Война убеждений

Бульк! В кружку размером с добротный котелок плюхнулась уже пятая ложка сахара. — Э-э-э… еще? — с сомнением и даже почти с тревогой уточнил лесничий. — Да-да, спасибо, — машинально кивнула Гермиона, разглядывая пестрый рисунок на потертой скатерти. Красный круг. Пересекающая его полоска. Фиолетовый треугольник. Синий ромб, задевающий углом середину зеленого квадрата… Моргнув, Гермиона придвинула кружку к себе, и очередная порция сахара высыпалась аккурат на желтый прямоугольник. — Ой! Извини… — пробормотала она, доставая палочку. — Что это с ней, а, Гарри? — удивился Хагрид, водружая на стол здоровенное блюдо с печеньем. Изюм, выглядывающий из сухого теста, подозрительно напоминал гальку. — Тергео! — взмахнула она, даже не глядя на то, как рассыпанный сахар тонкой струйкой втягивается в палочку. Гарри пожал плечами и поспешно спрятал глаза. Гермиона кашлянула. — Не выспалась, только и всего. — Зря ты так налегаешь на учебу… — покачал головой Хагрид. Его густая грива порядком отросла и почти-почти доставала до плеч. Похоже, он не притрагивался к ножницам с тех самых пор, как в крайний раз виделся с мадам Максим. — Ты ведь и так самая умная. Произнеси эти слова кто другой — они бы наверняка прозвучали как издевка. Но Хагрид говорил искренне. Всегда. — Да я не… ну… да, возможно, мне стоит немного притормозить, — кивнула Гермиона. «Всяко лучше, чем признаваться, о чем задумалась на самом деле». Гарри от ее реплики едва не поперхнулся чаем — словно услышал, как кентавр признается в любви человеку. — Совсем забросили меня с этими уроками, — Хагрид очень постарался прозвучать нейтрально, но в голосе все равно скрипнула горечь. — Седьмой курс… А еще ведь совсем недавно сажал вас на лодки… А сейчас! Вон как вымахали! Выпускники! Эх, а что же вас ждет в последний день, сказка! Я этого так и не увидел как студент, не доучился, да… — В последний день? Что? — немного оживилась Гермиона. — В Истории Хогвартса об этом ни слова не написано, а… — Э-э-э, нет-нет! — хитро прищурился Хагрид. Черные глаза-жуки добродушно блеснули в рассеянном утреннем свете из окна. — В книгах специально не пишут. Тогда ж не будет никакого сюрприза! Несмотря на то, что любопытство зажглось как спичка, Гермиона почти сразу признала поражение: — Ну ладно… — вздохнула и деланно надулась. Хагрид остался непоколебим. Заглянуть к нему было идеей Гарри. «Не собираюсь перед матчем сидеть в Большом зале!» — заявил он, стоило Гермионе спуститься в гостиную. Во-первых, они и правда совсем забросили лесничего — Гермиона уж точно, Гарри-то с Роном виделись с ним на уроках. А во-вторых, Гарри шепнул, что у него есть к Хагриду пара вопросов: «Авось расколется. Как тогда, на первом курсе». Рон не смог пойти, несмотря на решение МакГонагалл: та позволила разбить отработку — выпавшую, как назло, на день матча — на утреннюю и вечернюю, чтобы освободить день. В итоге Рон должен был перебирать склянки в Больничном крыле вплоть до самого матча. Гермиона не представляла, как после такого можно взгромоздиться на метлу и достойно играть, но лучше уж так, чем заменять вратаря. И профессор МакГонагалл это понимала — она как никто другой была заинтересована в победе Гриффиндора. Но, справедливости ради, позволила Драко сделать то же самое. Гермиона и без всего этого с радостью согласилась бы заглянуть к Хагриду. Сидя здесь, в круглой спальне-кухне-столовой, и слушая о персидских огненных львах — новом увлечении лесничего, — было довольно сложно отвлекаться. На всякие… глупости. «Давай усложним». Мерлин! И что она должна была сделать? Взять Малфоя за руку? Поцеловать? Вернуться в общую гостиную с ним в обнимку? «Черт!» Даже согласно кивая на его предложение — а предложение ли это было? — Гермиона понятия не имела, что теперь. ЧТО теперь? Небольшая отсрочка была очень кстати. А после матча Гриффиндор будет отмечать победу — о поражении Гермиона старалась не думать — в гостиной, так что, скорее всего, наложит на свою половину маскирующие чары. В общем, по расчетам Гермионы, времени как раз должно было хватить на то, чтобы привести мысли в порядок. Разработать план. Решить, что… — Хагрид, — прервал тишину Гарри, — Гермиона говорила, что Дамиан… в смысле, профессор Радев, очень неплохо ведет занятия. К нему даже пара слизеринцев теперь ходит, представляешь? — Да, да… слышал, — закивал Хагрид. Гермиона слегка напряглась. — Хороший он человек, Дамиан… — доверчиво продолжил лесничий. — Тоже зверюшек любит. Заходил вот недавно, интересовался, что я тут и как. Даже осмелился огненного львенка погладить! — в голосе Хагрида зазвенело уважение. — Он интересовался твоими львами? — включил детектива Гарри. Гермиона незаметно пнула его под столом. Некрасиво, в конце концов, так нагло выпытывать информацию!.. Хагрид ведь их друг! — Да мы о многом говорим. Простецкий он, профессор этот, хоть и выглядит важно. Ни с кем из преподавателей толком не общается. На нас с тобой, Гарри, похож. Тоже сиротка. Прабабкой воспитан. А знаешь, как оно в Болгарии? В школу не попадешь, если кровь маглов в семье замешана. — Да, Дамиан говорил, что с трудом в Дурмстранг поступил, — кивнула Гермиона. Она и не знала, что Дамиан рос без родителей… — Неужели он именно поэтому так не нравится Краму? — не обращаясь ни к кому конкретно, нахмурился Гарри. — Семья Виктора, насколько я знаю, всегда спокойно относилась к маглорожденным и полукровкам. А ты не знаешь, почему Крам его… — Профессор Крам, Гарри… — …недолюбливает? — Дык не скажи… Не любит Дамиан трогать это. Хочешь знать, что думаю? Темный он, профессор Крам этот. Увидь я его год назад, как пить дать сказал бы — Пожиратель. Как две капли похож — мрачный, здоровый. Я тоже приметил, что между ними как кошка пробежала. А когда спросил, мол, в чем же дело, что ты ему плохого сделал, Дамиан ответил — дело в происхождении. И так расстроенно сообщил это… Ну, я и не стал расспрашивать. Видать, неприятно ему это. Кто я, чтоб раны бередить? — Вот как… — удивленно протянул Гарри. «Сирота. Презираемый в школе лишь за то, что прабабушка была маглом. Имеющий всего одного друга. Эмпат, болезненно воспринимающий большие скопления людей. И при этом всегда приветливый, вежливый, добрый — со злым Виктор никогда бы не связался! — вечно улыбающийся парень. Все это так… несправедливо!» Чтобы хоть как-то отвлечься от пощипывания в уголках глаз, Гермиона пригубила чай и едва не выплюнула его обратно в чашку. Она хоть и любила сладкое, не привыкла к такому количеству сахара — аж зубы сводит. — Крама уже пятый раз в Министерство забирают… — задумчиво продолжил Хагрид. — Неспроста, ох, неспроста… — На допрос? — тотчас выпрямился Гарри. Зеленые глаза загорелись таким интересом, что Гермиона поняла — назад пути нет. Пока он не выжмет из Хагрида все, что тому известно, — не остановится. — Ага, — кивнул Хагрид. — Говорят, он как-то был связан с профессором магловедения. А как она пропала… — Он с профессором Мур… — начала было Гермиона и тут же, опомнившись, прикусила язык. Воспоминание полоснуло так остро, что щеки загорелись румянцем. Ей было до сих пор ужасно стыдно за то, как она тогда ворвалась в кабинет и застала их там, держащихся за руки и смотрящих друг на друга так… Так, пожалуй, только Джинни на Гарри смотрела. — Что? — повернул голову Гарри. — Ну… мне кажется, их многое связывало. — Ты имеешь в виду… — Ох! Времени-то сколько! — ахнула Гермиона, взглянув на настенные часы. — До матча всего час! — Как?! — забыв обо все всем на свете, вскочил Гарри. — Мне ведь еще нужно переодеться, и команде пару слов сказать, и… В том, что время пролетело так быстро, были свои плюсы — как минимум, теперь не придется допивать этот до неприличия сладкий чай. А вот Дамиан… Дамиан немного подвинул мысли об «усложнении». Как и о Драко. Немного, но все же.

* * *

— И-и-и-и… ДА! Гарри Поттер ловит снитч! — раскатисто звучит над полем чересчур высокий голос Денниса Криви. — И со счетом двести тридцать–шестьдесят побеждает Гри-и-и-иффиндо-о-ор! МакГонагалл, несмотря на то, что почетно сидит в центре трибуны для преподавателей, плюет на статус и порывисто вскакивает, аплодируя вместе с вопящими от радости гриффиндорцами. С трибуны Слизерина раздается коллективный выдох разочарования. Еще бы! Теперь в финале им предстоит сразиться с Гриффиндором, а не с Пуффендуем. Отсутствие фанатизма как у Вуда и незнание всех тонкостей финта… — Вонски, кажется? — совсем не мешают Гермионе радоваться за свой факультет так, что горло саднит от ликующего крика, а ладони жжет от слишком сильных хлопков. Вытянув руку со снитчем вперед — словно хочет, чтобы все разглядели, — вокруг поля быстро, словно ветер, пролетает Гарри. Зеленые глаза искрятся, и Джинни, на минуту словно забыв, кто она и где находится, останавливает метлу, чтобы проследить за его полетом. Ее легко понять — Гарри нечасто можно увидеть таким беззаботным и счастливым. Гермиона невольно задумывается: а смогла бы она так же искренне порадоваться за Драко, если б он поймал снитч? Ведь для ее факультета это означало бы поражение… Впрочем, мысль быстро глохнет, когда над ухом раздается визгливое: «Мы выиграли, выиграли!» — в исполнении Парвати, которая, словно забыв о недавней перебранке, порывисто обнимает одной рукой скандирующую «Рон! Рон! Рон!» Лаванду, а другой — Гермиону. Не задумываясь, та обнимает ее в ответ, искренне надеясь, что внезапный порыв поставит на недовольных взглядах и фырканьях жирный крест. За всем происходящим безумием она даже не замечает, как среди зелено-серебряного моря студентов ее радость внимательно изучают: серые глаза впиваются так, словно остальной мир сошел с ума, пялясь на капитана красно-золотых, а не на нее — со съехавшей набок шапкой, раскрасневшуюся, растрепанную, слегка глуповато, но до изумления заразительно улыбающуюся. Такую прекрасную в своем восторге. Такую настоящую. Однако наблюдающий не прав. Не весь мир сошел с ума. Ведь с другой трибуны на Гермиону смотрит еще одна пара глаз. И смотрит куда дольше, чем Драко.

* * *

В отличие от большей части своего факультета, Драко был даже рад исходу матча. Впервые за всю жизнь, наверное. Да, против Поттера сражаться будет куда сложнее, чем против… «Как там зовут пуффендуйского ловца?..» …в общем, против Поттера — сложнее, но и победа над сильным соперником всегда слаще. Драко старался даже не думать о возможном поражении. Он просто не имел права снова проморгать этот чертов золотой шарик. Не в свой последний год в Хогвартсе. Нет, ни за что. Зря он, что ли, надрывался на тренировках? Да и метла теперь куда быстрее… — Свали с дороги! — рявкнул крупный пятикурсник в зеленом шарфе, толкнув плечом какого-то гриффиндорца. Обычное дело. У выхода с поля как всегда было не протолкнуться. Чертов муравейник. Хотя, пожалуй, у муравьев мозгов побольше: они хотя бы знают, что ломиться в проход по пять особей разом бесполезно. — Прикусил бы язык, — огрызнулся гриффиндорец. — Только и можете, что вякать из толпы! Вот еще одна из причин, почему Драко предпочитал быть в команде, а не в числе зрителей: пока все игроки примут душ и переоденутся — по традиции опять в форму, только в чистую, — народ уже рассосется. А тут… — А вы поступаете иначе? — не унимался здоровяк. — Мы хотя бы не прятались перед битвой как помойные крысы! — Идиот! Нас всех эвакуировали! А если ты считаешь геройством сбежать… — Черт, захлопнитесь! — не выдержав, гаркнул Забини. «Как мысли прочитал», — усмехнулся про себя Драко. Сам промолчал, ведь совершенно ожидаемо слова Блейза пролетели у выпендрежников мимо ушей. В такие моменты даже малолетки, воодушевленные игрой, теряют страх и лезут в самое пекло. — Не обращайте внимания. Чего еще ожидать от пожирательского отродья? — подлил масло в огонь проходящий мимо когтевранец курсом постарше. «Ну начало-о-ось…» — закатил глаза Драко. — Не все слизеринцы — дети Пожирателей! — громко пискнула какая-то девчонка курса с третьего-четвертого. Красно-золотых ее ответ не устроил, разумеется. «Мерлин, неужели я в их возрасте вел себя так же?» Драко искренне надеялся, что нет. Что он смотрелся хотя бы чуточку… выше, что ли. — С каждым годом они все борзее и борзее, — отчаявшись утихомирить толпу, неприязненно мотнул головой Забини. — Паршиво справляешься, значит, — пожал плечами Драко. — Староста ты или кто? — Делать мне нечего — сопли за ними вытирать. Пусть старосты школы разбираются. Или преподаватели. Драко не мог его винить. Сам бы на месте Блейза не пошевелил и мизинцем. — А чем ВАШЕ сборище лучше Пожирателей? — продолжались споры где-то за спиной. — Так же прячете лица, группируетесь и следуете за тем, кто находится под прицелом у Министерства! Даже знак себе выдумали! Кажется, присутствие не вмешивающихся старшекурсников их только подстегивало: — Идиот! Мы боремся за равенство, а не за разделение по наличию магических способностей и чистоте крови! — гордо сообщила присоединившаяся к перепалке девчонка с разукрашенными красно-желтой краской щеками. — Не то что ваши родители! — Браво! Настоящие гриффиндорцы! Жаль только, что на гербе львы, а не бараны! — Истину глаголет, малец, — рассмеялся Блейз. В ответ Драко лишь натужно усмехнулся. Спорить не хотелось, хотя, вообще-то, он не видел в подобных прениях ничего забавного. Даром что все идет своим чередом и никакая война не способна примирить два противоборствующих факультета: не чистота крови, так что-нибудь другое непременно станет новой темой для перепалок. Вот и новоявленный герой не смог — только хуже все сделал. «И все же Грег и Диана уже ходят на магловедение, а через пару лет — кто знает? Может, все и правда станет иначе…» В ту же секунду, как Малфой пришел к этому умозаключению, позади раздался громкий хлопок. Привычка — вторая натура. На то, чтобы выхватить палочку и развернуться на сто восемьдесят градусов, ушло не более двух секунд, однако картина... «Мда-а… Это не Темный Лорд. Даже не близко». Мухомор вместо носа — под цвет пурпурного шарфа — далеко не самое страшное заклинание, однако слизеринец, сжимающий в руке палочку, выглядел ужасно собой довольным. Гриффиндорец же, ощупав свое лицо, взвыл и, забыв о наличии палочки, с размаху заехал кулаком обидчику в живот. Если б не толпа, Блейз добрался бы до дерущихся в два счета — тут уже никак не сделаешь вид, что не заметил, а огребать от директора и терять значок Забини явно не хотел, — однако к моменту, когда его Протего оттолкнуло учеников друг от друга, к драке успело присоединиться еще человек семь. Занятно, что в этой каше из людей мелькали не только красные и зеленые шарфы, но и желтые. Реже — синие. Не зря, очевидно, Когтевран славился мозгами. Хотя бы их наличием. Однако прекращение драки нисколько не потушило желание продолжать спор: — Стадо наивных идиотов! — завизжала какая-то девчонка рядом с Асторией. Видимо, однокурсница. Ее имени Драко не знал. — Да если ваши обожаемые маглы о нас узнают, то потащат в свои больницы и будут резать на куски, чтобы узнать, как мы устроены! И будут пришивать себе наши конечности! — Что за бред ты несешь?! — Они так делают! Я знаю! Я читала! — Вообще-то, — вмешалась Астория, — они так друг друга лечат. У них ведь нет возможности пользоваться зельями, как мы, или… — Ты что, их поддерживаешь?! — в ужасе распахнув глаза, повернулась к Астории девчонка. Похоже, за зажиманиями с Грейнджер, за уроками, тренировками и отработками Драко даже не заметил, как пара глупых выходок, попавших в газету, превратились в черт пойми что. Если подобное происходит в стенах школы, что творится за ее пределами? В Министерстве, например? В Косом Переулке? — Ты замечал раньше? — тихо поинтересовался Драко. Вместо ответа Блейз посмотрел на него как на имбецила. Драко даже не отреагировал. Как вообще подобное могло пройти мимо? Нахмурившись, он принялся изучать спорящих. Уже вполне заметно разделившихся на две стороны. Почти на всех, кто стоял неподалеку от Астории — вне зависимости от цвета шарфов, что удивляло, — то там, то здесь виднелся символ из газеты: перечеркнутый круг, заключенный в треугольник. У одних гордо сверкал на груди, у других — поблескивал серебром на запястье или был выцарапан на кожаном ремне сумки, незаметно вышит на шапке… — Ну, я не считаю лишенным смысла обменяться с ними некоторыми знаниями. — Спокойно, в отличие от однокурсницы, пояснила Астория. — Их изобретения… — Да ты свихнулась! — А что в этом такого? — подала из толпы голос Сьюзен Боунс. Астория отблагодарила ее мягкой улыбкой. Драко почему-то сразу вспомнилось, как он узнал о том, что Грег посещает магловедение. Надо бы у него поспрашивать… — А как можно хотеть заключать союз с тем, кто режет людей, называя это лечением, и!.. Готовая спорить до посинения девчонка внезапно замолчала. Недоуменно нахмурилась. Медленно расслабила сжатые от напряжения кулаки. Опустила плечи. Из легких, полных воздуха для продолжительной тирады, вырвался протяжный выдох. И вдруг: — Да и черт с вами. Холод жуткий. Я пошла. И она правда пошла. Остальные, будто по щелчку пальцев потеряв всякий интерес, переглянулись и тоже направились к выходу — впервые на памяти Драко не толкаясь. Да и ему самому отчего-то расхотелось торчать здесь. Как и бесстрастно пожавшему плечами Блейзу. Как Астории, что лишь поправила волосы и приподняла подбородок. Боунс. Даже тому гриффиндорцу с мухомором на лице. Откуда-то из толпы — к сожалению, Малфой не заметил, из какого лагеря спорящих, — к ним с Блейзом присоединился Грег, и разговор наконец-то вернулся к нормальным темам. Таким как анализ всех косяков прошедшего матча. Драко сам не знал, зачем обернулся, когда уже почти дошел до выхода. Что хотел увидеть? Опустевшее поле? Блестящие на морозном солнце кольца? Истоптанную снежную равнину? Да что угодно, на самом деле. Но точно не учителя магловедения, шарящего по карманам в поисках платка, потому что носом пошла кровь.