* * *
— Ты уверена? — Угу, — обреченно кивнула Джинни, поднимаясь с дивана. — В кои-то веки понимаю Гермиону. В этом хаосе и правда невозможно сосредоточиться, а если я... — …не допишешь эссе, то МакГонагалл тебя живьем сожрет. Я помню. Устало улыбнувшись, Джинни провела рукой по волосам и, наклонившись, невесомо прижалась своими губами к его. «Хорошо, что Рона нет», — невольно подумалось Гарри. Несмотря на невинность жеста, Рон — уже давным-давно не возражающий против их поцелуев — до сих пор недовольно фыркал и цокал, портя тем самым половину удовольствия. В конце концов, не выходить же Гарри из гостиной, чтобы поцеловать свою девушку перед сном? Вечер этого воскресенья не сильно отличался от любого другого. Студенты, вопреки здравому смыслу — как любила говорить Гермиона, — до последнего не шли в спальни, тщетно надеясь растянуть выходной. Гарри был ничем не лучше и, после того, как Джинни поднялась по лестнице и скрылась за дверью, с удовольствием пересел из кресла за шахматный столик к Симусу. Благо, Финниган играл куда хуже Рона — Гарри даже удалось выиграть три партии из пяти, — но вообще он надеялся, что Симус сам выложит все, что думает или знает о Бэтмене. Не выложил. Возможно, его, как и Гарри, отвлекла стычка между капитаном слизеринской команды и Дафной Гринграсс, возмущающейся, как тот посмел взять на место Нотта ее младшую сестру. «Такая маленькая — и на воротах?» — удивился Гарри, уже прикидывая, в чем тут подвох, и мысленно рисуя в голове новую схему позиций игроков, чтобы разобраться, в какое русло теперь направить тренировки. — Предложи кандидатуру получше, — бессильно развел руками Монтегю, — и я подумаю, что можно будет сделать. — Ты знал, — прошипела Дафна, приблизившись к нему достаточно близко, чтобы одновременно и нарушить личное пространство, и отчетливо видеть его лицо, — прекрасно знал, что я против. И все равно принял ее. — Да потому что я не собираюсь жертвовать Кубком, Даф, чтобы угодить тебе. Так что отстань от меня, Мерлина ради. Глядя на то, как Монтегю уходит, Гринграсс горделиво приподняла подбородок, позволяя золотистым волосам волнами лечь на лопатки. А Гарри почему-то сразу провел аналогию с Флер. — Эй, — вернул его в реальность Симус, кивая на доску. Гарри моргнул и, нахмурившись, посмотрел на фигуры. Ситуация была не из лучших, если честно. Рон, может быть, и смог бы выкрутиться — не зря ведь его никто на факультете не мог обыграть, — но все, что сумел сделать Гарри, это подвинуть ладью и объявить: — Пат. Студенты в гостиной потихоньку начали редеть. Сначала ушли младшие курсы, потом пятые и шестые. И когда в комнате осталось не больше десятка семикурсников, каменная стена наконец отъехала, впуская Гермиону. Запыхавшуюся и раскрасневшуюся Гермиону. И, кажется, немного злую. — Что, поговорили? — предположил Гарри, глядя, как она садится на диван и водружает тяжелую сумку на стол. — Нет, — отрезала она, расстегивая молнию. Гарри даже не заметил, как его брови поползли вверх, когда Гермиона начала доставать из сумки пирожные, блестящие кругляшки леденцов, фигурное печенье, эклеры и кексы, покрытые красно-зеленой глазурью… — Ограбила Сладкое Королевство? — Почти, — угрюмо ответила Гермиона и, откинувшись на спинку дивана, махнула рукой на стол: — Угощайся. — Спасибо, — поблагодарил он, выбирая кекс. — Если это попытка подкупить Рона перед разговором, то у тебя все шансы. — М-хм, — скептически хмыкнула она. Ну да, какой реакции еще можно было ждать? Да и шутка вышла не ахти. Внезапно Гарри напрягся, донеся кекс до губ, но так и не откусив: — Только не говори, что опять решила заняться правами эльфов. — Скорее наоборот, — буркнула Гермиона, прикрывая глаза. — А что тогда… Гермионе не пришлось отвечать по той же причине, что и Гарри не стал заканчивать свой вопрос, — каменная стена в гостиную снова отъехала. — Ну конечно, — проворчал он, провожая взглядом чем-то ужасно довольного Малфоя, направившегося прямиком к слизеринским спальням. — И что ты хочешь этим сказать? — мгновенно выпрямилась Гермиона, даже не посмотрев на то, как дверь в мужскую спальню мягко захлопнулась. — Ничего. Но тебе не кажется, что сначала стоило поговорить с Роном, прежде чем?.. — Гарри кивнул в сторону двери. — «Прежде чем» — что? — уточнила она, сощурив глаза. Гарри не смог точно выразить свою мысль. Просто показалось ужасно несправедливым, что серьезному разговору с Роном — который, кстати, ужасно переживал — Гермиона предпочла общество Малфоя и… домовиков? Но Гарри в очередной раз решил не вмешиваться и предоставить им самим во всем разобраться. По той же причине вчера ночью он со всей ответственностью делал вид, что не замечает чуть более громкий, чем положено, храп Рона, к коему тот обычно прибегал, когда хотел, чтобы все думали, будто он спит. — Ладно, неважно, — отмахнулся Гарри самым равнодушным тоном, каким только сумел, и, дабы пауза не затянулась, откусил от кекса внушительный кусок, для пущей наглядности испачкав глазурью кончик носа. — Да говори уж, раз начал, — Гермиона на представление не повелась, конечно. — Есть салфетка? — Гарри? — Ладно-ладно, — признал поражение он, вытирая нос тыльной стороной ладони. — Фу, — заключила Гермиона и, покачав головой, достала из кармана носовой платок. — Спасибо, — кивнул Гарри. — Я внимательно слушаю. — Очень вкусно. Домовики знают свое дело, — одобрил он, вытирая руку. — Гарри! Вздохнув, он положил кекс обратно в ребристую бумагу и кашлянул. — Просто Рон… ты же знаешь его фантазию. Лучше ему все нормально — насколько это вообще возможно — объяснить, пока он не напридумывал себе в голове всякого. И уж прости, наверняка неприличного в том числе. Гермиона всплеснула руками так, словно он решил научить ее пользоваться пультом от телевизора. — А менее очевидные доводы у тебя на примете не завалялись? И к слову — я его искала! А Др… Малфоя вообще случайно встретила! — рявкнула она, одарив Гарри и-без-тебя-знаю взглядом. — Да все, все! — сдался он и, пока Гермиона не продолжила развивать эту тему дальше, решил рассказать, слегка наклонившись и понизив голос: — Я тут недавно услышал, как профессор Крам что-то с Дамианом не поделил. — Вообще-то, — перебила Гермиона, — теперь он для нас профессор Радев. — Не суть, — отмахнулся от замечания Гарри, — но между ними явно что-то не то. И я подумал, может, все дело в… — Только не начинай снова связывать профессора Крама с Бэтменом!.. — взмолилась она. — Я и не собирался, — угрюмо ответил он. — О, значит, ты больше не думаешь, что профессор Защиты от Темных Искусств по ночам сбегает из замка, чтобы насильственно творить добро? — Насильственно творить добро? — едва сдерживая смешок, выгнул бровь Гарри. — Ну а чем, по-твоему, занимается Бэтмен? — пожала плечами Гермиона. — Именно этим. — Что бы он там ни делал, это не отменяет того, что профессора друг друга… мягко говоря, недолюбливают. Гермиона призадумалась. «Хороший знак, — решил Гарри, в ожидании постукивая мыском кроссовка по полу. — Ведь если она думает — значит, восприняла всерьез». — Ты подслушивал, не так ли? — с легкой укоризной уточнила Гермиона. — Вообще-то, я не собирался, — наморщил лоб Гарри, — просто когда ты попала в лазарет, нас всех вызвала к себе МакГонагалл. И после того, как она поняла, что я не участвовал в избиении Нотта, — отпустила. Я и остался внизу лестницы дожидаться Рона, а Дамиан, наверное, прибыл через камин. Крам же уже был у кабинета, когда мы пришли. — И? — Видимо, МакГонагалл попросила Крама проводить Дамиана… — Профессора Радева. Гарри снова лишь фыркнул. — …проводить ПРОФЕССОРА Дамиана… Теперь фыркнула Гермиона. — …и пока они спускались, я слышал их ссору. — Они так громко кричали? — Нет, они просто… Ну, было слышно, что выясняют они отношения, ладно? — Стоп, — нахмурилась Гермиона. — Так ты слышал, о чем они спорили? — Вообще-то, я не понял, — немного потупился Гарри, — они говорили на болгарском. Гермиона закатила глаза. — Ничего удивительного, что ты так подумал. Болгарский язык на слух довольно грубый. Тебе просто… — Мне не показалось. Она вздохнула. — Ну и что из этого следует? Собственно говоря, ничего. Может, Дамиан был не самым любимым учеником у профессора Крама. Может, намазал в детстве его стул клеем. Может… — Гермиона затихла. — Что? — спросил Гарри и тут же пожалел о своем вопросе. Гермиона уже напряглась, словно вспоминая что-то, а в такие моменты лучше было ее не сбивать. Она приподняла голову и слегка нахмурила брови. — Долго рассказывать… — неторопливо начала Гермиона, — но если вкратце, то не так давно — еще до Рождества — я просила у профессора Крама разрешение в Запретную секцию. И на случай, если он начнет спрашивать — а он начал! — я решила прикрыться Дамианом. Ну, не совсем им. Просто намекнула, что мне бы хотелось поискать информацию о людях, умеющих влиять на эмоции. — Об эмпатах. — Именно. Я сделала вид, что не знала тогда о них ничего, — мне нужна была причина, чтобы отправиться в Запретную секцию, — и профессор Крам, разумеется, понял, что я хочу узнать побольше о Дамиане. Так вот он не просто подписал разрешение, но и подсказал, где искать нужную книгу. Более того — намекнул, чтобы я читала внимательней. — Вот видишь! — Да… — Так ты вычитала что-нибудь жуткое? Устрашающее? — Ничего такого, — мотнула головой Гермиона. — В книге, которую мне прислал Дамиан, было все то же самое. Я, вроде, рассказывала: чтение эмоций, возможная подмена, если человек не владеет окклюменцией, и, в некоторых случаях, неумение распознать собственные эмоции, что иногда является толчком к… самоубийству. Но Дамиан ведь не похож на сумасшедшего! Да и профессор МакГонагалл наверняка знает о его способностях и уж точно не стала бы звать на работу человека, который может нанести вред кому-либо — себе в том числе. С этим сложно было спорить. Разве не МакГонагалл на втором курсе настаивала, чтобы студентов отправили по домам, когда начались нападения? Разве не она вступалась за Гарри перед Турниром Трех Волшебников? Разве не она эвакуировала учеников перед финальной битвой? Да безопасность — ее второе имя! Возможно, в какой-то степени из нее получится лучший директор, чем Дамблдор. — Ты сможешь поинтересоваться у ПРОФЕССОРА Дамиана, что у него с Крамом случилось? Гермиона едва не закашлялась. — Ты как себе это вообще представляешь? — Ну не знаю, сходи с ним чаю выпить. — Серьезно, Гарри?! Он теперь мой профессор! — И что? — пожал плечами он. — Я же с Люпином спокойно разговаривал. — Это другое. Люпин был другом твоего отца. — А Дамиан — твой друг. Да и не производил он впечатление высокомерного, — в отличие от некоторых, подумал Гарри, — индюка, когда наравне с нами пил сливочное пиво и расписывал Падме, как в Болгарии празднуют Новый год. Гермиона потерла лицо ладонями и застонала, падая на спинку дивана. — Я ничего не обещаю. И вообще, меня куда больше волнует, как он ведет уроки. На носу экзамены, и мне бы не хотелось провалиться по магловедению. Было б иронично, да? Жаль, ты не ходишь на его уроки… — Ты могла бы спросить у Симуса, но он, вроде, уже спать пошел. — Эм… Симуса? И с каких пор он посещает магловедение? Гарри усмехнулся. — Рон с ним разговаривал, и… ты не против, если я сначала доем свой кекс? Потому что Гарри не врал — домовики и правда знали свое дело. Да и красно-зеленая глазурь выглядела слишком уж привлекательно.* * *
Он никак не мог решить, какое чувство сильнее — удовлетворение или досада. «Все получилось», — напомнил внутренний голос, когда Драко, опустив голову на подушку, на секунду представил реакцию матери. Жаль, что он в Хогвартсе и не сможет ее увидеть… Кто же знал, что Нотт — а точнее то, что Драко с ним сделал, — поможет договориться с Грейнджер? У них вышел вполне неплохой компромисс: отмена проклятия в обмен на встречу с домовыми эльфами. Малфой слегка улыбнулся, вспомнив выражение ее лица, когда он спросил, знает ли она, как попасть на кухню. — Ты что, проголодался? — скептически осведомилась Грейнджер, приподняв брови. Хотя, может, это была попытка пошутить. — Разве я похож на Грега? Она слегка наморщила лоб: — Справедливости ради надо отметить, что он уже не такой… — невольно запнулась. — Толстый? — Крупный. Драко лишь пожал плечами. Что тут ответить? Вряд ли Грейнджер хотела слышать о том, как Грег переживал смерть друга, и что пара десятков сброшенных фунтов — результат нервного истощения, а не здорового питания. Поэтому решил быть краток: — Мне нужен домовик. Грейнджер моргнула. — Тебе нужен домовик, — повторила не то с иронией, не то с осуждением. Видит Мерлин, следующую фразу Драко не хотел произносить. До скрипа зубов не хотел. Но, прекрасно понимая, что это может сработать, все же заставил себя выдавить: — Матери. Моей матери, Грейнджер, нужен домовик. И чем скорее, тем лучше. Будучи отдаленно в курсе внеклассной деятельности Грейнджер на четвертом курсе, Драко в общем-то был готов к категорическому отказу. Но, к удивлению, отделался лишь тирадой о том, что «любой труд должен быть оплачен», что «домовики не вещи, чтобы приобретать их, словно новый пергамент», и возмущениями, как плохо его семья относилась к Добби. Хорошо, что Грейнджер была достаточно умна, и ей не пришлось объяснять, что вообще-то ни Драко, ни Нарцисса к Добби толком не обращались. Лишь Люциус. Удовлетворившись уклончивым, но все же — обещанием, что никто домовика обижать не станет, Грейнджер нехотя кивнула: — Хорошо. Ты возвращаешь Нотту… привычную для него форму, а я провожу тебя на кухню. И, кажется, я даже знаю, какой домовик тебе подойдет. Миновав два этажа, они неспешно — что даже почти не показалось странным — спустились по мраморной лестнице в холл. Сойдя с последней ступени, Грейнджер, не оборачиваясь, толкнула незнакомую дубовую дверь. Открывшиеся глазам подземелья совсем не походили на те, в которых находились гостиная Слизерина и кабинет Слизнорта: воздух, наполняющий коридор, был сухим и теплым, под ногами расстилался камень, по цвету напоминающий речной песок, а стены, ярко освещенные факелами, облепляли нелепые картины с едой. Возле одной из них — здоровенного натюрморта с фруктами на серебряном блюде — Грейнджер и остановилась. — Нужно пощекотать грушу, — зачем-то пояснила она, потянувшись к нарисованному фрукту, который, хихикнув от легкого прикосновения ее пальцев, превратился в зеленую дверную ручку. Драко определенно представлял кухню Хогвартса по-другому: куда меньше, темнее, с закопченными котлами по углам и низким потолком. Сложно сказать, что удивляло больше: помещение, не уступающее в размерах Большому залу, сами домовики — точнее, их количество — или то, как десятки и десятки этих мелких созданий в идеально белых полотенцах, завидев Грейнджер, ускоряли шаг и прятали глаза. — Тебя не очень-то здесь жалуют, — хмыкнул Драко. Вздохнув, Грейнджер грустно осмотрела маленьких работяг и, расправив плечи, шагнула вперед. — Это долгая история, — откликнулась она и, присев на корточки, дотронулась до локтя пробегающего мимо эльфа с огромной пирамидой начищенных кубков. — Привет. Извини, ты не знаешь, где я могу найти Винки? Драко едва не закатил глаза. — Грейнджер, они вполне разумные существа. Не нужно с ними сюсюкаться, как с детьми. Едва не выронив кубки, домовик неловко переступил с ноги на ногу и, добежав до ближайшего стола, точным движением установил пирамиду на край. — Ты его напугал! — прошипела Грейнджер, подняв голову и уколов Драко осуждающим взглядом. — Думаю, переживет, — заверил он. — Тебе обязательно себя так вести? Уголки губ против воли поползли вверх, хотя Драко изо всех сил пытался это скрыть. Но уж больно забавно Грейнджер смотрелась, сидя на корточках и прожигая его взглядом, полным праведного гнева. Не говоря уже о том, что видеть ее у своих ног… «Блять, не сейчас!..» — Как? — едва сдерживая улыбку, полюбопытствовал он, стараясь заткнуть разыгравшееся воображение. — Так, будто тебе… — Мисс?.. — робко позвал домовик. — Бити не боится, мисс! Бити покажет, где Винки! Грейнджер поднялась и, чересчур вежливо поблагодарив эльфа, предупреждающе взглянула на Драко, сжав губы. На этот раз он не удержался и все-таки закатил глаза. «Винки» оказалась пьяным НЕЧТО, сидящим у камина и пустым взглядом смотрящим на тарелку, которую, судя по всему, натирало уже не один час. — Винки все еще скорбит по Добби, — виновато доложил домовик, словно пытаясь оправдать столь убогое зрелище, — и все еще горюет по старому хозяину, — добавил едва слышно. — Как дела, Винки? Ты… м-м-м… неплохо выглядишь… — неуверенно обратилась к домовику Грейнджер. «Неплохо? Неплохо?!» Если это — неплохо, то у Драко на предплечье ромашка, а не Темная метка. Эльф подняла опухшие глаза и посмотрела куда-то в пустоту. — Грейнджер, а на примете нет кого-нибудь более... — Это тебе не ярмарка! Домовик-алкоголик для женщины, отказавшейся от фамилии мужа-Пожирателя, — может ли хоть что-то звучать более жалко? Но в сущности Грейнджер была права: желающих служить Малфоям — или теперь Блэкам?.. — вряд ли выстроилась бы целая очередь. Но если даже ЭТО откажется… унизительней и не придумаешь. — Винки, послушай, я знаю, как ты скучаешь по мистеру Краучу, — ласково начала Грейнджер, — но мистер Малфой очень заинтересован, чтобы принять тебя на работу… При звуке имени старого хозяина огромные опухшие глаза существа тотчас наполнились слезами. «Вот оно!» Крючок, за который можно зацепиться. Не в обиду Грейнджер, но Драко куда лучше знал, к какому обращению привыкли эльфы. Поэтому решил взять ситуацию в свои руки: — ЭТО принадлежало Краучу? — ледяным голосом осведомился он. Фраза возымела эффект — худые вздрагивающие плечи эльфа застыли. Грейнджер же при слове «принадлежало» открыла от возмущения рот, но, поймав многозначительный взгляд Драко, недовольно нахмурилась. И, не совсем понимая, что он от нее хочет, постаралась ответить максимально нейтрально: — Да, она работала у мистера Крауча. — Странно… — протянул Малфой, — отец отзывался о Барти… — намеренно назвав практически незнакомого волшебника по имени, продолжил он: — …только в положительном ключе. Вот уж не думал, что его эльф опустится до того, чтобы пьянствовать и бездельничать. Не думаю, Грейнджер, что такой подойдет моей матери. Грейнджер шумно втянула воздух, в ужасе распахнув глаза. С силой вцепилась пальцами в ремень кожаной сумки и раздула ноздри, словно едва сдерживала себя, чтобы не залепить Драко пощечину. А эльф… встала и, повернувшись к Малфою лицом, стыдливо опустила голову. — Винки… плохой эльф. Винки подвести мистера Крауча. Винки нет прощения… — чуть осмелев, она подняла глаза. — Но Винки любить трудиться! Правда любить! И чтить за честь служить семье, которая уважать мистера Крауча. Семье, которой служить… Добби!.. «Так-то лучше. Осталось только обговорить это с МакГонагалл». Вообще, по-хорошему стоило сразу пойти к ней, но Драко хотел быть уверен, что эльф не станет служить матери через силу. Да и старуха ни за что бы не продала эльфа, знай, что тот против, — слишком уж сентиментальна. К счастью, насчет цены можно было не переживать. Пока Винки произносила эту речь, он и не заметил, как подтянулось еще с десяток эльфов. Дождавшись, когда Драко снисходительно ей кивнет, они облепили Грейнджер и, запищав что-то про великую радость, что «Мисс теперь понимает, какая для эльфов честь найти себе хозяина!», принялись наперебой предлагать угощения. Грейнджер видимо не нашла в себе сил, чтобы произнести хоть слово, поэтому эльфы приняли ее молчание за согласие. Сжав полную сумку, она задержала дыхание и, безвольно развернувшись, вылетела прочь с кухни. — Эй, — нагнав ее в коридоре, окликнул Драко. — В чем дело? — А ты не понимаешь?! — резко развернулась Грейнджер, злобно сверкая блестящими глазами. — Ты назвал Винки ОНО! Говорил с ней как с вещью! Она ЖИВАЯ, Малфой! Я не идиотка и давно поняла, что домовики находятся в ДОБРОВОЛЬНОМ рабстве, но это не означает, что с ними нужно говорить так, будто они — пустое место! Должно быть… хоть крошечное уважение! — Если б я стал с ней церемониться, она бы ни за что не согласилась, — спокойно ответил он. — Грейнджер, не психуй. Никто не станет ее обижать, но с ней было необходимо поговорить именно ТАК. Ясно? Грейнджер раздраженно дернула рукой, прежде чем Драко понял, что держит ее за запястье. Словно подумав о чем-то одновременно, они оба опустили взгляд на место, где руки соприкасались. Грейнджер тихо вымолвила: — Просто никогда не думала, что буду участвовать в чем-то подобном. Это… неправильно. Драко не знал, что на это сказать. Врать не хотелось, а говорить, что совершенно не согласен, — только усугублять ее настроение. Или злить. Оно ему надо? Поэтому он просто расслабил руку и, проведя по предплечью девушки пальцами, подцепил ремень сумки. Грейнджер непонимающе подняла глаза. — Тяжелая, — равнодушно пожав плечами, коротко пояснил Малфой. Не дожидаясь ответа, шагнул к дубовой двери и, уже схватившись за ручку, замер, будто бы решаясь на что-то. Наконец повернулся и бросил через плечо словно вынужденное, но вполне искреннее: — Спасибо.