* * *
— Так что, если он ничего и не знает — то как минимум активно интересуется, — подвел итог Гарри, комкая бумажку от кекса и одним точным движением швыряя ее в камин. Его рассказ о разговоре Рона и Симуса не очень-то впечатлил Гермиону. — Вряд ли это что-то значит, — пожала плечами она. — Кто знает? Может, Симус был среди тех, кто пускал Знак Даров Смерти в мире маглов, — предположил Гарри. Гермиона чуть свела брови. — Возможно, но… не знаю. Мое мнение: вряд ли, но если и так, то я не удивлюсь. За эти годы я вообще, кажется, разучилась по-настоящему удивляться. Гарри тихо усмехнулся: — Точно. И я тебя прекрасно понимаю: после того, как домашняя крыса лучшего друга вдруг оказывается виновна в смерти родителей, — тебя сложно чем-то поразить. Гермиона сама не поняла почему, но из горла вырвался смешок. К счастью, Гарри такая реакция не задела, а скорее позабавила, и он тоже растянул губы в улыбке. — Веселое у нас вышло детство, ничего не скажешь, — тихо заключила Гермиона, улыбаясь. Они замолчали, каждый вспоминая о своем. Гермиона уж точно. Да и Гарри, судя по расфокусированному взгляду на огонь. За это время последние студенты — трое слизеринцев, включая младшую сестру Дафны Гринграсс, — решили отправиться в спальни. После их ухода гостиная расцвела звуками потрескивающих углей и шелестом обертки от леденца, который Гермиона крутила в расслабленных пальцах. — Слушай, я тут подумал… — начал Гарри, — ты не сможешь сесть вместе с Симусом на магловедении? Он любит болтать на уроках. Глядишь, что-нибудь ляпнет. Гермиона фыркнула. — Ну да. Отличный план, Гарри. Первый урок с новым учителем — а я буду трещать с Симусом. Просто замечательно. К тому же я уже сижу со Стивом. — Стивом? Стивом Флипсом? С каких это пор? — С третьего курса, вообще-то. Гарри, судя по выражению лица, пытался скрыть замешательство. — Не переживай, твои квиддичные секретики я ему не выбалтываю. — Эй! Я об этом даже не думал! — Ага, рассказывай! Смотри, такими темпами скоро превратишься в Оливера Вуда. И даже Оборотное не понадобится. — И что это значит? — Да так, гуляют слухи, что нашей команде крепко от тебя достается на тренировках. Гарри серьезно взглянул на нее: — А ты видела, как Монтегю своих гоняет? Когда мы победим Пуффендуй и нам придется играть со Слизерином, тогда… — Вот-вот! Я же говорю — Вуд. Пока Гарри захлебывался притворным возмущением, каменная стена в гостиную отъехала, впуская в комнату Рона, крепко держащего руку раскрасневшейся Лаванды. Хотя и у него видок оказался не намного лучше: галстук завязан криво, полы рубашки не заправлены, волосы взъерошены, точно он пару часов кряду гонял по грядкам садовых гномов... «Неужели подобное всегда так заметно?» — нервно подумала Гермиона, пытаясь представить, как выглядела со стороны, когда вернулась в купе после той встречи с Малфоем. И даже не заметила, что в груди при виде Рона и Лаванды ничего — вот почти совсем! — не екнуло. И хоть Гермиона и искала Рона и пообещала себе поговорить сразу-как-увидит, сейчас… ну не повернулся у нее язык к нему обратиться. Особенно после отстраненной мысли, что на месте Лаванды вполне могла бы быть она. «Утром», — железобетонно решила Гермиона, поднимаясь с дивана. — Привет, — произнесла так спокойно, точно напоминала об уроках, — угощайтесь, если он вам что-нибудь оставил, — кивнула на Гарри и на низкий столик перед камином, усыпанный сладостями. — А я спать. Спокойной ночи, Оливер. Шутливо взъерошив и без того торчащие волосы Гарри, уверенно шагнула мимо ничего не понимающего Рона. К лестнице, ведущей в спальню девочек.* * *
Она определенно плывет на лодке. Узкой, щедро промасленной лодке. Темная древесина старого дуба настолько стара, что грозится превратиться в труху в любой момент, но доски прилегают друг к другу так плотно, что сомнения в том, что тут замешана магия, отпадают сами собой. Серебристая гладь воды пестрит рябью ярких огней Хогвартса. Над горизонтом Черного озера неспешно показывается теплый диск солнца, мутнеющий в невесомых персиковых облаках. Белые одеяния людей рассеивают его свет, мягко оглаживающий их лица. Гермиона не совсем понимает, что происходит, но интуитивно догадывается, что должна сейчас испытывать восторг с легким привкусом грусти. Вот только не испытывает. На душе лишь черное НИЧТО. Пустота, которой нет объяснения. Апатия, сжимающая горло своими костлявыми пальцами. Внезапно в груди появляется тяжесть, дышать становится труднее, а в кожу мягко впиваются десяток тупых иголок, когда до ушей доносится громкое, выразительное мяуканье. «Чего?..» — сонно думает Гермиона, а спустя мгновение спихивает с себя Живоглота и в ужасе смотрит на часы. — Черт-черт-черт! Проспала. Гермиона Грейнджер проспала. Часто ли такое случалось? Едва ли за шесть с половиной лет учебы набралось бы более десятка раз. Учитывая и те моменты, когда она мухлевала с Маховиком Времени на третьем курсе. Мятная зубная паста, тугая коса и пустой желудок — вот тот набор, с которым Гермиона побежала на травологию, едва не забыв намотать шарф. Одному Мерлину известно, каким чудом она умудрилась влететь в теплицу всего за полминуты до начала урока. Успокаивая тяжелое дыхание, Гермиона изо всех сил постаралась разубедить мозг в том, что все, что ей сейчас хочется, — это вернуться в спальню и упасть на подушку, забыв обо всех распланированных на сегодня делах. Коих не много, на самом деле. Побывать на уроке Дамиана — профессора Радева, мысленно поправила себя Гермиона, — сесть там максимально близко к Симусу и попытаться подслушать, если он будет говорить что-нибудь важное, и, конечно же, поговорить с Роном. Пожалуй, это стоит сделать в первую очередь. Кстати о Роне, стоящем у своей глиняной кадки и брезгливо разглядывающем жестяную банку с шипохвостыми хищными червями, управиться с которыми сегодня и было целью всех студентов: Гермиона пожелала ему доброго утра, на что он поднял голову и спокойно — пусть и немного прохладно — поздоровался в ответ. Значит, не все так плохо. «Значит, все-таки есть шанс нормально поговорить». Влажный запах растений, перчатки из драконьей кожи, охи и ахи студентов, по неосторожности позволивших червям забраться под грубую защитную ткань, и героические попытки не смотреть на Малфоя, пока Рон рядом, — вот каким Гермионе запомнилось это кажущееся бесконечным сдвоенное занятие. Следующим уроком по расписанию значилось магловедение, на которое ни Рон, ни Гарри не ходили, — у них скоро должно было начаться занятие у Хагрида, — поэтому, как только колокол оповестил о том, что ученики могут покинуть теплицу, Гермиона, не позволяя себе передумать, подошла к Рону и, повесив сумку на плечо, выпалила: — Проводить тебя немного? Его, кажется, слегка удивило, что она обратилась так напрямую, не увиливая. Словно ища одобрения — или поддержки? — он повернулся к Гарри, и тот сразу же, не колеблясь, многозначительно поднял брови. Рон подавил вздох, словно ему нужно выпить горькое, но крайне необходимое зелье, и, не поворачиваясь к Гермионе, бросил: — Как хочешь. — Отлично. Увы, сократить путь по опушке Запретного леса в это время года было почти невозможно — снегу выпало по колено, и никто, разумеется, не думал расчищать всю окраину леса, поэтому пришлось идти по тропинке мимо Гремучей ивы. Вот только толпа учеников — что равнялось десяткам пар лишних ушей — шла точно в этом же направлении, так что треть пути сопровождалась гнетущим молчанием. Рон целенаправленно вышагивал по снегу своими длиннющими ногами, и Гермиона едва-едва за ним поспевала. Но, конечно же, не жаловалась — не в том была положении. Они довольно быстро обогнали большинство студентов: впереди виднелось только две макушки парней со Слизерина, но ни одна из них не была светлой. Значит, Малфой шел где-то за их спинами, и Гермионе стоило титанических усилий не оборачиваться, чтобы проверить, смотрит ли он на то, как она вместе с Роном минует дубовые ворота школы и сворачивает направо — в сторону хижины Хагрида. На уход за магическими существами ходило не слишком много студентов, а те, что ходили, — остались далеко позади. Наконец, не дойдя до припорошенных снегом грядок у домика лесничего, Рон остановился. Гермиона, поджав губы, встала напротив. Подняла глаза. Решительно набрала в легкие побольше воздуха, открыла рот и… И ничего. Из горла вырвался лишь немой выдох, точно она потеряла голос. Рон поднял брови. — Я… — снова попробовала она, но слова противно застряли в горле. Вот почему Гермиона всегда все планировала! Ну не могла взять и вот так сразу… — Понятно. Спасибо, что проводила. — Стой, подожди! — воскликнула, хватая его за рукав. Ощущать под пальцами новую, не заношенную братьями ткань мантии и видеть лицо Рона было довольно странно. Наверное, она никогда к этому не привыкнет. Он опустил взгляд на ее пальцы, но все же остановился. — Слушай, я… правда не знаю, что говорить. Что должна сказать. Думаю, ты и сам все увидел… и понял, что Парвати… в общем-то была права. В какой-то степени. Я хотела рассказать еще на каникулах, но… «…не была уверена, что вообще заговорю с Драко еще хоть раз…» — …просто не хотела портить праздник, — это было правдой лишь отчасти, поэтому Гермиона даже не отвела глаза. — Да, отличный вышел бы подарок, — буркнул Рон. — Ты имеешь полное право злиться, — выдавила она. — Вообще-то я не злюсь. Гермиона пораженно подняла глаза. «О, Рон…» — Точнее, я злился — поначалу. И сильно. Ей не понравился этот тон. Вот совсем. Что-то в нем заставляло напрягаться, а взгляд голубых глаз... не стал жестче, нет. Куда хуже — он стал почти равнодушным. — Задавался ненужными вопросами вроде «Как, черт возьми, Гермиона могла это допустить?». Но потом понял, что в этом нет никакого смысла. Потому что если все по-настоящему — мое мнение ничего не изменит. Холодный ветер нещадно щипал щеки, но глаза заслезились вовсе не из-за него. — Как ты можешь так говорить?.. — голос нервно дрогнул. Гермиона сглотнула и сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладонь, оставляя на ней красные полумесяцы. — Рон, ты же… ты мой лучший друг! Мы были вместе столько лет, столько вместе пережили… Глубокий вдох. Не выдыхая — еще один, до боли в легких. И следующие слова вырываются скорее от отчаяния, чем осознанно: — ...только скажи — и я все это прекращу! «Рон, Гарри, Джинни — они же важнее, да?..» Рон озадаченно моргает, точно не ожидал услышать подобных речей. Но потом слегка сужает глаза и качает головой. — Нет. Гермиона непонимающе хмурится, не позволяя себе думать о том, что чувствует облегчение. И почти неважно, какие слова прозвучат дальше. — Нет, — повторяет Рон, — не прекратишь. Ведь ты права: мы знакомы много лет и я знаю, — указывает пальцем куда-то ей на шарф, — что ты всегда вот так задерживаешь дыхание перед тем, как соврать. «Не говори этого, не смей!» — И до меня недавно дошло, что я все это время чувствовал не злость. Это было разочарование. Разочарование. Вот так. Рон Уизли разочаровался в Гермионе Грейнджер. Сказать, что ей сейчас больно, — это ничего не сказать. — И еще кое в чем ты права — я твой друг. И что бы я там ни думал, не стану заставлять тебя делать что-то против воли. Просто не имею права. «Имеешь», — думает она, но выдыхает лишь еле слышное: — Но?.. — страшась услышать ответ. — Но как раньше уже не будет. «Ничего не меняется», — снова звучит в голове ЕГО голос. Нет, все-таки кое-что может измениться, думает Гермиона, глядя, как Рон разворачивается и шагает к дому лесничего, где уже начинают собираться студенты. Глядя и не понимая, почему щекам становится сначала ужасно горячо, а потом нестерпимо холодно.* * *
«Кто утверждал эту чушь?» — задавался вопросом Дамиан, когда дописывал последнее слово на грифельной доске. Показательно — мелом, а не палочкой. Потому что соглашаться с тем, кто до него разрабатывал план занятий… «Ладно, не стоит язвить», — одернул он себя. Все-таки женщина, которая преподавала до него, — пропала, и Борислав, судя по всему, не был от этого в восторге. Хотя, может, дело в том, что его затаскали в министерство на допросы. К счастью, сегодня Дамиан закончит тему профессора Мур — устройство сотовых телефонов — и уже на следующем занятии начнет рассказывать семикурсникам, что такое спутники. Директор передала ему перечень определенных инструкций, что можно говорить студентам, а что — нет, но не запретила вести занятия так, как он считает нужным. Хотя из уважения к предыдущей преподавательнице Дамиан планировал закончить эту тему в том же русле, в котором она была начата. Подчеркивая на доске название, Дамиан едва заметно вздрогнул, внезапно остро ощутив тянущую боль в груди. Еще не оборачиваясь, он понял, что за дверью кто-то стоит. И этому кому-то очень-очень плохо. Дверь тихонько скрипнула. — Извините за опоздание, я… не могла найти свою палочку, — раздался в тишине кабинета виноватый тихий голос. Знакомый голос. По наставлению директора МакГонагалл, Дамиану сейчас следовало высказать свое неодобрение. Но как он мог? Да и Гермиона прекрасно знала, что он поймет, если она скажет неправду. И все равно сказала. Поэтому все, что он сделал, это спокойно повернулся и заверил: — Вряд ли на моем занятии она бы вам пригодилась, мисс Грейнджер. Садитесь. Гермиона стыдливо поджала губы и закрыла за собой дверь. Но перед тем, как шагнуть к парте с худым кудрявым пареньком, удивленно обвела помещение глазами. Дамиан понимал ее чувства. Удивляться и правда было чему: студентов, после каникул решивших начать посещать магловедение, — если верить директору, — стало в разы больше. Строго говоря, против правил было менять расписание аж в середине года, да еще и на седьмом курсе, но, учитывая всеобщий интерес к предмету — и причину, по которой недавно была война, — профессор МакГонагалл сделала исключение, посчитав, что это пойдет лишь на пользу молодому поколению. Гермиона озадаченно перевела взгляд с темноволосой девушки в зеленом галстуке за первой партой на крупного нескладного слизеринца за последней. Моргнув, точно сбрасывая наваждение, неуверенно села на свое место и, наклонившись к соседу, что-то недоуменно спросила. Дамиан кашлянул, как только тот прошепелявил короткий, но, судя по всему, ироничный ответ. — Мистер Флипс, если вам есть что сказать мисс Грейнджер, вы всегда можете сделать это после урока. Когтевранец поднял недовольный взгляд, но предпочел смолчать. Изо всех сил стараясь игнорировать отвлекающее томительное воодушевление когтевранки, с которой уже однажды пил сливочное пиво в Хогсмиде, Дамиан поставил на свой стол увесистый аппарат и начал лекцию. Это занятие не сильно отличалось от предыдущего — его первого урока — и особых проблем не принесло. Разве что студенты в зеленых галстуках немного раздражали своим недоверием, и тогда ему приходилось из раза в раз утвердительно кивать на вопрос «Точно ли эта штука работает без магии?». А еще отвлекало состояние Гермионы, хотя она честно записывала каждое слово, несмотря на то, что наверняка знала обо всем не хуже самого Дамиана. Если не лучше. Когда лекция подошла к концу и студенты начали собираться, Дамиан отвернулся к доске, чтобы стереть с нее простенькие схемы, но, вспомнив кое о чем, развернулся и позвал: — Стив, задержитесь на пару минут. И почти сразу пожалел о своем решении, ведь среди толпящихся у выхода из кабинета студентов заметил Гермиону, которая, судя по позе, выжидала, когда все уйдут. Зачем? Вряд ли он узнает, потому что, услышав его последнюю фразу, Гермиона лишь отрицательно помотала головой, как бы говоря «ничего срочного», и поспешила по своим делам. Очень жаль. Ведь разговор с Флипсом вполне мог и подождать.