* * *
Наверное впервые с тех пор, как Драко вернулся из Азкабана, ему ничего не снилось. Вообще. От неудобной позы затекла нога, но не считая этой мелочи, чувствовал он себя прекрасно. Лучше уж целая ночь в полной темноте под веками, чем снова кошмары. Еще не вставая с постели, Драко решил, что сегодня непременно поговорит с Гойлом. У него не было четкого плана, как завести разговор и что говорить, но думать об этом совершенно не хотелось — раньше ему не приходилось извиняться. Искренне, по крайней мере. В гостиной Грега не оказалось, хотя завтрак начался уже сто лет назад, а Гойл не из тех, кто на него опаздывает. Драко же есть не хотелось, но и разговаривать при всех в гостиной он не собирался. Поэтому, еще раз сдув прядь волос со лба, вышел из комнаты и нехотя поплелся в сторону Большого зала. Ему повезло — с Гойлом он столкнулся у самых дверей и, не успев передумать, с ходу выпалил: — Разговор есть. Грег упрямо сжал губы, точно хотел возразить, и уже даже набрал воздуха, но все-таки угрюмо кивнул, посмотрев себе под ноги. Драко не был уверен, но отчего-то показалось, что Гойл решил, будто он хочет попросить его об услуге, а не поговорить. По своему обыкновению, не сговариваясь, они прошли по главному вестибюлю и сразу вышли на улицу. Думать на свежем воздухе было определенно легче, но холодный воздух словно слепил легкие, не позволяя выдавить ни слова. «Да ладно! Это и в половину не так унизительно, как благодарить Поттера!» Стиснув зубы, Драко все же пересилил себя и процедил: — Мне не стоило тогда так говорить. Грег словно завис, бездумно ковыляя дальше. Потом, тряхнув головой, переспросил, точно не уверенный, что расслышал правильно: — Что? Тут же захотелось съязвить. Брякнуть что-нибудь про его умственные способности. Или просто обматерить. Неужели не ясно, что он и так нихерово наступил себе на грудь, чтобы произнести подобное? — Я извиняюсь, понятно? — небрежно бросил Драко, сжав зубы. — Извиняешься? — тупо переспросил Гойл. «Блять, ты что, попугай?» — Разве я сказал иначе? — Драко с раздражением взглянул на Гойла, точно хотел убедиться, что у того из задницы не полезли перья. Тот же, нелепо запихнув руки в карманы мантии, еще раз кивнул. — Ладно. Драко расценил это как «Ладно, все в порядке». Он и не заметил, что они уже дошли до главных ворот. Чуть усмехнулся, вспомнив, как сильно крылатые вепри, возвышавшиеся на столбах ворот, в детстве напоминали ему Крэбба и Гойла. Говорил ли он им об этом? Драко не помнил. Сейчас озвучивать подобное показалось ребячеством. Да и вепрей по сей день двое, а друзей — нет. Несмотря на яркое солнце, холодный ветер пробирал до костей, и Драко невольно вспомнил вчерашний вечер с Грейнджер. И тот разговор. — Тебе Шляпа предлагала другой факультет? — наконец спросил он о том, что не давало вчера уснуть до глубокой ночи, заставляя прогонять из головы Грейнджер с ее «Гарри, например, она упорно хотела отправить на Слизерин» и «Мне вот Шляпа настоятельно советовала Когтевран». И тут же едва не расхохотался. Когда слова были произнесены, Малфой понял, насколько тупо они прозвучали. Он даже не станет огрызаться, намекни сейчас Гойл, что Драко болван, не знающий элементарных вещей. Но Грег почему-то хрипло кашлянул, оттянув руками карманы мантии так сильно, что ткань на плотных плечах грозилась лопнуть в любую секунду. Слегка побледнел и, кажется, даже перестал дышать. — Откуда ты знаешь? — глухо произнес он, остановившись. Драко тоже замер, не веря своим ушам. Ладно Поттер. Драко привык, что Избранный везде и во всем выделялся. Ему разве что пикси не кланялись. Но Грег? Серьезно? Гойлу — блять! — Шляпа предоставила выбор. Гермионе — мать ее! — Грейнджер тоже. Кому еще? Может, Лонгботтому? Панси? Тео? Блейзу? Кому?! А Драко остался в пролете. Как обычно. «Ну не пиздец ли? Ебаный выбор!» — Пуффендуй? — не разжимая зубов, осведомился Драко. — Потому-то… — Грег снова кашлянул, — потому отец и заставил меня… тогда… — Ясно. Разговаривать больше не хотелось. Вот за что Драко действительно всегда был благодарен Гойлу — так это за его умение затыкаться тогда, когда это было необходимо. Путь до замка показался раза в два длиннее, и только тогда, когда дубовые двери уже оказались на расстоянии вытянутой руки, Грег подал голос: — Вообще-то, тебе нужно еще кое-что знать. «Умеет затыкаться? Ага, похоже, я его переоценил». — Я не собираюсь говорить об этом. Пусть Шляпа тебе хоть Гриффиндор предлагала, мне плевать. — Речь не об этом. Вообще-то… Давай еще разок пройдемся вокруг замка. Вряд ли тебе понравится то, о чем я расскажу. Драко удивленно выгнул бровь. Разве его день может стать еще хуже?* * *
«Дождемся подходящего момента». Вспоминая собственные слова, Нотт недовольно хмыкнул. Ага, дождались. Не прошло и суток. Он ненавидел, когда что-то шло не по плану, даже если обстоятельства подворачивались удачные, как сейчас. Да и вообще ситуация казалась ему до жути абсурдной, хотя вид Панси подавлял всякое раздражение. Крепко сжимая ее узкую ладонь, Тео прислонился к стене у входа в гостиную, тяжело дыша. Панси выглядела не просто замечательно — она выглядела сногсшибательно, хотя ей самой наверняка так не казалось. Щеки слегка раскраснелись, аккуратные блестящие черные пряди растрепались от бега. Она тоже тяжело дышала, но широко улыбалась, а глаза блестели как у двухлетнего ребенка, впервые увидевшего рождественскую елку. Вот в такие моменты Тео казалось, что он готов согласиться на любую ее авантюру. С зельем все прошло куда проще, чем он думал, — у Слизнорта в кабинете стоял целый котел. Похоже, какой-то умник с шестого курса сварил его безупречно и профессор по своему обыкновению пожалел его выливать. Это была просто невероятная удача! А то Нотт уже думал отправлять сову в Бледную Поганку — крошечную лавку в Лютном переулке, принимающие заказы на редкие зелья. Втридорога, разумеется. Тео не был скуп, но и похвастаться внушительной суммой в Гринготтсе не мог. Даже те несчастные десять галлеонов, проигранные Драко еще в начале года, ощутимо ударили по карману. А ведь у Ноттов и так половину счетов заморозили. Счета Малфоев тоже, но заморозь им хоть три четверти — и те смогут безбедно жить до самой старости. Хотя это, разумеется, не единственная причина, почему Тео ему завидовал. И, наконец, статья. Как же вовремя она вышла! Наверняка в гостиной сейчас ни души. Студентам дай повод для сплетен — и не выгонишь из коридоров. Так и норовят разбежаться мелкими компаниями по углам, шушукаясь. — Ты уверена? — еще раз спросил Нотт на всякий случай. Нет, он не собирался идти на попятную, но хотел убедиться, что Панси не пожалеет о том, что они собирались сделать. Черт, собирались сделать прямо сейчас. — Смеешься? — хихикнула она. — Это будет чуть ли не самым забавным, что я делала в своей жизни. Довод был убедительным, только вот в искренности слов Тео сомневался. — Ладно. Давай я первый. Если там никого нет — я позову. Панси облизнула пересохшие губы и кивнула, заправляя волосы за уши. «Чокнутая», — улыбнулся он и назвал пароль. В гостиной ожидаемо никого не оказалось. Слизеринцы редко сидят в гостиной днем, находя себе более интересные занятия, а гриффиндорцы… Хер их знает. Наверное, брезгуют проводить выходной день в подземельях. — Панс, заходи! — крикнул он, выглянув в проем. Она скользнула в гостиную, на ходу вытаскивая из сумки салфетку с беконом, который подавали сегодня на завтрак. Тео же в это время на всякий случай еще раз выглянул в коридор и, убедившись, что на горизонте никого нет, достал пузырек из кармана. — Давай, — кивнула Паркинсон, протягивая салфетку. — Ты слушала Слизнорта? Сколько там капель? — Поттеру он тогда сказал, что достаточно и одной, если зелье безупречное. — Может, парочку? На всякий случай? —А вдруг подохнет? Я ведь хочу… — Ладно, давай, — перебил Нотт, забирая у Панси сверток. На самом деле ему не терпелось покончить с этим. Возможно, если животина достаточно тупая, то заклинание даже не понадобится. В конце концов, Напиток Живой Смерти вроде не имеет вкуса, а вонь корня асфоделя должен перебить запах валерианы. Коты же любят валериану? Тихо хихикнув и бросив нетерпеливый взгляд на спящего рыжего кота, Панси грациозно вскочила и подбежала ко входу в гостиную. Если вдруг услышит шаги, то у Тео будет достаточно времени, чтобы бросить салфетку с беконом в камин. Тут и без слов все ясно. Капнув на мясо прозрачную каплю зелья, Нотт постарался произнести нежно: — Кис-кис-кис! Рыжая голова кошака даже не дернулась, а вот ухо со светлой кисточкой на конце настороженно повернулось. Похоже, он не настолько туп, как Нотт рассчитывал. — Ну же, Шпаглот, ешь, — науськивал он, теряя терпение, но упрямо продолжая говорить мягко: — Ну же, тупая ты скотина, это бекон. Жри давай. — Я говорила, что не выйдет, — оглянувшись через плечо, кинула Панси, — и его вроде даже не так зовут. — Да мне похуй, — огрызнулся Нотт. Просто… Блять, просто ему в какой-то момент стало не по себе. Умом Тео понимал, что жизнь какого-то блохастого рыжего уродца — ничто по сравнению с умелым языком Панси, но… Ай, черт! Пошло оно! Котяра предупреждающе зашипел. — Империо! — рявкнул Тео, направляя на него палочку.* * *
Так и не дождавшись Малфоя на завтраке, Гермиона отправилась в библиотеку, где добрых три часа разъясняла Невиллу, в каком порядке нужно добавлять ингредиенты в зелье, состав которого Слизнорт задал выучить на выходные. Невилл постоянно отвлекался, возбужденно перебивал ее каждый раз, когда Гермиона упоминала, что в составе присутствует легендарное растение — Таумагатория. Работа шла медленно, но в основном потому, что мысли ее были далеко от «невообразимых свойств этого растения». Спустя еще пятнадцать минут ей уже хотелось вскочить и наорать на захлебывающегося от восхищения однокурсника, но ее спас заглянувший в библиотеку Гарри. Он сообщил, что Хагрид ждет их в гости, а потому нужно успеть пообедать, чтобы можно было с чистой совестью отказаться от его кулинарных шедевров. Гермиона зацепилась за эту возможность только потому, что при Хагриде обычно было куда проще не думать о Малфое, который, к слову, на обеде уселся спиной к гриффиндорскому столу и совершенно не замечал перешептываний по сторонам. Ну, или просто делал вид, что не замечал. Рон от приглашения отказался, о чем громко заявил, как только Гарри об этом заикнулся. А у Гермионы от сердца отлегло. После той ссоры меньшее, чего она хотела, — это пить с ним чай за одним столом, делая вид, что все в порядке. Чего доброго, Хагрид еще расстроится, заметив, что это не так. Зато к ним с радостью присоединилась Джинни. Вопреки ожиданиям, мысли о Малфое никуда не делись. При одном только взгляде на Хагрида они вспыхнули снова, да с такой силой, что Гермиона даже растерялась: полувеликан густо покраснел, заметив, что Гарри на короткий миг сжал руку Джинни под столом. А Гермиона вдруг почувствовала жгучее желание так же сжать руку Малфоя. Отказавшись от угощения, ребята все-таки выпили по огромной кружке пахучего травяного чая и, набив карманы каменными кексами, вернулись в замок. К вечеру все уже немного успокоились, хотя в главном холле яблоку негде было упасть: похоже, холодный ветер подрывал всякое желание гулять и ученики не находили иного места, чтобы развлекаться. Филч недовольно сверкал своими маслянистыми глазами, но угрюмо молчал, понимая, что причин для беспокойства, по сути, нет. Полный желудок чая отбивал всякое желание идти на ужин, потому Гермиона, попрощавшись с друзьями, без особой надежды заглянула в Выручай-комнату. Разумеется, Малфоя там не оказалось, а она слишком устала, чтобы искать его в замке. В конце концов, Хогвартс огромен, и Малфой, вероятно, уже слышал о той мерзкой статье, поэтому вряд ли захочет находиться там, где полно народу. Гермиона предположила, что он мог пойти туда, где они вчера гуляли. «Он хочет побыть один, не лезь сейчас», — шепнул здравый смысл, заставляя ее отправиться в гостиную. Но как же, черт возьми, хотелось! Хотелось не только оказаться рядом, но и… «Выключи свой поганый эгоизм! Ничего у них с Джинни не было! Очнись!» Конечно, не было. Да и вряд ли Малфой захочет об этом говорить. Но пока она была у Хагрида, Гермионе в голову пришла мысль: а вдруг Скитер не только за ним с Джинни наблюдала? Что, если и за Гарри? Или за ней? Да за кем угодно! У Гермионы не было никаких доказательств, что Скитер незарегистрированный анимаг, а вот Малфой на четвертом курсе… «Ох, ты правда думаешь, что ему сейчас есть до этого дело?!» Взвинченная, Гермиона решила отложить разговор. В конце концов, вряд ли за пару дней произойдет что-нибудь, а вот Малфой остынет. Да, она поговорит с ним… позже. Устало выдохнув, она плюхнулась на диван и, откинувшись на спинку, закрыла глаза, призывая себя успокоиться. «Не стоит гнать лошадей, верно?» «Да». Вздохнув, Гермиона протянула руку и запустила пальцы в рыжую шерсть свернувшегося рядом кота. — Я ведь правильно поступаю, да, Глотик? — тихо прошептала Гермиона, обращаясь скорее к себе. Но вместо привычной вибрации под ладонью не почувствовала ничего. — Глотик? Ответа не было.* * *
Бывает, что человек обещает самому себе никогда не вспоминать о чем-то, и как правило, это самые унизительные моменты в жизни. У кого-то это неудачное заклинание, повлекшее за собой исчезновение всей одежды у себя или у собеседника, у кого-то — эрекция в публичном месте, когда на улице лето. У Драко тоже был момент, о котором он всеми силами пытался забыть, — превращение по взмаху волшебной палочки в хорька-альбиноса. На глазах у однокурсников. Черт, сколько лет Драко запихивал эти воспоминания куда подальше? Сейчас же, спустя годы, когда он прошел через войну и неоднократно увидел смерть, это происшествие уже не казалось значительным. Но время не мешало оставаться ему унизительным до такой степени, что при одном воспоминании сводило челюсть. С тех пор утекло много воды. Драко было и чертовски страшно, и до тошноты мерзко, и душераздирающе одиноко, и до апатии безразлично. Но с того самого инцидента в его жизни больше не было моментов, когда он чувствовал себя настолько унизительно. Не было до сегодняшнего дня. «…перевоспитание Драко Малфоя…» «…открыла глаза Пожирателю Смерти…» «…лед треснул…» «…неуместные в его положении чувства…» «…говорит о большем, чем мы с вами можем предположить…» «…Пожиратель Смерти тоже может быть человечен…» От этих слов хотелось блевать. Выхаркать это из себя кровавыми сгустками. Сжечь и растоптать, оставляя на подошве ботинок. Или вцепиться в шею Риты Скитер и бить, бить ее затылком о стену, по-детски надрывно крича в лицо, что он не такой. Блять, не «перевоспитанный мальчик с неуместными чувствами и слабостью к рыжим волосам между ног». Версию, что младшая Уизли просто ему таким образом отомстила, он сразу отмел. Во-первых, ее тоже нехило оплевали. Драко не сомневался, что выжать из этой девки хоть слезинку было непосильной задачей, а если верить статье, то она ими захлебывалась. А во-вторых, он помнил, как по стене полз жук. И сопоставил это со своими воспоминаниями с четвертого курса. Блять, не зря ведь Драко ненавидел насекомых. Но почему-то после того, как видел день изо дня на полу главного зала поместья извивающиеся под пытками тела, он утратил привычку давить жуков. После рассказа Грега Драко повел себя на зависть благоразумно: пнул ближайший камень, почти с наслаждением принимая боль, пронзившую большой палец на ноге, и спросил, как отреагировала младшая Уизли. Узнав, что та решила делать вид, будто каждое слово в этой статье — репортерская утка, он испытал громадное облегчение. Похоже, из всех Уизли мозгами была награждена только подружка Поттера. Бегать от сплетников не хотелось, да и не было никакого смысла. Зачем? Еще больше унижаться? Показывать, что его это задевает? Пусть подавятся своей желчью. На обед Драко пришел даже не глядя на притихших однокурсников. Единственное, чего он не мог заставить себя сделать, — так это сесть лицом к гриффиндорскому столу. И причина тому — Грейнджер. Если бы она только посмела взглянуть на него с жалостью... Нет. Нахер. Лучше даже не задумываться, как бы он поступил в этом случае. Самое забавное, что упоминание в этой истории Уизли нисколько его не волновало. Хуже всего была именно это слюняво-унизительное представление Драко. Черт, будто он не понимал, что делает! Конечно, понимал! И попади в ту же ситуацию снова — поступил бы так же. И Пожирателей бы в Хогвартс провел, и Дамблдора попытался бы грохнуть. «Ты жалок», — как по заказу прозвучал в голове голос отца. О, да. Именно таким его выставляла эта статья. Жалкий, слабый, запутавшийся мальчик. Нечто отдаленно подобное говорил Слизнорт, защищая Драко перед МакГонагалл. Тогда это хоть и вызывало раздражение, но не до такой степени, чтобы появлялось желание выжечь глаза каждому, кто кидал на него мимолетный взгляд. Мысленно послав профессора куда подальше, Драко спокойно доел свой стейк. Сейчас он был даже рад тому, что Гойл сидел рядом. Так хотя бы не создавалось впечатления, что его настолько угнетает эта ситуация, что он решил абстрагироваться от общества. В противовес собственным мыслям, Драко именно так и поступил. После обеда свалил из школы, прихватив с собой метлу. И не прогадал — на улице не было ни души, за исключением дюжины волшебников, возводящих новые трибуны на квиддичном поле. Вместе с ветром в ушах и обжигающим холодом пришло спокойствие, а гнетущие мысли посыпались острыми осколками в черную воду, блестящую под древком метлы. Ведь стоило ожидать чего-то подобного, верно? Да и если смотреть здраво, то он уже потерял счет тому, как часто его имя всплывало в газетах. По своему обыкновению загоняв себя больше, чем требовалось, Драко, не обращая внимания на боль в мышцах и ушибленном большом пальце, быстро принял душ. Горячая вода окончательно смыла не только злость, но и остатки сил. Выжатый как лимон, он решил отправиться спать, несмотря на раннее время. Лишь бы не видеть всех этих ртов, омерзительно замолкающих, стоит только ему появиться на горизонте. — Сила в единстве, — буркнул он пароль, уже предвкушая, как растянется на мягкой кровати за зеленым балдахином. Слизеринский цвет расслаблял не хуже Умиротворяющего бальзама, но Драко, шагнув в сторону спален, отчего-то взглянул на красную половину гостиной. И замер, не сразу поняв почему. Вроде, все было как обычно: горящий камин, алые диваны, столы, книги, потертое кресло и… И затылок, выглядывающий из-за спинки этого самого кресла. Тот, кто там был, наверняка изо всех сил пытался сдержать всхлип, чтобы не быть обнаруженным. Получилось из рук вон плохо. До слуха донесся тихий вой, больше похожий на жалобный скулеж. Драко слышал много подобных звуков за последний год. Он неуверенно шагнул в сторону гриффиндорского ковра, убеждая себя, что сделал неправильный вывод. А секунду спустя остолбенел не хуже, чем от заклинания. Стоя коленями на полу, Грейнджер, склонив голову, баюкала на руках своего кота. «Что за…» — Грейнджер? Ее плечи слегка вздрогнули, а вот голова не повернулась. Похоже, она слышала, как Драко зашел, но либо ей было плевать, либо Грейнджер не хотела, чтобы он увидел, что... Кусочки пазла щелкнули в голове с оглушительной громкостью. В два шага преодолев расстояние, Драко, прежде чем успел задуматься над тем, что делает, уже оказался рядом и положил руку ей на спину. От этого жеста Грейнджер вдруг громко всхлипнула и затряслась. Черт, что обычно говорят в таких случаях? Драко не приходилось делать этого раньше. Все трупы, которые ему случалось хоронить, он закапывал в гробовой тишине. Иногда ему помогала мать, ведь отец лишился палочки, но и она предпочитала молчать. Наверное, раньше это была обязанность домовика, но последнего приказал уморить голодом Волдеморт, когда тот появился во время собрания Пожирателей, чтобы предложить чай. Учтивый идиот. — Эй... «Потрясающая поддержка, Драко! Так держать!» Однако Грейнджер вдруг рывком обернулась. И, обхватив его за шею, уткнулась носом в плечо. Драко старался не думать о том, что его рубашка стремительно намокает и что между их телами стиснут дохлый кот. Он сосредоточился лишь на спине Грейнджер, вздрагивающей под его ладонью. Он правда не знал, сколько времени прошло. Может быть, минут десять. А может, целый год. Наконец Грейнджер начала трястись все тише. Размеренней. Похоже, смысл того, что сейчас происходит, грохнулся на нее столь резко, что она быстро отстранилась, вытирая глаза тыльной стороной ладони. — Ох... я... п-прости, — заикаясь пробормотала она, — это так глупо... он ведь кот, а война... многие стольких потеряли... А я плачу... по Живог... это ведь не родители, это... Я знаю, так нельзя, но... Это же Жи... Живо... мой Глотик!.. — громко всхлипнула Гермиона, закрыв рукой рот, словно это могло помочь. Конечно, не могло. Легкие свело судорогой, а из горла вырвался еще один громкий всхлип. Гермиона до боли закусила губу, пытаясь понять, что хочет сказать Малфою. Она не ожидала, что он так… Черт. Он ее успокаивал, кажется… — Наверное, надо, — тихо прошептала Гермиона, — мне надо… — Позвать Уизли или Поттера? — предложил Малфой. — Нет! Нет… Рон, он… недолюбливал… А Гарри… — Значит, придется идти со мной. — Идти? — Ты же не собираешься… — Гермионе вдруг показалось, что Малфой подбирает слова максимально осторожно, чтобы не спровоцировать очередную истерику: — оставлять его здесь? — О, нет… Его надо… «…закопать». Закопать? Гермиона действительно выбрала именно это слово? Господи, как же ужасно оно прозвучало! Даже в голове. Хорошо, что вслух этого произнести не получилось. Но Малфой прав. Нужно… это нужно сделать. Да. И Гермиона даже знала где. — Нужно… — попыталась она снова, но лишь сильнее прижала пушистое тело к груди. — Давай, Грейнджер. Вот так просто. «Давай, Грейнджер». И протянул руку, помогая встать. Гермиона даже не сопротивлялась, когда он накинул теплую мантию ей на плечи. Ах, да. Точно. Она оставила ее на диване, когда заметила… Нет, нет, нет! Боже… — Тише, тише… — это приказала себе Гермиона или сказал Малфой? Она не поняла, потому что в ушах зашумело. А горло снова сдавил спазм. Вдох-выдох. Кажется, чуть легче. Воздух прохладный, немного затхлый. Они что, уже успели выйти из гостиной? — Там в холле… — Я знаю, — не дал договорить Малфой, будто догадавшись, о чем она думала. Поворот. Еще один. Еще и еще. Чертов лабиринт подземелий. Небольшая лестница и… пролом в стене, ведущий на улицу. Гермиона думала, что после битвы подземелья не пострадали. Так говорила МакГонагалл и… — Он здесь давно. …и, похоже, она слишком очевидно показала свое удивление. Задумываться над этим расхотелось, как только ледяной воздух коснулся щек, обжигая на них мокрые дорожки. Гермиона неуклюже стерла слезы рукавом. Еще раз шмыгнула носом. Малфой молча шел рядом. И она была благодарна за эту тишину. За спинами остались яркие огни Хогвартса, радостные голоса студентов, наслаждающихся выходным днем, и тепло камина. Где-то в этом замке остались и Гарри с Роном. И Джинни. Как она скажет им об этом? Малфой плавно свернул в сторону Запретного леса. — Нет. Обернулся. — Нет? — Нет. Только не в лес. На немой вопрос Малфоя Гермиона указала пальцем на Гремучую иву. Это лучшее место. Никто туда не сможет подойти, никто не сможет… Кажется, Малфой хотел спросить, как она собирается это сделать, но Гермиона уже стремительным шагом направилась к дереву. Если она не сделает это быстро, то не сможет оторвать Живоглота от груди, не сможет положить его теплое — господи, оно еще теплое! — тельце в землю. Она не сможет… Ладонь Малфоя снова легла ей на спину, вызвав еще один спазм в горле. И еще один. И еще... До тех пор, пока легкие жадно не втянули ледяной воздух. Нельзя, нельзя сейчас плакать, а то она точно… — Мне жаль, что ты увидел… это, — лишь бы заполнить тишину, произнесла Гермиона, — и меня… такой. — Со мной было так же, — едва слышно ответил Малфой. Гермиона обернулась к нему как оглушенная. — Что? — Не заставляй меня повторять, — напряженно, но глухо ответил он. — Было так же. На шестом курсе. Я убил птицу. «Птицу?» Господи, о чем он говорит? Переспрашивать не хотелось. Не хотелось вообще ничего. Только чтобы этот день наконец закончился. И чтобы… сейчас не остаться одной. — Как ты собираешься?.. — кашлянув, Малфой кивнул на Гремучую иву. Осторожно, будто боясь разбудить, Гермиона переложила Живоглота на другую руку и вытащила палочку. — Вингардиум Левиоса. Камень, лежащий поодаль, взмыл в воздух. Пару мгновений, и, дрожа в унисон с рукой Гермионы, мягко приземлился на выступ в коре. Ива, замерев на секунду, опустила ветви почти до самой травы. Последние листья медленно полетели на землю. Гермиона тихо усмехнулась. — Это Живоглот обнаружил, — с ноткой грустной гордости сообщила она, уверенно делая шаг к дереву. Вот и все. Она здесь. Гермиона пнула ногой ворох листьев. С тихим шуршанием рухнув в углубление, они обнажили лаз в Визжащую хижину. Если бы не Живоглот, что было бы с Сириусом? От мысли, что Сириус все равно погиб, стало только хуже. Задумавшись над тем, каким потерянным Гарри был весь следующий год после его смерти, Гермиона стыдливо поджала губы. — Знаешь, — тихо начала она, почему-то уверенная, что Малфой стоит рядом. Где-то за спиной. — Ведьма, которая продала мне… Живоглота, — Гермиона кашлянула, — она сказала, что он несколько веков провел в ее магазине. Конечно, она соврала, но… наверное, он и правда был старым? Что она хотела, чтобы Драко сказал? Откуда ему знать про возраст ее кота? Черт, да Драко сам не понимал, что здесь делает. Он ведь мог просто пройти, сделав вид, что не заметил ее в гостиной. Мог же? Мог. Но не прошел. — Я… я не знаю заклинания… — дрожащим голосом произнесла Грейнджер, — мне раньше… не приходилось самой… Только Добби. Но Гарри сказал, что хочет сделать это без магии. То, что сейчас не получится рыть мерзлую землю пальцами, было и так очевидно. Драко достал палочку. — Аперто Террам, — мрачно бросил он. Наблюдая, как земля в паре футов от его ног раздвигается, Гермиона вдруг поняла, что совершенно не хочет знать, откуда ему известно это заклинание. Как загипнотизированная, она смотрела, как корни сорняков с тихим скрежетом рвутся, как земля комьями расходится в стороны, образуя ровную, аккуратную, но достаточно глубокую яму. Вспоминая, насколько неуклюже Малфой справился с трансфигурацией кочерги в чашу, Гермиона содрогнулась. Как часто он практиковал это заклинание, раз оно удалось ему настолько безупречно? — Акцио, — тихо произнесла она, притягивая к себе сломанную ветку. Еще один взмах — и она превратилась в продолговатую деревянную коробку с крышкой, с глухим стуком упавшую под ноги. От вида этого ящика и свежевырытой ямы в носу защипало. «Глотик… Прости, что прогнала тебя сегодня утром…» — Гермиона закрыла глаза и на секунду прижалась щекой к мягкой пушистой шерсти. Затем, не открывая глаз, на ощупь опустила тельце, показавшееся вдруг слишком маленьким. Мысль, что Живоглот заслуживает большего, чем гроб, трансфигурирированный из ветки, прервал тихий голос Малфоя: — Коллопортус. Крышка захлопнулась, и Гермиона наконец-то смогла открыть глаза. Когда ящик оказался запечатан, все показалось не таким уж и страшным. Вида бездыханного тела любимого зверька в простом деревянном ящике она бы не вынесла. Гермиона, не разжимая палочки, закусила костяшки пальцев, душа рвущиеся рыдания. Вокруг второй ладони сжались теплые пальцы, и она почти бессознательно прижалась боком к плечу Малфоя. Тянуть больше было ни к чему. Две палочки поднялись почти одновременно. Почти одновременно выпустили в небо по светящемуся шару, рассекающему ночной воздух. Почти одновременно взмахнули, невербально левитируя гроб в яму. Гермиона отпустила руку Малфоя и опустилась на колени. — Прощай, — прошептала еле слышно, запуская пальцы в ледяную землю и кидая горстку на светлую деревянную крышку. Замирая. Молча глотая слезы. Снова закрывая глаза. — Глиссео, — раздалось за спиной. Когда Гермиона подняла веки, перед ней уже была земля без единого намека на неровность. Будто ничего не произошло. Еще один взмах за спиной, и на траву опустился букет простых цветов, так похожих на цветы с обоев ее комнаты.