***
Она хрипло вздохнула. Боль расплывалась перед глазами яркими цветными пятнами. Во рту стоял привкус крови. Конечно, она даже не пискнула, но это не особенно бодрило. Хотелось сделать даже один глоток воды, чтобы хотя бы уменьшить жажду. Про «покушать» девушка даже не задумывалась. Тело ныло, стёртые в кровь запястья и лодыжки жгло. Девушка облизнула губы и запрокинула голову назад. Глаза страшно слипались. Она сморщилась, а потом услышала размеренные шаги на лестнице. Не-е-ет… Ну-у-у, не-е-ет… Ну-у-у, пожа-а-алуйста-а-а… Девушка прислушалась и мгновенно насторожились. Шёл только один. Кошмарик? Нет, он обычно быстрее шагает. Королева? Нет, её шаги должны быть легче. Тогда кто? Замок щёлкнул, дверь открылась, и девушка тут же зло усмехнулась. Пришедший, сжимающий в руках факел, даже не стал прикрывать дверь. Молча подошёл ближе и внимательно оглядел девушку. Хмыкнул и спросил: — Ну, и как тебя угораздило? — Иди в задницу, Кар, — отрезала девушка, презрительно прищурившись. — Тебя здесь не ждут. — Разумеется. Но Королева пригласила всех желающих полюбоваться на тебя, и я решил не упускать такой замечательный шанс. — С***. — Какие выражения! — Заткнись, у***ок. Парень отвесил ей смачную затрещину и усмехнулся, глядя на то, как она сплёвывает кровь, явно целясь на его штаны. — Ты не в том положении, чтобы ставь мне условия. — Как раз таки в том. Парень снова ударил её, на этот раз в живот. Бил сильно, от души. Девушка беспомощно открыла рот, тихо прохрипела неясные ругательства и повисла в наручниках, пытаясь отдышаться. Из уголка её губ потекла тонкая алая струйка. Парень наклонился ближе, стёр её большим пальцем и прошептал: — Хочешь знать, почему ты до сих пор жива, хотя очень муторно возвращать эту чёртову красную жидкость в твоё тело, пока ты в отключке? Планируется большое представление. Очень красивое представление. Правда, довольно кровавое… Думаю, твои друзья не настолько хорошо разбираются в прекрасном, чтобы оценить его по достоинству. — Зато… Зато я оценю… Расскажи… — с перерывами выдохнула девушка, прикрыв глаза. — О, разумеется. Черновик плана — привести тебя на одну из их милых посиделок, поставить щит и прирезать, как последнюю мразь. Ну то есть, как ты заслуживаешь, — растягивая слова, прошептал парень. — А ты, значит, пытаешься выслужиться, чтобы тебе отдали такую честь, — понимающе кивнула девушка. — Нет, я решительно не понимаю твоей логики. Мог бы сжечь меня заживо, и дело с концом. Лицо парня странно застыло. Он отступил на шаг и медленно наклонил голову на бок. А потом тихим, печальным тоном, так сильно отличающимся от предыдущего торжествующего, ответил: — А ты не помнишь… Ту ночь? Девушка моргнула. Помедлила и ровным голосом проговорила: — Смутно. Конечно, это была наглая ложь. Эту ночь она запомнила на всю жизнь и даже чуть подольше. Тот миг, когда её лживый мирок треснул и разлетелся на осколки, ярко отпечатался в её памяти. Это чувство страха, которое было так сильно, что заставило её переступить через себя. Лицо парня исказилось презрением. Как тогда. Как в те дни. — Ты действительно Монстр, — выплюнул он, развернулся на каблуках и вылетел из камеры.***
Она сидит под кушеткой и ждёт. Ждёт, когда тот странный демон вернётся. Но он не возвращается уже несколько недель. А она каждый раз прячется здесь, ожидая, когда он, наконец, явится. Хотя, скорее всего, он уже забыл про неё. Конечно, она ему давно без надобности. Точнее, она всегда была ему без надобности. Но она всё равно чувствует себя виноватой. Она хочет всё исправить. Тишину рвут на части знакомые шаги. Она уже представляет, как вылазит из своего укрытия, представляется, и они разговаривают… Долго разговаривают… А потом он признаёт, что она была права. Но когда его снова босые ноги останавливаются перед её кушеткой, её вдруг охватывает такой ужас, что она не может даже пикнуть. В который раз. Она только смотри на то, как он оглядывает полки в поисках нужной книги. И замечает её на самом верху. И уже тянется к лестнице, которая так удачно стоит рядом, как она вспоминает. Вспоминает какую-то молодую демонессу, которая намазала эту самую лестницу от нижней ступеньки до верхней бесцветным раствором яда какой-то-там-адской-твари-название-которой-хрен-запомнишь. Теперь, если ты даже случайно коснулся этого злосчастного куска дерева, часть тела приклеится намертво, и отодрать можно только с кожей, если не с мышцей. И она с быстротой молнии вылетает из-под кушетки и кричит: — Нет, стой! Он вздрагивает и оборачивается. Удивлённо смотрит на неё, а она снова пугается. Пятится назад, сжимаясь в комочек, насколько может. Внутри всё только что оборвалось. Да, теперь это точно конец. — Это ты?! — спрашивает он. Она кивает, потом мотает головой, завороженно глядя на него. Несмотря на слишком тонкую и хрупкую фигуру, не как у большинства служителей Похоти, он потрясающе красив и привычные тёмные, чуть мешковатые штаны ему идут. У него идеально прорисованные черты лица, бледные губы, такого же яркого розового цвета, как и волосы (теперь распущенные по плечам), брови и тёплый взгляд вполне человеческих глаз. Правда, радужка тоже розовая. И тонкий хвост с концов в виде сердечка настороженно покачивается за его спиной из стороны в сторону. — Я… Я… — бормочет она и натыкается спиной на шкаф. — Это ты! — вдруг выпаливает он, широко улыбается (из-под верхней губы очаровательно показываются два маленьких клыка) и шагает вперёд. Но она зажимается и прячет лицо в ладонях, как будто это может её спасти. — Нет! Нет, пожалуйста! — Прости-прости! — говорит он и торопливо отступает. — Я просто слишком обрадовался, что наконец увидел тебя. Она неуверенно смотрит на него сквозь пальцы. Хмурится, чуть опускает руки и спрашивает: — Правда? — Честное слово! Он не выглядит опасным. Но она уже привыкла, что опасность ждёт её везде. — Меня зовут Сар, — представляется он. — Просто Сар. Это не сокращение. Это бедная фантазия моего отца, — он смеётся несмело добавляет: — А тебя как зовут? — Karmen… Karmen Blood, — тихо отвечает она. — Ого! — он восхищённо округляет глаза. — А ты, случайно, не преемница предыдущей Blood?! — Н-наверное, так оно и есть… Я ничего не помню до того момента, как… Стала такой, — признаётся она. — Я просто открыла глаза и поняла, что сижу на каком-то холме. А потом пришёл какой-то странный мужчина… И… И вот. — Врёшь! Ты мне нагло заливаешь, признайся! — шепчет он, но по его восхищённому лицу видно, что он поверил сразу и бездоказательно. Она смущённо улыбается, а он протягивает ей ладонь и нерешительно предлагает: — Будешь моим другом?***
Она смотрит на два свои кубка. Очередной урок. Задание — воспользоваться интуицией и определить, в каком кубке вода, а в каком — замаскированная кислота. Сегодня пришло много учеников, и Сар может спокойно стоять рядом. Он смотрит на свои кубки с неясной тоской. А она тщетно пытается решиться и попробовать угадать. С того дня прошло ещё очень много дней. Они встречались в библиотеке, а потом и во многих других местах каждый раз, когда выдавалась свободная минутка. Он рассказывал про своего отца, а она слушала, завороженная его приятным голосом. Именно поэтому он так долго отсутствовал — ездил к нему в гости. Она неизменно чувствовала, как внутри становится тепло, когда смотрела на него. Так что она старалась встречаться с ним как можно чаще. Ну, насколько позволяли уроки и Саркар. Кстати, про последнего она почти забыла. Теперь появился кто-то, кто стал чуточку важнее её извечного страха. — В чём дело? — шепчет она Сару, едва шевеля губами, чтобы никто не заметил. — У меня в обоих кубках кислота… — отвечает он. — Надо только понять, какая слабее, но я не могу… — А в каком из моих кубков вода? — спрашивает она, косясь на демона, который сегодня играет роль Учителя-Наставника. — В правом. — Спасибо. Она воровато оглядывается и быстро меняет указанный кубок на его правый кубок. Он ошалело смотрит на неё, но ничего не успевает понять. Учитель-Наставник кричит: — Время вышло! Пейте! Она рвано выдыхает и залпом осушает первый попавшийся под руку. Горло обжигает, но не очень сильно. Кислота льётся в желудок, она падает на колени и широко открывает рот, не в силах даже кричать от боли… А потом всё проходит. — Ты выбрала слабую… Потрясающе… — читает она по губам Сара и позволяет себе немного порадоваться. Значит, её интуиция не так уж и плоха. А потом её хватают за плечо и заставляют встать. У Учителя-Наставника такое лицо, что она вздрагивает. Она мгновенно понимает. Он заметил, как она поменялась с Саром кубками. — Как ты смеешь, маленькая лгунья?! — шипит демон. Вокруг тут же собирается толпа. Она сразу замечает среди множества лиц Саркара, который радостно улыбается и предвкушающе облизывается. Сейчас будет весело. Потом она видит Сара, бледного и растерянного. Кажется, он не знает, что делать, хотя и понимает что будет дальше. — Руки! — приказывает Учитель-Наставник и тянется к своему поясу, вытаскивая кнут. Она опускает голову и покорно вытягивает руки вперёд. Пальцы дрожат, дрожат так сильно, что это видно невооружённым глазом. Ей дико страшно. Она ведь поступила правильно, когда помогла Сару, так почему она должна страдать?! Первый удар. Острая боль вспыхивает в предплечьях, и она тихо скулит, падает на колени, прижимая кровоточащие руки к себе. На неё тут же сыплется град ударов и плохо сдерживаемый смех. А она только и может, что корчится на полу и беззвучно плакать.***
Она долго висела с закрытыми глазами. Руки болели почти так же сильно, как и тогда. Она запуталась. Она понимает и не понимает, как могла когда-то быть такой. А потом девушка снова задремала и проснулась, когда в комнату уже кто-то вошёл. Она осмотрела входящих из-под опущенных ресниц. Двое — новые палачи, а в центре — кто-то жутко средний. Девушка или молодая женщина среднего роста и средней комплекции, в невыразительной одежде и неестественно-белой маске и с метательным ножам в руках. Опаньки! Уже что-то новое! — Кармен Блод… — протянула незнакомка, глядя на девушку тёмными глазами через прорези маски. — Монстр, обладающий поистине неограниченной силой и низким уровнем интеллекта… — Эй! — фыркнула девушка, разом перестав изображать спящую. — Мне обидно вообще-то! — Пленным слово не давали, — зло сверкнула глазами Королева (конечно, это она, кто ж ещё!) и подкинула в руке один из кинжалов. — Ты действительно глупо попалась. Неужели до сих пор не поняла, что здесь никому нельзя доверять? — Это, конечно, так… — легко согласилась девушка. — А ещё можно доверять всем подряд. Авось, хоть раз угадаешь. Метательный нож сорвался с пальцев быстрее молнии и ударил в правую голень. Через мгновение такой же прилетел в левую. Теперь девушка сможешь снова ходить ох, как не скоро. — Молчать! — отрывисто приказала Королева. — Ну, раз так просишь… Но я люблю говорить. Очень люблю. Конечно, когда надо, я могу и помолчать, но говорить как-то приятнее, понимаешь? Ты делишься своими чувствами, эмоциями, знаниями, и это просто восхитительно! А молчать!.. Пф-ф-ф, молчать каждый может! Это не так интересно! — тут же затараторила девушка. Больше, чем ломать людям мозги, она любила только выводить их из себя. Следующих два ножа ударили в ладони. Больно, чертовски больно. Хотелось выть и лезть на стенку, но девушка только рассмеялась. — Уберите их! Живее! — крикнула Королева, и мужчины быстро подошли, вытащили ножи и поспешно вернулись на место. — Я обожаю испытывать новые мишени! Особенно такие!.. Похожие на человеческое тело! Девушка запрокинула голову назад, стараясь дышать только через нос. А кто говорил, что будет легко? Никто не говорил. Но хоть подсказать могли, что эта зараза любит метать кинжалы в таких беззащитных и безоружных, как я сейчас! Время растянулось на целые века, а потом Королева, произнеся какую-то проникновенную речь, с гордостью удалилась. Девушка закрыла глаза. Перед глазами плывёт от боли. Теперь она прямо как Иисус. Хотя, нет. Это уже как-то богохульно. Нельзя так. Девушка попыталась пошевелится, но горячие волны, прокатившиеся от конечностей к груди, заставили её замереть. Она шумно вдохнула, пытаясь успокоиться. А потом голова вдруг взорвалась болью, да такой сильной, что девушка мучительно застонала, ударившись затылком. Ощущение такое, будто ей в череп забивают гвозди, причём много и сразу со всех сторон. Девушка закусила губу. Боль становится сильнее, ещё сильнее, ещё… Она только успела хрипло выдохнуть, а потом провалилась во мрак.***
Девушка бежит по лесу. Темно, очень темно, она не видит дальше носа, но всё равно бежит, нащупывая ногами тропу. В затылок дышит что-то холодное и большое. Останавливаться нельзя, никак нельзя. И девушка бежит, задыхаясь и мучительно кашляя. Странно, как она до сих пор не навернулась и не разбила себе лоб. Не так страшно оказаться во власти нагоняющего Нечто, гораздо страшнее врезаться во что-нибудь или, того хуже, вдруг потерять землю под ногами. Она ускоряет шаг, слепо вытягивая вперёд одну руку. В ушах ровным потоком гудит кровь. Девушка жмурится. Всё равно ведь ничего не видно. А потом земля всё-таки кончается. Она кричит и падает куда-то вниз. Душа уходит в пятки, а потом она осознаёт, что увязла в чём-то, отдалённом похожем на болото. За спиной трещат деревья. Нечто приближается. И девушка начинает шарить руками по земле, пытаясь найти хоть что-то, что вытащит её на поверхность. Конечно, под пальцами только вязкая жижа. А потом яркая вспышка. Над мутной водой, буквально в паре сантиметров, парит Феерия в длинном тёмном платье, которое явно больше, чем положено и вот-вот спадёт с плеч. У неё в руках маленький шарик яркого света. Девушка щурится и слышит, как злобно шипит за её спиной Нечто. Феерия протягивает руку, улыбается, и она улыбается в ответ. Но она не дотягивается совсем чуть-чуть. Улыбка Эф становится печальной, и она тихо шепчет: — Мне так жаль… Я ничего не могу сделать… Прости… Прости… — Нет, подожди! Девушка беспомощно рвётся вперёд, хватает пальцами воздух, а Феерия начинает медленно таять, и свет в её руках гаснет. Сзади удивительно знакомо смеётся Нечто. Девушка чувствует боль, острую боль во всём теле, пытается схватить Эф за руку, но расстояние между ладонями только увеличивается. — Постой, не уходи! — конечно, бесполезно, а в затылок уже холодом дышит Нечто. — Прошу, не оставляй меня с ней! «С ней»? Почему «с ней»? Она даже не хочет задумываться. Ей страшно, очень страшно, и она уже не может двинуться. А потом свет, наконец, пропадает, и всё вокруг заполняется густым чёрным Нечто. Оно холодом скользит по коже, и от этого хочется кричать. И девушка кричит, кричит из последних сил и бьёт рукой в пустоту, потому что уже не знает, что может сделать. В тот же миг в уши кислотой вливается оглушительно громкий смех, и девушка проваливается в мутную жижу с головой. Она тонет и быстро задыхается. Она дёргается, пока погружается всё глубже… А потом резко чувствует под ладонями что-то твёрдое, бьёт по нему кулаком и вываливается из шкафа на пол. Девушка мгновенно садится, закрывает глаза и делает пару глубоких вдохов. Всё это, конечно, чертовски странно, но что она может изменить? Разве что успокоиться и трезво взглянуть на обстановку. Девушка сидит на полу ещё пару секунд, а потом, наконец, открывает глаза. И её пробирает дрожь. Та самая круглая каменная комната. В ней никого и ничего, кроме огромной кровати с тёмным балдахином в центре, на которой могло бы спокойно и с комфортом поспать пять таких же размеров, как сама девушка. И здесь такой же горячий воздух. И теперь здесь царит мягкий полумрак. И всё это девушке решительно не нравится. Н.Е.П.Р.И.Я.Т.Н.О. Она медленно подходит к кровати, отодвигает тёмную ткань балдахина и трогает белоснежную простынь. Тёплая. Девушка сдвигает брови. Ей на секунду кажется, что она начала понимать правила игры. И они ей тоже не нравятся. Впрочем, она понимает, что выбор у неё небогатый. Так что девушка шумно выдыхает и аккуратно забирается на середину кровати. Натягивает на колени свою такую же белую ночнушку, мистическим образом оказавшийся на ней заместо всей одежды, плавно опускает веки и ждёт. Рано или поздно что-нибудь изменится. Кажется, проходит вечность, и девушке уже кажется, что она задремала. А потом матрас почти незаметно прогибается, и она тут же открывает глаза. По спине проносятся мурашки, а потом девушка понимает, что ничего такого страшного не происходит, и успокаивается. Просто улыбка Этюд действительно жуткая. — Здравствуй, — вежливо говорит девушка, наклонив голову на бок, но в ответ — молчание. И она решает ещё немного подождать. В гляделки играть совсем не хочется, так что она начинает разглядывать хрупкую фигуру на кровати. Этюд с идеальной точностью скопировала её собственную позу, и на ней точно такая же ночная рубашка. Это создаёт неприятный эффект зеркала, но девушка решает не делать замечаний по этому поводу. Вряд ли кому-то в мире вообще важно её мнение. Она чувствует себя немного… Неловко. Ей всегда казалось, что Феерия слишком худая и тонкая для своих лет, того и гляди, переломится пополам, и она почему-то представляла Этюд… Другой. А сейчас перед ней сидит почти точная копия, только волосы тёмные с несколькими седыми прядями и глаза странные… Девушка чувствует себя обманутой. Всё должно быть совсем по-другому. Она должна чувствовать ненависть или злость. Ей не должно быть так… Любопытно. Из глубины души поднимается волна отвращения к себе. Наверное, она едва заметно кривится, но ей плевать. Хочется исчезнуть. В ушах звенят отрывки из разговоров с Чёрным. По его мнению, в этом нет ничего удивительно, и «эта дрянь» на всех так влияет, но лучше как-то не становится. — Значит, ты весело проводишь время… Девушка вздрагивает от неожиданности и невольно поднимает взгляд. Этюд больше не улыбается, но зато теперь девушка не может отвести от неё взгляд. Класс. Как ты бодренько запрыгнула в самое дерьмо, Кати, молодец! — Да, очень, — чуть хрипло признаёт она и чуть улыбается, хотя ей совсем не смешно. — Ты сумела убедить их в том, что находишься в безопасности. Прекрасно. — Спасибо. Это прозвучало как-то совсем дико. Наверное, поэтому снова наступает молчание. Девушка нервничает, хотя и не хочет этого показывать. Очень нервничает. Она чувствует себя предательницей. И девушка не понимает, что происходит. Она хочет знать. — Почему ты здесь? — тихо спрашивает она. — Я вообще-то отдохнуть хочу. — Сейчас не время отдыхать, — нараспев тянет Этюд. — Чудесно! Может, тогда объяснишь, наконец, что тебе от меня надо?! — раздражённо выпаливает девушка. А она смеётся в ответ. Так же тихо, почти беззвучно. И её смех как будто бы забирается под кожу тонкими иглами. Девушка сдвигает брови. Сейчас ей нужно проявить терпение. Самую каплю терпения. — А ты не поняла? — сейчас голос у Этюд мягкий и тягучий, почти нежный, но тон так звенит угрозой, что девушке остро хочется ударить. Остро хочется сделать очевидным несоответствие между лицом и сущностью. — Конечно, не поняла! Я же тупая, как пробка, забыла?! — девушка раздражённо фыркает и складывает руки на груди. — Думаешь, я ради смеха попросила тебя просветить меня?! Причём вежливо попросила! Вообще-то это очень некрасиво — игнорировать вежливые просьбы! — Полностью согласна. Этюд снова улыбается и щёлкает пальцами. Комната резко заполняется чернотой, да такой густой, что зрение мигом становится ненужным. Девушка теряется, слепо оглядывается по сторонам и хмурится. Яснее как-то не стало. Вокруг такая тишина, что она слышит собственное тихое дыхание. Она чувствует себя потерянной. Она шарит руками по простыни и, к своей досаде, не может нащупать ничего… И никого. Ей немного жутко. Она старается не задумываться, куда пропала «эта мелочь», но не может. Неопределённость пугает. А осознание того, что её нагло водят за нос, раздражает. Но ничего нельзя изменить. Пока что. — Хватит этих игр, Этюд, — твёрдо говорит девушка, плавно выдохнув, выпрямившись и сложив руки на коленях. — Делай, что хочешь, и уходи. Конечно, она подошла сзади. Девушка невольно вздрагивает, когда чувствует ледяные руки на своих плечах. Неожиданно. И как она там оказалась, не издав ни одного звука? — Всё для тебя, Дорогая. Девушка замирает на месте, напряжённо стиснув свои колени и закрыв глаза. Контраст горячего воздуха, кровати и ледяных рук — это нечто. По коже волнами проносятся странные ощущения. Это… Беспокоит. Если бы у девушки билось сердце, сейчас бы оно заходилось бешеным ритмом, едва ли ни выскакивая из груди. Этюд медленно скользит руками ниже, аккуратно накрывает её кулаки, и ровно дышит в шею, плотно прижимаясь к её спине. Девушка хочет крикнуть, но не может. Кажется, эти прикосновения её заморозили. Она запуталась с себе, своих чувствах и ощущениях. Она чувствует себя мухой в паутине, и если она дёрнется, то обязательно завязнет так, что уже не вылезет. Девушка не сильно напугана или смущена, но удовольствия во всём происходящем для неё немного. Много любопытства. Ей до жути И.Н.Т.Е.Р.Е.С.Н.О. А потом она вспоминает, и воспоминание ощущается ударом чем-то тяжёлым по затылку. Феерия. Девушка чувствует прилив тошноты. Она сейчас предаёт Эф. Она не должна хотеть узнать, что дальше. Причём, даже не хотеть. Желать. Она поступает неправильно. И она не может остановиться. Она должна оттолкнуть её, но тело не слушается. Девушка шумно сглатывает комок, вставший поперёк горла. — Отойди от меня, — твёрдо, но без злости шипит она. Вместо ответа Этюд невесомо касается губами её шеи. Холодно. Девушка снова вздрагивает и тихо шепчет: — Не делай вид, что не слышишь. Пожалуйста, хватит. Лёгкий смех в самое ухо. — Почему это? — Прекрати задавать риторические вопросы. — Слишком много требований. Девушка едва заметно усмехается. Ледяные поцелуи отвлекают. Ледяные поцелуи дразнят. Она открывает глаза и смотрит в темноту. Дыхание стало тяжёлым и резким. Девушка невольно запрокидывает голову назад, сильнее открываясь, и отчаянно пытается разобраться в себе. Почему? Почему ей так… Интересно? Мысли мечутся в голове, никак не желая собираться вместе. Сильный укус в плечо. Девушка не может сдержать рваного выдоха от боли, слышит смех и как будто бы просыпается. Ей так любопытно, потому что она понимает, что Karmen Skarlett Blood и Этюд на самом деле похожи так же, как похож человек и его отражение в кривом зеркале. Если ты знаешь, где и как криво отражается, то сможешь восстановить начальное изображение. Девушке ей очень хочется знать, как она сама выглядит со стороны. Поэтому она хочет знать, что сделает Этюд дальше. Поэтому она хочет узнать её всю. Поэтому она не хочет сопротивляться. Поэтому она не будет сопротивляться. Но Феерия… В приоритетах девушки она стоит гораздо выше этого «интересно узнать, какой тебя видят люди». — Нет. Уходи, — твёрдо отрезает она и пытается вырваться, но получает ещё более болезненный укус. — Убирайся! — Не волнуйся, Дорогая, здесь её нет. Ох, чёрт. Девушке кажется, что у неё горят щёки. Этот тон она бы назвала тоном змея-искусителя. Шелестящий и протяжный. Чертовски горячий для такого холодного дыхания. И она зло выплёвывает в ответ: — С чего бы мне тебе верить? — С чего бы мне тебе лгать? Всё, теперь ей становится жарко. Это явный конец. Шах и мат. Впрочем, девушка даже довольна своим проигрышем. Её логика была проста. Когда встречаются двое сильных, неважно, к какому согласию они пришли, чтобы разрешить свой спор. Главное, чтобы все были довольны. Зато теперь она с уверенностью сможет сказать, чем похожа на Этюд и чем не похожа. И она уверена, это поможет вернуть «душевное равновесие» и запечатать Силу поглубже во избежание различных… Неприятных ситуаций. Девушка тихо смеётся. Этот холод… Теперь он кажется другим. В противовес её собственному теплу, он кажется даже… П.Р.И.Я.Т.Н.О. Этюд смеётся вместе с ней и медленно проводит языком по следам своих укусов. Девушка позволяет себе хрипло протяжно выдохнуть. В окружающей темноте начинают вспыхивать звёздочки. Абсурд, конечно, но что поделать. Она чувствует, как на её колени опускается что-то не очень тяжёлое, и для сохранения равновесия, обхватывает «что-то» за талию. Под пальцами почему-то только холодная кожа, но девушка не хочет об этом задумываться. У неё мысли забиты совсем другим. Да, ей любопытно узнать себя через неё, но что чувствует Этюд? Чего она добивается? Девушка улыбается, когда чувствует поцелуй за ухом. А потом ощущает лёгкий выдох у своих губ и, не задумываясь, отвешивает Этюд хорошую пощёчину. Правда, тут же, в качестве компенсации, на ощупь прокладывает дорожку поцелуев от её щёки до подбородка. Злость Этюд чувствуется на коже лёгким покалыванием, но девушка ни за что бы не стала с ней целоваться. Ещё разочарования в себе не хватало. Она слышит, как её собственная рубашка трещит по швам и отлетает в сторону, а потом легко позволяет уронить себя на спину и ещё пару раз болезненно укусить шею. Позволяет даже ударить себя по лицу, но когда Этюд снова тянется за поцелуем, легонько отталкивает её и без злости проговаривает: — Нет. Или ты не понимаешь намёков? Кажется, всё-таки понимает. Только медлит пару секунд, явно обдумывая, прежде чем кивнуть. Девушка даже почти ей благодарна. Она закрывает глаза, сосредотачиваясь на то, что чувствует. Конечно, всё это странно… Но это будет полезно. Девушка только часто и хрипло дышит, закрыв глаза. Да, ей чертовски интересно. У Этюд холодные руки и холодные губы. И она явно плевать хотела на то, что чувствует девушка. Впрочем, та не возражает. Пусть делает, что хочет, раз так настаивала. Мгновения растягиваются, как резина. Девушка лежит на спине, Этюд нависает над ней. Их лица так близко, что дыхания смешиваются и становятся одним на двоих. Короткая пауза. Здесь никто не станет спрашивать разрешения, но никто и не станет настаивать на своём, они обе из тех, «кто-всегда-сверху-даже-если-снизу», но девушка считает, что будет не лишним всё-таки вежливо предложить. — Не хочешь поменяться позициями? В ответ лёгкий смешок. — Не сегодня, Дорогая. — Кто бы сомневался… — Никто. Девушка хмыкает и медленно проводит ладонью по её спине. Волосы мешают, но что поделать. Не отрезать же их, в самом деле. А потом её с силой бьют по руке, и девушка покорно вытягивается во весь рост. Не хочет, как хочет. Имеет право. Но она не хочет упустить шанс. Ей хочется дразниться. Ей хочется видеть ответную реакцию. Хоть какую-то. — Как грубо, Госпожа. Этюд игнорирует замечание, медленно и мокро целует её ключицы, и девушка вздрагивает каждый раз. Если бы она не была уверена, что это сон, но точно бы уже с ума сходила. И она ловит себя за мысли, что ей хочется быть уверенной в том, что она так же хороша. А потом кровать начинает мелко дрожать, и чей-то знакомый голос глухо кричит: — Скарлетт! Скарлетт, проснись! Девушка недовольно морщится и приподнимается на локтях. — Какого чёрта происходит? — Тебя будят. Она чувствует, что Этюд слазит с неё и садится куда-то рядом, слышит щелчок пальцев и вокруг загорается свет. Девушка непроизвольно щурится и садится на кровати. Оглядывается по сторонам и тихонько свистит. Комната рушится на глазах. Этюд смотрит на это с явным недовольством, сложив руки на груди. Её, кажется, вообще ничего не смущает. Ну, раз такое дело, девушка решает не играть тут невинную девицу, хотя всё-таки взглядом находит две рубашки, висящие на самом крае кровати. — Кто будит? — впрочем, вслушавшись в голос, она устало вздыхает. — Какая досада, правда? Этюд молчит. Кажется, она злится сильнее, чем кажется на первый взгляд. — В таком случае, я, пожалуй, проснусь, — девушка потягивается и едва заметно улыбается. — До встречи. В ответ — сухой кивок. Ну, ничего. Времени ещё вагон и маленькая тележка. Всё успеется. Они успеют и поговорить, и поцеловаться, и убить друг друга… Смотря как карта ляжет и плечико размахнётся.***
Она проснулась мгновенно, чувствуя, что кто-то бьёт её по щеке, но глаза не открыла. Прислушалась, разбирая слова. — Проснись, Скарлетт, проснись сейчас же! М-да, не слишком информативно. Единственное, что она поняла, — её звал Кошмарик. И никого больше тут нет. Так что девушка открыла глаза и недовольно посмотрела на него. — Что за наезды? Я тут отдыхаю вообще-то. Или мне нельзя этого делать? Ладно, неважно, просто скажи, вопрос тот же? — Какого чёрта?! — взорвался парень. — Какого чёрта что? — спросила девушка, недовольно сморщившись. — Давай как-нибудь по-конкретнее. — Какого чёрта ты позволяешь ей утаскивать себя в эти сны?! — А какого чёрта я не должна этого делать? Ты мне не указ, парень. Если б у меня пальцы гнулись, я бы показала тебе один интересный жест, прекрасно отражающий моё мнение относительно твоего заявления. — Ты не понимаешь! — Конечно. И я плевать хотела на твоё мнение. Она постаралась, чтобы голос был максимально вежливым. Парень поморщился и сделал шаг назад. — Пожалуйста, — уже более спокойно попросил он. — Больше не позволяй ей залезть в твою голову. Это для твоей же безопасности. — Плакала моя безопасность ещё полторы сотни лет назад с лишним, — хмыкнула девушка. — И да, я не могу ничего сделать. Ты слишком хорошо постарался. Я попросту не в силах защитить свои мысли. — Хорошо, я помогу тебе, — спокойно кивнул парень. — Зачем? — Я же сказал: «Для твоей безопасности». И для безопасности всех нас тоже. — «Нас» — это кого? — вежливо поинтересовалась девушка. — «Нас» — это всех «белых» и «чёрных» без исключения. — А, ну тогда ладно. Парень нахмурился и смерил её внимательным взглядом. — Ужасно выглядишь. — Спасибо. — Нет, правда ужасно. — Правда спасибо. Девушка улыбнулась и чуть прищурила глаза, разглядывая его лицо. Он и правда выглядит взволнованным. — Они… Они не знают о том, что ты здесь. Но она думает, что они просто делают вид, что не знают. Но они не знают, — тихо сообщил парень. — Чудесно, — девушка улыбнулась ещё шире. — Пожалуйста, проследи, чтобы они не узнали. — С чего ты вообще взяла, что следующая Королева будет лучше? — пробормотал парень, как будто бы не услышав вопроса. — Лучше попробовать. — Это глупо. Она хмыкнула и отвернулась. Это самое «глупо» уже начало раздражать. — Ты не выдержишь, — уверенно прошептал парень. — Она сказала мне… — Не думай об этом. Просто делай своё дело. А я уже решу, как мне лучше поступить. Он коротко кивнул и буквально выбежал из её камеры. Девушка хмыкнула ему в спину и, услышав скрежет замка, устало выдохнула. На самом деле, всё действительно было дерьмово. Голова раскалывалась от боли, рук и ног она больше не чувствовала, усталость накатывалась волнами. Даже выспаться нормально нельзя. А судя по его словам, дальше всё будет ещё хуже. Ну, впрочем, она сама выбрала такой путь. Судя по всему, осталась неделя или около того. А потом Жизнь расскажет Чёрному… Или не расскажет. Своя рубашка к телу ближе, и он может просто промолчать. Ему будет гораздо выгоднее, если она здесь умрёт, это правда. На что она вообще надеялась? На его добропорядочность? Да, действительно глупо. Но что теперь исправишь? Правильно, ничего. Придётся пока что просто ждать. Ждать хоть чего-нибудь.