* * *
— У меня был о-о-о-отвратительный день, малявка, — устало пожаловался Драко, проведя рукой по лицу. «Я та-а-а-ак заебался», — подумалось на самом деле, но он давно решил, что при Миртл выражаться не станет. Идея посетить ее пришла сама собой, как обычно. После молчаливой прогулки с Грейнджер обратно к замку на Драко накатило ужасное желание выпить. Он даже чуть было не предложил ей снова пройтись до Выручай-комнаты, но потом подумал, что это будет выглядеть как настоящие поминки. Грейнджер, может, и одобрила бы, но скорбеть по коту — это уже слишком. Да и вид ее буквально кричал о том, как сильно Грейнджер хочется сейчас лечь и поскорее уснуть, чтобы забыть — хоть на время — все то, что сегодня произошло. Драко совершенно некстати вспомнилось, что он так и не обратился к Слизнорту, чтобы сварить еще Усыпляющего зелья. Хотя, какая разница? Не собирается же он вечно нянчиться с ее проблемами, верно? К тому же, проводив Грейнджер до входа в гостиную, Драко впервые за время их общения почувствовал ужасную неловкость. Наверное, стоило что-то сказать — раз уж промолчал у ивы, умник, блять — но и сейчас он не нашел подходящих слов. На секунду даже показалось, что Грейнджер была слегка разочарована его молчанием, но, поразмыслив, быстро взяла себя в руки и довольно искренне выдавила: — Спасибо за… все. — Угу. «Красноречиво-то как», — усмехнулся внутренний голос. — Я пойду… спать, наверное, — она кашлянула. — Первая, — уточнила, словно вспомнив, как он говорил ей о том же еще недавно. Вместо очередного содержательного «ага» Драко предпочел кивнуть. Грейнджер поджала губы и, кивнув в ответ, скрылась за каменной стеной в гостиную. А Драко снова поддался своим слабостям. Но колдовать вино самостоятельно вряд ли ему по зубам. Если уж у Грейнджер вышла такая кислятина, то самому и пытаться не стоит. Потом появилась идея спросить у Блейза, не завалялось ли у него бутылки с первого сентября, но затея показалась так себе. Лишние расспросы и прочее... «Нет, к черту». Идти спать было бессмысленно, хоть и хотелось, — Драко понимал, что, как только закроет глаза, мозг примется анализировать произошедшее. Он и так избегал этого уже хер знает сколько. Ложился спать только тогда, когда был уверен, что вырубится в ту же секунду, как голова коснется подушки. Не всегда это получалось, но он хотя бы старался. — Что-то случилось? — участливо поинтересовалась Миртл, усевшись по своему обыкновению на каменное возвышение возле окна. Драко сонно потянулся. — Извинился перед другом, — пожал плечами он, — оказалось не так унизительно, как рассчитывал. — Я же говорила! — хлопнула в ладоши Миртл, широко улыбаясь. — Только не заводи снова про то, что была права, — усмехнулся он, садясь на подоконник. Драко крайне не любил, когда ему этим тыкали. И хотя в случае с Миртл это скорее забавляло, сейчас совершенно не хотелось выслушивать подобное. Стоило закрыть глаза, и под веками вспыхивало лицо Грейнджер с покрасневшими глазами и дрожащими губами. Такое чувство, что все эти месяцы она ходила на грани и то, что произошло сегодня, окончательно прорвало плотину. «Похоже, эта животина много для нее значила», — сделал вывод Драко, расслабляя форменный галстук. От осознания, что снова думает об этом, вырвался усталый стон. Сколько можно вообще? Неожиданно появилась мысль попросить у Поттера сигарету, раз уж алкоголь теперь не достать. «Да ты точно тронулся!» — Что-то еще? — мягко полюбопытствовала Миртл. Похоже, она единственная, кто мог настолько легко читать по его лицу. Драко, в принципе, не был против. По крайней мере, она его не осуждала. Даже когда он рассказал ей на седьмом курсе, что чуть не убил Дамблдора. «Ты ведь защищал семью…» — вот и все, что она тогда сказала. — Еще про меня написали отвратительную статью, — неохотно поделился Драко и тут же предупредил: — Но говорить об этом я не хочу, — он потер переносицу и уперся затылком в оконную раму. — И похоронил кота однокурсницы. «А ведь начинался день весьма неплохо…» — апатично усмехнулся он, почесав бровь. Сидеть на холодном подоконнике было не очень-то удобно: ноги затекали, в лопатку упиралась металлическая ручка, а холодный мрамор высасывал тепло не хуже дементора. В туалете Миртл почему-то всегда было холоднее, чем в остальных частях замка. За исключением, конечно, подземелий. Но он не жаловался. Все это мешало позволить сонливости просочиться под кожу и подтолкнуть к тому, чтобы поддаться искушению отправиться в спальню. Кажется, Миртл хотела что-то сказать, но ее голос дрогнул. «Идиот! Она же не выносит, когда говоришь о чьей-то смерти, пусть даже это плешивый кот!» Драко тут же захотел треснуть себя, да посильнее. — Прости, заноза, — буркнул он, — я не хотел. — Рыжий, да? — Что? — Кот. Кот рыжий? Вообще неудивительно, что она спросила именно о нем. В Хогвартсе было не так уж много котов: МакГонагалл в своей анимагической форме, миссис Норрис и сиамская кошка Дианы. Ясное дело, что огромный рыжий уродец с приплюснутой мордой выделялся на их фоне. — Угу, — кивнул Драко, стаскивая галстук, — он вроде старым был. Так мне сказали. Миртл издала странный звук, походящий одновременно на всхлип и кашель. — Он... он живо-о-ой! — чуть ли не простонала она, закрывая рот рукой. Драко очень ценил ее непосредственный и порой детский юмор, но это было уже слишком. — Заноза, — вздохнул он, — это не смешно. — Ты думаешь, я бы стала шутить о… смерти?! — взвизгнула она. — Мне было четырнадцать, когда я умерла в этом самом туалете! Да я!.. «О, Мерлин, опять та же пластинка!» — Ладно, извини, — выпалил Драко нетерпеливо. — Что ты имела в виду, когда сказала, что он живой? — Гадкая девчонка! — выкрикнула она. — С твоего факультета, между прочим! И ее парень! Они были здесь, в моем туалете, говорили об этом коте, а потом… — щеки Миртл чисто физически не могли покраснеть, но, кажется, она очень старалась, — …целовались и обнимались… голые. И обсуждали какое-то зелье. Они говорили, что варили его на шестом курсе, но названия этого я не знаю! Сказали, что оно… вроде для сна, но не Усыпляющее. Гораздо, гораздо сильнее! Бодрая Живучесть вроде… потом я слышала их разговор в кабинете заклинаний, и этот парень согласился… — Напиток Живой Смерти? — затаил дыхание Драко, выпрямив спину. Всю сонливость как рукой сняло. Девчонка. Ее парень. Слизерин. Зелье. Рыжий кот. Паркинсон, тут к гадалке не ходи. Но парень? Да, она ошивалась с Тео в последнее время, но они что, трахались в заброшенном туалете? И зачем им?.. Драко тут же вспомнил взгляд Панси, когда та зашла в кабинет после того, как он целовал Грейнджер. Как она переглядывалась с Ноттом, будто заявляя, что все это время была права. Драко вспомнил, как он заверил Грейнджер, что Паркинсон не посмеет ей что-нибудь сделать, и… — Блять… — почти беззвучно прошептал он, подавляя закипающую ярость. — Почему ты не сказала раньше? — А когда?! Ты целую вечность ко мне не заходил! — обвиняюще пискнула Миртл, шмыгнув носом. — К тому же, если бы все призраки выдавали тайны учеников, то половина Хогвартса уже была бы отчислена! Драко на мгновение закрыл глаза. Вдруг отчетливо появилась мысль сделать вид, будто ничего не слышал, но под закрытыми веками снова вспыхнули дрожащие плечи Грейнджер, а ладони буквально свело от воспоминания, как под подушечками пальцев тряслась спина, пока он успокаивающе ее поглаживал. — Блять, — снова повторил он. — Извини, заноза. Мне пора. Миртл всхлипнула. — Ты же… зайдешь потом и скажешь, все ли в порядке? — Конечно, — бездумно бросил Драко. И только когда он размашистым шагом рассекал коридор, виновато подумал о том, что так и не сказал Миртл спасибо.* * *
— И он… не пошевелился, — голос Гермионы дрогнул. — Я… я не знаю, сколько с ним просидела, а потом пришел Драко… пришел Малфой… и он… Гарри внимательно слушал, совершенно не зная, как реагировать. Когда умер Сириус, Гермиона была рядом. Когда умер Добби — тоже. Букля, Грюм, Люпин… она просто была рядом. Гарри искренне хотелось верить, что одного его присутствия достаточно, чтобы ей было… легче? Чушь, ей не будет легче, уж он-то знал. Но спокойнее… он надеялся хотя бы на это. От души отлегло, что в общей гостиной не оказалось слизеринцев. Лишь трое первокурсников с Гриффиндора, которые поспешили ретироваться, как только Гермиона по-настоящему заплакала. Кажется, она их даже не заметила. Гарри вспомнилось, как она рыдала, когда увидела Рона с Лавандой и когда Рон ушел, бросив их. На секунду он представил совершенно глупую картину, как он протягивает ей сейчас руку, чтобы потанцевать. И тут же отвесил себе мысленный подзатыльник. Что за дурь лезет в голову в такие неподходящие моменты? — Он провел меня через какой-то лаз в подземельях… Представляешь? Оказывается, так можно выбраться на улицу! Я… Мы это сделали у Гремучей ивы, Глотик ведь… Живоглот, он… ты помнишь? — Да, — выдохнул Гарри. Собственный голос вдруг показался каким-то чужим, отстраненным. Это первое слово, которое он произнес с тех пор, как Гермиона вошла в комнату, не считая растерянного «Эй». — Малфой сотворил заклинание, и земля… я такого заклинания даже не знала. О, Гарри! Мне нужно было выучить его, перед тем как мы… Ведь всякое могло случиться, когда мы сбежали в том году, а я даже не знала!.. Гарри в который раз поразился ее придирчивостью к себе. Разве можно знать все заклинания на свете? Нет, нет и еще раз нет! — Мы… все сделали, и я пришла… а тут ты… как я скажу Джинни? А Рону? Он ведь его не любил, а я с ним... — Эй, — снова неловко вымолвил он, чуть крепче обняв ее за плечи. Эх, были бы они на площади Гриммо, Кикимер уже принес бы Гермионе кружку чая с ромашкой, как она любит. Она сама говорила, что ее это отлично успокаивает. — Я знаю, знаю, — затараторила она, — но как я скажу? Мы с Роном поссорились, а если он узнает, что мне помог Малфой… — Я поговорю с ним, — тихо произнес Гарри. Это меньшее, что он мог сделать в данной ситуации. — Правда? — всхлипнула Гермиона, вытирая глаза тыльной стороной ладони. — Конечно, — кивнул он, — тебе лучше поспать. Хочешь, я сбегаю к Помфри за Усыпляющим зельем? — Нет… нет. Давай посидим еще немного? В темноте я… — Хорошо, — с готовностью кивнул Гарри, позволяя Гермионе поудобнее устроиться на своем плече и мысленно молясь, чтобы сейчас никто не зашел.* * *
«Поверить не могу, что делаю это», — в который раз повторил про себя Драко, пытаясь попасть камнем в «тот самый» выступ на коре. Он не особенно следил, как это делала Грейнджер. Откуда же ему было знать, что у ивы этих выступов как прыщей на роже Элоизы Миджен? Это был уже четвертый камень. — Вингардиум Левиоса! — рявкнул он снова. Драко даже не пытался сотворить заклинание невербально — с таким хаосом в голове это было практически нереально. Камень небрежно грохнулся на выступ под сломанным сучком. Пару секунд ничего не происходило, но вдруг ива вздрогнула и расслабила ветви, позволяя ветру подметать землю самыми тонкими из них. — Наконец-то, — проворчал Драко, шагнув вперед. Размышлять о том, что он делает, категорически не хотелось. В голове настойчиво бились лишь три мысли: «Грейнджер любит эту животину». «Панси сука». «Лишь бы никто не увидел. Выгляжу как псих». — Аперто Террам. Земля послушно разошлась в стороны, будто молния на куртке. Глубоко вдохнув, Драко присел рядом. — Совсем ебнулся, — пробормотал он, стряхивая остатки земли с крышки ящика. На секунду замер. Прислушался. Было тихо. Это означало только два варианта. Либо кот уже давно проснулся и задохнулся. Либо он еще спит. Драко вспомнил, что, когда искал информацию для эссе по Защите от Темных Искусств для Крама, читал бредни какого-то магла про одновременно мертвого и живого кота в коробке. Перед глазами тут же всплыл образ отца, со стальной уверенностью утверждающего, что все маглы долбанутые. Говорил он это куда более эстетично, но, стоя на коленях и глядя на грязь под ногтями, Драко не утруждался вспоминать дословно его наставления. В принципе с ним сейчас было сложно не согласиться. Думать о том, что сказал бы отец по поводу его поступка, тоже не хотелось. Драко тряхнул головой, прогоняя давно забытый образ статного и гордого волшебника, превратившегося потом в побитую собаку, и снова взмахнул палочкой. — Алохомора. Крышка резво съехала на бок, открывая прекрасно различимую в лунном свете картину. Мохнатая рыжая масса бесформенно лежала на дне деревянной коробки точно так же, как и в тот момент, когда он запечатывал ящик. Примерно в той же позе Драко закапывал домовика. Он покосился вправо и без труда различил на земле следы от низких каблуков сапог Грейнджер. Почему-то это придало уверенности. — Да чтоб меня... Он протянул руку и дотронулся до морды животного. Мокрый нос оказался ледяным, и Драко тут же брезгливо вытер руку о мерзлую траву. Но у животных вроде всегда холодные носы? Насколько было бы проще, если при действии зелья можно было различить дыхание или хотя бы сердцебиение! Но нет. Выглядел он просто как самый настоящий труп. «Эй, Драко, как ты сегодня провел вечер?» «О, просто великолепно! Я закопал и раскопал книззла Грейнджер». Внутренний диалог нисколько не рассмешил, лишь заставил почувствовать собственную ущербность. Ровно как на втором курсе. Нахер все это. После всех этих манипуляций уходить было бы тупо. Даже тупее, чем то, что он делал сейчас. Запихнув брезгливость куда подальше — и не настолько мерзкие вещи делал, в конце концов, — Драко решительно схватил кота за шкирку и немного потряс. Никакой реакции. В том, что Миртл сказала ему правду, он не сомневался. А версию, что Панси решила его проучить, «случайно» проболтавшись о своих планах перед привидением, он тут же отбросил. Во-первых, никто кроме Поттера — и скорее всего теперь еще и Уизли с Грейнджер — не знал, что он общается с Миртл, а во-вторых, в этой затее было слишком много жирных НО. Он ведь мог и не зайти к ней, мог не поверить, мог вообще не помогать Грейнджер закапывать... Драко сжал кулак чисто инстинктивно, изо всех сил впиваясь пальцами в рыжий загривок. Животина, оглашенно завопив, резко начала извиваться в руке подобно большой мохнатой змее, брошенной на сковородку. К собственному разочарованию, радости это совсем не принесло. Лишь облегчение. И истерический смешок от мысли, как объяснить это Грейнджер. «Эй, я тебе инфернала приволок!» — Пиздец тебе повезло сегодня, уродец. Тот зашипел, обнажая неприлично огромные для кота зубы. — Не обгадился, и на том спасибо, — хмыкнул Драко, вставая с земли. Ясное дело — он напуган. Но успокаивать? Ага, разбежался. Из всех животных Драко более-менее выносил только своего филина, и то только потому, что тот ему не досаждал. Наверное, было проще его оглушить или обездвижить, но Драко ограничился лишь Силенцио. Кот укоризненно бросил на него взгляд и беззвучно зашипел. — Всегда пожалуйста, — язвительно ответил Драко и с удивлением заметил, как кот извернулся, чтобы понюхать его руку. И, подозрительно сощурив огромные глазищи, расслабился.* * *
Кончики пальцев уже ощутимо покалывало, но Гарри изо всех сил старался не шевелиться. Голова Гермионы покоилась на его плече, а рука так сильно сжалась на сгибе локтя, что гадать, откуда появились неприятные ощущения, не приходилось. Вот чего он точно не ожидал — так это того, что она сможет уснуть. Где-то с полчаса после того, как они уселись на диван, Гермиона еще всхлипывала, время от времени вспоминая, насколько Живоглот забавно гонялся за Удлинителями Ушей, как ловил Петтигрю или как играл с Сычиком. В конце концов, ее рассказы становились все тише, голос — спокойней. А минуту спустя Гарри уже различил размеренное сопение. Гермиона выглядела сейчас настолько умиротворенной, что он не посмел бы разбудить ее, даже вломись в гостиную гиппогриф. Гиппогриф не вломился. Вломился Малфой. Может, Гарри и поразился бы тому, что у него на руках была грязь, а обычно аккуратно расчесанные волосы — спутаны, но внимание привлекло другое. То, что сейчас показалось настолько шокирующим и мерзким одновременно, что Гарри едва не вскочил, чтобы пришибить Малфоя на месте. Живоглот, тоже грязный и лохматый, покоился на его согнутой в локте руке, но… спал? Черт, и правда спал! Гарри снял одной рукой очки и протер их об мантию, чтобы проверить, не почудилось ли. Нет. Но это ведь не мог быть он, верно? Белое брюхо преспокойно вздымалось, а уши, как обычно, немного двигались. Это точно не другой кот — так делал только Живоглот. Словно даже во сне всегда был настороже. Но, не считая очевидного, было кое-что странное: он не мурлыкал, хотя всегда делал это, когда спал, и довольно громко. Гермионе даже приходилось наводить заглушающие чары на балдахин, чтобы не будить соседок. К чести Гарри, он даже не шелохнулся. И только спустя минуту наконец понял, что все еще не взглянул на самого Малфоя, слишком пораженный увиденным. В серых глазах плескалось нечто напоминающее раздражение, но и только. — Как это понимать? — вот и все, что смог выдавить Гарри настолько тихо, что сам себя еле расслышал. Малфой с интересом приподнял бровь, будто маскировал за этим злость. Наверное, ему не понравилось то, что он увидел. Гермиона сонно пошевелилась. Черт! Вся эта ситуация казалась до такой степени абсурдной, что Гарри с большим трудом смог взять себя в руки. — Он живой, — просто ответил Малфой, пожав плечами. Так, словно они, блин, о погоде говорят! — М-м-м… Гарри? — пробормотала Гермиона, медленно поднимая голову. — Ой, прости. Сколько времени? Почему ты меня не разбудил? — Э-э-эм… Тут такое дело… — Грейнджер. Гермиона распахнула глаза и вскочила, развернувшись. И замерла, словно перед ней стояла венгерская хвосторога. — Что это? — задыхаясь, прошептала она. — Он же… Т-ты… Ты РЕХНУЛСЯ?! Ни Гарри, ни Малфой не успели ничего сделать. Гермиона меньше чем за секунду подлетела к нему и, размахнувшись, со всей силы залепила пощечину. В тот же момент Живоглот вопросительно поднял голову и издал немое «мяу». Голова Малфоя дернулась от удара, но он лишь недовольно скривил губы и обронил: — Финита, — и направил палочку на кота. По комнате раздалось еще одно «мяу», на этот раз в голос. — Гло… Глотик? Мгновение Гермиона озадаченно смотрела на своего любимца, словно не понимая, что происходит, а в следующий момент обхватила его морду ладонями и заглянула в глаза. — Это правда ты?.. Вместо ответа он чихнул. Гермиона пораженно подняла глаза на Малфоя и, будто забыв обо всем, бросилась ему на шею, всхлипнув так громко, как не всхлипывала ни разу за этот вечер. Похоже, сейчас ей было неважно, как такое возможно. Неважно, что послужило причиной. Неважно, что Гарри видит все это. Точнее неловко отворачивается, стараясь не слушать ее извинений за пощечину. Стараясь сосредоточиться на том, чтобы понять, как так вышло. Выстраивая возможную логическую цепочку. И еще одно вымученное «мяу», и болезненное шипение Малфоя вслед за этим совсем не помогло мышлению. Гарри инстинктивно повернул голову, чтобы понять, что случилось. Стиснутый между телами Живоглот был явно недоволен и, защищаясь, вцепился когтями Малфою в живот. Гермиона, будто очнувшись, отпрыгнула. Живоглот грохнулся на пол. Недовольно сверкнув глазами, он, высоко вздернув хвост, как ни в чем не бывало отправился к камину. Видимо, чтобы согреться. «Ну да, кому понравится пролежать в земле час-другой?» — Прости, прости, прости! — засуетилась Гермиона и быстро задрала рубашку Малфоя, чтобы оценить ущерб. Он даже не пошевелился. Гарри готов был поспорить на все золото в своем хранилище, что никогда не видел на лице Малфоя такого выражения. Искреннее удивление, не приправленное ни высокомерной ухмылкой, ни скептическим взглядом. Он смотрел на Гермиону так, как смотрят на восьмое чудо света, словно не хотел пропустить ни единого жеста. Ни единого слова. Гарри стало в сто крат более неловко. Он уже подумывал над тем, чтобы улизнуть под шумок, но Малфой, словно почувствовав на себе его взгляд, вдруг показательно кашлянул и ухмыльнулся. — Нашла что-то интересное? — деловито поинтересовался он, и Гарри только сейчас заметил, что рука Гермионы дотронулась до его солнечного сплетения, закрывая ладонью шрам, полученный на шестом курсе. Она тотчас оторвала руку, будто обожглась. — Я… я просто хотела убедиться, что он не сильно тебя поцарапал, и… Губы Малфоя растянулись еще шире. Похоже, только он один чувствовал себя непринужденно, несмотря на розовеющий на щеке след. Догадка в голове Гарри появилась так же неожиданно, как и Малфой в гостиной. — Это Паркинсон? Малфой, сделав вид, что Гарри — не больше чем назойливый комар, жужжащий над ухом, неохотно повернулся к нему. — Нет, блять. Это у меня хобби — закапывать и раскапывать агрессивных животных. — Вовсе он не агрессивный! — воскликнула Гермиона, но, будто сообразив, ахнула: — Это что… было то заклинание сна, про которое говорил Крам? Малфой едва не расхохотался. — Если бы это было оно, то твоя животина дышала бы, — хмыкнул он. — Спроси лучше у того, кто лучше всех разбирается в зельях, — и насмешливо кивнул в сторону Гарри. Гермиона, будто только сейчас вспомнив о том, что за всем этим наблюдал друг, залилась краской. — Напиток Живой Смерти? — предположил Гарри. Это первое, что пришло ему в голову. Наверное, это единственное зелье, за которое его так хвалил Слизнорт. — Десять баллов Гриффиндору. — И как ты узнал? — подозрительно поинтересовался Гарри и в ответ получил такой взгляд, словно испортил Малфою все настроение. — Не много ли вопросов для одного вечера? — скривился он. Гермиона сжала кулаки и повела плечами, будто заявляя, что не важно, как он об этом узнал. — Паркинсон, значит… — пробормотала она, уставившись на вылизывающегося у камина Живоглота. — Я могу разобраться с этим, — подал голос Малфой. — Нет. — Нет? — Нет, — Гермиона вздернула подбородок. Гарри знал этот взгляд слишком хорошо, чтобы догадаться, что для Паркинсон это ничем хорошим не закончится. — Я сама все сделаю.