* * *
Исполинские каменные колонны возле парадных дверей Хогвартса пережили многое на своем веку, но до сих пор не нуждались ни в ремонте, ни в укреплении, ни в подпорках. Время не покосило их ни на дюйм, и тем не менее Драко вот уже добрых полчаса упрямо подпирал одну из них своим плечом, игнорируя суровый ветер, несущий с собой настоящую январскую стужу. Единственная вещь, которую он сделал, — намотал шарф, чтобы кружащиеся в воздухе снежинки не залетали за шиворот и не жалили шею. Кончик носа уже давно неприятно пощипывало, и он покраснел на морозе не меньше, чем сжатые в кулаки пальцы, каждый сустав которых буквально кричал от холода, но Малфой стоял почти так же неподвижно, как эти древние колонны. И ждал. Ждал и даже прогулял урок ради предстоящего разговора, и только удача помогла ему не наткнуться на кого-нибудь из преподавателей. Впрочем, на кого? Все они грели задницы в замке. Ну, кроме Спраут, но вряд ли ей бы приспичило прогуляться. Он не смотрел на часы. Не хотел. Все, чего хотел Драко, — накормить Уизли драконьим навозом. Почти весь сдвоенный урок травологии Грейнджер не сводила с него глаз, а потом они вместе утопали к лесу. Не нужно быть гением, чтобы понять причину. И что с того, что Драко остался ее дождаться? И что с того, что заметил, как, опаздывая на урок, Грейнджер пролетела мимо? Ничего вокруг не видя своими огромными зареванными глазами, крепко сжимая губы и оставляя после себя в коридоре лишь легкий, почти неуловимый запах полевых цветов и отчаяния? И что с того, что Драко признавал, что почти переживает? Не из любопытства же он теперь стоял здесь и отмораживал свои конечности! Да и что бы Уизли ей ни наговорил... «…о, наконец-то». Явился. В обществе своего обожаемого Поттера, хмуро вышагивающего рядом. Наверняка уже знающего исход того разговора с Грейнджер и, если Драко правильно понял, совсем его не одобряющего. «Что ж. Это на руку». Уизли прекратил разглядывать хрустящий под ногами снег и поднял голову. «Значит, заметил». Ну конечно, заметил. Сложно не заметить того, кто прожигает тебе взглядом дыру во лбу. Здоровенную такую. Напрягся. Сжал руки в кулаки, если судить по очертаниям костяшек пальцев в карманах мантии. Посмотрел прямо на Драко и презрительно сощурил глаза. «Ну-ну», — в гляделки Малфой тоже умел играть. Разумеется, Уизли понял его намерения еще до того, как приблизился и оказался схвачен за грудки и оттянут в сторону от дверей. — …лять, не трогай меня! — раздраженно сбросил с себя руку и выпрямился во весь рост. Немалый, к слову. Драко никогда не жаловался на собственный, так что смотреть на кого-то, чуть приподняв голову, оказалось довольно раздражающе. Уизли же, разумеется, вовсю наслаждался ситуацией. — Снова пачкаться? В прошлый раз хватило, никак не отмоюсь. Стоило подумать, почему это национальный герой до сих пор молчит, как тот подал голос: — В чем дело? — Ты прекрасно знаешь в чем, Поттер. На эту фразу он никак не отреагировал, но, наверное, вопросительно посмотрел на Уизли. Драко не знал, потому что не смел отвести от того взгляд — таковы правила. И проигрывал он только отцу. Наверное, проиграл бы и Темному Лорду, посмей когда-нибудь взглянуть ему в глаза. Уизли сдался первым, моргнув и бросив резкое: — Все нормально, Гарри. «Нет, не нормально», — шепнул внутренний голос, а Драко расшифровал: — Свали, будь добр. Пару десятков секунд сбоку не раздавалось ни звука — вероятно, Поттер взвешивал все за и против. Наконец снег хрустнул, а дубовая дверь мягко хлопнула. Сложно было впервые почувствовать к Поттеру то, в чем Драко до сих пор почти всегда ему отказывал, — уважение. Удивительно, но он сумел не пойти на поводу у своего стремления совать нос туда, где ему не место. — Может, объяснишь, что это была за херня сегодня? — процедил Драко, изо всех сил сопротивляясь желанию плюнуть Уизли в лицо.* * *
Вообще-то Грег на обед собирался… но когда это он умел отказывать, если его искренне о чем-то просили? Грейнджер сцепила пальцы и, дождавшись, когда остальные студенты немного отдалятся, сделала неторопливый шаг. Поняв, что не придется стоять на месте и смотреть друг на друга, Грег облегченно выдохнул — одной неловкостью меньше. — Малфой… — негромко начала она, — какой он человек? Грег сначала задержал дыхание, а потом едва не взвыл. Наверное, ей это действительно важно, раз решилась подойти и спросить напрямую, но… «…какой Драко человек?» — повторил он про себя. Что, во имя Морганы, это должно значить? Какой человек. Ну и вопросики! Да и что имеют в виду девушки, когда интересуются подобным? Что хотят — или надеются — услышать? Вряд ли Грейнджер удовлетворилась бы такой характеристикой, как «нормальный». Грег был почти уверен, что она хотела слышать только правду, но… была загвоздка: скажи он что-нибудь не то — и Драко свернет ему шею. Значит, о минусах говорить нельзя. «Мда…» Ссутулившись, Грег кивнул, показывая, что принялся размышлять. «Вспомнить бы теперь, какие бывают у людей положительные качества…» Искренний. Искренний ли Драко? Нет. Совсем нет. Он никогда не говорит о своих мыслях, если дело касается чего-то личного. Ни за что не станет жаловаться. За примерами далеко ходить не нужно: когда на каникулах он рассказал про мать и ее новую фамилию — ни словом не обмолвился о том, что думает по этому поводу. Только сухие факты и короткие, слишком раздраженные ответы. Будто бы вынужденные. Будто бы сказанные через силу. Но Грег-то понимал — это всего лишь замаскированное желание хоть с кем-то поделиться. И к этому «кому-то» должно быть непоколебимое доверие. Иначе никак. Добрый? Нет, тоже не про него. Хоть наизнанку вывернись, а ласкового слова не услышишь — Малфой скорее удавится, чем выкажет кому-то признательность. А еще он почти никогда не подслащает пилюлю, скорее наоборот. Непросто научиться не принимать это близко к сердцу, и многие, скорее всего, назвали бы это грубостью. Возможно, они даже были бы правы, но… — Честный.* * *
— Тебя это вообще не должно касаться, — выплюнул Уизли, вынув руки из карманов. Драко по привычке перевел взгляд на его правую ладонь — палочки не было. Возможно, Уизли не так безнадежен, раз понял, что за рамки обычного разговора Малфой выходить не собирался. А может, он и сам не хотел. Да и к чему драка или дуэль? В прошлый раз их стычка не принесла ни крупицы пользы. По крайней мере, Уизли не стал строить из себя дурачка, делать большие глаза и настаивать на том, что не понимает, о чем речь. — Ну, коснулось, — развел руками Драко, как бы говоря: «И что ты сделаешь?» — Каким боком? «Накаркал…» — закатил глаза он. — Если ты еще не сообразил, то меня касается ВСЕ, что касается ЕЕ.* * *
Гермиона кивнула — это она уже успела понять. Хотя скажи ей кто-нибудь про честность Малфоя пару лет назад — и она бы сравнила ее с существованием так обожаемых Луной нарглов. А пока Гойл усиленно думал, Гермиона украдкой на него взглянула. Высокий, крупный. Немного косолапый. Часто хмурится, точно чем-то недоволен, хотя, как оказалось, так он размышляет. Рубашка выглажена, а вот галстук завязан криво. Не обращает ни на кого внимания, несмотря на то, как недоуменно оборачивались редкие проходящие навстречу студенты, завидев с ним Гермиону. — Верный, — спустя почти тысячу футов длинного коридора заключил он. Гермиона не совсем поняла, о чем речь. О верности девушкам? Друзьям? Семье? Своим убеждениям? — Верный? — переспросила она. — Да, — серьезно кивнул Гойл.* * *
— МОИ дела с Гермионой тебя не касаются! — рявкнул Уизли. Драко сделал порывистый шаг вперед, но рыжий даже не вздрогнул: — И я буду говорить ей то, что посчитаю нужным, ведь именно так поступают друзья! Хотя, почем тебе знать?.. — Ты ничего не знаешь обо мне, мразь… — прошипел Драко.* * *
Гермиона промолчала, надеясь, что Гойл сообразит, как сильно она хочет услышать подробности. Не сообразил. — Что ты имеешь в виду? — уточнила она. Гойл нахмурился еще сильнее, хотя казалось, что это физически невозможно. — Драко всегда недолюбливал Винса… — Гермиона не сразу поняла, что речь идет о Крэббе. Вот минус того, чтобы называть неприятелей исключительно по фамилии! — …но все равно оттолкнул его, когда ты кинула Оглушающее. Заметив непонимающий взгляд карих глаз, Гойл подсказал: — В Выручай-комнате. «Ох…»* * *
— От мрази слышу, — оскалился Уизли. — Ты проебал все свои права, когда предал ее. — И, заметив растерянный взгляд Уизли, добавил: — Да, я в курсе того, как ты поступил. Так что, кто из нас мразь — еще можно поспорить.* * *
Теперь Гермиона вспомнила. …из-за стены хлама Рон выкрикнул: — Гарри! Что происходит? — Гарри! — передразнил Крэбб. — Что происходит… Нет, Поттер! Круцио! — Прекрати! — закричал Малфой, и его крик разнесся по всему огромному помещению. — Темный Лорд хочет получить его живым… — А что, я убиваю его, что ли? — рявкнул Крэбб, сбрасывая удерживающую руку Малфоя. — Хотя, если получится, я его все же убью. Темный Лорд так или иначе хочет его смерти, так не все ли равно? Гермиона выбежала из-за угла как раз за мгновение до того, как совсем рядом полыхнуло алое пламя, и метнула Оглушающее заклятие прямо в голову Крэбба. Она не попала только потому, что Малфой успел оттолкнуть его в сторону… Она и забыла думать об этом. Все, что Гермиона помнила, — поцелуй Рона и Адское Пламя. Но теперь… — Я и тебя тогда оглушила… Гойл хмуро кивнул. — Было за что. Но Драко меня вытащил. Понятия не имею, как он смог. Гермиона и это вспомнила. …сквозь гудение и треск огромного пожара донесся тихий, жалобный стон. — Это слишком опасно! — закричал Рон, но Гарри уже развернулся в воздухе. Малфой, стоя на хрупкой пирамиде обугленных столов, держал в объятиях потерявшего сознание Гойла. Гарри направил метлу вниз. Драко увидел его и протянул руку, но она тут же выскользнула — Гойл был слишком тяжел, а мокрая от пота ладонь не позволяла схватиться как следует… — Он говорил, что это вы с Уизли подобрали меня на метле, — смущенно продолжил Гойл, — но если бы не Драко…* * *
— Ты прав, — хмыкнул Уизли, приподняв подбородок. — «Мразь» — слишком мягкое слово для того, кто год из года орет о том, что все грязнокровки должны умереть, а потом лезет одной из них под юбку.* * *
…Малфой свалился с метлы и лежал ничком, задыхаясь и кашляя до рвоты. Гарри перекатился на спину и сел. Дверь в Выручай-комнату исчезла, пока на полу сидели, тяжело дыша, Рон и Гермиона, а рядом с ними Гойл, по-прежнему без сознания. — К-крэбб… — выдавил Драко, когда смог наконец говорить. — Его больше нет, — жестко отрезал Рон. Наступила тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием и кашлем… Гермиона и не заметила, как прижала ладони к ушам и принялась беззвучно считать. Странно, но Гойл не стал ей мешать, то ли понимая, то ли стесняясь. А как только она дошла до «Десять… Мы остались живы…», добавил, точно не заметил ее состояния: — Я обязан ему… всем, — и резко остановился. Гермиона, впившись ногтями в ладони и подняв голову, нехотя последовала его примеру, — он никогда не предаст своих. «Никогда не предаст своих…» Кашлянула, чтобы прочистить горло и произнести ровно: — Значит, Малфой верен… всему? Гойл непонимающе поднял голову, уставившись Гермионе прямо в глаза: — Да. — И своим убеждениям о чистоте крови — тоже?* * *
Драко дернулся от этих слов, сам толком не понимая почему. «К черту!» — рявкнул внутренний голос. — Если ты. Еще хоть раз. Допустишь, чтобы она расстроилась… — до боли сжал зубы. — Я награжу твой кривой хуй таким замечательным проклятием, что ты не сможешь облегчиться без слез. И ни один целитель тебе не поможет. Я ясно выражаюсь? — Не могу не признать, — хмыкнул Уизли, — что ты умеешь переводить темы. И все же — что насчет крови?* * *
— Я думаю, — тихо ответил Гойл, — об этом тебе лучше спросить у него самого…* * *
— Тебя это не касается, — отрезал Драко.* * *
«Легко сказать!» Гермиона совершенно не представляла себе, как это вообще возможно. «Эй, Драко. Помнишь, ты называл меня грязнокровкой? Ты уже передумал?» — так, что ли? Ну бред же! Однако когда Гермиона спросила об этом Гойла — то наконец поняла не только, как сильно ее терзал этот вопрос, но и как сильно она опасалась его задавать. Наверное, сильнее всех остальных, вместе взятых. Малфой ни разу самостоятельно не поднимал эту тему, хотя однажды они все же вскользь об этом говорили: — …Ты всегда меня ненавидел, а сейчас даже не пытаешься оскорбить. — А ты не можешь смириться с тем, что чего-то не знаешь, верно?.. Он не ответил. Увильнул, как обычно. Ну а Гермиона не стала настаивать — не до того было. А когда Драко избавил ее от покраснений под глазами — тем более. Сколько же с тех пор утекло воды? Запах сочной индейки и толчок в бок от Гарри привели ее в чувство. — Ну что? — поинтересовался он, отводя глаза и чрезмерно увлеченно втыкая вилку в печеный картофель. — Нормально, — пожала плечами Гермиона. — Или ты имеешь в виду?.. А-а!.. Я не поговорила с профессором, если ты об этом. — Не об этом, вообще-то. Она лишь вздохнула. Рон наверняка уже во всех подробностях поведал Гарри об их разговоре, так что она могла добавить? Еще раз — будто бы совсем не безнадежно — пожав плечами, Гермиона потянулась за вилкой. — А как тебе новый профессор? «Сказать, что я почти его не слушала потому что и так знаю, как пользоваться телефоном?» — Объясняет вполне доступно. — О чем речь? — поинтересовался появившийся буквально из ниоткуда Рон, стягивая с себя припорошенный снегом шарф и присаживаясь напротив. — О Дамиане, — ответил Гарри, кивнув на преподавательский стол. Гермиона сделала вид, что ей куда интереснее рассматривать, как снег превращается в воду и впитывается в бордовую ткань. — А, этот… — разочарованно протянул Рон, точно надеялся, что тема для разговоров к его приходу будет интересней. Гермиона подняла взгляд как раз в тот момент, когда Рон отрицательно покачал головой. Поняв, что их взяли с поличным, Гарри тут же поддержал разговор: — Гермиона сказала, что он неплохой преподаватель. — Так и есть,— отозвалась бесцветно она. Ну не могла она делать вид, что все в порядке. Удивительно, что у Рона это получалось, — он никогда особенно не умел притворяться. Хотя… он же сказал, что все равно ее друг. Может, ему и не приходилось «делать вид». Вот только в ушах Гермионы все еще звучали его слова о разочаровании. — Все никак не могу понять, кого он мне напоминает... — задумчиво протянул он. — О! — поднял брови Гарри. — И тебе тоже? — Угу, будто видел его уже где-то, но никак не могу понять где. — У меня то же чувство еще с момента нашего с ним знакомства. Гермиона нахмурилась и взглянула на преподавательский стол — Дамиан снова сидел с Хагридом, снова увлеченно его слушал, вертя в пальцах серебристый кубок. — Я ничего такого не заметила, — кажется, пожимать плечами стало ее новой привычкой. Сдвоенные заклинания прошли как по маслу, а вот Защита от Темных Искусств — не очень. Настроения не прибавило и то, что еще в самом начале урока Гриффиндор потерял сразу тридцать баллов: — Я предупреждал вас, мистер Финниган. Никакой запрещенной атрибутики на моих уроках! — от яда в голосе профессора Крама не помог бы и безоар. Симус лишь взглянул на преподавателя исподлобья, пробурчал Дину что-то вроде «и с каких пор она запрещена?», но светящийся значок все-таки спрятал в сумку под неодобрительные взгляды половины однокурсников. Вторая половина с возмущением смотрела на профессора. Отдав вместо ужина предпочтение вечеру с книгой у камина, Гермиона снова вернулась к мыслям о Роне. Только сейчас ей пришло в голову, что, скорее всего, он даже не до конца понимал, что она чувствует. «Если у тебя эмоциональный диапазон, как у чайной ложки, это не значит, что у нас такой же», — заявила она ему еще на пятом курсе. С тех пор мало что поменялось, но дабы свыкнуться с текущим положением дел, требовалось время. Гермиона вовсе не планировала игнорировать Рона, однако находиться рядом ежеминутно не желала. К тому же мысли о его словах были не единственным, что занимало ее голову. Когда студенты неторопливо начали приходить из Большого зала и гостиная наполнилась разговорами, Гермиона опустила книгу и оглядела помещение. Рона не было, он ушел в Больничное крыло на отработку, поэтому Гарри уже устроился рядом с Джинни. Дин, Симус, Парвати и Диана, усевшись в круг прямо на полу, бросали кости на новенькую карту какой-то настольной игры — Гермиона не разглядела, какой именно, но движущееся по блестящему пергаменту изображение дракона прозрачно намекало, что игра волшебная, — а Гойл сидел за столом напротив Невилла и что-то сосредоточенно переписывал из книги. Драко не было. Не позволив себе взвесить все за и против, Гермиона захлопнула книгу и решительно встала. «Какая разница? Они все равно уже знают!» — Привет, — будто бы непринужденно улыбнулась она. — Виделись же, — улыбнулся в ответ Невилл. Гойл промолчал. — Хочешь присоединиться? Мы как раз разбираем последовательность сбора урожая дикого литриуса и… — Вообще-то я всего на минутку. Эм… Грегори? «Черт, и почему произносить их имена так сложно?» Гойл замер, точно кто-то по щелчку пальцев остановил время. Массивная рука так и застыла над пергаментом, а с пера едва не капнули чернила. Не дав ему опомниться, Гермиона выпалила: — Ты знаешь, где у Драко проходит отработка? Слизеринец облегченно выдохнул и поднял голову от конспектов. «Он что, подумал, что я продолжу допрос? При всех?» — В теплицах. Пятой или шестой. — Спасибо, — слабо, но благодарно улыбнулась Гермиона и, не удержавшись, указала пальцем в его записи: — «Полуночи» пишется через «о». Путь от замка до теплиц был не далек, но все же Гермиона решила сбегать в спальню прихватить с собой теплую мантию и шапку. Гарри, завидев, что она одета по-уличному, понимающе закатил глаза, а Джинни, если Гермионе не показалось, спрятала улыбку, уткнувшись носом ему в плечо. Времени до отбоя было еще достаточно, так что проблем с преподавателями по пути не предвиделось. Лишь у дубовых дверей профессор Флитвик проводил ее удивленным взглядом, наверняка недоумевая, отчего это вдруг его студентка так торопилась выйти на улицу в такую-то погоду. Ветер давно стих, а вот снег и не думал прекращать падать, и если днем по дорожкам еще можно было спокойно гулять, то к вечеру их занесло так, что ноги проваливались по самую щиколотку. С каждым шагом в голове Гермионы бились всего два слова. «Честный. Верный». У Гойла, когда он это говорил, был такой взгляд, точно готов убить любого, кто посмел бы с ним спорить. В сложно различимого цвета радужках блестела настолько невероятная твердость, что Гермиона и не посмела бы открыть рот, даже реши возразить. Даже если б думала, что Гойл ошибается. Потому что рушить столь крепкую веру в человека — просто противозаконно. «Честный. Верный». Стены оранжерей со всех сторон обнимало добрых полтора фута снега. Гадать, в которой из двух названных Гойлом находится Малфой, не пришлось: в той, что под номером шесть, мерцал тусклый голубой огонек, причудливо преломляя свет запотевших изнутри стекол. Увы, кроме игры теней, свидетельствующей о том, что внутри кто-то есть, ничего разглядеть не получилось. Сделав глубокий вдох и расправив плечи, Гермиона толкнула дверь.