятку. Лицо у него было странное — напряжённо-взволнованное. Девушка вдруг поняла, что невольно поставила его в ужасное положение. Парень рискует лишиться головы, но не хочет навредить ей и не может выбрать меньшее зло из двух. И единственный выход — лишить его выбора. — Подумай о себе, — тихо попросила девушка. — Ты ведь… Чёрт. Я видела следы. За что она так?.. — За то, что я до сих пор не убил тебя, — парень горько усмехнулся. — Она и её любовник давно хотят… — Любовник? — заинтересованно переспросила девушка. — Какой ещё любовник? Парень отвёл взгляд. — Пожалуй, эта информация недоступна даже обречённым. — Уже списал меня со счетов? — Есть причины. Он откашлялся и сухо скомандовал: — Можете начинать. И да, Кати, если ты закричишь, я очень сильно в тебе разочаруюсь.***
Она отключилась почти сразу же. Это, кажется, её лучший выработанный рефлекс после падения с перекатом. Правда, в темноте тоже было не слишком радостно. В темноте был какой-то бред, очень необычный для бессознательного состояния. Девушке кажется, что она стоит где-то в тёмном подвале и едва может дышать. Здесь сухой и жаркий воздух, он не лезет в лёгкие. Она прибежала сюда на своей максимальной скорости и теперь чего-то ждёт, обходя круглую комнату. Рука скользит по ледяной стене и один раз за круг натыкается на ручку двери. Девушка не боится темноты, но этот контраст — холодное и горячее — напрягает. Нет, ей и вправду не страшно, но очень волнительно. Слишком волнительно. И в голове чей-то незнакомый равнодушный голос равномерно ведёт обратный отсчёт. — …емь. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Один… Ноль. — Надо же, успела… Девушка вздрагивает, замирает и оглядывается по сторонам. Но здесь темно, слишком темно, и она может ориентироваться лишь на звук, но вокруг оглушительно тихо. Хочется крикнуть, чтобы сломать это ощущение одиночества, хотя она точно знает, что не одна, так что девушка шумно втягивает тяжёлый воздух и кричит: — Хватит прятаться! Ты хотела, чтобы я пришла, и я здесь! — Делаешь вид, будто тебе не страшно… — громко и очень близко. Очень. Даже слишком. — Твоя ложь слишком очевидна. Она выпрямляется и слепо оглядывается по сторонам. Каждая мышца напряжена до предела. Ох, чёрт, всё внутри дрожит от странного нетерпения. Скорее бы уже это всё закончилось. Иначе девушка сейчас сорвётся и попытается её ударить. Может, даже попадёт. Но это не вариант, точно не вариант. Бить действительно бесполезно, особенно если учитывать то, что тогда она точно не получит даже невнятные ответы на свои вопросы. — Я не боюсь тебя, Этюд, и ты знаешь это. Что тебе нужно? — нет, как бы она ни старалась, голос всё-таки слегка дрожит, ну и плевать, это не так важно, пусть думает, что хочет. Лёгкий смешок. Очень близко, у самого уха. Холодное дыхание щекочет шею, заставляет кожу покрываться мурашками. Мысли начинают путаться, по телу бежит лёгкая дрожь. И чужие руки на плечах. На ощупь, как лёд. Медленно спускаются вниз, легко сжимают запястья. Пальцы гладят кожу, посылая волны холода вверх по рукам. Девушка прикрывает глаза и резко дёргается всем телом, намекая, чтобы от неё немедленно отошли, но вместо это чувствует лёгкое прикосновение чужих губ к своей шее. И ещё одно. И ещё. Холодно. Неприятно. И какого Дьявола эта мелочь дотягивается до неё?! Опять каблуки? Фу, какая пошлость! Девушка кривит губы, хотя и не пытается вырваться. Она знает, что её лицо прекрасно видно, и нагло этим пользуется, неприязненно морщась. Но в ответ только ещё один лёгкий смешок. И резкий укус. Больно, до крови. Девушка не видит, но чувствует, как «мелкая злая засранка» медленно, нарочно растягивая время и удовольствие, слизывает капли. Тоже не слишком приятно. Она сдвигает брови, но не отодвигается. Бежать нет смысла. Бежать нет возможности. Они здесь наедине, и вряд ли кто-то осмелится нарушить невидимые границы и попробовать вмешаться. Наверное, все мысли видны на лице девушки, потом что она слышит тихий смех, от которого хочется закричать, да погромче. — А ты как думаешь, Дорогая? — Я думаю, что тебе стоит убрать свои грабли, пока я не разозлилась и не оторвала их к чертям, — максимально вежливо (наверное, даже переиграла) отозвалась девушка. — Но насчёт твоих желаний я не осведомлена, иначе бы не спрашивала, правда? — она не удерживает себя, оборачивается и ехидно добавляет: — Так что просветите меня, Госпожа.***
Девушка резко вскинула голову. Перед глазами рябит, тело ломит от боли, но она упрямо дёрнулась, пытаясь хоть как-то размять затёкшие конечности. Хочется есть и пить, но девушка точно знает, что легко продержится без того и другого две недели… А потом уже придётся что-то придумать. Но потом. Сейчас очень хочется провести рукой по лицу, и снять это ощущение реального сна. Девушка удивлена и, пожалуй, самую чуточку напугана. Слишком всё было… Настоящим. Она нахмурилась и повела плечами, насколько это возможно. Сон никак не хочет забываться, и, пока помнит, девушка хочет разобраться со своими чувствами. Было… Неприятно. Но не противно. Странно это всё… Она хмыкнула и устало выдохнула. Полный бред, конечно… Но больше всего её интересовало, как Этюд может ей снится, если она её ни разу в глаза не видела? Значит, либо кто-то показывает ей подобную чертовщину, либо это было… На самом деле? Девушка нахмурилась ещё сильнее. Звучит не слишком правдоподобно. Она бы почувствовала, если б кто-то захотел влезть её в голову… — Непонятное дерьмо… Девушка пошевелила руками. Она и так была уставшей, а теперь… Теперь она на пределе возможностей. Это, конечно, не очень хорошо. Даже очень нехорошо. И появившееся по всему телу царапины, порезы и синяки не обещают ничего хорошего. Больно. Больно и… Скучно? Девушка усмехнулась и закрыла глаза. У неё будет достаточно времени, чтобы подумать… И достаточно времени, чтобы сдаться.