* * *
Взгляды — от недоуменных до откровенно брезгливых — нещадно кололи затылок и шею, заставляя уши гореть, а ноги — поспешно нестись к выходу из оранжереи. По пути Гермиона приметила сочувствующую мину Невилла и, если ей не показалось, Гойла. Складывалось ощущение, что все только и ждали, когда же они с Малфоем уйдут. «Будто это их дело!» Однако подыгрывать Гермиона — вот еще! — не собиралась, поэтому вышла из теплицы в гордом одиночестве. Даже Гарри не подождала. И Рона тоже — не было сил выдерживать еще и его немое осуждение. Нет, она не питала иллюзий, что никто не обратит внимания, но все же надеялась, что однокурсники поведут себя… чуточку сдержанней, что ли. «Я ведь просто попросила ножницы!» Еще одна щепотка в котел негодования — еще одна эмоция как на блюдце. А следующий урок как раз магловедение. Офигенно. Лучше, блин, не придумаешь. Хорошо хоть занятие посещали всего двое слизеринцев: едва ли Диану можно было назвать сплетницей, а уж Гойла — и подавно. Студенты же с остальных факультетов… Что ж, Гермиона надеялась, что за одну-единственную перемену они не услышат свежую новость. А еще надеялась, что, заглянув в кабинет самой первой, застанет Дамиана и сможет завязать разговор, который так беспокоил Гарри. Но сегодня явно был не ее день: профессор появился лишь за пару минут до колокола. Урок тянулся чудовищно медленно. Почти все занятие Гермиона отчаянно пыталась решить, с какой стороны подойти к неприятной — и довольно болезненной для Дамиана — теме и стоит ли это вообще делать. — …так что, как видите, нет никакой разницы, — подытожил он, собрав бумаги и постучав ими по столу. — Но ведь… — Мисс Милтон, я ни капли не сомневаюсь, что вам есть что мне возразить, однако урок закончится через… — Дамиан взглянул на часы, — двадцать секунд. Так что сохраните свою мысль до следующего занятия. Плечи Дианы расстроенно поникли. — На сегодня все, — объявил он. Школьный колокол поддакнул громким звоном, как бы намекая, что пора спешить на обед. Гермиона собиралась настолько медленно, насколько это вообще возможно. Вытерла салфеткой перо — трижды. Закрыла чернильницу и проверила, плотно ли прилегает крышка — будто зачарованной баночке грозило открыться прямо в сумке, — дважды. Аккуратно сложила учебники. Взяла конспект и придирчиво пробежалась глазами по аккуратным строчкам. Деланно нахмурилась, будто бы что-то не понимает. Дамиан не подвел: — Мисс Грейнджер, у вас есть вопрос? — нейтрально поинтересовался он, заставив Гойла, уже дошедшего до дверей, на мгновение обернуться. — Да, — вдохнув в легкие побольше воздуха, кивнула Гермиона и состроила самое серьезное лицо, какое только смогла: — Дело в том, что я не совсем поняла, какой смысл… Дверь за Гойлом закрылась, и Гермиона выдохнула, так и не закончив предложение. Дамиан усмехнулся. — Что, сложная тема, мисс Грейнджер? — выделяя обращение, насмешливо поинтересовался он. До этого момента невозможно было догадаться, что у него, оказывается, хорошее настроение, а тут — как по щелчку пальцев. Похоже, Дамиан очень старался выглядеть профессионально, пока вел урок. Это одновременно и ободряло, и расстраивало. Гермиона ведь планировала завести далеко не самую приятную тему. — Не то слово, профессор, — так же насмешливо выделяя последнее слово, улыбнулась она, внутренне надеясь, что ее сомнение не будет замечено. «Ага, как же…» Дамиан предсказуемо нахмурился. — Гермиона, — уже куда мягче, но слегка настороженно начал он, — у тебя все в порядке? — Да-да. Так как… у тебя дела? Как работа? Как… — Не жалуюсь, — пожал плечами Дамиан. — Я так понимаю, дело не в несогласии того, для чего нужны спутники? Гермиона расценила вопрос как риторический, но все же отрицательно покачала головой. — Что-то серьезное? — Ну… в общем-то да. Я пойму, если ты не захочешь говорить и все такое… — Да не волнуйся ты так, — подбадривающе улыбнулся он, оперевшись поясницей о край учительского стола. — Выкладывай. «Вот как без подготовки можно спрашивать о подобном?!» Гермиона перенесла вес с одной ноги на другую. Взглянув на дверь, сделала глубокий вдох. Дамиан терпеливо ждал, сложив руки на груди. — Если что-то не так, то можешь просто меня выгнать — я даже не пискну, обещаю. Но я хотела спросить, почему… профессор Крам так груб с тобой? Ты что-то ему сделал? Наверное впервые за все время знакомства Гермиона увидела его настолько растерянным. Подобного Дамиан явно не ожидал: лицо вытянулось, рот приоткрылся и, кажется, он даже перестал дышать на пару секунд. — Это так заметно? — наконец справившись с собой, осведомился он. Что ж, Дамиан не стал спрашивать, откуда Гермиона это взяла, — одной проблемой меньше. По крайней мере не придется выкручиваться, выдумывая что-то взамен тому, что «вашу с профессором Крамом ругань подслушал Гарри». — Ну, если тебе это так интересно… — он снова взглянул на часы, — это не пятиминутная история. Заглянешь после уроков? — Загля… ну? Сюда? Дамиан махнул на маленькую винтовую лестницу справа от учительского стола: на крохотном балкончике — наподобие того, что находился в кабинете Локхарта, — виднелась деревянная дверь: — Там моя комната. — О… — только и смогла выдавить Гермиона. Будто ей мало сплетен на один день! Но как отказать? Сама же, черт возьми, полезла… — Боишься сплетен? — предположил Дамиан. Гермиона поправила сумку на плече: — Вроде того, да. — В таком случае… — он на мгновение призадумался, — здесь. Остальным можешь сказать, что я оставил тебя на отработку. Гермиона заметно расслабилась — во всяком случае СЕЙЧАС ей не придется тормошить его прошлое, — но тут же спохватилась: — Но я ведь ничего не сделала! Все видели, что я просто сидела и… — Но кое-кто все же заметил, что ты задержалась, верно? — Да, но… — Вот и скажешь, если спросят, что сломала… — Дамиан осмотрел кабинет. Остановившись взглядом на столе, чуть прищурился. Повернулся к Гермионе, обронил: — степлер, например. И, не отводя от нее глаз, смахнул тот со стола. Даже наступил ногой — для верности. — Ай-яй-яй, мисс Грейнджер, — не обращая внимания на хрустящие под ботинком пластмассовые осколки, прокомментировал Дамиан с деланным болгарским акцентом. Губы растянулись в лукавой улыбке, а в оливковых глазах загорелось такое веселье, точно он ребенок, впервые в жизни совершивший шалость и сумевший смыться. Это ребячество вкупе со строгой выглаженной мантией и прямой осанкой выглядело так нелепо и одновременно мило, что Гермиона едва сдержала смешок. Но, дабы не портить задуманную игру, прикусила губу: — Ох, ну надо же! Какая я все-таки неуклюжая! Простите, профессор!* * *
Итак, Гарри официально готов признать, что вляпался. По самые гланды. По самое не хочу. По самое… Нечто похожее с ним уже было, даже дважды. Но это… С чего? Откуда? Какого, мать его, черта?! «Бред. Какой же бред!» Он раздраженно перевернул страницу, будто Квентин Тримбл виноват, что не дал нормального, вразумительного ответа на страницах «Боевой Магии». Ведь в учебнике по Защите от Темных Искусств для седьмого курса ему самое место, ага. Как назло, за спиной раздался тихий смех. Гарри, на мгновение прикрыв глаза, сердито захлопнул книгу и потер переносицу — вряд ли сегодня он сможет впитать в себя еще хоть строчку. Хорошо хоть Гермионы нет с ее вечным «как вообще ты ЖАБА собрался сдавать с такой-то подготовкой?!». Хотя сейчас, наверное, он все же хотел бы, чтоб она оказалась рядом. Уж она-то — особенно теперь — точно смогла бы его понять. Разница была лишь в том, что между ней и Малфоем за эти годы буквально искрилась неприязнь, а вот между Гарри и… «Не смей, черт тебя дери, даже задумываться об этом!» …Дафной Гринграсс — ничего. «Ну ты и осе-е-ел…» Нет, серьезно. Они до того момента в коридоре, вроде бы, и словом не перекинулись. Так какого?.. Он даже толком не мог понять, когда все это началось. Просто Дафна в него почти врезалась, вся такая заплаканная, уязвимая, человечная… И все. Уже на следующее утро Гарри поймал себя на мысли, что смотрит на нее. За завтраком, на уроках, в гостиной — украдкой. Все бы ничего — можно было бы списать на банальное любопытство, сочувствие, да на что угодно! — однако знакомый спазм глубоко в желудке не предвещал ничего хорошего. Да, наверное, Гермиона могла бы дать совет. Вот только Гарри не планировал говорить об этом. Никому. Никогда. Себе сознался — и хватит. Не собирался он рушить то, что выстраивалось годами! «Приди в себя! У тебя есть Джинни!» Самое забавное, что чувства к Джинни ни капли не изменились. Совсем. Просто появились… другие. К другой девушке. Гарри когда-то слышал, что люди довольно часто хотят то, что им недоступно. Если перевести это на отношения, то все встает на свои места: в случае с Чжоу — мешал Седрик, с Джинни — Дин. Да и опасение, что Рон не одобрит. «Вот и ответ. Просто нужно перебеситься». Отличный план. А пока Гарри поступит так же, как Гермиона, — с головой нырнет в учебу. Кивнув самому себе, он вновь открыл книгу и, стиснув зубы, принялся читать. — Ого, вот это сила воли! — присвистнул Рон, уже с полчаса назад закрывший свой учебник и закинувший руки за голову. — Гермиона точно бы… о, легка на помине! Гарри поднял голову, и первое, что попало в поле зрения, — огромная копна растрепавшихся волос. — Нужно поговорить, — выдохнула Гермиона, заправив передние пряди за уши. Ее щеки раскраснелись, а губы напротив — побелели. Она огляделась по сторонам, будто хотела убедиться, что никто не слышит их разговор. — Что за срочность? — нахмурился Гарри. — Я только что была на отработке, — с нажимом на последнее слово доложила Гермиона, — у профессора Радева. — За что? — округлил глаза Рон. Вместо ответа Гарри пихнул его в ребра локтем. — Эй!.. — Пойдем, — кивнул он, отбрасывая учебник на диван. Все равно от него сегодня не будет толку. Да и отвлекаться на что-то, что не напоминает учебу, — куда интересней.***
Когда кто-то боится собак, ему частенько говорят: «Не бойся, они чувствуют твой страх». Можно подумать, человек тут же решит: «О, ну ладно», — и тотчас его сердце перестанет отбивать рваный ритм где-то в горле, а руки — дрожать. Гермиона не понимала, отчего так переживает, но чувствовала себя и человеком-боящимся, и человеком-раздающим-советы: раз за разом мысленно повторяла, что Дамиан уловит ее волнение, и сама же волновалась от этого еще больше. Какой-то замкнутый круг. Вдох-выдох. Рука — вверх. Слегка подрагивает. Трижды — костяшками по двери. В такт сердцу. Тук-тук-тук! — Войдите! — очень официально. Гермиона называет его про себя перестраховщиком, и волнение немного отступает. Наверное потому, что на месте Дамиана откликнулась бы точно так же. А то вдруг? Если б за дверью был кто-то другой, то пригласи он чужака неформально — подмылил бы себе репутацию, а назови визитера «Гермионой» — еще и ее заодно. Да, дышать определенно стало легче. Вдох-выдох. Он сейчас расскажет. Расскажет что-то слишком-слишком личное, и от этого Гермиона чувствует себя как-то не очень. Будто собирается вломиться в чужой дом и потребовать немедленно поделиться с ней лапшой. «Мерлин, какой еще лапшой?..» — если бы у внутреннего голоса было лицо, то на нем непременно закатились бы глаза. Вот ведь чушь! Наверное, все дело в том, что она пропустила ужин. Когда, мотнув головой, чтобы отделаться от дурацких мыслей, Гермиона толкает дверь, то натыкается на довольно странную картину: Дамиан стоит возле учительского стола и принимает две кружки чая от домового эльфа. Из рук. Не ждет, когда тот сам поставит, не кивает на стол, отдавая распоряжение. Принимает в руки. И улыбается. — Спасибо, приятель. Эльф издает какой-то странный звук — нечто между восторженным иком и испуганным хихиканьем — и с хлопком исчезает. Гермиона настолько поражается увиденному, что даже не сразу замечает крупное блюдо печенья с глазурью на краю стола, а рядом — степлер. Как новенький. — Добрый вечер, мисс Грейнджер. — Добрый вечер, профессор Радев. Дамиан все еще улыбается, и Гермионе вдруг приходит в голову мысль, что делает он это исключительно для того, чтобы она не подумала, будто он всерьез. Если это действительно так, то подобное немного задевает, — ведь она не настолько тупа, чтобы не понять шутку, — но не спрашивать же об этом. — Что мне придется делать? Писать строчки? Чистить котлы? — Думаю, отделаетесь кружкой чая. Гермиона уже хотела ляпнуть что-нибудь о том, насколько это непрофессионально, но быстро опомнилась — шутка могла выйти если не грубой, то двусмысленной. Еще не хватало, чтобы Дамиан воспринял это за флирт. Поэтому она сказала лишь: — Если б все получали такую отработку, то в ваш кабинет уже выстроилась бы очередь, профессор, — прозвучало, вроде бы, как обычный комплимент. Вполне невинный. Дамиан усмехнулся и жестом пригласил ее присесть. Гермиона заняла стул за первой партой, и Дамиан, приподняв бровь, поставил еще один — напротив. Повернулся за кружками. Еще раз — за блюдом с печеньем. Гермиона, сама не зная зачем, сделала про себя заметку, что он пользуется руками, а не палочкой. И почему-то на ум тут же пришел Гойл, несущий по коридору котел с зельем вместо того, чтобы левитировать его. — Спасибо, — вежливо кивнула она и притянула кружку. Нос сразу уловил знакомый запах меда и имбиря. Брови удивленно поползли вверх. — Я решил не рисковать и попросил эльфа приготовить такой же, какой ты тогда заказывала. Перед глазами тотчас заплясали образы: осенний дождь, блестящая мостовая, мховые стены чайной, апатичная официантка и улыбающийся парень в простой одежде, что так отличалась от этой строгой учительской мантии, делающей его старше, чем он есть. — Спасибо, — еще раз повторила Гермиона, стараясь не выдать голосом своего удивления: обычно люди не запоминают такие мелочи, как любимый чай почти что незнакомого человека. — Итак… — Дамиан сложил руки домиком и откинулся на спинку стула. — Предпочитаешь сразу к сути или сначала вежливую беседу о погоде? — О погоде, — почти сразу отозвалась Гермиона. В такой расслабляющей обстановке совершенно не хотелось чувствовать тот дискомфорт, который она испытывала, когда приходилось без какой-либо подготовки начинать неприятную тему. Например, в библиотеке — после того, что случилось в теплице. Стоило вспомнить о Драко — и в груди кольнуло что-то нехорошее. Будто… черт, как бы это назвать? Гермиона нахмурилась, силясь понять, но почти тут же одернула себя, когда Дамиан, изо всех сил притворяясь, что не замечает этой перемены, сделал глоток чая, глядя в стену. — Необычно видеть такое отношение к эльфу, — заключила Гермиона, чтобы хоть как-то сгладить неловкость. Хотя со стороны вряд ли хоть кто-то смог бы сказать, что таковая вообще присутствовала. — В Болгарии к ним относятся совсем иначе, но у меня не было раньше возможности с ними пообщаться. — Как — «иначе»? — тут же выпрямилась она. Хоть Г.А.В.Н.Э. уже давным-давно и кануло в Лету, интерес-то никуда не делся. Как и убеждение в том, что маленькие существа имеют полное право на человеческое к себе отношение. Дамиан нахмурился: — Их не замечают. Они что-то вроде мебели. — О… Что ж, в таком случае вдвойне приятно осознавать, что Дамиан не прогнулся ни под рамки традиций своей страны, ни под британские. — Впервые я увидел эльфа у Виктора дома. Мне было четырнадцать. Гермиона так и не донесла кружку до губ, по лицу Дамиана догадавшись, что «о погоде» они говорить закончили. — Это был третий курс, мы как раз начали дружить. Этому… поспособствовал один случай. Не самый приятный. Как ты знаешь, в Дурмстранге очень строгая дисциплина, и вот так запросто зайти и выпить чаю с профессором не получится, — Дамиан улыбнулся, снова давая понять, что это вовсе не упрек. Он будто бы разжевывал то, что хотел выразить. И только сейчас до Гермионы дошло почему — она же читала об этом! В той книге, что он прислал. И позже, в библиотеке — тоже. Многие эмпаты не понимают, что сами чувствуют. Поэтому, наверное, Дамиан всячески и пытался показать, неуверенный, что Гермиона правильно читает его эмоции. — Даже для Виктора не было исключений, несмотря на то, что Борислав работал в школе и даже был куратором нашего потока. Деканом, по-вашему. Так вот, на третьем курсе Виктор собирался на свои первые отборочные в одну из школьных команд. Сильнейшую. В нее редко берут кого-то, кто младше шестнадцати, но все однокурсники Виктора прекрасно знали, как он летает. И, конечно же, завидовали. Гермиона слегка напряглась. На всякий случай поставила кружку на стол. — Угощайся, — напомнил о печенье Дамиан, пододвинув тарелку. В животе тут же предательски заурчало, но Гермиона отрицательно покачала головой: — Нет, спасибо. Может, чуть позже. — Как знаешь. В общем… — Дамиан поставил и свою кружку на стол. — Они, мягко говоря, не хотели, чтобы Виктор прошел отборочные. Двое ребят из этой компании сами мечтали занять место ловца, об этом я узнал уже позже. К слову, никто тогда не знал, что я эмпат, за исключением Каркарова и нескольких преподавателей. Борислав был в их числе. Я тогда впервые почувствовал нечто настолько… нехорошее в чужих намерениях. Злость. Черную зависть. И жгучее желание расквитаться. Помешать, во что бы то ни стало. Дамиан снова нахмурился и уставился в кружку. Гермиона затаила дыхание. — И тогда я плюнул на все правила и буквально вломился в кабинет Борислава. Конечно, он этого не одобрил, но все же выслушал. Я тогда сказал, что Виктору не стоит участвовать в отборочных, что однокурсники задумали нечто нехорошее... Вот только Борислав не поверил. Решил, что я сам ему завидую, поэтому и пришел. Как позже выяснилось, те ребята — не без помощи старшекурсников — зачаровали прутья метлы Виктора, чтобы те начали вылезать почти сразу после того, как он взмоет в воздух. — И Виктор… упал? — выдохнула Гермиона. — Да, — кивнул Дамиан и моргнул, точно только сейчас вспомнил о том, что она вообще здесь. — Да, он упал, но я там был, — по правде говоря, я тоже хотел в команду, — поэтому успел немного смягчить падение. Виктор отделался только переломом ноги. Гермиона сложила руки в замок и задумалась. — Так в чем… проблема-то тогда? Ты предупредил профессора Крама, он оказался неправ… за что он тогда так тебя?.. — Виновных наказали. Сурово наказали, не сомневайся. Виктора вылечили. Борислав позже рассказал ему правду — тогда-то мы и подружились, несмотря на то, что Виктор уже знал, что я эмпат. Я не знаю, как у вас тут принято, но в Болгарии есть что-то вроде… — Дамиан напрягся, пытаясь подобрать слова: — жизненного долга. Если ты спас кому-то жизнь, то этот человек тебе обязан. Но так как мы были еще слишком юны, долг Виктора принял Борислав. Ты понимаешь, о чем я? — Вроде бы… — неуверенно кивнула Гермиона. — Профессор Крам, по вашим традициям, остался должен тебе за жизнь Виктора, но… разве это причина для ненависти? — Не совсем. Следующим летом Виктор пригласил меня в гости, — Дамиан слегка улыбнулся. — Опять же, не знаю, как у вас, но в Болгарии гость — это почти всегда событие. Его семья встретила меня очень радушно. Мать Виктора — особенно. Но за столом речь зашла о… том, как я рос и кто меня воспитывал. Гермиона проглотила ком в горле — она уже знала, что Дамиан рос без родителей. — В общем, они довольно… терпимо отнеслись к тому, что меня воспитывала прабабушка-магла, но узнав о прадедушке… — Он ведь был волшебником? — Да, но… он был не самым лучшим человеком. И семья Виктора об этом знала. Зря я тогда рассказал им, нужно было утаить… В общем, они очень воспротивились нашей с Виктором дружбе. Первые месяцы следующего учебного года он вроде бы даже пытался слушаться их, но в итоге все равно мы восстановили общение. И крепко дружим и по сей день. Я очень этим дорожу. — Виктор — хороший друг… — только и смогла выдавить Гермиона. Она не совсем понимала, отчего вдруг то, кем являлся прадед Дамиана, было настолько важным для семьи Виктора. «Наверное, все дело в старинных родственных прениях». Для аналогии в голову пришел разве что Шекспир с Ромео и Джульеттой, вот только в случае Дамиана и Виктора дело было вовсе не в любви, а в дружбе.