Кошмары

      Чёрный постучал в дверь её комнаты ближе к полудню.       — Просыпайся, соня, обед скоро!       За дверью молчали.       — Кати?       Оглушительная тишина. Парень дёрнул за ручку — незаперто. Девушка вообще редко запиралась. Её ведь могли выдернуть из постели в любой момент.       — Кати, ты здесь?       Парень шагнул вперёд и тут же распахнул глаза и судорожно втянул в себя воздух.       Она была здесь. Неподвижно лежала на спине и смотрела в потолок остекленевшими глазами. Вокруг головы расползлось тёмно-бордовое пятно, до тошноты напоминающее нимб. Из-за открытого окна эта лужа за ночь подёрнулась ледком, зацепив и ореол волос вокруг головы, почти полностью сливающийся с ней. На лице девушки застыли багровые капельки, особенно ярко заметные на мертвенно-бледной коже. Под подбородком темнела маленькая дырочка, шея и верхняя часть платья тоже была залита бордовым. Рядом с левой рукой лежал тёмно-зелёный пистолет, правая крепко сжимала какой-то прямоугольный листок. Девушка казалась безмятежно спокойной. Обманчиво спокойной.       Парень судорожно вцепился в дверной косяк. Комната на секунду перевернулась перед его глазами и сразу же встала на место. Он медленно шагнул вперёд, крепко зажмурился, постоял немного и снова оглядел комнату.       Нет. Парень определённо не спал.       Ему захотелось заорать, но это было бы слишком опрометчиво. Могли придти люди и начать задавать вопросы, на которые на данный момент у него не было ответов. Так что он медленно подошёл к девушке, присел рядом и взял её за руку. У неё всегда была прохладная кожа, но сейчас она отдавала ледяным холодом. Парень по привычке прощупал пульс и по привычке не удивился, когда не нашёл его. Наклонился ближе, но дыхания тоже не почувствовал. Девушка определённо была мертва.       Парень закусил губу, но отворачиваться не стал. И плакать тоже не стал. Только протянул руку и аккуратно забрал листок, который девушка сжимала в руке. Это была очень старая чёрно-белая фотография, впрочем, в неплохом состоянии. С неё слегка напряжённо улыбалась семья. В кресле сидела светловолосая белокожая женщина наигранно сурового вида, в глазах которой прыгали весёлые огоньки. За спинку держался довольно пухлый широко улыбающийся мужчина в слегка помятом фраке. На него опиралась худощавая девушка лет пятнадцати с болезненно-бледным цветом лица, очень похожая на мать, за исключением безмерной усталости в тёмных глазах. А за плечо этой девушки держался кто-то, очень напоминающий Кармен Блод, но с таким искренним счастьем на лице, что парень стиснул зубы и подавил в себе желание разодрать фото в клочья. Кати никогда и ни на кого так не смотрела. С ехидной усмешкой, со скрытой нежностью, с безумным восторгом — да, но такое счастье… Парень помнил его слабый, дрожащий призрак, но, сколько он её знал, счастья она не испытывала никогда. Настоящего счастья.       Парень перевернул фотографию и прочитал сначала официальную чёрную надпись, а потом пояснение, явно сделанную Скарлетт. Morel's monsieur Victor, madame Veronica, mademoiselle Marie, mademoiselle Monica 1866 (They are so happy. I do not remember what that means, but my chest is warm. I am not jealous, I am kind of lucky I do not feel anything, but when I look into their eyes, I think I do not need it. I would like to be happy, too. I would like to suffer, too. I would like to die one day and never come back. I will die one day and never come back.)       — Ах ты мразь… — прошептал парень, горько усмехнувшись. — Последняя сволочь… Убил бы на месте…       Он подошёл к столу и аккуратно положил фото на самый край. Потом вышел из комнаты, не оглядываясь. А потом наступили мучительные часы чёткий приказов, сказанных самым равнодушным в мире в голосом: «Заберите труп», «Отнесите труп в морг», «Поместите труп в дальнюю камеру», «Приведи труп в порядок, парень, и чтоб Мастера я здесь не видел», «Хоть одно лишнее слово скажете — я узнаю» и так далее и тому подобное.       Когда парень наконец вернулся в свою комнату, уже мечтая упасть в постель и уснуть-уснуть-уснуть, забыв обо всём, там его ждал не слишком приятный сюрприз. Жизнь стоял, оперевшись бедром о стол и смотрел в окно. И какой бы расслабленной ни была его поза, подрагивающие губы и упрямая складка между бровей говорили о многом.       — Как долго ты собираешься молчать? — спросил он, даже не поздоровавшись.       — Я не знаю, — холодно ответил Чёрный. Ему резко захотелось выпить. И никакого сна.       — Сказал всем, что она уехала по делам, болтать со старыми друзьями — и они поверили? — безрадостно улыбнулся Жизнь. — В этот раз они спохватятся быстро. Учатся на своих ошибках.       — У тебя есть идеи получше? Например, заявится завтра с утра в столовую и сказать что-то вроде: «Да, позавчера наша Королева вернулась, провела с нами чудесный день, радовалась и веселилась весь вечер, а вечером — представляете — пришла в комнату и пустила пулю себе в череп! Вот незадача»?! — в голосе Чёрного отчётливо звякнули нотки бессильной истерики, но он был слишком уставшим, голодным и растерянным. чтобы орать и крушить всё подряд. Как-нибудь потом.       — Успокойся, — с самым суровым видом посоветовал Жизнь и тут же в противовес собственным словам судорожно втянул в себя воздух. — Я понимаю не больше твоего. Ирис объяснила всё очень подробно. Бл… Кармен зашла в свою комнату, взяла фотографию семьи Морель, пистолет, поболтала с воздухом о том, как сильно она хотела спасти всех, о том, что она во всём виновата, кому-то что-то позволила и вышибла себе мозги.       — Это была галлюцинация? — сухо поинтересовался Чёрный и всё-таки подошёл к шкафу, достал оттуда бутылку штопор и красного вина, открыл её и отхлебнул прямо из горла. Сейчас ему было как-то не до церемоний.       — Не исключено, — в тон ему ответил Жизнь. — Возможно даже, что нарочно вызванная кем-то. Но этот кто-то должен был достаточно сильным, чтобы пробить защиту… Кармен. И сделать это незаметно либо очень-очень быстро. Она всё-таки очень ревностно охраняла свои мысли.       — Да, я помню, никого постороннего, даже знакомым можно с разрешения и в разумных пределах, — кивнул Чёрный, немного подумал и жестом предложил бутылку Жизни. Он недоверчиво покосился, потом махнул рукой и забрал выпивку. Сделал один глоток, второй, третий и плотно закрыл глаза.       — Я тоже не понимаю её, — негромко поделился он. — Её вообще никто не понимает.       — Это нормально, — пожал плечами Чёрный и встал рядом, протянув руку за вином. — Но я убью её, когда она вернётся.       — А если она не вернётся?       — Не говори так.       — Не буду.       Они замолчали, только время от времени передавая друг другу бутылку. «Что я вообще здесь делаю? У меня есть занятия поважнее и компания получше. Нет, ещё немного — и уйду. Слишком много сентиментальности за сегодня. Это какие-то девчачьи посиделки, а не полноценный серьёзный разговор, » — пространно думал Жизнь. «П***ц, » — лаконично думал Чёрный.       В целом, они неплохо провели время.