Война убеждений

Драко сидел в Большом зале и невидящим взглядом смотрел в полную тарелку. Сейчас уже эмоции, которые не давали ночью уснуть, заставляя ворочаться с бока на бок, слегка поутихли, но аппетита по-прежнему не было — как только он закрывал глаза, то сразу видел эту чертову палатку, этот чертов танец, эти чертовы руки и эту чертову улыбку. Это заставляло Драко снова испытывать мерзкую зависть. И если за изможденным видом Грейнджер все-таки проглядывалась привлекательная девушка — пусть и чрезмерно худая для своего небольшого роста, — то Поттер теперь вызывал еще большую неприязнь. Почему? Все познается в сравнении. Если бы, к примеру, он увидел в такой ситуации Блейза и Панси, то определенно мог бы назвать это ревностью. Но невозможно ревновать то, что тебе не принадлежит. Поймав боковым зрением густую копну волос, когда Грейнджер шла на завтрак, он вдруг почувствовал, как под кожу заползает жгучий стыд. Давненько Драко не испытывал подобного. Многие говорили, что он вообще на это не способен. «Идиоты. Конечно, способен». Но ему льстило, что никто этого не замечал. Драко задался вопросом, жалеет ли он, что, как и хотел, нашел что-то очень личное? «И да, и нет». Честно говоря, он скорее рассчитывал на какой-нибудь нелепый случай, неловкую ситуацию или хотя бы на глупую ссору с Уизли. Ну и, что греха таить, не отказался бы посмотреть, как она принимает душ. Но это… К этому он оказался не готов. Совершенно. И не вполне понимал почему. Мало того, что заклинание получилось невербально — пусть и с одиннадцатой попытки, — так еще и на бодрствующем человеке. Да, он пока не понял, как самому искать то, что запрятано глубоко в сознании, и только мог видеть, о чем она думает в данную секунду. А уж до влияния на мысли ему как на метле до луны. И все же, неужели это нельзя назвать успехом? Определенно можно. Вот только почему-то такой успех неприятно горчит. Драко был максимально честен с собой, поэтому уже признал, что Грейнджер перестала быть просто подвернувшимся под руку материалом для тренировки, и теперь его не покидало щемящее чувство вины. Да, черт возьми, он чувствовал себя виноватым. Только любопытство все равно брало верх. В конце концов, Грейнджер — одна из причин, почему он вообще решил освоить легилименцию. Ну ладно, она, Поттер и еще пара людей. Сейчас это не так важно. Гораздо важнее последствия того, что он вообще начал этим заниматься. Самое ужасное в этой ситуации было то, что теперь Драко постоянно приходилось одергивать себя, чтобы не пялиться на нее. Он и раньше о ней задумывался, может, даже чуть больше, чем о других девушках, но все равно это нихрена не нормально. Да, он никогда по-настоящему не испытывал к ней отвращения. Да, он грубил ей только потому, что так было «правильно» по мнению отца и друзей. Ну и еще потому, что она общалась с Поттером. Кстати о нем… Теперь Драко совсем по-другому видел ее к нему отношение и примечал даже самые незначительные детали: как она хмурится, как легонько толкает его плечом, как заправляет за ухо прядь волос, когда слушает его, ловя каждое слово, как морщит нос, когда смеется… — Эй, ты меня слушаешь? Драко раздраженно повернул голову к Забини. — Что? — вышло громче, чем рассчитывал. «Да возьми же себя в руки!» — Воу, что с твоим настроением? — Извини, — буркнул Драко и отвернулся к тарелке, — не выспался. Кажется, друг ему не поверил. — Так что ты об этом думаешь? — О чем? Блейз закатил глаза. — Ты что, еще не читал Пророк? — Нет. — Прочитай. — Не хочу, — Драко подцепил кусочек яичницы и поднес к губам. — А если я скажу, что сегодня ночью в небе появилась Метка? Вилка застыла в воздухе. Драко замер, а затем медленно, очень медленно повернул голову. — Если это шутка, Забини, то у тебя плохо с чувством юмора, — прошипел он. — Ого, — рассмеялся друг, — уже перешли на фамилии? Да что с тобой сегодня? Не получив ответа, Блейз все же продолжил: — И нет, я не шучу. Действительно, кто-то пустил ночью Метку. Но расслабься. Не ту самую. Другую. — В каком это смысле — другую? — Драко вопросительно поднял брови и отодвинул тарелку. Забини кивнул на газету, и Драко сразу жадно подвинул издание ближе. На главной странице красовалась большая фотография явно магловской части Лондона. На оживленной улице люди столпились вокруг двух разбитых машин, но вместо того, чтобы смотреть на них, тыкали пальцами в небо и пораженно переглядывались. Сквозь низкие облака просвечивался незнакомый Драко символ, будто сотканный из лунного света. «Герой или глупец? Грубое нарушение Статута о Секретности», — гласил заголовок. — Это что, какая-то руна? Малфой не был знаком с рунами, но общее представление имел. И этот символ действительно напоминал таковую. — В том то и дело, что нет. По крайней мере, я такой не знаю. — Ну так поищи в учебнике. — Мне что, заняться больше нечем? Глядишь, Министерство само разберется, тогда и узнаем. Забини свернул Пророк и положил перед собой. — Столько шума из-за того, что маглы увидели эту штуку? — голос Драко звучал одновременно разочарованно и облегченно. — Они видели не только ее. Если в двух словах, то была авария. В одной из этих железяк сидел ребенок, но перед самым столкновением вылетел в окно и спокойно опустился на землю. — Ну, так может, он просто волшебник? — предположил Драко. — Стихийный выброс магии, например. — Вот загвоздка как раз в том, что нет. Его отлевитировали. Маглы говорили о «человеке в странной одежде», который это сделал. Многие называют его Бэтменом. — Чего? — Драко непонимающе нахмурился. — Что еще за Бэбмен? Забини расхохотался. — Да кто их поймет, — он пожал плечами, — но, по-моему, это неплохой предлог поговорить, не находишь? Она-то уж точно знает. Блейз подмигнул, перекидывая ногу через скамью, взял Пророк и направился к Грейнджер. Подавив желание еще раз посмотреть на гриффиндорский стол, Драко все-таки принялся за завтрак.

* * *

— А как тогда ты объяснишь знак Дар… Гермиона шикнула на Гарри, не дав договорить. — Слушай, ведь ничего страшного не случилось, — зашептала она. Будто кто-то мог подслушать! Да вокруг все только и делали, что обсуждали эту новость! — В конце концов, никто не умер, даже наоборот — был спасен. Да, закон нарушен, но я уверена, Министерство быстро найдет виновника, — убеждала она скорее себя, чем Гарри. — Но знак!.. — Гарри… Пожалуйста, — Гермиона жалобно посмотрела на него, — давай не будем лезть в это, ладно? Я… Мне не хочется снова… — и картинно опустила глаза. Она явно переигрывала, но друзья редко видели ее такой, поэтому не заметили подвоха. Да, это запрещенный прием, и она это понимала, ведь они с Гарри помирились только вчера, но это был действенный способ отговорить друзей лезть в неприятности, так что совесть ее не беспокоила. — Кто-нибудь объяснит, наконец, кто такой этот Бэтмен? — вдруг выпалил Рон, и Гермиона пораженно на него уставилась, совсем забыв про свою маленькую игру. Он впервые за последние дни заговорил в ее присутствии. Если это не шаг к примирению, тогда она совсем его не знает. Уцепившись за возможность, она уже открыла рот, чтобы ответить, как за спиной раздался голос: — Ух, успел. Я как раз к вам с этим же вопросом. У нас никто не знает, — Забини кивнул на свободное место. — Не против? — он обратился ко всем, но посмотрел только на Рона. Очень, блин, проницательно. «Только не сейчас!» — взмолилась Гермиона. Неуютную тишину нарушил Гарри, предупреждающе взглянув на друга: — Присаживайся, Гермиона как раз хотела объяснить. Она вздохнула. — Ну, рассказывать особенно и нечего, — она сцепила руки, — Бэтмен это просто магловский супергерой. Встретив два непонимающих взгляда карих и голубых глаз, а один — смеющихся зеленых, Гермиона решила перевести стрелки. — Гарри, вообще-то это по части мальчишек. Я никогда не читала комиксов и не знаю подробностей. Не сработало. — Ведь никто и не ожидает подробностей. Верно? — спросил Гарри. Рон с Забини закивали, старательно не глядя друг на друга. Кинув на Гарри испепеляющий взгляд, она все же продолжила: — У маглов есть такой вид литературы — комиксы. Это что-то вроде… Сказок. Там только рисунки и диалоги. Так вот, Бэтмен — это один из героев таких сказок, — Гермиона неуверенно закусила губу. Гарри подавил смешок. — И он постоянно всех спасает, — неуклюже закончила она. Он, не выдержав, все-таки рассмеялся. — Так почему тогда маглы приняли за него этого волшебника? — серьезно поинтересовался Блейз. Немного поразмыслив, Гермиона предположила: — Я так думаю, дело в мантии. Бэтмен носит что-то вроде плаща. Маглы вряд ли видят разницу. Они просто сопоставили факты и сделали вывод, пусть и достаточно глупый, — она пожала плечами. На пару минут наступила тишина, все переваривали услышанное. «Так, ладно. Сейчас или никогда», — решилась Гермиона. Собрав волю в кулак, она повернулась. — Рон, ты не уделишь мне минутку? Пока он растерянно переглядывался с Гарри, она уже взяла свою сумку и встала из-за стола. Рон, бросив победный взгляд на Забини, самодовольно ответил: — Конечно, — кивнул и направился к выходу, поправляя галстук. Пока они шли мимо столов, Гермиона размышляла вовсе не о знаке Даров Смерти в небе Лондона. Она думала лишь о том, как же, не зная никаких подробностей, поделикатнее выведать правду о Ханне Аббот. Очень не хотелось затрагивать эту тему, но это ключевой момент и без этого никак не обойтись. Успокаивала она себя лишь одним — зачастую слухи бывают преувеличены. Гермиона остановилась, встав у окна. Рон последовал ее примеру. Поджав губы, она неуверенно посмотрела на него. Он сжимал в кулаках свои большие пальцы, а Гермиона волнуясь теребила ремень сумки. «Ну же, Рон. Скажи что-нибудь». Ну почему с ним не бывает так же просто, как с Гарри? Он молчал. Ах, ну да. Это же она позвала его поговорить. А он не из тех, кто понимает намеки. — Я знаю про Аббот. Вот так. В лоб. «Молодец, Гермиона. Очень деликатно!» На секунду его это удивило. Потом он отвел взгляд. Плохой знак. — И что дальше? — наконец выдавил он. «Не отрицает…» Худшие опасения подтвердились. Гермиона не выдержала и опустила глаза. «Это просто самозащита. Игнорируй тон и лови суть», — наставляла она себя. — Я хочу определенности, — мгновение подумав, ответила она, — хочу понять, кто мы друг другу. — Я бы тоже хотел это понять, — буркнул он и расслабил руки. — Слушай, мы ведь… В самом же деле! — она шумно выдохнула. — Мы никогда с тобой не говорили… о нас. — Не говорили, — кивнул Рон. — И? — Что и? На секунду Гермиона закрыла глаза. — Может, подумаем, что делать дальше? — она медленно открыла глаза и посмотрела на него. «Не отворачивайся. Не сейчас», — кричал внутренний голос. — Думать — это по твоей части, — заявил Рон, и голос его стал непривычно ледяным, — Забини, говорят, тоже мастак думать. «Вот оно». — Скажи честно, что ты себе навоображал? — Мне не нужно воображение, чтобы видеть, что происходит. Гермиона тяжело вздохнула. — Рон, мы с тобой знакомы много лет. Неужели ты до сих пор меня не знаешь? Ты правда думаешь, что у меня может быть с ним хоть что-нибудь? Она замолчала на мгновение, потому что Малфой выходил из Большого зала. Когда он прошел, Гермиона продолжила: — Слушай. Я… Я не знаю, что сказать. Но если тебе интересно — у меня с Блейзом ничего нет. И вряд ли когда-нибудь будет. — С… Блейзом? Гермиона непонимающе нахмурилась. — Вот как? Может, ты и Малфоя теперь по имени будешь называть? Она закрыла лицо ладонью, призывая себя быть терпеливее, но все-таки не выдержала: — Это же просто имя, что ты, в конце концов! — Гермиона повысила голос. — Говори как есть, Рон! Ты ревнуешь не к реальным вещам, а к своим фантазиям, а сам при этом… с Ханной! Это просто несправедливо! Его лицо медленно начало покрываться пятнами. Снова. Еще до того, как он ответил, Гермиона поняла, что это конец. — Ревную? Ха! А ты поступаешь справедливо? — его руки затряслись, и он понизил голос почти до шепота. — Аббот, по крайней мере, не водит меня за нос! Я уверен, она бы не стала в подобной ситуации вести себя будто ничего не было. Думаю, Лаванда была не так уж и неправа на твой счет, — самодовольно усмехнувшись, он даже перестал быть похожим на самого себя. В носу вдруг защипало, горло непроизвольно сжалось. — Даже знать не хочу, что она тебе там наговорила, — собрав остатки гордости, Гермиона постаралась произнести это ровным голосом, — я была уверена, после того, что было, мне не придется делать первый шаг. Разве я не ясно дала понять, чего хочу? Рон открыл было рот, собираясь ответить, но сразу закрыл, поймав ее взгляд. Слишком поздно. Гермиону уже понесло. — Думаю, ясно. Не нравится, что я не липну к тебе с визгами «Бон-Бон»? Или, может, мне виснуть на тебе при любом удобном случае? Или перестать общаться со всеми представителями мужского пола? Может, даже с Гарри?! — она все-таки перешла на крик. — Так знай, этого никогда не будет! Он молчал, лишь растерянно глядя на нее. «Пристыдила? Плевать!» — развернувшись на каблуках, Гермиона устремилась прочь. Она быстро шла по коридору, стараясь не моргать, но слезы уже наполнили глаза до краев. Их щипало, но она знала — стоит моргнуть, и уже невозможно будет остановиться. «Я не заплачу. Не заплачу. Он того не стоит!» — убеждала она себя. Ноги сами привели ее в туалетную комнату. Бегло осмотревшись, она горько усмехнулась. «Туалет Плаксы Миртл…» Ниже падать уже некуда. Вдохнув прохладный воздух, Гермиона закрыла глаза и наконец-то почувствовала горячие дорожки предательских слез на щеках. Гневно смахнув их ладонью, она открыла кран. Холодная вода немного остудила кожу, вот только слезы теперь лились сами по себе. Зажмурившись, Гермиона снова начала считать. «Раз… Рон просто проявляет гордость». «Два… Он предает уже не первый раз!» «Три… Может, он еще одумается?» «Четыре… У меня тоже есть гордость!» «Пять… Может, получится хотя бы дружить, как раньше?» «Шесть… Мы дружили только до тех пор, пока он не увидел вместо всезнайки девушку». «Семь… Если бы не Гарри, мы бы вообще общались?» «Восемь…» Тихие шаги в коридоре. Выработанная годами привычка не подвела даже в таком состоянии. За долю секунды развернувшись, Гермиона уже успела достать палочку. Внезапно осознав, что ведет себя как истеричка, готовая проклясть любого, кто сейчас зайдет в туалет, она быстро спрятала оружие. «Да что со мной не так?!» От осознания своей же глупости горло снова безвольно сжалось, и новый поток слез обжег щеки. «Никто этого не увидит!» Быстрое решение, может, и не самое мудрое, но Гермиона не придумала ничего лучше, чем спрятаться в кабинке и запереть дверь. Схватившись за ворот рубашки одной рукой и зажав себе рот другой, она старалась затихнуть, но горло само выдавало предательские хлюпающие звуки. Проклиная все на свете, Гермиона задержала дыхание. — Эй, заноза! — от каменной кладки эхом отдался знакомый низкий голос, пропитанный весельем.